Восстание Магов. Том 1. Прижатые к земле

– Ты на деле просто что-то с чем-то. Тогда уж пообещай, что то, что я произнес и во что по итогу поверил, окажется правдой.

– Ничего гарантировать не могу – протянул Адам, прежде чем расстаться со своим подчиненным, вновь незримо скрывшись в тени.

– Никогда не любил этот хлюпающий звук и небрежные остатки после этой процедуры, в дрожь бросает от этой его магии! – лишь произнес напоследок СЛ-2.

Отчаявшись более искать здесь поддержку от взрослых и детей, Гордыня после этого разговора решил придерживаться прежнего намеченного плана, а дабы позабыть и развеять все волнения, он сразу с головой погрузился в подготовку к новому комплексу упражнений от Адама. Но как бы он не пытался как можно быстрее набрать скорость и не позволить всей этой дури и дальше туманить его мысли, однако на деле эти мысли раз за разом появлялись и мешали сконцентрироваться. И вот так, проведя еще парочку месяцев в постоянных дебатах внутри своей головы, он и сам не заметил, как подошло его время, наконец, убираться из этого проклятого места. Вот только Адам в очередной раз что-то задумав, явился к нему в комнату лично и объявил:

– Прекрасно зная о нашем с тобой соглашении, я решил позволить себе задержать тебя здесь на еще один день, ты не против?

Глава 29. Адам и магия

Одного очередного взгляда с утра на довольную рожу Адама Гордыне хватило, чтобы снова испортить ему настроение на весь оставшийся день. Однако адекватно давая отчет ситуации, он понимал, что, во-первых, тот от него всё равно так просто не отвяжется, а во-вторых, ему сейчас представился невероятный шанс таки узнать все секреты этого места. Да, он не забыл слова Зависти и помнил, что этот человека будет всячески пытаться увильнуть от неудобных ему вопросов, но если Гордыня не побоится действовать с должным напором, то хотя бы сможет узнать о тех тайнах и секретах, что его старший брат столь долго хранит в полном одиночестве.

– Располагайся, мой дорогой Гордыня! Нам же явно предстоит непростой разговор.

После небольшой утренней прогулки по лаборатории они, наконец, дошли до какой-то полупустой комнаты с белыми обшарпанными стенами, где стояли лишь деревянный стол да пара стульев. Сначала Адам уселся на место в дальней части комнаты, а потом оставшееся место занял и Гордыня. После этого безумный ученный лишь сложил руки в ожидании, одновременно прожигая бедного юношу своим недобрым взглядом с ухмылкой.

– Ну, так и зачем ты решил меня здесь оставить еще на один день? – немного волнуясь, Гордыня начал раскачиваться на стуле и перебирать пальцами по столу.

– А разве это не очевидно? Давай, давай, не стесняйся, спрашивай о чем твоей душе угодно! – не оставляя и малейших возможностей для альтернативной трактовки всего происходящего, пояснил Адам.

– Тогда расскажи мне, зачем ты всё это делаешь?

– Неплохой первый вопрос. Ну, я бы мог сказать, что делаю это исключительно по доброте своей душевной, но такие детки как ты, в это почему-то отказываются верить, всегда видя лишь сугубо личный умысел. Нет, нет, ты не пойми неправильно! Да, я не самый хороший человек в мире и делаю это не за просто так, но а как ты предлагаешь мне вести себя иначе, когда кругом война?

Последним предложением Адам явно намеревался выбить у Гордыни почву из под ног и повернуть весь диалог в своё русло, но тот уже давно догадывался из смутных речей своего брата, что снаружи творится что-то дурное.

– Хм! Даже и глазом не дрогнул! Вот это выдержка! Или ты просто знал уже об этом? Признавайся Гордыня!

– А разве не я тут должен тебе вопросы задавать? – умело парировал Гордыня.

– Тьфу, тебя, какого умного мы тут из себя строим! Ой, извини, но в таком случае, прошу продолжай, или тебя что-то не устраивает в моем ответе?

– Ты так ничего и не сказал.

– А неужели ты уже давно сам для себя не сделал ответ на этот вопрос. Мне тут пытаться переубедить тебя будет бесполезно, да и скучно. Управлюсь за пять секунд… – последние слова он произнес гораздо тише, якобы про себя, но всем в этой комнате было очевидно, что имел в виду Адам.

