Вавилон. Пламя

Лилит посмотрела на Вараца.

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Понимаю, что это либо очень странный сон, либо не сон вовсе, – чародей закинул руки за голову. – Теория демонического дуализма предполагает, что есть материальная часть – предмет, в котором заточен демон – а есть бесплотная, то есть сам демон. Видимо, демоническая часть Хуталы покинула ее родное тело, и оказалась в печати. И если это так, то это косвенно доказывает, что демонические существа – результат слияния демонической сущности с другими осознанными формами жизни. Что поразительно само по себе.

– Чародеи, – Хутала брезгливо высунула раздвоенный язык. – Эти самые противные. Приходят, расспрашивают, поймать пытаются, еще и чертят закорючки свои когда съесть их пытаешься. Бе.

– Ага. А потом мозг тебе полощат своими теориями, гипотезами и экспериментами, – Лилит скрестила руки на груди. – И как рот откроют, ничем не заткнуть.

– Мгм, – согласно протянула Хутала, и посмотрела на Вараца. – Понял, чародей? Тихо сиди, а то покажу дамочке что там тебе про нее снится.

– Шантаж! – восхитился Варац, и подался вперед. – Я заинтригован. Ты помнишь, что именно с тобой случилось?

Хутала недовольно заворчала, и заерзала на месте. Она слегка опустила крылья и повела головой на изящной шее.

– Щель, кажется. Не знаю.

Лилит протерла пальцами глаза, борясь с усталостью от ментальных чар, которые поддерживала все это время.

– Какая разница? – спросила она. – Понять бы, что делать. Ты можешь его отпустить?

– Я ничего не могу, дамочка, – повела головой Хутала. – Пока я в этой гребаной печати.

Лилит энергично провела руками по лицу. Она закрыла глаза, слушая дрожь в собственной груди. До ее чуткого уха донеслось потрескивание пламени, по телу вибрацией пробежало воспоминание.

– Самый первый раз, – сказала она, открывая глаза и быстро подходя к Варацу. – Ты же все видел? Тогда, в лесу? Перед червоточиной?

Чародей кивнул, изгибая брови слегка озабоченно.

– Это случилось не просто так, – тихо сказала Лилит. – Что-то разбудило демоническую херь.

– Может, угроза жизни? – предположил Варац. – Или страх?

Лилит помотала головой.

– Что-то еще, – она снова отошла, и какое-то время молчала, меряя шагами комнату. Потом она остановилась, смотря в пол перед собой. – Я скажу это только один раз. Судя по всему демон знает, что делать. Поэтому мне нужно в то воспоминание.

Варац задумчиво провел пальцами по лицу, и постучал ими по подбородку.

– Думаешь, если пережить воспоминание, это разбудит его снова?

Лилит едва заметно, угрюмо кивнула.

– Человек во мне не знает, как сломать печать, освободить ее, – она кивнула на Хуталу, которая с интересом слушала их разговор. – Сейчас человек во мне бесполезен. Поэтому мне нужен не он.

– Это разумно, – согласился Варац, и улыбнулся. – И одновременно крайне глупо, опасно и безрассудно. Я восхищен.

Лилит отмахнулась от него, совершенно глухая к его словам. Она была занята тем, что обвивала собственный страх и душила его в зародыше, не давая ему разрастись. Не прощаясь, она покинула пространство сновидения и вернулась туда, где жили воспоминания. Она слышала собственное дыхание там, где не нужно было дышать, и треск внутреннего пламени вел ее по воспоминаниям почти без ее участия. Звук толкал ее к свету, желая воссоединиться с ним, желая вновь стать чем-то целым. И Лилит повиновалась, чувствуя внутри обречение приговоренного висельника.

С каждым шагом свет становился все ярче, все отчетливей. Вокруг проступила знакомая темнота леса, в нос ударил запах задора, смешанного с испугом, предвкушением и растерянностью. Лилит увидела себя, стоящую напротив огромной гидры, и ощутила принадлежавшие Варацу интерес и восхищение.

