Путь Святозара. Том второй

Святозар опять прервался, и, поднявшись, подошел к камину, взял полено, да подбросив его в огонь, раздумчиво добавил:

– Боги излечили мои раны, но шрамы по всему телу остались, и не только по телу… Красимир всегда был хорошим и милым мальчиком, моим любимцем. Он также, как его брат прошел испытание в Сумрачном лесу и получил красное древко. Он был всегда послушен и как мне, казалось, светел… Он рано женился и очень… очень сильно любил свою жену, а когда при родах она и ребенок умерли… Красимир вроде как потерял себя, в его сердце возникла обида на Богов и Лучезара, у которго уже был сын и три дочери. И тогда он решил отравить брата, а после убить его детей. Он приехал к нему в дом и привез отравленную медовуху, не знаю о чем он думал, ведь если бы Лучезар и его сын Ярил умерли, он бы умер следом, так как они были защищены даром ДажьБога. Он говорил мне позже, что хотел сам править Восурией и ненавидел удачливого Лучезара… А мне, отец, показалось… показалось, что он перешел на сторону зла… И тогда я лишил его дара, а немного погодя он убежал из темницы, где я его держал и утонул в Ра-реке, пытаясь ее переплыть. – Наследник не торопливо поднял приткнутую к стене кочергу и потревожил ею угли, потому как подкинутое полено не хотело разгораться, словно огонь вслушиваясь в столь древний сказ осело и прижалось к черно-красным древесным углям, – я долго думал, как мне поступить… А потом решил, нельзя позволить этой чистой магии, оную даровал мне мой учитель Альм, превратиться в Сатэга… Я решил, пусть лучше эти знания исчезнут, чем какой-нибудь недостойный мои правнук превратит их во зло. Я попросил Лучезара не обучать магии его младших сыновей, сказав, что создам заговор и оставлю знания лишь старшему в нашем роду-первенцу, и он со мной согласился. Я создал заговор незадолго до своей смерти, все время колебался… наверно чувствовал, что он может принести беды моим потомкам.

– Сын, вернись на сиденье, – сказал отец, узрев, как Святозар вновь покачнулся. Когда же наследник исполнил указанное Ярилом и сел на прежнее место, спросил его, – а почему, эти события не описаны в книге Вед? Я впервые слышу о них…

– Я не стал их вносить в книгу, – объяснил наследник и порывисто вздохнув, потер раненный бок. – Потому что мне было тяжело их вспоминать, а люди, видевшие все… Видевшие мои шрамы, писали сказанья, не упоминая моего имени, чтобы не тревожить мои раны. И ты много раз отец слышал это сказанье, но просто ты не знал, что оно о Богомудре, оно как там мне поменяли имя, назвав меня…

– Кудесником Ставром Великим, – досказал за сына правитель и взволнованно уставился взглядом в лицо наследника. – Но в том сказании не говорится, что тебя лечили Боги.

– Да, отец, об этом там не сказано, и не сказано как они проливали слезы, потому как это видел лишь я…, – медленно проронил наследник, чуть зримо кивнув. – Мои воины не смели подойти, покуда Боги не ушли. А когда ДажьБог и Перун излечили меня и покинули, я встал живой и почти невредимый точно, как в сказе.