– Тогда ответь на следующий вопрос: что ты сделал с другими детьми? С теми, что до сих пор бродят здесь, как бездушные машины? – очередной вопрос Гордыня задал с явным упреком.

– Ничего особенного, ты и вся остальная названная семейка грехов подвергались такому же воздействию, но сумели сохранить свой разум в порядке.

– Промыл мозги им, значит?

– И опять тебя тянет исключительно на гадости в мою сторону, Гордыня. Вы все тут, дети непростые, пойми ты, наконец. И я, конечно, пытаюсь найти подход к каждому, но и общих условий среды и давления изнутри нельзя избежать. Если говорить проще и понятней, то они все сейчас просто находятся в сильной, сильной депрессии, понимаешь, о чем я? И если вам семерым удалось выкарабкаться, то вот для них этот путь пока дается с трудом. Да, мы им всячески помогаем, но их состояние настолько дурное лишь потому, что нам еще и приходится иметь дело с магией внутри их тел.

– Магия внутри тел? Это явно какая-то нестандартная процедура. О подобном не упоминалось ни в одном из учебников или специальных программ, которые ты с нами проводил.

– А еще и по свои собственным наблюдениям и «исследованиям» ты пришел к выводу, что это что-то ненормальное, так? Прошу, договаривай до конца, а то мне что играть тут в сумасшедшего и с самим собой говорить? – надавил на Гордыню Адам – Но прежде чем ты начнешь дуться, так и быть, позволь мне провести тебе небольшой экскурс в тонкую науку современной магии!

Всё началось еще несколько лет назад, когда самые талантливые умы всей Империи старались найти то, чего нет. Да, звучит это причудливо, но, просто такова суть той субстанции или того вещества, что мы сейчас называем просто «магией». Пытаться ребенку объяснить что-то из квази-науки и понятий, наверное, будет тяжело, а потому вдаваться в подробности не будем. Лишь вернемся к прежнему рассказу и узнаем о том, что наибольшего первичного успеха в нахождении магии достигли ученые с запада. Совместными усилиями двух самых развитых в научном и техническом плане столиц был-таки впервые налажен контакт. Но, так как мы со своими исследованиями проникли в другое измерение, то не могли на тот момент предполагать, что оно может быть связано с нами далеко не через один разлом, что мы открыли. А что было еще чуднее, так это то, что об этом еще до официальных Имперских представителей прознали и обычные герцоги и их «ученые».

То, что произошло дальше и положило начало войне, что сейчас горит за пределами этого мирного и спокойного убежища. Но, мы ведь до сих пор так и не прикоснулись к самому интересному из-за этого внезапного урока истории. Хорошо, тогда рванем сразу к сути. Магия оказалась вещью крайне неустойчивой, ведь само её прямое нахождение в этом мире всячески нарушало её типичный устрой. Магия ведь по своей сути является воплощением четвертого измерения, что, наконец, проявилось в нашем мире и теперь желает вернуться к прежнему состоянию, в котором оно существовало в нашем мире сотни веков. Оно желает вновь затеряться прямо у нас под носом и скрыть свое существование. Ха, ха, вот это явно был коронный удар по восприятию любого из тех, кто до сих пор пытается во все это вникнуть!

Но не беспокойтесь, это было лишь пояснение для самых любознательных по поводу того, почему же магию всё таки так сложно удержать. Особенно в человеческом теле. Магия просто скорее вас своей частью сделает, а потом заставит ваш остаточный образ подражать его каким-то странным причудам, чтобы скрыться. Однако более нет причин переживать, ведь одному научному гению удалось создать таких людей, что смогут противостоять этой особенности и, таким образом, смогут накапливать и сохранять магию! Пока что таких оказалось лишь двое, и вы должны бы их помнить, но не стыдно будет и сказать, что это Гордыня и Жадность.

Что же до остальных детей? Ну, гений гением, но вот только до создания этих детей было еще далеко, а потому в свободное время он решил, что ему будет мало лишь превосходства в этой одной специфичной области. Он начал браться и за другие аспекты магии. Так, Обжорство получил способность превращать любую материю в магию, а Лень смогла менять восприятие самого мира! Конечно, конечно, эта способность не столь сильна, как кажется на первый взгляд, иначе ныне безызвестный гений уже давно бы правил всем миром! Так как пока она еще слаба, то такие трюки в реальном мире ей удается проводить с трудом и далеко не часто. А вот внутри своих снов Лень уже давно стала Королевой! Кто бы захотел после такого вообще просыпаться, не так ли?

