Линия жизни

Благодаря марийскому протекторату и деловой хватке, княжество Гуарта стремительно разрасталось и богатело. Свободные ремесленники, торговцы, крестьяне и просто бездельники – все стекались сюда в поисках спокойной и сытой жизни. Некогда небольшой княжеский замок очень скоро оброс многочисленными торговыми и рабочими кварталами.

Из-за быстрого роста экономики, ранее назначенная марийцами дань перестала быть обременительной. Даже с детьми Гуарт нашел простой для своих земель выход: у солитиканцев были приобретены невольники, они рожали детей, которых по достижении трехлетнего возраста он отнимал и отдавал марийцам.

И все же Гуарт просчитался. Восставшие корсанские князья собрали большую силу – почти двенадцать тысяч человек, – грозившую напрочь разбить марийцев. Взвесив шансы сторон на успех и ту плату, которую ему могут назначить победившие князья, он предпочел к ним присоединиться.

Теперь же ему предстояло найти аргументы, которые бы смогли удержать Зигу и его воинство от разорения Каелана – большого города, выросшего вокруг замка князя Гуарта, – его детища, его гордости, воплощения всей его жизни.

– Какова моя задача? – спросила Яна.

– Твоя задача? – Зига встал и медленно зашагал в сторону девушки. – Быть рядом, внимательно слушать, и… – он подошел к ней вплотную, с высоты своего роста чуть нависнув над девушкой, – и, возможно, я спрошу твоего совета.

– Ты шутишь?

Гаири непонимающе мотнул головой.

– Я ничего не смыслю в переговорах.

Искренне довольный честностью этого признания, признания своей слабости, на которое мало бы кто решился с такой легкостью, он рассмеялся и, по-отечески обняв ее за плечи, повел к выходу.

– Мы, марийцы, вообще мало смыслим в переговорах, – Зига с сожалением покачал головой. – Думаешь, эти вояки, – он кивнул на своих притихших командиров, – ты думаешь, они что-то в этом смыслят? Не-а. Не смыслят! Только вид делают! – гаири обернулся, чтобы добродушно подмигнуть уязвленным командирам. – Но один я пойти не могу – не принято так, и так, знаешь ли, небезопасно. А ты… ты много лет жила среди этих мягкотелых, верно, и понимаешь их лучше нашего. Ум-м?

Приняв для себя, что главная ее задача – обеспечивать безопасность миссии, Яна не стала более возражать. Оставалось уточнить один момент:

– Переговоры с князем Гуартом?

– Верно, – одобрительно кивнул Зига. – Что-то не так с ним?

– Он знает меня. Это не страшно?

Всего год назад Гуарт гостил в Син-Ти, пытаясь сосватать своего младшего сына за Яну. Несколько раз они вместе ужинали, а в конце девушка имела одну личную беседу с князем. Из затеи той ровным счетом ничего не вышло. Став свидетелем ее учебного боя, наследник князя – юноша милый, но болезный и слабый – сам просил отца не форсировать события.

– Знает тебя?! – громко, ничуть не скрывая удивления, вопросил Зига.

– Конечно. Ведь я дочь князя Гита.

7. Каелан

Место для встречи с Гуартом было организовано в двадцати минутах езды от лагеря марийцев. В центре поля разожгли высокий костер, около которого поставили чурки для переговорщиков: две главные в центре – для предводителей и еще по пять за каждой из них – для советников. Места для сопровождающих находились за пять-шесть шагов от центра, что позволяло слышать обычный разговор основных фигур, но при необходимости скрывало их шепот.

Князь Гуарт и его свита прибыли позже марийцев, уже успевших занять свои места. Зига, слегка покачивая головой, не вставая с места наблюдал, как те привязывают своих коней, как топчутся, не смея двинуться к костру прежде князя.

Сам князь был худ телом, сед и имел за спиной без малого шесть десятков лет. Его борода, свисая почти до груди, была тщательно вычищена и аккуратно пострижена, что сильно контрастировало с его простой, почти крестьянской одеждой.

Проведенные перед этой встречей дни сильно истощили князя. Сложно придумать что-то более тягостное, чем неизвестность того, насколько плохо все кончится. Лицо Гуарта исхудало, глаза ввалились, щеки приобрели мертвенно-серый оттенок.

Сев на предназначенное ему место, князь тяжело вздохнул.

– Как звать тебя, гаири?