– Удивительно, я даже никогда не думал, что это было на самом деле. Мне казалось, что это лишь поверье, – заметил отец, он поднялся, подошел к столу и налил себе и сыну в чаши из кувшина сбитня. – Возьми, сынок, – подал он принесенную чашу Святозару, – сбитень, правда остыл, но он и холодным вкусен. Знаешь, мальчик мой, я думаю, ты обязательно должен внести эти события в книгу и описать их именно, так как они и были. А теперь, когда я знаю, обо всем, что с тобой произошло, я хочу тебе сказать вот, что… Без сомнения ты был не прав создавая такой заговор, но брать на себя вину и осуждать себя во всем, что случилось, ты не имеешь право… Ты, жертвовал во время того боя своей жизнью, ради нашей земли и народа, и у тебя великая душа, которую не то, что бить… нельзя даже обижать. Во всем, что с нами произошло виноваты двое – это Нук, и как бы мне не было больно говорить Дола… Ну, Нук понятно это зло, пришедшее из Пекла или созданное им. Но Дола виновата не меньше, она мне говорила перед смертью, что не должна была верить Нуку, тем более, когда он попросил у нее душу. Она ведь поняла тогда, что он оттуда… из тьмы, а значит верить ему нельзя, от него надо бежать как можно скорей… Она же поступила по другому, отдав ему свою душу… Но, что она сделала с Эрихом, этого нельзя простить. Ты, сам выбираешь свой путь, но ты не можешь жертвовать ради себя жизнью другого. Я понимаю почему это случилось с Долой, а например не с моей матушкой или бабушкой, потому как ни моя бабка, ни мать никогда бы не пожертвовали душами своих детей, чтобы продлить свою жизнь на земле. Ответь мне Святозар, ради собственной жизни смог бы ты пожертвовать моей душой?

– Что ты, отец, никогда, никогда, – воскликнул наследник и так резко подскочил на сиденье, что больной бок снова дал о себе знать острой болью, Святозар муторно застонал и поспешно схватился за него рукой.

– Ну, чего ты, – расстроено сказал отец, и, протянув руку забрал у сына пустую чашу, да поставив ее около своего сиденья. – Я спросил тебя, потому что я сам никогда бы не пожертвовал душой своего сына ради себя. Нет… силы зла, знали лучше Долу чем я…

– Отец, мать ошиблась, – прислоняясь к спинке сиденья спиной и продолжая тереть бок, заметил наследник.

– Ошибся ты, – добавил Ярил и взволнованно провел пальцами по деревянной поверхности ручки сиденья. – Она же поступила первый раз необдуманно и непростительно, второй раз пожертвовала Эрихом, а затем еще и отдала тебя…. Тебя, беззащитного младенца, Нуку и разрешила увезти. А если бы слуги Нука убили тебя, ведь ты тогда не был защищен магией ДажьБога…

– Я тоже об этом думаю, отец, почему Нук и его люди не убили меня, – задумчиво произнес наследник, и пристальнее вгляделся в подпрыгивающее на поленьях пламя огня, может стараясь в нем, в этом желтом, теплом источнике жизни, найти разгадку мучающих его вопросов. – Наверно они думали, что я уже защищен… та печать, что была у меня на руке, без сомнения спасла мне жизнь.

– Значит, Богомудр все же где-то поступил, верно…. И благодаря этой печати, сохранил себе жизнь, – молвил правитель и улыбнулся, отчего враз разгладились морщины на его лбу. – Так что сын, как видишь если кто и виноват в трагедии нашей семьи, и в том, что душа нашего Эриха в полоне, то это явно не Богомудр. Это не ты мальчик мой дорогой, а это подлый Нук и…. и моя любимая жена Дола. Надеюсь, ты это теперь осмыслишь, и перестанешь себя изводить, потому как я хочу, видеть тебя прежним веселым и довольным мальчиком. Я понимаю, что груз прожитых жизней лежит на тебе, но заговор ты уничтожил, книгу Вед пробудил, ученика себе нашел и я думаю, единственное, что ты должен еще сделать это помочь своему брату Эриху. Матери же ты ничем не обязан, сначала она позволила оторвать тебя от семьи, позже когда ты вернулся, ни разу ни захотела прижать тебя к своей груди, а когда на тебя напал Эрих и убил, не смогла найти в себе силы, все это прекратить. А ведь она видела как плохо тебе, мне и Эриху и все же ради себя, продолжала молчать…

Правитель прекратил говорить, и, откинувшись на спинку сиденья, замер, а в гриднице наступила тишина, прерываемая лишь приятным для слуха потрескиванием горящих дров.