Такой мгновенный успех сильно его порадовал в ту пору, а пока дозревал и один из самых первых его детей ныне именуемый Завистью. Тот долго не мог раскрыть себя, но осмелев и выступив против отца, он открыл в себе способность копировать и сохранять чужое восприятие, что быстро позволило ему заслужить уважение и одобрение со стороны Адама. Ой, это же про меня! А у нас тут вроде как рассказ построен в нейтральном тоне! А потому пока забудем об этом и перейдем к Гнев! Она долго накапливала в себе недовольство и с самого начала старалась держать себя в хорошей физической форме, чтобы затем обрушить свою ярость на ничего не подозревающих окружающих, приправленную способностью генерировать повышенное количество магии в зависимости от настроения!

Теперь она уже давно стала мягкой и позабыла прежние приемы. Огонь внутри, казалось, угас, но с каждым посещением лаборатории ей каким-то образом удается разжигать его вновь и вновь. Я догадываюсь о причине, но в виду её излишней глупости поспешу пропустить и перейти нашему последнему чудесному дитя. Похоть долгое время стеснялась и боялась своей способности, также как и собственного имени. Но совсем недавно, из-за каких-то неизвестных мне перемен, она потихоньку начала проявлять в себе зерна её невероятной силы. Силы манипуляции чужой магией! Через одно касание она способна заставить застывшую на мгновение внутри каждого человека магию завладеть его телом и передать под контроль госпоже! Звучит так же пугающе, как и интригующе, не правда ли?

Да, да, какой-то гений слишком уж скучный и банальный, раз с трудом сумел лишь пару раз догадался до чего иного, как просто играться с восприятиями магов. Однако в свою защиту он, наверняка, бы отметил, что вся сила нынешней магии исходит именно из того, насколько сильна вера мага в то, что она сработает именно так, как ему надо. Тело тут тренировать стоит лишь, если вы никак не можете отделаться от переживаний, что должны совершить какое-то серьёзное физическое усилие, дабы ваше заклинание сработало. На деле же важен лишь дух. А потому, если удастся его сломить, то даже от самого серьёзного мага ничего не останется.

– Ну, так и что, Гордыня, хочешь, чтобы я тебе теперь и всю базовую методичку для самых маленьких пересказал? Про четыре стихии там, и тому подобное? – наконец, окончив свой длительный рассказ, спросил с усмешкой Адам, приводя в чувство собеседника, до сих пор старающегося переварить всё сказанное.

– Хорошо, Адам, это я понял. Но тогда расскажи мне, почему такой гений как ты до сих пор остается непризнан?

– Элегантные речи, юный господин. Что же, позвольте вам молвить и об этом, хотя на деле тут говорить-то особо не о чем. Да, я был одним из тех, кто со стороны Империи впервые познакомил этот мир с магией. Потом началась война, меня вынудили разрабатывать магическое оружие. Я, не особо желая копаться во всех этих наполовину магических железяках, предложил высшим чинам слегка иной подход. Вот только он мне самому столь сильно взбудоражил мозг, что я просто сбежал, не забыв прихватить с собой подчиненных мне сотрудников и еще парочку нужных документов. По первой поре с меня три шкуры содрать хотели, но помахав бумажками, а после скрывшись в этой глуши, я, вроде как, сумел освободиться от этого проклятого аркана. Теперь я полностью независимый юный гений и талант, что еще потрясет этот мир своими открытиями!

– Значит, все мы тут лишь скрываемся, пока есть постоянная угроза того, что сюда придут какие-то дяди с пушками и начнут охоту за тобой?

– Не с пушками же! Чему тебя только учили? Магические пушки создаются лишь на западе, в Независимой Армии, так как у них там проблемы с разломами и магией. Мы тут воюем голыми руками, ибо один огненный шар какого-то командира отряда может с легкостью превзойти по огневой мощи их вооруженного до зубов отряда! Не упоминай при мне более этих жалких ничтожеств.

