Квестер

В частности, нелегально появившихся в Бестерленде цифроклонов было решено либо ловить и запирать в нейтрализаторе для дальнейшего перепрограммирования, либо просто уничтожать делейтором – первым и пока единственным, наспех «сляпаным» оружием Нового Мира. Делейтор (иначе – «децифровщик») мощным лучом особым образом поляризованной энергии вызывал мгновенный процесс децифрации объекта, проще говоря – запросто сжигал нелегалов, да и вообще всё «живое» (если таким словом, конечно, можно назвать цифрокопии лошадей, деревьев, зданий, кустарников и травы).

Для наведения порядка в Бестерленде был специально (и тоже наспех!) создан, и первое время успешно действовал отряд «чёрных рыцарей»: тринадцать вооружённых делейторами клонов-убийц, у которых из биосканфайла вручную была удалена эмоциональная зона. «Чёрные рыцари» не знали жалости – они просто не умели жалеть. Их прозвали «чистильщиками»: они чистили Бестерленд, отлавливая «левых» клонов, которых либо отправляли на Базу для нейтрализации, либо (чаще всего) уничтожали. Сначала «чистильщики» прекрасно справлялись со своими обязанностями, но, по мере того как число «леваков» росло, начались проблемы.

Начнём с того, что «чёрные рыцари» уже не успевали ловить или убивать всех новых нелегалов – тех теперь было слишком много. Затем: «левые» клоны стали куда-то прятаться: их «след» (красная точка в месте контакта с ландшафтом) попросту внезапно исчезал с экрана. И, наконец: однажды нелегалы, напав на одного из тройки «чёрных рыцарей», охранявшей Восточный Форпост, завладели его оружием, а затем уничтожили из этого делейтора и его, и двух других «чистильщиков». С той поры нелегалы были серьёзно вооружены, что представляло огромную опасность: они могли запросто перебить всех оставшихся «рыцарей», а после того – всё легальное население «Лучшей земли». Кстати, и Восточный Форпост, в котором хранилась куча обычного, «земного» оружия, с тех пор принадлежал им.

Для продолжения борьбы с нелегалами теперь было необходимо гораздо больше «чистильщиков», которые крупными группами могли бы совершать глубокие рейды по территории Бестерленда, отлавливая «леваков», словно рыбу бреднем. Но Грубер, испугавшись повторения событий в Восточном Форпосте, избрал иную тактику: оставшихся «чёрных рыцарей» он собрал на Базе, отрядив семерых для её охраны, а четверых «рыцарей» – для быстрого (и, что немаловажно, гарантированного!) «перехвата» небольших групп нелегалов или нелегалов-одиночек. Длительных рейдов и затяжных дозоров больше не проводилось, про Восточный Форпост пришлось забыть. Ликвидировать же «леваков» Грубер планировал позже какими-то другими средствами, которые, однако, ещё нужно было придумать.

Единственными «плюсами» такой тактики были: отсутствие риска потерять оставшихся «рыцарей» и гарантия надёжной защиты Базы. «Минусы»… да что там говорить о минусах – нелегалы хозяйничали уже почти повсюду, а территорию по левому берегу Реки и вовсе считали своей собственностью!

2

Из-за «нелегалов», бесконечно «воровавших» DC, заготовки клонов, население Дорстауна, единственного пока города Бестерленда, росло медленно, и всё ещё оставалось небольшим. Здесь жили клоны учёных, создавших этот мир, клоны технического персонала Центра Управления, клоны членов их семей (включая домашних животных) и охраняющие столицу «чёрные рыцари». Однако, по замыслу Грубера, Дорстаун (в названии которого Чарли увековечил свои «Doors») должен был стать супермегаполисом, центром и столицей новой цивилизации, полностью подчинённой ему, Чарльзу Груберу.

Для того чтобы построить настоящий Новый Мир, ему надо было повелевать не жалкой кучкой электронных рабов, а целой нацией, народом, цивилизацией… именно повелевать, потому что он знал: если дать людям (или цифроклонам) волю, они попросту перебьют друг друга, уничтожат саму идею, а мир опять превратится в подобие лодки, беспомощно плывущей по волнам Вселенной, лодки, наполненной заклятыми врагами, готовыми ради своей грошовой выгоды уничтожить и врагов, и саму лодку. Это уже практически случилось с миром старым, от этого не застрахован и Новый Мир. Только он, Грубер, этого не допустит. Он знает, как построить новую жизнь, он знает, какой она должна быть, и поэтому только он должен быть повелителем Нового, Идеального Мира. А они, всем обязанные ему жители Бестерленда, должны беспрекословно подчиняться…, понимая, что в Новом Мире всё должно быть по-новому. А иначе для чего тогда было затеваться со всем этим?