– Отец, – спросил его Святозар, спустя какое-то время. – Так как же нам пока поступить с Эрихом, как нам его защитить от Нука?

– Что ж, сынок, – откликнулся правитель. – Сегодня же я пошлю гонца в город Вегры к Доброгневу и прикажу ему не спускать глаз с Эриха. И я думаю, пока это все, что мы с тобой можем для него сделать, – отец перевел взгляд с полыхающего в камине полена на сына, и, весьма мягко добавил, – Ратибор привез тебе дар от царя неллов. Я приказал пока положить его в своих покоях, пойдем, ты посмотришь, а после Вячко и Борщ перенесут их в твою опочивальню.

– Нет, отец, я не возьму себе этот подарок, он мне не нужен. У меня есть меч ДажьБога, кольчуга, шлем и щит, которые ты мне подарил, – пояснил Святозар и принялся вертеть перстень на пальце. – Я думаю, что оставим дар царя неллов для Тура. Когда он пойдет на испытание в Сумрачный лес, мы его с тобой ему и отдадим. И если я погибну весной…

– Не говори такого при мне, сын… После того, что я узнал про тебя, моя душа успокоилась, теперь я уверен ДажьБог не позволит погибнуть своему и моему мальчику, – молвил Ярил, он прервался на миг, и в согласие кивнул головой. – Но если ты хочешь эти дары передать Туру, то пусть будет по-твоему, только уж сам ему и преподнесешь, тогда.

– Хорошо, отец, я сам и преподнесу их Туру, когда он вырастет. А теперь, отец, я пойду отдыхать, у меня так разболелся бок, что нет сил, сидеть, – заметил Святозар, и мышцы на его лице судорожно дернулись.

Наследник неспешно поднялся с сиденья да тяжело покачнулся. Правитель протянул руку и придержал наследника, да тотчас и сам поднялся, он недовольно качнул головой и вспыльчиво отметил:

– Ах, этот шалопай, Звенислав, он решил вновь мне испортить праздник в честь Бога Коляды. Подожди, мальчик мой, я доведу тебя до твоих покоев.

– Да, нет отец, он не виноват, я сам предложил биться без щита, – заступился за друга Святозар, опираясь на руку правителя.

– Я же вроде тебя просил, не брать всю вину на себя, – уже более сдержанным тоном произнес правитель, когда они вместе с наследником подошли к дверям из гридницы. – Потому что мне Искрен все рассказал, и как ты оступился, и как твой друг рубанул тебя по боку. Ну, и устрою я же этому Звениславу завтра, как только увижу.

– Нет, отец, не надо устраивать Звениславу, знал бы ты какой он великий воин. Ведь он одним махом срубил голову василиску. Он лучше всех владеет мечом в моей дружине, и если у меня когда-нибудь родится сын, то я Звенислава возьму ему в наставники, – торопливо отозвался Святозар, и, протянув руку, незамедлительно отворил дверь.

Правитель, придерживающий наследника, внезапно остановился, посмотрел изумленно на наследника и задористо засмеявшись, возразил:

– Ну, ты даешь, сынок, хорошо же ты придумал. Взять ребенку в наставники человека, который не может сдерживать себя, не может собою руководить. Да он же дитя в первом учебном бою покалечит так, что не твоя, не чья другая магия ему уже не помогут. Может он воин и хороший, я не спорю, но судя по тому, как ты загибаешься учитель никудышный. И если я доживу до своего внука, то поверь мне, ни позволю тебе взять в наставники для него Звенислава, никогда.

Когда правитель и наследник вышли из гридницы в коридор, то увидели там прогуливающегося взад-вперед Вячко, по-видимому, охраняющего двери гридницы от незваных посетителей.

– Вячко, пожалуйста, проводи наследника до его покоев, – обратился к слуге правитель. – А после найди Борща и скажи ему, чтобы он принес моему сыну поесть в опочивальню. Наследник у нас приболел, ему надо хорошо потрапезничать и отдохнуть. Да, и скажешь ему, чтобы потом явился ко мне, у меня для вас обоих есть задание. А, кстати, ты не видел Храбра?