Гаири не были знатного происхождения, не являлись правителями Марии, а назначались на свои должности исходя из их опыта и талантов. Зига впервые стал гаири лишь два года назад, а потому Гуарт не мог о нем что-либо знать.

– Зига, – ответил гаири, исподлобья щурясь на князя.

– Что ж, Зига, – еще раз вздохнул князь, – неправ я был, прямо скажу… Было у меня с Марией соглашение, и тридцать пять лет я прилежно его выполнял… Да что там, ты ж знаешь… И вот, попутал меня Рога супротив вас… Да не вышло.

– Да, не вышло, – продолжая щуриться, широко улыбнулся гаири.

– Как думаешь, Зига, – виновато, словно просьбу, произнес князь, – может ли у нас быть новое соглашение? Само собой, более выгодное для Марии, чем то, что было у нас прежде.

Чуть приоткрыв рот, будто собираясь что-то сказать, Зига почесал свой подбородок, но вместо этого выдержал долгую паузу.

– Полагаешь, – медленно начал он, – полагаешь, Марии можно воткнуть в спину нож, а потом вот так запросто договариваться? – он снова улыбнулся и сощурил глаза.

– Я бы не сказал, что это «запросто», Зига, – мягко возразил князь. – Я потерял своих воинов, сотни хороших воинов, и ты собрал с них трофеи; мои южные земли разорены… твоим войском, между прочим. И, как я уже сказал, Западный Корс готов платить больше. Итого… мы уже понесли наказание и готовы претерпеть еще.

Ничего не отвечая на это, Зига продолжал улыбаться и сверлить своего визави взглядом.

– Хорошо, назови тогда требования Марии, – решил зайти с другой стороны князь. – Если скажешь, чего нашептали тебе старцы, мы сможем найти наилучший для всех сторон выход.

Гуарт хорошо знал, что гаири – всего лишь полководец; он вправе заключать соглашения от имени Марии лишь в тех рамках, что ему заранее обозначит Совет марийских старейшин.

Сложив руки на своей широкой груди, Зига вновь испытующе замолчал. В этот раз князь не стал ничего добавлять, направив свой обреченный взгляд на сложенные против него крестом руки.

– Я тебе вот что скажу, корсанец, – наклонившись к Гуарту, Зига вмиг избавился от своей улыбки, – ты умрешь в любом случае.

Ответ ничуть не смутил Гуарта:

– Вот как? Хочешь сказать, нам не о чем толковать?

– Как я уже сказал, ты умрешь, а Западный Корс будет платить обычную раку16. Вопрос лишь в том, Гуарт, оставим ли мы твоего сына в живых, дадим ли ему править этими землями, и… – Зига опять сделал паузу, – и будет ли разрушен твой горячо любимый Каелан. Вот об этом, князь, мы с тобой потолковать можем.

Выдвинув сей ультиматум, Зига уперся руками в колени и чуть наклонился вперед, словно нависая над старым князем.

Хоть Гуарт и готовил себя к худшему, неизбежность близкой смерти вдруг испугала его. Строго говоря, он, конечно, мог избежать этого – забрать казну, забрать сына, жен и махнуть подальше, где мстительные марийцы его не достанут. Однако такое решение имело другие следствия: семья его теряла власть, положение, а Каелан приходилось оставить на волю судьбы.

Гуарт же чувствовал, что он устал. То ли действительно утомила старость, то ли последние десять дней стресса слишком вымотали его, но это чувство усталости переполняло его. В связи с чем смерть не так уж сильно страшила князя. По крайней мере, не так сильно, как судьба его княжества и его сына.

Пережив мимолетное потрясение, князь даже испытал некоторое облегчение. В отношении него самого все стало ясно, оставалось лишь выторговать лучшую долю для Мития (его сына) и жителей Каелана.

Яна без интереса слушала их диалог, с трудом заставляя себя сосредоточиться на происходящем. Соглашения, рака, обмены, предательства – все это мало трогало девушку. Даже вид обреченного на смерть правителя не смог тронуть ее сердца.

На тот момент другие люди, за исключением отца, Минга и Виры (дорогого учителя и лучшего из воинов), вообще не были ей симпатичны. А где нет симпатии, там мало места и для сопереживания.

Внимание же ее привлек ранее упомянутый Митий. Он занимал крайнее правое от центра место, сильно нервничал, никак не находя себе места, то и дело пяля глаза на свою старую знакомую. Юноша не мог понять причины ее нахождения здесь, и это лишь добавляло ему беспокойства. Мысленно он молил богов, чтобы отец повернулся и он мог указать ему пальцем на девушку. Услышав же о неминуемой смерти отца, Митий в кровь закусил указательный палец правой руки.