Это была самая крутая компьютерная игра на свете, и он должен, нет – обязан стать победителем в этой игре!

Но этот Гудвич, запустивший программу в Интернет, вызвал появление «шальных», «левых» клонов, уменьшавших количество его подданных, а теперь и вовсе угрожающих самому существованию «Лучшей земли». Планы построения новой цивилизации нарушались, и это неимоверно злило Чарли Грубера. Сегодня огромная плазменная панель, показывающая интерактивную карту Бестерленда, пестрела обилием красных точек – цифроклонов, нелегально попавших в «пятёрку». Их было не меньше сорока: слоняющихся по незнакомому ландшафту в разных точках электронной страны с единственной целью: найти дорогу «домой». Хотя дома-то у них как раз и не было! Их домом был Бестерленд, но все они (по крайней мере, большая их часть) об этом даже и не подозревали.

«Бестерленд», «лучшая земля»… По-английски, по-американски это звучит, как «масло масляное», но Чарльз Арчибальд Грубер имел немецкие корни…

3

Вот четыре чёрных точки приблизились к трём красным, окружили их и через минуту красные точки погасли. Это «чистильщики» выполнили новый приказ Грубера: пленных не брать, «шальных» клонов уничтожать на месте. Ловить и перепрограммировать «леваков», оказалось делом хлопотным и почти бесполезным: биосканфайл личности после загрузки его в «болванку» так срастался с ней, что «отшкрябать» её обычными средствами, не испортив «заготовку» клона, было практически невозможно.

«Чёрный отряд» двинулся дальше, а на экране появилась надпись: «3 единицы UADC выявлены и уничтожены». Чуть позже участи тех троих были удостоены ещё двое «леваков». Однако вскоре индикаторы напряжённости поля зафиксировали появление новых несанкционированно активированных клонов. Грубер чертыхнулся, плюнул, отвернулся от экрана и зашагал взад-вперед по своему огромному кабинету, обставленному в стиле викторианской эпохи.

4

Чарльз Грубер, наверное, самый богатый человек планеты был уже давно и окончательно разочарован в человечестве. Всю свою жизнь он посвятил прогрессу, находясь на самом переднем крае его развития. Операционные системы и программы его «Индисофта», которыми пользовался практически весь мир, решали самые сложные задачи во всех сферах жизнедеятельности человечества. Там, где созданный Богом человеческий мозг был бессилен, успешно работала созданная Грубером или его последователями «операционка», либо специализированная программа.

Но главное заключалось даже не в том, что старина Чак пошёл дальше Бога, важнейшей своей миссией Грубер считал объединение умов планеты. Как бы не ругали и не поносили его «Doors», подавляющее большинство умных, одарённых, талантливых, гениальных людей Земли, использовали в работе и творчестве, отдыхе и общении именно «Двери». А это означало, что практически все индивидуумы, входящие в «золотой фонд» человечества, говорили на общем языке, пользовались общими понятиями, значениями, формами и способами обмена информацией и, следовательно – понимали друг друга. А это уже – кое-что. Во всяком случае, такого результата ранее добивались немногие: лишь с натяжкой можно было причислить к этой компании изобретателей письменности, чисел и книгопечатания, великого Цезаря и русского Ленина с его идеей мировой революции, а по-настоящему похожее совершил только Иисус Христос.

И что же он, Грубер, получил взамен от осчастливленного им человечества? Ненависть юзеров, презрение хакеров, зависть богачей (потому что в сравнении с ним они были нищими), недовольство политиков (потому что все они так или иначе зависели от него), лютую злобу бедняков, проклятие неудачников и почётное звание «Цель номер один» у психопатов-киллеров, мафии всех национальностей, террористов и антиглобалистов. Грубер пытался убедить мир в искренности своих добрых намерений, привлекая внимание общественности к общечеловеческим проблемам. Он основал фонд поддержки талантливых малоимущих студентов, вкладывал огромные средства в проведение вакцинации в отсталых странах, бесконечно занимался благотворительностью.