– Он, ваша светлость, – суматошно шагнув навстречу к наследнику, ответил Вячко. – Видел я, уехал. Такой сердитый был, мене даже страшно стало. Я ему коня привел, а он уздечку вырвал из рук, сел и ускакал. А наставник Дубыня ему, что-то вслед крикнул, да он и не слышал… Наставник Дубыня постоял немного, а погодя и сам уехал.

– Ну, – проронил правитель и усмехнулся. – Теперь Храбр, за тебя сынок, будет на меня дня два дуться. Золотой он у меня все же друг.

– Точно, отец, – согласился Святозар и широко улыбнулся. – Золотой он человек, такой же, как и мой Стоян.

– Да, мальчик мой, Стоян мне тоже сразу понравился, когда я его впервые увидел… Он всегда был славным, послушным и светлым мальчиком, особенно тогда, когда лежал в люльке. – Правитель просиял сыну в ответ, и, отпустив его руку, дополнил, – я прошу тебя сынок, пойти поспать и отдохнуть, да до пира не подниматься с ложа, потому как ты… правы наставники, очень плохо выглядишь. А я Туру скажу, что занятий не будет. И надеюсь я, что с сегодняшнего дня твоей душе хотя бы на немного будет спокойней.

Глава девятнадцатая

Святозар проспал не только всю ночь, но и весь следующий день, лишь пробуждаясь для того, чтобы поесть снедь принесенную Борщом. Как только солнце двинулось к закату, слуга принес наследнику праздничную одежу: белую рубаху, штаны, да золотистый кафтан. Святозар оделся, возложил на голову обруч-венец, как велел отец, и, выйдя из опочивальни, спустился вниз по лестнице, но прежде чем идти в гридницу, зашел в светлую комнату. Сегодня был не только день рождения Бога Коляды, который когда-то принес восурам ведические знания, но и день рождения самой книги Вед, и потому наследник хотел поблагодарить ее за приход в Явь, поклониться ей до земли так, как когда-то делал, будучи Богомудром.

Святозар вошел в комнату, разжег свечи, оно как в помещении было довольно таки темно, и, подойдя к столу, на котором лежала обернутая бурой, потертой от времени кожей книга, остановился. Наследник ласково погладил книгу по бурой волохе да поклонившись до земли, сказал:

– Достославная книга Вед благодарю тебя, что ты пришла к нам в мир, вместе с моим братом Богом Колядой и принесла нам великие ведические знания! – Святозар маленько помолчал, и погодя добавил, – надо тебе кожу поменять, погляди, какая землистая волоха стала, я отца попрошу, он закажет тебе обновку, а я ее и надену.

Наследник опять протянул руку, чтобы ее погладить, но книга внезапно подпрыгнула на месте, и из нее вырвался огромный, золотистый столп света, который ударил в потолок комнаты, и, рассыпавшись на маханькие искорки, осветил каждый уголок в ней. Книга же снова подскочила и без всяких заветных слов раскрылась. Нежданно один из листков книги приподнялся, точно хотел перевернуться, но так и замер отвесно ей, миг опосля он задрожал и начал пухнуть на глазах. Еще мгновение и он порывчато сотрясся и распался на два листа. Святозар наклонился над раскрытыми листьями и посмотрел на то, что ему показала книга.

Когда наследник подходил к гриднице, то у распахнутых дверей увидел входящего в зал правителя и Тура. Ярил приметив приближающегося Святозара, помедлил, желая дождаться наследника да негромко молвил:

– Почему ты задержался, сын? Я уже послал за тобой Вячко.

– Прости, отец, – возбужденно ответил Святозар и придержал правителя за руку. – Отец, мы можем задержаться, мне надо тебе кое-что показать.