– Даже с трудом всё понимая, мне кажется, что им просто не повезло, и потому их не за что винить.

– Ты даже за каких-то неизвестных тебе людей с запада страны готов впрячься, пока мы находимся от них за столько километров! Что за чудо, а не ребенок! Завязывай ты со всем этим!

– Так и всё же, что с нами произойдет, когда война закончится?

– Ох, не переживай ты так, Гордыня! Для столь славных детей как вы мне несложно будет найти подходящее местечко!

– Это еще что значит?

– Ты не похож ни на будущего политика, ни на предсказателя, а потому мне тяжело будет тебе объяснить хотя бы то, что произойдет со всей страной после войны, не то что с тобой! Но я вот как раз таки похож и на того, и на того, а потому отлично знаю, о чем говорю – с ребяческим чувством превосходства произнес Адам.

– Теперь мне всё предельно ясно.

– Ого, снизошло откровение? Не хочешь поделиться?

– Лучше предпочту на этом и закончить наш с разговор, меня еще ждут дела – с этими словами Гордыня поднялся из-за стола и вышел из комнаты, пока Адам лишь провожал его своим взглядом, в котором ясно читалось лишь одна возможная реакция:

– Ну, ну… – посидев еще пару секунд, Адам также поднялся с места и как ни в чем не бывало пошел по своим делам, не переживая выбросив Гордыню из головы.

Этот наивный и глупый мальчишка всё равно не сможет ему помешать. Он много раз и от многих уже успел наслушаться схожих речей с такой же манерой речи. Адам не мог уверено сказать, что каждый из них впоследствии лишь пожалел о своих словах и провалился, но был уверен, что таких было большинство. Остальным просто повезло, вот только делать упор в своей работе и жизни на удачу – удел слабых.

Гордыня же был так рад вновь встретить всех столь дорогих ему друзей этим вечером на подходе к их общему убежищу. Так как на улице дул сильный ветер, да и вообще было сыро и прохладно из-за буйствующей снаружи весны, то они пришли встречать его в одежде потеплее. Однако так как Жадность отказывался носить шапку, то Гордыню тут же привлекла его необычная прическа:

– Слушай, а что это за новый писк моды у тебя на голове? – открыто спросил у Жадности Гордыня.

– И не напоминай! Так как ты так долго отсутствовал, а наша принцесса так сильно о тебе переживала, и ей было без тебя так скучно, то она принялась теперь доставать меня! И если поначалу она делала мне прически еще ничего, то вот теперь это больше похоже на подобный ужас! – с укором уставившись в сторону закутанной с головы до пят Страсти, произнес Жадность.

– Ты мне даже их покрасить не даешь, жадина! – ответила ему она, высунув язык.

– Ого, и каким бы цветом ты его перекрасила?

– Зеленым!

– Ни за что! – почти провопил Жадность.

– Хорошо, хорошо, тогда какой ты думаешь сейчас подойдет мне? – спросил её Гордыня.

Приглянувшись к нему в этот раз, Страсть заметила, что Гордыня, на удивление, сильно изменился. Так как он вновь прогуливался совершенно не приспособлено к погоде, нося на себе лишь легкую футболку и шорты, то ей многое удалось заметить. За эти полгода разлуки он стал гораздо более коренастым, а на руках отчего-то появились первые признаки мускул. Ну, или как это там у парней называется, когда руки начинают быть все сильнее похожими на стальные столбы. Волосы на его голове превратились в натуральную золотую гриву, а потому ему постоянно приходилось их поправлять. Руками с надетыми на них варежками, что выглядели так нелепо, но так как Страсть знала, что их связала им всем Гнев, то не могла ничего сказать по этому поводу.

– Ну, так и что, сестрёнка? Как ты размалюешь братика? – видя, как она почти потерялась, рассматривая Гордыню, окликнул её Жадность – Да, он жених что надо, но я уверен ему больше другие девушки нравятся.

– Ах, ты! – напала на него с кулаками Страсть, изо всех сил стараясь представлять их себя угрозу, пока еле ощущаемыми касаниями лупила по нему.

Хотя, он бы и от более серьёзных ударов не пострадал. Пользуясь моментом, Гордыня не мог не оценить, что Жадность будто на каком-то подсознательном уровне старался идти с ним нога в ногу, а потому теперь тоже выглядел куда внушительнее.