Но эти действия, которые неизменно трактовались, как попытки подкупа, или, ещё хуже, замаскированного бизнеса, не оптимизировали, а скорее ухудшали отношение к нему окружающего его мира. И именно Чарльзу Арчибальду Груберу, изменившему жизнь человечества, подарившему людям надежду, счастье быть услышанными, понятыми, самореализованными, посылали наибольшее в мире количество проклятий. Именно к его имени (а не к имени, например, Президента, который не вылезал из войн, неся грёбаную «демократию» в страны третьего мира!) чаще всего «приклеивали» ярлык «Доктор Зло».

Почему? Не потому ли, что он, Грубер, простой смертный, попытался опровергнуть основной закон человечества «Убей, чтобы выжить», закон естественного отбора? Он попытался объединить людей, заставил их разговаривать на одном (пусть даже и очень условном) языке, мыслить общими понятиями, формами, измерениями. Но видимо, считал Чарли, в подсознании человека заложен мощный механизм сопротивления совместной деятельности, общим ценностям, добру, пониманию и прощению. Всё, что способствует развитию этих понятий, в конце концов, безжалостно подавляется идущим из недр человеческого подсознания звериным инстинктом главенства «Я» над «мы». И всяческое настоящее сплочение людей происходит только на основе этого инстинкта: когда в одиночку убить добро не получается, его убивают оголтелой толпой. В истории тому примеров – множество.

Рассуждая таким невесёлым образом, Чарли Грубер не видел никакого реального выхода из ситуации, и это его угнетало. Он никак не мог смириться с мыслью о том, что он, Грубер, прожил свою жизнь и совершил все свои достижения … зря, что все его труды, вся его борьба с самим собой и с дураками этого мира пойдёт прахом, как только превратится в прах его тело. Он не мог поверить, что космические темпы прогресса, достигнутые, в основном, благодаря его трудам, его открытиям и его гению, не изменят человечество, и оно будет использовать его «Doors» для того же, для чего огонь и каменный топор много тысячелетий назад – жечь и убивать. Грубер впал в глубочайшую депрессию и хотел даже покончить с собой, уничтожив предварительно все плоды своих трудов…, все, какие только возможно было уничтожить…

5

Но тут появился тот настырный русский из Питерсберга. И после беседы с ним Чарли Грубер, проведя, наверное, недели две без сна – в раздумьях, сомнениях и поисках, понял, что единственным выходом для него и для всего «нормального» человечества (как это не банально звучит) будет создание Нового Мира. Мира, в котором не будет лжи и ненависти, в котором главными идеалами станут добро и понимание, всеобщее счастье и прогресс.

А затем пришло яркое, как божественный свет, осознание того, что он, Чарльз Грубер, американец с немецкими корнями, и есть тот единственный на планете человек, который способен это совершить.

Глава восьмая

1

– А чем вы занимались в секретной группе Грубера? – продолжал свои расспросы Тестер.

– Да у меня была скромная роль: я вводил данные в суперкомпьютер. С одной стороны – простая техническая функция, с другой – доступ практически ко всей информации, – отвечал дед Тюлефан, наливая очередную чашечку чая. – Я же в разведке по компьютерной части служил, считался специалистом экстра-класса. Свои разработки имелись, программы всякие… Так что, свести всё воедино мне нетрудно было. Честно говоря, приятно, до чёртиков приятно было в таком проекте работать, да с такими людьми! Умницы, каких свет не видывал! Какие идеи рождались, какие перспективы открывались! И, несмотря на чудовищную спешку, многое ведь реализовывалось! И всякий раз, заметь, реализация начиналась с обсуждения главного вопроса: чем это обернётся для человечества! Во как!

– Ага, а в результате создали вон какого монстра! – криво усмехнулся Тестер.

– Ну-у, знаешь, старик Эйнштейн тоже был причастен к созданию ядерной бомбы, а ведь до сих пор считается чуть ли не самым светлым умом человечества! И потом: наша Бестерляндия человечеству-то не грозит! Это наоборот, человечество одним движением ногтя может убить нашу работу!

– Это как? – не понял Тестер.

– А так: поналетят журналюги, агенты госбезопасности, военные, чиновники всякие, да и растащат идею по кусочкам, примеряя для своих нужд! Военным-то, например, этакая штучка ой, как может пригодится: прятать всё, что попало, да незаметно перемещать! Информацию прятать огромными массивами и вытаскивать её в любой момент в любой точке мира – это тоже ведь – оружие. Да что там говорить? Только волю дай! Люди ведь, они как устроены: главное найти способ быть сильнее другого! Естественный отбор: выживает сильнейший!