– Мальчик мой, други уже поднялись приветствовать нас, это не может подождать? Это связано с твоим здоровьем? – взволнованно спросил отец и беспокойным взглядом осмотрел сына.

– Нет, отец, не с моим здоровьем. И не тревожься, это хорошее, не плохое… И верно, дружина уже поднялась, – заглядывая в гридницу протянул Святозар. – Пойдем, тогда, отец, а как сядем я все расскажу.

Правитель вместе с сыновьями вступил в гридницу и как всегда сел за центральный стол, усадив Святозара по правую руку, а Тура по левую. Теперь на пиру присутствовала не только дружина отца с супругами, но и дружина Святозара. Справа от наследника расположился Стоян и Белослава, следом Искрен, Сем, Горазд, Молчун, Вторак, Часлав, Любим, Годлав, Звенислав и Лель. Когда правитель поднял чашу, и объявил тост за Бога Коляду, началось празднование. Святозар протянул руку и подергал отца за золотистую ткань кафтана, призывая тем самым обратить на него внимание. Правитель поспешно повернул голову и заботливым тоном поспрашал:

– Что, мальчик мой беспокойный, с тобой успело случиться, ведь насколько я знаю, ты только, что поднялся с ложа.

– Ах, отец, видел бы ты, что со мной случилось, – начал торопливо говорить Святозар, и лицо его засияло радостью. – Перед тем как прийти в гридницу, я зашел в светлую комнату, чтобы поблагодарить книгу Вед, которая к нам спустилась вместе с Богом Колядой. Но внезапно из книги вырвался столп света, она раскрылась, и показала мне лист, который распался надвое, а на этом листе, отец, изображен щит.

– Щит? – удивленно переспросил правитель.

– Щит… щит, отец!.. Да, какой щит!.. Это щит волшебный, а там под ним заговор, каковой надо на него наложить. Отец, отец, закажи мне такой щит, точно… точно такой щит… Я знаю чей это щит… Ах! отец, – восторженно молвил наследник, и довольно покачал из стороны в сторону головой. – Знал бы ты чей это щит, и кто мне его дарит…

– Ты, мне расскажешь, кто? – улыбаясь, спросил Ярил, не сводя счастливого взгляда с радостного сияющего сына.

– Да, я тебе расскажу попозже, и, только если ты выполнишь две мои просьбы, – прерывисто вздохнул наследник и посмотрел прямо в зеленые глаза отца.

– И какие же это просьбы, мальчик мой? – откликнулся правитель, и было сразу видно, что он исполнит любые просьбы своего дорогого старшего сына, лишь бы тот продолжал так яро лучиться радостью и светом.

– Первая, после пира, ты пойдешь и посмотришь этот щит и закажешь точную его копию, а вторая мне нужна выделанная кожа, хорошо бы белая… Оно как Вед я пообещал надеть новую волоху, – добавил наследник и беспокойно расстегнул застежки на кафтане.

– Застегнись, – чуть слышно заметил правитель, кивнув на расстегнутый кафтан сына. И когда наследник суетливо застегнул застежки на одеже, вопросил, – а кто поменяет волоху на книге?

– Я, отец, я… Я уже менял… – Святозар засмеялся и благодушно потерев меж собой длани рук пояснил, – Вед очень любит новые наряды, поверь мне…

– Хорошо, сынок, я закажу новую кожу для Вед, раз ты уверен, что она будет довольна, – сказал правитель. – Ну, а щит, надо будет посмотреть вместе с Храбром, ему можно?

– Конечно, отец, можно, – выдохнул наследник, словно не в силах справиться с накатившими на него чувствами. – Конечно можно.