– Чего ты хочешь взамен? – деловито, уже совершенно успокоившись, спросил Гуарт.

– Смотря за что, – улыбнулся глазами Зига.

– За все, что ты сказал.

– Если за все, то это будет десять тысяч золотом, две сотни лошадей, тридцать обозов зерна, пять сотен мечей и десять тюков соли.

Князь усмехнулся. Требования Зиги были слишком высокими, что, впрочем, для начала торгов было объяснимо.

– Сбавь, Зига, – холодно ответил князь, – цена непомерно высока.

– Полагаешь, если мы войдем в Каелан, то возьмем меньше? – гаири нарочито высоко вскинул черные брови.

– Не буду утверждать, Зига, но, скорее всего, да.

– Вот как?! – усмехнулся мариец. – И это самый богатый город Корса?!

– Посуди сам, Зига, если я вывезу казну, а люди разбегутся, что вам останется? Всякий хлам и упрямое дурачье, которое останется на годами насиженном месте, – князь развел ладони. – Ты, конечно же, будешь нас преследовать и кое-что сможешь отнять, но сколько это будет в итоге – никто не знает.

– Тогда мы сожжем Каелан, а всех пойманных мужчин перебьем, – возразил гаири. – Твое княжество пострадает настолько, что моя цена покажется тебе пустяком!

– А разве выиграет от этого Мария?! – не согласился князь, чуть повышая свой голос. – Ну, сожжешь, ну, разоришь! Кто тогда заплатит вам через год? А через два? И сколько?

– Так и ты должен понимать, – тихо, почти ласково продолжал гнуть свою линию Зига, – если вы станете слишком сильными, то вскоре вовсе платить перестанете.

– Да, да, паршивая марийская логика, – отмахнулся Гуарт, – вместо того, чтобы становиться сильней самому, делай слабее других! И даже в этой поганой логике, согласись же, Зига, нужна середина, мера нужна. Если мы станем слишком сильными или слишком слабыми, толку от нас не будет, верно? Потому надо попасть где-то между. Вот это для Марии выгодно! Согласен?

Казалось, князь увлекся и совсем забыл об уготованной ему участи.

– Возможно, – не стал возражать Зига.

– А знаешь, гаири, что для Марии еще более выгодно?

– Скажи мне что?

– Позволить нам стать сильнее в торговле и ремесле, даже помочь с этим, а в части войск, обороны оставить нас совершенно слабыми! Ограничить, не давать создавать дружину, армию. Разве что самую малость, чтобы разбойников гонять… Вот тогда бы Мария с каждым годом получала все больше и больше, не боясь, что вас перекроют! И мы бы росли, и вы бы тоже становились сильнее! А для этого…

– И что же для этого?

– А для этого вы должны быть заинтересованы в новом соглашении не меньше моего. Вот что я хотел сказать тебе, Зига, – завершив свою мысль, князь успокоился, предоставив говорить своему противнику.

Гаири чуть задумался. На первый взгляд слова Гуарта звучали логично и разумно, но в логике этой, по разумению Зиги, обязательно должны быть «дыры».

– Вот ты говоришь, ограничить с дружиной, – выдал он первое пришедшее на ум, – да вот как? У тебя огромные земли, как уследить, где ты ее будешь прятать?

– Прятать дружину? Она ж не колечко, монетка или девушка! Оставь здесь своего наблюдателя, засылай разведчиков, поверенных – вот тебе и контроль!

– При желании армию можно купить, – все еще не желал соглашаться гаири.

Князь поморщился.

– В этом нет смысла; это как лису в курятник пустить! Сначала они прогонят вас, волков, а затем сожрут и нас, куриц. Понимаешь? Да и толку с них!

В битве под Хартом на стороне корсанских князей участвовало более трех тысяч наемников. Они были первыми, кто дрогнул, пустился спасать свои жизни и тем посеял среди корсанцев панику.

– Красиво ты излагаешь, Гуарт, – ухмыльнулся Зига. – Слишком красиво, чтобы быть на самом деле… Ты лучше назови свою цену, и я подумаю, есть ли у нас шанс договориться.

Умудренный жизнью князь не особо рассчитывал, что простой полководец сможет понять и осознать всю рациональность сего предложения, однако он не мог не сказать об этом. Слишком очевидным, слишком выгодным для обеих сторон представлялось ему дело.