– Сука, – донесся до нее собственный голос, гулкий и нечеткий. – Клялась же себе, что не сдохну в лесу…

Послышался рев, от которого завибрировали барабанные перепонки. Лилит видела, как прыгает вокруг маленьким кузнечиком, уворачиваясь от смертоносных атак гидры. Ломались деревья и трещали ветки. Но было что-то еще. Откуда-то сбоку. Далеко, едва различимо. Кто-то прерывисто дышал. Варац не обратил на это внимания, не мог обратить: он был поглощен наблюдением за схваткой. Лилит напрягла слух и услышала тихое, прерывистое пение, которое ввинчивалось в уши и мозг, выжигая в нем раскаленным гвоздем:

– А ведьма горела, горела, горела,

Ярче, чем солнце в закат.

А люди глядели, глядели, глядели,

Как та орет, горя.

Вспыхнуло пламя, и при одном взгляде на него Лилит ощутила невыносимое давление в груди. Тело объяла агония. В этот раз Лилит была готова, и встретила ее, стоя на обеих ногах. В этой агонии было что-то знакомое, что-то что порождало ее, питало ее, было ее причиной, ее следствием, ее неотъемлемой частью. Лилит не сразу узнала это что-то. А когда узнала, это узнавание волной пробежало по ее телу, облегчая боль и раскрывая легкие, чтобы она вновь смогла вдохнуть.

Она узнала собственную ненависть.

И эта ненависть разрасталась далеко за пределы ее тела, она удлиняла ее руки, она позволяла брать, скручивать и швырять чужие сознания, как Лилит самой было угодно. Чувствуя ее силу, ее неподконтрольность, Лилит спешно покинула сознание Вараца, опасаясь повредить его неминуемым взрывом.

Агония не покинула ее, когда она очутилась в темноте корабельного трюма. Они все так же жгли грудь, и Лилит издала натужный стон напряжения, который вырвался из ее груди эхом сотни голосов. В ушах звенело, что-то рвалось наружу из реберной клетки. Контроль над собственным телом то уходил, то снова возвращался, боль мерцала, накатывая волнами, накрывая с головой, поглощая и отпуская, вновь и вновь.

Четырнадцать лет назад ненависть повела ее по пыльной дороге. Ненависть вырастила ее, ненависть научила ее выживать. И теперь ненависть заставила ее встать на ватные ноги, и шатко пойти к выходу, борясь с болью, сживаясь с ней, врастая в нее и становясь ее частью.

Осознание происходящего пробивалось к ней смутно и туманно. Кто-то открыл дверь, и она видела перед собой чье-то лицо, жалкое и бесполезное. Просто мусор под ногами, об который брезгливо было даже спотыкаться. И она избавилась от него одним движением рук, породившим приятный для слуха хруст сломанного позвоночника.

Кто-то поддерживал ее, помогая подняться вверх по лестнице. Кто-то еще встречался ей на пути, кричал и хватался за сабли. Она убила их всех – это ничего не стоило, это было неважно, это не стоило даже упоминания. Она шла к своей цели, ведомая неутихающей ненавистью, болью и треском жадного пламени.

Ей пришлось навалиться на дверь всем телом, чтобы открыть ее против уже даже не ветра, а урагана. В лицо хлестнул ветер, а ливень вперемешку с брызгами от волн шторма вымочил ее волосы и одежду за считанные удары сердца. Лилит видела палубу в частых вспышках молний, которые выхватывали из темноты спины и лица матросов; на досках, на вантах, на мачте, повсюду вокруг нее.

Слышались крики, в свете молний сверкали лезвия сабель. Лилит схватилась рукой за крышку металлической решетки, ведущей в трюм, рванула ее на себя и исчезла внутри. Она увидела тьму, услышала яростные вопли гидр, которые бились в клетках, грызли прутья и молотили по ним хвостами. Она развернулась, чувствуя позади себя источник своей ненависти.

Варац придержал Лилит за плечи, пока ее скручивал очередной спазм. В них ее глаза зажигались белым огнем, кожа раскалялась, и он мог лишь догадываться, какую чудовищную боль ей причиняет этот огонь. Все это время она не говорила: лишь шла вперед, и остановилась лишь сейчас, достигнув трюма. Часть команды во главе с Корром ворвалась следом за ними. Стоны и крики боли Лилит звучали в ушах эхом ужасающих потусторонних воплей, и команда замерла в нерешительности, опасаясь приближаться к ней. Лилит болезненно согнулась пополам, и вскинула голову в тяжелом выдохе, прерываемым натужным смехом. Корр повел рукой, и команда рассредоточилась по трюму, обходя Лилит и Вараца и медленно сжимая их в кольцо.