– Тогда сделаем это завтра, потому как пир будет длиться до утра, а после надо будет поспать и не столько мне, сколько тебе… Хорошо, теперь будет возможность, Храбра задобрить, – молвил правитель и теперь засмеялся сам. – А то он знаешь, сын, даже сегодня не приезжал во дворец. Я послал за ним Вячко, сказав, чтобы он явился ко мне, а он ответил, что болен. Представляешь, сын, Храбр и болен, – правитель перестал смеяться, посмотрел на сына, и, лицо его дернулось, будто по нему враз пробежало волнение. – Не простительные вчера я на тебя сказал слова, мальчик мой, это даже наставники поняли, а ведь они не знают всего того, что знаю я. Иногда мы гневаемся, говорим грубые слова, а потом переживаем… Что ж верно народ сказывает: «Слово не стрела, а пуще стрелы разит».

– Не тревожься, отец, я ведь понимаю, почему ты так сказал. Давай не будем это вспоминать… Мне знаешь, после вчерашнего разговора с тобой стало, стало как-то легше, вроде, как с меня часть этой ноши сняли. Наверно поэтому книга и показала сегодня этот щит, я смог успокоиться и ДажьБогу это понравилось. Знаешь, отец ДажьБог не любит когда придаются унынию, он очень любит улыбаться, смеяться и шутить, – все еще улыбаясь, пояснил наследник, и, положив руки на стол, слегка отодвинул от себя поколь пустое блюдо.

– Как ты мой мальчик, ты ведь тоже любишь шутить, – заметил правитель и потрепал сыновьи волосы. – Ну, тогда мы так с тобой и порешим, перед уходом с пира я позову Храбра, а ты предложи ему посмотреть щит, он теперь к тебе благоволит. Ну, а после праздников мы съездим с ним в кузницу Братише и закажем его для тебя, хорошо? – Святозар радостно кивнул отцу в ответ. – А теперь оставим разговоры и продолжим пир, потому как ты не только не пил, но и не ел, – и правитель повел взглядом на отодвинутое от наследника блюдо. – Так, что пока не поешь и не выпьешь чашу медовухи, не отвлекай меня на разговоры, – молвил отец и отвернулся от Святозара, так как слева его настойчиво дергал за рукав Тур, явно, что-то выпрашивая.

Наследник оглядел стол, и, вернув блюдо на исходное место положил туда жаркое из тетерева да взяв ломоть хлеба, принялся есть, так как обрадованный увиденным щитом, и успокоенный мудрыми словами отца почувствовал себя дюже голодным. Быстро насытившись, Святозар огляделся. Сидевший около него Стоян был таким довольным и счастливым, ухаживая за своей женой, он нежно ей улыбался и что-то шептал на ухо, а Белослава лишь стыдливо морщила свой носик, и мотала головой. Наследник перевел взор с ублаготворенной парочки влюбленных, и глянул на другов, которые, так же как и Стоян радостно разговаривали ели и пили, лишь один Звенислав сидел с понурой головой и лениво ковырял ложкой в блюде. Святозар зыркнул на друга, и ему немедля стало так его жаль, что он решил поддержать Звенислава, и обернулся на отца. Однако правитель был занят разговором с Храбром, которого наконец-то дозвался, посадил между собой и Туром и теперь услужливо поил медовухой. Правда надо отдать должное наставнику, тот сидел дюже хмурый, и недовольно отвечал на вопросы правителя о своем здоровье.

– Звенислав, – негромко окликнул Святозар друга.

Но в гриднице было так шумно, от звяканья посуды и разговоров, что Звенислав его не услышал.

– Стоян, – толкнул наследник друга в плечо.

Стоян торопливо повернул голову и с беспокойством в голосе вопросил:

– Что-то случилось, Святозар?

– Позови Звенислава, а то он меня не слышит, – попросил наследник и кивнул головой в направлении друга.

Стоян повертал голову и так зычно крикнул, что Белослава прикрыла ладонями уши:

– Звенислав, глухой ты что ли, не слышишь, тебя наследник зовет.

– Ты, чего так орешь? – недовольно протянул Святозар, и порывчато обернулся на отца, страшась, что тот услышав имя друга тотчас вспомнит о своем обещание ему чего-то устроить, впрочем, правитель все еще продолжал разговаривать с Храбром, у оного на лице уже проступило подобие улыбки.