– Люди? Так мы тоже, вроде, люди… почти!

– Вот именно, почти! Только «почти» это на много чего потянет! Нет у нас органического тела – нет проблем, с ним связанных: голода, холода, болезней, пороков, страхов, боли, плохого настроения… и тэ-дэ, и тэ-пэ! А следовательно, нет и действий, со всем этим связанных: поиска еды, тепла, лекарств, денег на всё это …. И поэтому мы не конфликтуем с себе подобными: ни в личном, ни в общественном масштабе. А, значит – ни войн, ни экспансий, ни преступлений…. Вот что такое – это твоё «почти»!

Филгудыч хлебнул чайку и, наклонившись к Тестеру, негромко продолжил:

– Да если хочешь знать, я, например, и тот разведчик, с которого меня клонировали, теперь уже о-очень разные люди! Сейчас бы я не стал у Грубера информацию воровать, потому что знаю: сливал я её именно таким вот воякам, которым всё по барабану, лишь бы быть сильнее других таких же вояк! Жалко мне его, того Гудвича! И времени потраченного жалко.

– Но, судя по вашим рассказам, идеального-то Мира и из Бестерленда не получилось! – не унимался Тестер.

– Да…, – старик вздохнул. – Не получилось. А не получилось вот почему: потому что человек этот мир создавал! По своему, так сказать, образу и подобию. Старина Чак вообще строил Бестерляндию, как свой загородный дом. И ландшафт, и физические законы, и природа – всё, как на Земле. Вот, возьми, например, смену дня и ночи! Для чего она здесь? Ведь в Бестерленде люди не спят!

– Я спал! – возразил Тестер

– Это у тебя психофизические реакции ещё не атрофировались! Мозг приказывает спать, не зная, что телу-то это уже не нужно. Или вот, например, физические нагрузки. Мы же не устаём!

«Ну, конечно – «не устаём»! Скажешь тоже!» – Тестер вспомнил свой кросс по пересечённой местности: как отдавалась в боку селезёнка, как бухало в горле сердце, как обжигало лёгкие раскаленным воздухом, но промолчал, только выразительно глянул на старика.

– Знаю, что возразить хочешь, – понял Филгудыч его взгляд, – то, что ты чуть не подох, убегая от Шамиля! Это тоже остаточные явления. Достаточно было просто остановиться и представить себя отдохнувшим – всё бы как рукой сняло!

Тестер посмотрел на старика с явным недоверием.

– Пройдёт это всё, пройдёт! – уверял его Тюлефан. Помнишь такое сообщение: «На рабочем столе обнаружены неиспользуемые ярлыки»? Вот так и у тебя в мозгу. Только сообщать никому никто не будет – всё, что здесь не нужно, просто сотрётся, и шабаш! Так что пить-курить, есть, отдыхать, спать, трахаться и тэ-дэ, и тэ-пэ – забудь! Всё это осталось у твоего прототипа из мяса и костей. А у тебя – увы!

– А смену дня и ночи, значит, оставили? – съязвил Тестер.

– Ну, человек делал Бестерляндию, че-ло-век! Как обойтись тут без романтического вечера, без чудесного утра и без замечательного дня? Я тебе больше скажу: ведь все процессы в этом цифровом мире могли бы происходить с гораздо большей скоростью! К примеру, мы с тобой могли бы перемещаться со скоростью электрона, а ходим ведь, как обычные люди!

– А зачем нам такие скорости?

– Во-от! Это говорит человек! Человек, привыкший сходить со скоростью не выше пяти километров в час, а работать восемь часов в сутки. Ему больше и не надо, он больше и не может! А создавал бы Бестерляндию наш суперкомпьютер, то и скорости были бы выше, и люди выглядели бы иначе.

– Иначе, это как? – заинтересовался Тестер.

– Иначе – это иначе! Ну, скажем, было бы у нас с тобой по восемь руконог и по четыре ухоглаза. Согласен?

– Ага! И по две носожопы! – расхохотался Тестер. – Офигеть, как современно!

Филгудыч тоже засмеялся, и некоторое время они гоготали в две глотки – уже не от сказанной шутки, а просто потому, что было приятно посмеяться вдвоём после долгого одиночества. Затем, сквозь смех Тестер спросил:

– А вот у вас оружие висит. Откуда оно?