– Ты только делаешь хуже! – громко сказал Корр, перекрикивая шторм и вопли взбесившихся гидр.

– Так в этом вся суть, капитан! – с хохотом выкрикнула Лилит, изгибая спину от боли. Она посмотрела на Корра исподлобья, дыша тяжело и прерывисто. Команда неумолимо смыкала кольцо, Варац насчитал около двух десятков сульянцев, которые подходили все ближе. – Гори ярко, уебище!

Лилит вскинула голову, и заговорила на незнакомом Варацу языке. Она выкрикивала слова, ее пламя разгоралось все ярче, гидры вокруг завопили, бросаясь на решетки, и послышался звук выламываемого металла и вылетающих замков. Трюм захлестнул их рев и вопли команды, раздираемой на части взбешенными ящерицами. Варац не отходил от Лилит, сидя на полу рядом с ней и во все глаза смотря на развернувшуюся перед ним бойню. В хороводе голов, хвостов, и сабель, в хоре криков, свиста, и воплей Лилит он видел цельную, сложную симфонию, которая поражала своей гармонией и чистотой. Она была многоступенчата, глубока, и она была одной из самых прекрасных вещей, которые ему доводилось видеть в уродливом, неидеальном мире. Он соприкоснулся с красотой, и это прикосновение наполнило его тихим восторгом, экстатическим счастьем и редким чувством полной гармонии и абсолютного баланса.

Гидры разрывали команду на части, и по их телам медленно ползла постепенно расползающаяся некромикаре. Это была длинная, наполненная страданиями и смертью ночь, в которой бушевало темное море, сверкали молнии, ломались двери, а все три палубы окроплялись алым цветом человеческой крови. К утру море успокоилось, и все шумы на корабле стихли незадолго до рассвета. Опустевший корабль, усеянный частями тел, внутренностями и почерневшими трупами гидр, стоял на якоре в открытом море. Холодное северное солнце коснулось его белых парусов, покрытых мелкими алыми брызгами.

Лилит, которая потеряла сознание еще ночью, очнулась в трюме, лишенная одежды, закутанная в покрывало. Она медленно поднялась на ноги, и закашлялась. Из ее рта вырвался едва заметный клуб черной пыли, которая мелко скрипела на зубах.

Она пошла к выходу из трюма, ступая бледными ступнями по кровавому месиву. Она наступила на чей-то размотанный кишечник, обошла несколько выпотрошенных и изуродованных тел, и поднялась на верхнюю палубу по невысокой лестнице.

В молочном утреннем тумане она различила два негромких голоса, и два силуэта: Вараца, который что-то говорил, опираясь рукой о борт, и гидры, которая кивала головами и угукала в ответ. Лилит подошла ближе, и чародей повернул голову на звук ее шагов.

– Как себя чувствуешь? – он поманил ее рукой. – Дай на тебя посмотреть.

Лилит покорно подошла к нему. Варац взял ее за подбородок, и придирчиво оглядел ее глаза, уши и лицо.

– Я в порядке, – она мягко убрала его руку, и обратила внимание на гидру. – Хутала?

– Мгм, – она синхронно качнула семью головами.

Назвать ее гидрой можно было разве что с очень большой натяжкой. Она была меньше в размерах, ее чешуя пошла синим отливом, на головах проступили костяные наросты. Ну и кожистые крылья, разумеется, тоже были на месте. Хутала сидела на задних лапах, и поджимала к груди передние – видимо, по привычке.

– Представляешь чудо? – улыбнулся Варац. – Она покинула печать и слилась с телом гидры, вообрази себе.

– Туша та еще, – Хутала поерзала на месте. – И голов многовато. Но все лучше чем корабль.

Она сощурилась на солнце, и втянула ноздрями воздух. Лилит оперлась локтями о борт, и уставилась на воду.

– Минг и Сакусэ? – спросила она.

– Живы и чувствуют себя прекрасно. Гидры вырезали только команду, – Варац украдкой поглядывал на лицо Лилит.

– Не гидры. Демоны.

Посмотрев на валявшийся неподалеку семиголовый труп, почерневший и иссушенный некромикаре, Варац задумчиво кивнул.

– Вероятно.

– Слушай, дамочка… – заговорила Хутала. – Лилит. Что ты сделала я не знаю и знать не хочу. Я тут околачивалась, чтобы сказать спасибо. А теперь, когда сказала, полечу.

– Куда?