– Буду честен с тобой, Зига. У меня сейчас чуть более четырех тысяч в золоте. Полагаю, три мы отдать можем спокойно… С конями тоже туго: много под Хартом слегло. Семь-восемь десятков – да. Зерно и соль, думаю, соберем. С клинками плохо… тоже под Хартом. Сотню-другую… Остальное могу заменить темной сталью17, в двойном весе. Примерно так.

Князь посмотрел прямо в глаза гаири, дабы тому было легче проверить, правду он говорит или нет.

Зига молчал, не имея четкого ответа на встречное предложение, которое оказалось заметно скромнее его ожиданий. Гаири хорошо знал, что здесь можно сразу назвать новую, серединную цену, а можно чуть погодя, что даже лучше. Однако больше его беспокоили слова Гуарта о выгоде для Марии: к его собственному удивлению, доводы старого князя почему-то возымели на него действие.

«Зачем морить голодом корову, которая дает тебе молоко?» – спрашивал себя гаири.

– Так что мы решим, Зига? – пришел ему на помощь Гуарт. – Может, сделаем паузу, подумаем еще, с людьми своими посоветуемся? – он оглянулся за спину. – Вдруг у них есть идеи получше наших?

– Верно говоришь, – согласился мариец, – прервемся.

Старый князь чувствовал, что первый раунд остался за ним. Так или иначе, ему удалось донести до марийского гаири здравый смысл, удалось навязать торг по откупной – об этом красноречиво свидетельствовал тот факт, что Зига сходу не высмеял и не отверг его встречное предложение.

С облегчением Гуарт встал, чтобы отойти к своим спутникам. Стоило ему подняться, как Митий, пренебрегая благородными манерами, немедля подскочил к нему:

– Отец, отец, – задыхаясь от волнения, быстро шептал Митий, – посмотри! Посмотри! – не находя нужных слов, он тыкал пальцем в направлении Яны.

Благодушное настроение князя вмиг сменилось беспокойством:

«Дочь Гита среди доверенных лиц марийцев? – тут же закрутилось в его рациональной голове. – Значит ли это, что Мария заключила союз с южанами? Союз… Тогда понятно, почему им не нужно соглашение со мной… Нет-нет, не стоит спешить с выводами… И все же, для чего она здесь?! Проклятый Рога, ты снова меня путаешь!»

Порешив, что наблюдение за совещанием марийцев позволит ему определить роль девушки в этой истории, князь отмахнулся от своих советников и стал внимательно вглядываться в происходящее на противоположной от костра стороне.

И первое, что сделал Зига, – отозвал злополучную девушку в сторону. Сердце князя сжалось.

– Ну, чего ты о нем думаешь? – тихо спросил он.

– Он изменился.

– Неплохо! А теперь подробнее, – аккуратно взяв Яну под локоть, он отвел ее еще дальше, в темноту ночного поля. – Что в нем изменилось?

– Похудел сильно.

– Еще?

– Да. Раньше он много смеялся.

– Все?

– Рядом с ним справа. Его сын.

«О Дурга!18 – тревога князя достигла верхних пределов. – Да у них точно есть договор! И возможно… – князь начал воображать худшее, – и возможно, их цель – разорить Каелан, чтобы Син-Ти мог взрасти за его счет…»

При их предпоследней встрече с Гитом тот восхищался торговой мощью Каелана, высказывая пожелания видеть таким же Син-Ти – город большой, но все же несравнимый по размеру и живости с Каеланом.

«Если Гит отдал свою любимую дочь, значит, марийцы потребовали гарантий, а значит, дали что-то очень ценное взамен, – продолжал накручивать себя князь. – Не иначе! Хотя…»

Гуарт был не из тех людей, что принимают решения быстро. Как правило, ему надо было все хорошенько обдумать, со всех сторон посмотреть, как он любил говорить, «разложить по коробочкам».

В этот раз времени на «коробочки» не хватало, и он обратился к своим поверенным – сыну, зятю и трем главам гильдий Каелана. Учитывая тяжелый выбор, уготованный их правителю, те сидели, опустив головы, не смея молвить и слова.

– Эй, бездельники! Как считаете? – он кивнул в сторону Зиги и Яны, возвращающихся к костру. – Это значит союз Гита с марийцами или… Или что это вообще значит?!