– Оттуда же, откуда и я. Из лаборатории. Я же рассказывал тебе, что Грубер чего только не совал в «пятёрку»… В том числе – и оружие. Но от этого, – Филгудыч махнул рукой на охотничьи ружья, «Калашниковы» и М-16, – толку мало: только сбивает с ног, да и то – в лучшем случае. Топор – и тот полезнее! Настоящее же оружие Нового Мира – делейтор, децифровщик. Он уничтожает мгновенно и бесследно всё, кроме основы ландшафта.

– А у вас его нет? – поинтересовался Тестер.

– У меня нет, – старик вздохнул. – У Грубера есть. Точнее, у его «чистильщиков», – он сделал паузу. – И у Пахана!

– У кого, у Пахана? – удивлённо переспросил Тестер. – А кто это?

2

Из всех обитателей ангара только Пахан знал, где они находятся, кто они, что это за место и что выхода отсюда нет. Он попал в Бестерленд почти три месяца назад, благодаря своему приёмному сыну Серёжке (и его компьютеру, который сам же ему и подарил) и за это время успел освоиться, кое-как обжиться, и даже обзавестись «лучом», который и дал ему власть над всеми обитателями бывшего Восточного Форпоста.

Попав в Бестерленд, Пахан несколько дней бродил по лесу, пока не нашёл этот ангар и не проник в него – тогда ещё в пустой, идеально чистый и битком набитый всякой всячиной, в том числе и оружием. Пару дней он пытался понять, что к чему, но потом повалили, как из мешка, новички, и он бросил это занятие. С новичками хлопот хватало: они ровным счётом ничего не понимали, а только слонялись по ангару и ныли. Да ещё, почему-то, в их числе была куча знаменитостей – наглых, сверхтребовательных, сумасбродных психопатов. Они создавали такую кучу проблем, что Пахан поначалу подумывал, не отстреливать ли «звездунов» сразу по прибытии? Но не стал – решил подождать. И не ошибся. После двух-трех дней бесконечных истерик и угроз, «звезды» «остывали» и становились послушными, словно кролики. Что-то в их «звёздной» психике подсказывало им, что лучше беспрекословно подчиняться силе. Позже из некоторых таких знаменитостей получились самые лучшие, самые дисциплинированные и безжалостные охранники.

Более-менее разобравшись в тех законах и правилах, которые существовали в Бестерленде, Пахан поставил их знание себе на службу. Он придумал легенду, по которой его появление здесь было ничем иным, как Провидением Господним, что он – Посланец Божий, направленный в этот ад, чтобы спасти прибывающие сюда человеческие души, а ангар – их Последняя Обитель. Окружающий мир – пояснял Пахан всем и каждому – это место окончательного умерщвления души уже умершего тела (и все вновь прибывшие были уверены, что в земном мире их тела уже умерли). Он убеждал их в том, что вокруг рыщут чёрные слуги Сатаны, питающиеся душами, которые истребляют (и потребляют) всё живое вокруг. «Вы видели когда-нибудь здесь зверей и птиц? – спрашивал Пахан у своей «паствы». – Их нет, потому что чёрные слуги Дьявола сожрали их!» И люди ему верили, и были убеждены в том, что за пределами Обители, жизни нет, а только страшная смерть. А Пахана боготворили и называли Владыкой, Спасителем, Учителем…

Однако, не смотря на значительную силу пахановских проповедей, в самом начале их общаковой жизни в ангаре, когда ещё не было надёжной охраны, некоторые новички, из числа первых прибывших, смогли уйти в лес – искали дорогу домой. Из них лишь считанные единицы вернулись обратно. Все беглецы, понятное дело, были тут же уничтожены – сожжены «лучом»: Пахан боялся опровержения своей легенды. Но такие «самоходы», конечно, существенно уменьшили количество обитателей, читай: подчинённых Пахана, а это не входило в его планы. Чтобы сохранять и увеличивать число верноподданных, держать их в повиновении и страхе, преумножая тем самым своё могущество, Пахан начал создавать из наиболее «продвинутых» обитателей армию, вооружая её тем, что нашёл в ангаре.