Хутала кивнула головами в сторону едва видневшейся на горизонте береговой линии.

– Туша здоровая, но летает как положено. Плавает тоже. За день-полтора доберусь до берега, – она вытянула свое крыло и придирчиво оглядела его. – Без обид, но мне твоя кицунэ все нервы вытрепать успела. Так что завтракать не останусь.

– Долгой жизни, – попрощалась Лилит, не отрывая взгляда от воды.

Хутала недоверчиво мотнула головами, и посмотрела на Вараца. Тот коротко кивнул. Тогда бывшая альрами, а теперь уже что-то совершенно иное, развернулась и взяла короткий разбег. Она оттолкнулась от борта и тяжело взмахнула крыльями, и до Лилит донеслось несколько кричащих ругательств. Ее полет быстро выровнялся, и Хутала исчезла в тумане, постепенно набирая высоту и скорость.

– Любопытнейшее существо, – заметил Варац, щурясь ей вслед. – Тост, чтобы у нее все было хорошо.

Он задумчиво хмыкнул и развернулся, вставая плечом к плечу с Лилит.

– Рабы проснулись, когда ты разрушила печать. К счастью, еды на корабле оказалось валом, ровно как и места на гамаках.

– Как они?

– Напуганы, – вздохнул Варац. – С трудом понимают что к чему. Я их не виню – я и сам уже ничерта не понимаю.

Варац повернул голову к Лилит, и долго смотрел на нее.

– Хворь вернулась? – тихо спросил он. Лилит едва заметно кивнула после небольшой паузы. Она стянула покрывало, демонстрируя чародею почерневшее плечо. Повисло протяжное молчание.

– Мы всего в паре дней от Синепалка, – заговорил Варац. – Есть шлюпка…

Лилит остановила его жестом почерневшей левой руки. Чародей замолчал, и сам отлично осознавая, что несет чушь. В тишине он ощущал бессилие – свое и Лилит, но дело было не только в этом. Чародей чувствовал в ней какую-то надломленность, безразличие, которого там не было раньше. Словно больше ее ничего не заботило. Словно она сдалась окончательно.

– Ну? – она посмотрела ему в глаза. – Стоило оно того?

Варац опустил голову, качнув корпусом.

– Не знаю, – вздохнул он. – Вероятно, нет. Когда ты поняла?

Лилит грустно усмехнулась.

– После того, как прошерстила сознание Корра и увидела, что он тебя не запирал. Дай крученку.

Варац потянулся в карман мантии.

– И все?

– Не все. Крученку дай, говорю.

Чародей извлек портсигар и протянул его Лилит.

– А что еще?

– Расскажу, как обсохнешь.

Варац недоверчиво вскинул бровь, потом его лицо исказила гримаса удивления, и почти сразу – молчаливой покорностью перед своей участью. Лилит схватила чародея за шиворот и одним резким движением отправила его за борт. Послышался короткий всплеск, и спустя пару ударов сердца он вынырнул, тяжело дыша и ругаясь, на чем свет стоит. Лилит подкурила, с улыбкой глядя на его страдания.

Варац доплыл до лестницы и взобрался по ней, дрожа и обтекая ледяной водой.

– Ладно, – выговорил он сквозь стук в зубах. – Это заслуженно.

Лилит стряхнула пепел, и развернулась к нему.

– Еще как, – кивнула она. – Я решила, что тебя скормили акулам. И пришла к Корру в полной уверенности, что это его рук дело.

Варац скинул насквозь мокрую мантию.

– А тебе, идиоту, просто не терпелось посмотреть, что я сделаю с печатью, если меня достаточно подтолкнуть, – Лилит затянулась. – Ну, ты выиграл, что я могу сказать.

– Не ощущаю вкуса победы, – буркнул чародей, губы которого стремительно синели. – Я не предполагал, что все так обернется. И это, вероятно, было не самое разумное с моей стороны решение.

– Это было твое решение, – пожала плечами Лилит. – И ты бы принял его снова, не обманывайся. Я не в обиде. Во-первых, это скучно, во-вторых, ты просто приблизил неизбежное, – она кивнула на почерневшую ладонь, в которой дымилась крученка. – В-третьих, я все равно не жилец. Смысл мне дуться.

– Мы же договаривались, что отыщем решение, – Варац шумно выдохнул. – Время еще есть.