Сын безвольно согласился с ним, а зять, не желая казаться глупым, также высказался в пользу этой версии. В итоге бездумные согласия совершенно недалеких людей склонили мудрого князя в сторону ложной догадки.

Зига же, получив от Яны информацию, ни с кем более говорить не стал – ни с Кирой, ни с Кунши – командиром первого гая, коих он считал (причем небезосновательно) намного глупее себя в переговорах.

Как и Гуарт, Зига тоже чувствовал, что переговоры эти складываются в пользу князя. Гуарт говорил верно, но его голос разума звучал слишком громко, выставляя всех остальных дурачьем.

Это чувство, чувство неудовлетворенности, довлело над Зигой, вынуждая его жаждать реванша. Хоть небольшого, но реванша. На помощь подоспела и логика: как виделось марийцу, сын Гуарта был совсем юным и слабым.

«В руках такого князя Каелан потеряет силу сам собой. Раз так, то никакого смысла в союзе для Марии нет!» – удовлетворенно заключил он и, полный решимости, вернулся на свое место.

Гуарт последовал его примеру:

– Так что ты думаешь, Зига? – осторожно начал он.

– Решение мое следующее, князь: у тебя три дня, чтобы собрать все мною сказанное. Либо так, либо мы выжжем твои земли… Теперь решай ты.

– Судя по всему, – вздохнул князь, – Южному Корсу повезло больше.

– Вероятно, так, – согласился Зига, имея в виду рединок у Син-Ти.

– Будь по-твоему, Зига. Мы постараемся сделать это и собрать все к сроку… Но у меня будет условие: мы скрепим наш уговор бумагой, а пока она будет готовиться – клятвой свидетеля.

– Клятва свидетеля? – поморщился Зига. – Слова гаири уже недостаточно?

– Не желаю тебе зла, Зига, но ты воин, и только боги знают, что с тобой будет через три дня. Мне же нужны твердые гарантии.

– Да как хочешь, – после того, как князь совершенно уступил в торговле, гаири готов был легко согласиться в такой мелочи. – Вот только чья клятва тебя устроит? – Зига усмехнулся, намекая на то, что в культуре марийцев не было принято давать и во что бы то ни стало соблюдать клятвы.

– Княжечки19, – с улыбкой ответил Гуарт. – Уверен, наследница Гита не нарушит своей клятвы.

– Так и порешим.

Зига, хоть и не подал виду, был весьма удивлен тому, как просто сдался этот старый лис. Не стал возражать, аргументировать, не стал усреднять, а просто взял и сдался; словно тот небольшой перерыв сломил его волю. Тем не менее успех есть успех, и причины, по которым он был достигнут, людям не так уж важны.

– «Княжечка»! – несколько раз по пути до лагеря передразнивал он Гуарта.

Зига был доволен, что взял девушку с собой, хотя и не осознавал реальной ценности ее появления на этих переговорах.

Когда немногим ранее Яна сообщила о своем происхождении, в шатре гаири воцарилось молчание. Командиры не знали, как реагировать, а стоящий рядом с ней Зига долго сверлил ее взглядом. Чуть после он расплылся в широкой улыбке, а еще секундами позже, не в силах сдерживаться, громко расхохотался.

Ему льстило, что наследница, которая после рединка вполне могла встать у руля княжества, отказалась от власти в пользу похода с ним, Зигой; с ними, марийцами.

– Послушай, но ты же вылитая марийка! – он посмотрел в ее карие глаза, глянул сбоку на профиль лица и даже внимательно обследовал ее макушку, чтобы убедиться в истинном цвете волос.

– Моя мать была марийкой.

– А! Неудивительно, что марийская кровь оказалась сильнее корсанской!

Кира, а вместе с ним еще несколько бывалых командиров, совсем не разделял радости своего гаири.

Ее отца убили, убили марийцы – у девушки должны быть все основания для мести. Она наследница Южного Корса, все еще богатого и сильного княжества, а значит, награды, трофеи и почести красного гая не будут ее целью. Вдобавок к этому, она ученица Виры Отступника, покинувшего Марию при весьма неоднозначных обстоятельствах.

Кира не мог отрицать, что ее собственное признание говорило против наличия у девушки дурных намерений. И все же в глазах матерого командира она стала менее надежным воином, чем была минутой ранее.

– Гаири, может, нам стоит опасаться этого? – спросил верный Кира сразу после того, как Яна покинула шатер.