– Я так рада, что тебя оттуда уже отпустили, наконец! – пока брат с сестрой сорились, к нему уже прильнула Гнев, сковав его своими нежными объятьями – Ну что, как ты? Надавал им там всем по первое число? Просто по тебе даже видно, что ты вернулся оттуда победителем!

Глядя на согревающую улыбку Гнев, Гордыня на самом деле сумел ощутить, что ему удалось всё это преодолеть и вернуться домой, достигнув таки той цели, к которой он стремился. Но Гнев почему-то поняла его этот яркий и пристальный взгляд слегка не так:

– Говорил же тебе, не надо так переедать от волнения! Вот щечки то и наросли! – подойдя со стороны, Зависть схватил Гнев за щеки и начал их шутливо потягивать.

– Не задирай меня! Во мне еще осталась частица той Гнев, что когда-то, как следует, отколотила тебя, знаешь ли! – теперь румянец от холода с её щек уже перешел на всё лицо.

Так как очередные брат и сестра начали выяснять меж собой отношения, то настала очередь и для Обжорства с Ленью поприветствовать вновь прибывшего:

– Знаешь что, Гордыня? Я изначально так и хотела тебя наругать за то, что ты вновь заставляешь меня менять расписание, но потом, когда в появившееся время я смогла перечитать план выступления, то поняла, что изначальная версия выступления была крайне сырой. А потому, то время, что ты мне дал, на самом деле очень сильно окупилось! – после этих слов она неожиданно приблизилась к нему и тоже обняла – А если серьёзно, то нам тут ой как тебя не хватало! Видишь, как эти все тут так ссорятся друг с другом? Лишь оказавшись без тебя, мы поняли, что у нас такой кавардак раньше каждый день был!

Тут неожиданно сзади на них обоих навалился еще и Обжорство:

– Гордыня, смотри, как могу!

Его руки вдруг начали становиться больше, а его хват сильнее, и в тот момент, когда Гордыня уж думал, что старший брат раздавит его с сестрой, то внезапно его ноги оторвались от земли, а вновь он приземлился уже на плечи брату.

– Ничего себе! Это ты как так?

Обжорство сейчас выглядел не совсем привычно, ведь на своих широких плечах сумел уместить сразу Лень и Гордыню.

– Я просто немного помогла ему развить его силы, тренируя его во снах!

– Да, теперь я не просто так ем камни и траву, а чтобы становится вот таким вот сильным! – с этими словами он начал от радости крутиться, будто бы позволяя им двоим на его плечах оказаться внутри карусели.

– Эй, эй, вы чего? Осторожнее! – заметившая это Гнев тут же отвлеклась от прежнего спора и помчалась помочь Обжорству сохранять равновесие.

– А нас что забыли?! – внезапно на их удивительной карусели оказались еще и Жадность со Страстью – Сможешь и нас так покрутить, Обжорство?

– Конечно! – лишь радостно продолжался крутиться, ответил он.

Глава 30. Моменты вместе

Первое время после возвращения Гордыне пришлось привыкать к изменившейся обстановке внутри семьи. Жадность явно намеревался перехватить бразды семейного правления у Гнев, так как стал гораздо более уверенным и настойчивым во всех отношениях. Он следил, чтобы Страсть не сильно хулиганила с её новыми силами, а Обжорство с Ленью не просиживали целыми днями в уютном одиночестве вдали от убежища. Даже Зависти теперь приходилось с ним считаться, что не могло не внушать уважения и восхищения в глазах Гордыни. Вот только перед той самой Гнев он всё также становился мягок и не мог вести себя адекватно. Постоянно навязываясь ей в помощники и выполняя каждую её прихоть, он невольно навлекал на себя чужие усмешки, но в их семье уже давно образовалась такая атмосфера, что всё это было не более чем забавой с их стороны. По крайней мере, Гордыня не видел в этом тех же презрения и надменности, что были свойственны Адаму.

Если уж упомянули про Страсть, то стоит сразу и обмолвиться об одном забавном соревновании, что она решила провести в честь прибытия Гордыни:

– А посему объявляю, что человек с самой причудливой прической в конце этой недели станет победителем и получит от меня особый приз!