– Я не о хвори, – Лилит щелчком отправила окурок в море. – Пошли в каюту. А то заболеешь.

Когда Варац переоделся, Лилит отвела его к каюте Корра, дверь в которую была вынесена с петель и валялась в коридоре. По пути им встретилось несколько рабов, которые потерянно шастали по кораблю и пугливо озирались. При виде Вараца и его наколки они спешно кланялись в пояс, а чародей не жалел сил и времени, чтобы поднять их из поклона, успокоить и что-то объяснить. От его речей понимания в их глазах не прибавлялось, они кивали его словам, как болванчики, и уходили дальше, перешептываясь и цепляясь друг за друга руками.

Лилит медленно прошла в разгромленную каюту, в которую, судя по повреждениям, вломилась одержимая демоном гидра. Книжный шкаф был разбит, и пол был усеян книгами, но стол и кресла уцелели. К ним и направилась Лилит; она опустилась в кресло Корра и потянула на себя ящик стола. Варац сел напротив, и с любопытством подался вперед. Перебрав кипу бумаг, Лилит достала нужную, и протянула ее чародею. Варац принял лист и забегал взглядом по строчкам.

Он держал в руках договор. С одной стороны на нем была выцветшая чернильная печать Сульянской Купеческой Гильдии, и подпись: ансан Корр, бессменный глава. с другой – символ с пламенем и спиральнозакрученными рогами, и подпись размашистым, угловатым почерком: Родерик. Без фамильного дома, титулов и регалий.

Варац поднял глаза на Лилит. Та кивнула на лист, прося чародея прочесть содержимое договора. Он опустил глаза в текст.

“Данный документ заключает соглашение между Сульянской Купеческой Гильдией и Домом Валор, и оговаривает контракт на регулярные поставки, сроком раз в два сезона, по договоренности сторон. Содержимое каждой отдельной поставки: сто рабов, мужчин и женщин, возрастом от семнадцати до двадцати пяти, осмотренных знахарем, без хронических заболеваний и врожденных дефектов, с подтверждающими то документами. Стоимость каждой отдельной поставки: двести тысяч серебряных чеканок, переданных в руки главе гильдии или его представителю при получении поставки”, – прочел чародей.

Лилит потерла пальцами почерневшей руки, задумчиво смотря на то, как с с них крошится черная пыль.

– Я теперь хорошо понимаю твое нежелание бегать от смерти, – сказала она, отряхивая колени. Она кашлянула, и сплюнула на пол сгусток черной слизи.

Варац вернул пергамент на стол, и слегка сполз на кресле вниз.

– Это серьезно, кирья, – сказал он. – Нам, вероятно, стоит вдохновиться примером Хуталы, и мотать отсюда на всех порах.

Лилит посмотрела на него с усталой насмешкой, и откинула голову на кресло.

– Дарири спела песню, которая разбудила демона, открыла червоточину, и заразила меня некромикаре, – она закрыла глаза. – Может, я бы и сбежала, если бы хотела. Но не хочу.

– Сейчас? – вскинул бровь Варац. – Ты решила сдаться сейчас?

Лилит ничего не ответила. Чародей шумно выдохнул, и задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Я понимаю, – сказал он. – На каком-то уровне.

– Я устала, Варац. Я уже давно ничего не контролирую. Я провела последний сезон в принесении жертв, – она пошевелила металлическими пальцами. – И хочу хотя бы знать, чего ради. Пусть приходят. Они, или береговая стража – мне без разницы. Меня устроит любой исход.

Варац неторопливо закурил, и подвинул портсигар Лилит.

– Что ж, – он повел в воздухе рукой с дымящейся крученкой. – Тогда нам стоит сообразить развлечение, пока ждем. Костей на корабле мы не найдем, зато книг здесь валом. Хочешь, почитаю тебе какую-нибудь чушь? Держу пари, Корр из тех, кто любит сульянскую поэзию…

– Я не знаю сульянского, – вяло рассмеялась Лилит.

– И хорошо, потому что она звучит куда лучше, если не знать, о чем она, – Варац оглянулся на пол, усеянный книгами.

– Идет, – кивнула Лилит.

Перебрав несколько томов, чародей нашел остановил свой выбор на небольшой, довольно толстой книге в темно-коричневом переплете. Он уселся на кресло, раскрыл том на первой странице, и начал читать, спокойно и размеренно. Лилит же закрыла глаза, слушала приятный на слух сульянский язык, и сама не заметила, как погрузилась в темный, спокойный сон.