Звенислав приблизился и встал между Святозаром и Стояном, положив правую руку на спинку сидения наследника, кинул беспокойный взгляд на правителя и тихо молвил:

– Святозар, ты меня звал?

– Друг мой, Звенислав, ты чего такой недовольный? Ты этого из-за вчерашнего, что ли? – спросил наследник, и, развернувшись к другу, удрученно воззрился на него.

– Да, что ж мне быть веселым, Святозар. Я как вчера вернулся домой, да как други прознали, что я тебя ранил, так и закончилась моя спокойная жизнь… Не только один Часлав мне хотел разбить нос, но предлагали его мне поправить и Горазд, и Вторак, и Молчун. Особлива его хотел поправить Стоян. – Звенислав замолчал, бросил испуганный взор на старшего из дружины наследника, и, наклонившись ближе к Святозару, еще тише продолжил, – пришел и говорит, что я, верно, совсем одурел, учудив такое? И когда… прямо под праздник Бога Коляды… Говорит, что в том году Эрих напал на тебя именно на этот праздник, и что я ничуть не лучше этого Нука поступил. Говорил, что если не могу сдерживать свою силу, чтобы не подходил к тебе… и что если еще раз такое натворю, он меня возьмет и напополам сломает.

– Да, да, – вмешался в разговор до этого мирно беседующий с Белославой Стоян и стремительно повернувшись к другам, кажется, испепелил своим взглядом Звенислава отчего тот еще ниже наклонился к Святозару. – Я именно так и сделаю. Я с тобой Звенислав и без меча справлюсь. Ишь, ты пришел тут жалуется наследнику, мало, что ли ты ему боли доставил.

– Стоян, – негромко так, чтобы не услышал отец, произнес Святозар. – Понимаешь он нечаянно, и нечего вам по таким пустякам меж собой ссориться.

– Ничего себе пустяк… Он твой друг, твой дружинник, тебе мечом по груди и это, по-твоему, пустяк? А, по-моему, это не пустяк. Не можешь ты Звенислав наследника учить, иди вон с василисками бейся, – гневно заметил Стоян и также резко отвернулся к Белославе.

– Во видел Святозар, и вчера точно также говорил. Да, я что нарочно, что ли… И с василиском я бился, себя тоже не жалеючи, потому что видел как Святозар кровью обливается. А вчера это случайность была. Слышишь, Стоян, – и Звенислав потряс друга за плечо.

Но Стоян ничего не ответил, а лишь сбросил со своего плеча руку Звенислава, явно показывая, что он на него дюже рассержен.

– Ну, что ж, Звенислав, не обращай внимания, – молвил наследник, желая поддержать опустившего голову друга. – Я на тебя не сержусь так, как сам виноват, нечего было предлагать биться без щитов. И у меня уже ничего, не болит, зажило все вчера.

– Да, уж, успокаивай его, успокаивай, – опять вмешался в разговор Стоян и повернул голову к наследнику. – А ты лучше ему расскажи как ты вчера, загибаясь, прибежал выручать Искрена, такого же оболтуса, как и этот. Мне вчера отец, все рассказал…

– Стоян, – уговаривал его Святозар. – Поверь друг мой, Звенислав не виноват.

Но Стоян перебил наследника, усмехнулся и суматошно помотал головой так, что пошел малыми волнами высокий чуб на его лбу и все тем же сердитым тоном сказал:

– Ты, еще добавь свое любимое, что виноват ты. Наверно ты ему бок подставил, да попросил рубануть посильней, да так, чтобы два ребра сломал. Мне все Искрен и Часлав рассказали, и им обоим от меня тоже досталось. Так как я их предупреждал, чтобы слушали Храбра и без щита не позволяли тебе биться со Звениславом, оно как он даже на тренировочных боях все норовит, кому из другов кости поломать.