– Опасаться?! – Зига не разделял его страхов. – С чего бы?!

– Тогда ответь, для чего она с нами? Ведь у нее есть земли, есть подданные…

– Мой друг, ты меня расстраиваешь! – отвечал Зига улыбаясь. – Разве сражение для марийца – не наивысшая радость жизни? И чем сильнее враг, тем приятней победа. Разве не так, Кира?! С каких пор не так?!

– Ты правда считаешь ее марийкой?

– Кира, у меня нет в этом ни капли сомнения!

В ответ командир скривился, намекая на необъективность гаири.

– Скоро ты сам во всем убедишься!

…

Ровно через три дня состоялась оговоренная капитуляция Западного Корса. Оставив основную часть войска в стороне, малыми силами марийцы подошли к Каелану.

Их взору предстало огромное поселение, которое не мог объять взгляд. На холме в центре возвышался старый белый замок, а вокруг него, словно кольца свернувшейся в клубок змеи, вились ленты деревянного новостроя – торговые и ремесленные ряды, кабаки, конюшни и дома каеланцев, отошедших от ведения сельского хозяйства.

Жители Каелана, относящие себя к смельчакам или просто не ведающие страха, вышли навстречу вражескому войску в надежде увидеть грозных марийцев и лицезреть казнь их старого князя, из-за недальновидности которого все они стали много беднее.

Длинные ряды повозок – с зерном, сталью и солью, ожидали своих новых хозяев. Обозы сопровождала группа доверенных лиц, отвечавших за пересчет передаваемых ценностей.

Сам князь, представляя, как много времени может отнять проверка, не спешил идти на встречу со смертью. Гуарт скупо простился с женами, долго наставлял сына, а оставшееся время, молча наблюдая из своей башни за горизонтом, старался вспомнить все лучшее, что было в его долгой жизни. Правда, ничего особенно яркого ему не вспомнилось, потому как жизнь его была размеренной, без резких падений и взлетов. Даже Каелан, который князь любил больше жизни, разрастался и богател постепенно.

Князь появился, когда пересчет уже кончился: в парадном одеянии, с гордо поднятой головой.

Хотя всего три дня назад он встретил известие о смерти как облегчение, сегодня Гуарту было страшно; немного страшно. Примут ли его боги? Или он отправится на потеху демонам? Или вообще ничего не будет, как в крепком пьяном сне?

– Все как договаривались? – чуть дрожащим голосом спросил он Зигу.

– Да, – невозмутимо подтвердил Зига. – Не считая твоей смерти.

– Бумага! – Гуарт протянул Зиге обещанное, уже подписанное им соглашение. – И сургуч.

Яна как принесший клятву свидетель стояла чуть в стороне. Ей передали бумагу, чтобы она могла подтвердить идентичность условий сделки. Девушка, за всю жизнь прочитавшая не более двух десятков свитков, долго всматривалась в упрямые буквы.

Наконец одолев их, она кивнула и передала соглашение Зиге. Тот достал свой ярлык, залил предварительно разогретый сургуч, поставил печать и передал его Гуарту:

– Держи свою бумажку!

Князь аккуратно взял у него соглашение, осмотрел свежий узорный оттиск с изображением меча и богини и передал новому князю западных земель Корса.

– Знаешь, Зига, – задумчиво обратился к нему старый князь, – жизнь – какая-то никчемная штука…

Не понимая, гаири повел бровью.

– Если бы Анижа20 предложила сейчас новую, я б отказался.

Мариец внимательно посмотрел на него.

– Ты просто стар, князь… И телом, и духом.

– Верно.

Князь медленно снял свой красный камзол, расстегнул ворот белоснежной рубахи, и, чуть разведя руки в стороны, подошел почти вплотную к Зиге.

– С сыном прощаться не будешь? – с искренней ноткой сочувствия спросил мариец, заходя Гуарту за спину.

– Уже.

– Тогда прощай…

Без всякой помпы и церемонии, кои приличествуют процессу публичного наказания, Зига вынул свой кинжал и перерезал князю глотку.

8. Разведка

Весь Корс послушно склонился перед марийцами без малейших сражений. Пока Зига вел свое войско к Солнечному (географически – северо-западному) Корсу, восточные и северные князья, которые в битве при Харте выступили против, спешно выслали своих поверенных. Никто не желал сражаться, но многие очень хотели, чтобы марийцы не ступали на их земли, так как этому неизбежно сопутствовало разорение крестьян и волнение народа.