Эпилог

Дарири медленно открыла глаза и обвела взглядом красный балдахин, раскинутый над ее лежбищем. Зевая, чародейка села в постели, приминая руками растрепанные рыжие кудри. В дверь тихонько постучали. Она накинула халат.

– Войдите.

В дверь проснулась голова одного из слуг.

– К Родерику, киринья, – сказал он коротко и бесстрастно, после чего исчез, мягко закрыв за собой дверь.

Дарири торопливо поднялась. Вызов в такую рань не мог означать ничего хорошего. Она покинула свою комнату и заспешила к кабинету Родерика, шаркая туфлями по ковру.

– Долгой жизни, мэтро, – поздоровалась она с зевающим Варгулом, который уже ждал ее у кабинета.

– Что стряслось так рано с утра?

– Сейчас узнаем.

– Как волнительно! – воскликнул мэтро, открывая дверь.

Родерик выглядел обеспокоенным и задумчивым. Он поднял глаза на гостей и торопливо поманил их внутрь.

– Мэтро, Дарири, – он поприветствовал их скупым кивком. – Тревожные известия.

– Насколько тревожные? – Варгул решительным шагом прошел к столу и опустился в одно из кресел. Дарири последовала его примеру.

– В двух днях пути от Синепалка на якоре стоит корабль, – отвечал Родерик. Он звучал спокойно, но Дарири видела, как по его лицу блуждало волнение. – Корабль Гильдии. Люди Лииды утверждают, что на палубе кровь и трупы, людей и гидр…

Дарири встрепенулась.

– Лилит шла с Корром? С рабами?! С гидрами?!! Родерик!

– Киринья, что вы так волнуетесь! – почти возмущенно сказал мэтро. – Уверен, Родерик действовал в наших общих интересах.

– Или я не говорила вам, при каких ужасающих обстоятельствах мне пришлось телепортироваться оттуда! – Дарири вскочила со стула и нервно зашагала. – Неудивительно, что этим все кончилось!

– Вы считаете, дело в гидрах?

– Нет! – Дарири заломала руку. – Или да…

– Дарири, при всем уважении, – мягко, но твердо сказал Родерик. – Дело явно не в этом. Прошу, присядь.

Дарири закивала, успокаиваясь.

– Да, конечно. Ты прав. Извини. Просто я… Лилит…

– Она жива. За этим я вас и позвал. Мне нужно, чтобы вы снарядили отряд и выслали корабль. Сегодня. Как можно раньше. Пока церковная стража нас не опередила.

– Я закрою порт, – Варгул торопливо поднялся с места, оглаживая халат. – Скажу что эпидемия грибной чахотки. Карантин. Никто не входит и не выходит.

– Прекрасная идея, мэтро, – склонил голову Родерик. – Выдайте Дарири команду. От Черной бухты на веслах всего пара дней ходу.

– Безусловно! Немедленно! – Варгул засуетился. – Будите телепортаторов!

Он спешно покинул кабинет, а Дарири так и осталась стоять на месте, поглядывая на Родерика в нерешительности.

– Думаешь, она в порядке?

– Скоро узнаем, – мягко ответил Родерик. – Сосредоточься на работе, Дарири. Помедитируй, если это поможет. Сейчас ты нужна мне в своем уме.

– Да, конечно, – Дарири медленно вдохнула и выдохнула. – Я себе. Просто волнуюсь.

– Прекрасно, – Родерик нацепил на нос пенсне. – Лиида уже собралась. Постарайся не задерживать группу, хорошо?

Дарири кивнула, и покинула его кабинет. Она быстрым шагом пошла к своей комнате, чувствуя, как быстро и взволнованно бьется ее сердце.

Примечания

1

Единица измерения времени в Северном Королевстве, время, за которое прогорает свечка длиной в одну палайсту (около 8 минут)

2

Др. северный. Половина луны

3

Интервал между ударами большого колокола в городе. Равен 5 минам

4

Маленькое устройство с быстро накаляющейся медной пластиной. Работает от прикосновения к выгравированной демонической печати

5

Сооружение в человеческий рост, представляющее собой кол с деревянной пирамидой наверху. Приговоренного сажали на навершие пирамиды, и подвешивали к ногам грузила. Через несколько колоколов невыносимых страданий он умирал от боли и потери крови.