Армия состояла из патрульных, обшаривающих окрестности Обители в поисках «пополнения» пахановской «паствы» и охранников, следящих за внутренним порядком и пресекавших побеги. Обучение воинским азам происходило там же, в ангаре, за спешно сооружённой перегородкой из брёвен (другого стройматериала в Бестерленде пока не было). «Новобранцев», ещё не освоивших толком свои новые тела, учили нормально ходить, бегать, прыгать, стрелять, маскироваться. Количество бойцов быстро росло, власть Спасителя укреплялась. Однако и на этом Пахан не остановился. Для поддержания обитателей в абсолютно неукоснительном и безусловном повиновении Пахан решил регулярно устраивать показательные казни.

Делал он это лично, так как «луч», конечно же, не мог доверить никому. Пахан охотно «вершил правосудие», находя в этом особое удовольствие: он ещё на «зоне» обнаружил, что чувство чужого страха приводило его в состояние какой-то необыкновенной эйфории. К тому же он, был единственным, кто знал, что умирают не настоящие люди, а какие-то их электронные копии.

Вначале в провинившихся, слава богу, недостатка не было – к «высшей мере» Пахан приговаривал тех новичков, которые всё-таки пытались бежать. Их сажали в «тюрьму» (в глубокую яму, закрытую тяжёлой бревенчатой крышкой), и по мере надобности доставали по одному и казнили «через расстрел». Показательная экзекуция проводилась всякий раз, когда в Обители набиралось пять-семь вновь прибывших. С этого и начинался процесс их «приобщения к обществу».

Однако побеги вскоре прекратились: страх быть уничтоженным «лучом» или пойти на корм «слугам Сатаны» был сильнее призрачной возможности найти лучшую судьбу. И Пахан стал казнить за любую провинность. Причём, не только гражданских. Патрульных и охранников, повинных в недосмотре или ещё каком-либо преступлении, Пахан тоже казнил, наравне с пойманными беглецами. Примером тому был вчерашний случай с этим амбалом. А что делать: власть – зверюга прожорливая! Владыка, Спаситель, Учитель уже не мог остановиться.

Теперь казни ожидали двое: тот паренёк, что случайно пальнул во время погони за Тестером и, само собой, Дед Пихто.

3

В огромной общей комнате Обители (в которой впервые себя обнаружил Тестер) охранники выстроили всех «гражданских» в две шеренги. Прошедший день был щедрым на новичков: в ангаре обнаружилось двое, да ещё троих привели солдаты из-за частокола. Новичков вывели вперёд, и они стояли, вытирая сопли и глупо озираясь по сторонам.

Наконец, появился Владыка. Бойцам скомандовали «смирно!», гражданские грохнулись на колени. В глубочайшей тишине Пахан неторопливо прошёл перед строем, оглядывая каждого. Никто не смел взглянуть в его глаза, все в страхе наблюдали, как колышется на плече Учителя страшный «луч». Владыка проследовал до своего «трона» – большого кресла, установленного на возвышении, уселся в него и хлопнул в ладоши.

Солдаты и охранники стали «вольно», гражданские поднялись с колен. Пахан подождал, пока стихнет шум и начал речь.

– Дети мои! (Пахан, счёл это обращение наиболее подходящим: он – Пахан, отец, все они – его дети). – Дети мои! Гляжу я на вас, и сердце моё разрывается от радости: за ваше суровое мужество, за ваше железное терпение, за вашу братскую преданность!

Спаситель умолк, следя за реакцией на свои слова. Все напряжённо молчали. Преданности в глазах не наблюдалось. Пахан остался недоволен и решил ещё «подбавить жару»:

– Каждый из вас, входя в этот мир, постигает всю глубину тоски и горя по оставленным близким и родным, по любимым жёнам и подругам и по милым детишкам!

Запас красивых фраз у него подходил к концу, а в глазах подданных ещё не видно было и намёка на боготворение. Пахан разозлился.

– Короче. Все вы – классные ребята, я вами горжусь, – он глубоко вздохнул от напряжения. – Но, вот зараза, даже среди нас есть отморозки, которым насрать на нас, на нашу жизнь, на то, что мы хотим жить, как люди!

Теперь в глазах, устремлённых на него, появилось какое-то выражение, похожее или на недоумение, или на неожиданное открытие. Глаза обитателей как будто говорили: «Вона как, а мы и не знали, чего мы хотим! А жить, как люди – да, хотим!» Но Пахану было уже не до мнений толпы. У него начался приступ ненависти к этим «баранам», как однажды назвал их Шамиль. «Бараны – самые, что ни наесть бараны! – подумал Пахан, играя желваками на скулах. – Тупые бараньи рожи! Ублюдки, мать вашу!» И далее он уже не сдерживался.