– И для этого ты нас всех здесь собрала? – с кислой миной спросил Жадность – Ладно, прежде чем позволишь нам всем вернуться к куда более важным делам, хотя бы скажи, что за приз такой?

– Ага, интересно значит?! Что же, так уж и быть, тот, кто получит главный приз, больше не будет страдать от моих шуток с волосами!

– Навсегда? – неожиданно Жадность загорелся, хотя еще недавно прибывал в совершенно противоположном расположении духа.

– Н-е-а – четко проговаривая каждую букву, произнесла Страсть – Только на месяц!

Под усталые завывания толпы Страсть с гордостью покинула самодельную сцену из пары составленных вместе столов в центральной комнате и поспешила удалиться.

Хоть с того момента, как Гордыня покинул лабораторию, в тот день прошло не больше недели, но он уже успел на себе ощутить всю ту горечь, что вкладывали в свои стоны остальные члены семьи. Не то чтобы это странное увлечение по завиванию чужих волос во всякие причудливые формы было хоть сколь либо на самом деле вредно, но вот вернуть им прежний вид из такого состояния было невероятно тяжело. А потому оставалось лишь два варианта: так и ходить с завитыми изображениями забавных зверушек на голове или каждое утро бороться к этим цирком на голове. Зависть предлагал еще и вариант с бритьем на лысо, но ему последовал только Обжорство, у которого итак особо волос на голове никогда не водилось. Но с недавних пор и это изменилось, однако не в таком ключе, чтобы Страсть могла как-то на это повлиять.

Поначалу все еще старались принимать это за мелкую шалость и проказу, но младшая сестрёнка была крайне настойчива и с каждым разом выдавала всё более и более необычные картины. Гордыня поначалу не особо понимал, как ей удается, лишь играясь с чужим восприятием, творить такое, но потом заметил, что она с помощью небольшой манипуляции просто заставляет твое тело отправлять свою манну в волосы. А так как для поддержки прически это делать нужно было постоянно, то носить такую корону на голове было энергозатратно. Именно по этой причине провалился первый всеобщий бойкот борьбы с чудными волосами. Ведь хоть идея усмирить ребёнка, более не потакая его наглым выходкам, и была правильной, но вот бороться с такими прическами оказалось сложнее, чем казалось. А когда сдался первый, то и остальные потихоньку прекратили.

Перебирая эти осколки своих воспоминаний и мыслей, Гордыне теперь казалось, что из всего этого у стороннего наблюдателя могла сложиться картина некоего крайне деспотичного общества, где один человек безнаказанно творит, что хочет, и угнетает остальных. Но естественно все просто не могли не начать банально потакать Страсти, видя как сильно ей это нравиться. Гнев даже начала собирать альманах с наиболее впечатляющими и выделяющимися творениями её «искусства». Ну, а это соревнование явно означало, что на деле вся эта забава и вовсе подходит к концу. Просто Страсть намеревалась в этот раз попытаться еще и при помощи остальных сотворить что-то поистине шедевральное. И хоть на полочку поставить такое творение не удастся, однако оно явно надолго отложится у всех в памяти. А разве не о чем-то таком так мечтал Гордыня?

Всю неделю соревнование шло в крайне напряженном режиме: Обжорство отрастил себе огромную шевелюру, Лень использовала помощь своих ворон и чудес сна, Зависть искусно скрывал своё творение под капюшоном, а Гнев явно имела преимущество, так как уже давно заботилась о волосах всей семейки грехов. Даже Жадность включился в работу, только его напор и уверенность не особо помогали в этой ситуации. Но не позволяли сдаваться.

А Гордыня хоть и рад был бы и сам поучаствовать, вот только его думы всё также были полны прежними переживаниями. В его голове уже четко сформировались первые наброски плана, но для детальной проработки еще явно нужно было время. Также он раздумывал, как бы так всё объяснить всем остальным, и в то же время скрыть от всевидящего взора Адама. Он не мог нарадоваться тому, как же близки стали все его братья и сестры меж собой и рад бы и сам был искренне разделить это чувство и забыть обо всем дурном. Но именно из-за них он и не мог этого сделать.

– Даже сейчас, этого еще недостаточно, пока мы так и будем оставаться здесь, то угроза до сих пор скрывается где-то в тени… – размышлял вслух Гордыня, вновь уединившись на своем избранном месте, впервые после возвращения.