Неудержимые демоны, или История женской войны. Книга третья

– Тогда скажи всю правду, демон, не увиливай! – рассердился Виллимони, совсем позабыв о том, что Керенай не любит, когда его так называют.

– Нет, теперь я точно ничего не скажу, – фыркнул тот. – Если поразмыслить трезво, какое мне дело до вашей опрометчивости? Поступайте как хотите; в любом случае вы скоро умрёте, а я останусь жить вечно.

Марта и Ноули проигнорировали эти слова и поспешно вышли, но Бирр остался рядом. Он почти вплотную подошёл к Керенаю и испытующе всмотрелся в его глаза:

– Керенай, что ты имел в виду? Там засада?

– Можно и так сказать, – быстро ответил он, – я не могу утверждать точно, но их там трое, может, четверо. Двое с ружьями, остальные со шпагами.

– И почему ты сразу не сказал? – ужаснулся Бирр.

У гордого демона вдруг сделался совершенно не идущий ему виноватый вид, делавший его намного моложе.

– Я не имею права, – тихо сказал он, – потому что это мой особенный дар.

– Пошли скорее! – поторопил его Бирр, хватая его за руку. – Марта и Ноули не могли уйти далеко!

Демон первым рванул в дверной проём, таща Бирра за собой. Они неслись так быстро, что стены вокруг них и предметы делались непропорциональными или же смазанными, а ветер свистел в ушах. Когда Керенай неожиданно замер, они уже стояли во дворе здания, щурясь от солнечных лучей, и Марта и Ноули только преодолевали последние ступеньки спуска.

Как всегда, двор был забит людьми. Туда-сюда сновали просители, служащие, работники. Шелестя юбками, мимо прошла женщина с коромыслом. Запорошенный пылью человек слез с коня и приложился к своему меху с водой, задрав локоть. Неподалёку два стражника, облокотившись о свои штыки, о чём-то увлечённо беседовали. В паре метров от Бирра и Кереная плакал, сидя на сухой земле, неизвестно откуда взявшийся одинокий ребёнок. Невозможно было углядеть в этом месиве тел что-то подозрительное. Бирр вообще сомневался, что это реально: напасть на виднейших лиц Республики в самом сердце их вотчины!

Керенай злобно сощурился, обведя площадь таким ужасным взглядом, что даже Бирр, которому он не предназначался, ощутил странное дрожание в сердце. Спустя мгновение суженные зрачки демона остановились и расширились. И в то самое мгновение его лицо изменилось до неузнаваемости, вернее будет сказать, вовсе не преувеличивая, что оно исчезло. На месте Кереная возник плотный серый столб, похожий на Дарихака. Однако в следующую секунду столб принял некую форму и встал на дыбы, как рассерженная кошка.

Марта и Ноули вышли из башни и сощурились под обстрелом солнечных лучей. Бирр краем глаза успел заметить, как те стражники, что болтали у ворот, вдруг переместились ближе, а из желтеющей листвы высунулось дуло ружья.

Один хлопок раздался и стремительно заглох.

Женщина, возвращавшаяся с ведром, заголосила и села на землю, расплескав воду. Ребёнок испуганно захныкал, закрывая глаза. Человек, пивший из меха, поперхнулся и закашлялся.

Ещё недавно стражники, стоявшие в метре от Марты и Ноули, вели между собой непринуждённую беседу, но сейчас оба они лежали на земле бездыханными; вокруг их голов расползалось кровавое облако. Виллимони мгновенно сориентировался: затолкав Марту себе за спину, он снял с плеча ружьё и прицелился – в тех самых людей, что выстрелили в него, но не попали в цель. Снова хлопок – и ничем не примечательный гражданин рухнул на землю. Второй, с мертвённо белым лицом, нёсшим на себе печать смерти, простёрся в метре от своего товарища, а над ним закрутилась жуткая дымчато-серая фигура.

Всё это произошло так быстро, что Бирр не успел и осознать, и именно это исполнило его ужаса. Настороженно осмотревшись, Виллимони вновь повесил ружьё на плечо, а Керенай вернулся к своему прежнему обличью, от которого не делалось так страшно. Однако выражение лица его всё ещё хранило демоническую ярость, волосы стояли торчком, а зрачки были сужены так, что походили на острие иглы, и равномерно пульсировали, словно они являлись отдельным живым существом. Грудь демона гневно вздымалась, и Бирр отчётливо видел, что его руки, сжатые в кулаки, продолжают подрагивать.

На площади воцарилось смятение: люди кричали и носились из стороны в сторону, а сил стражи явно не хватало для того, чтобы успокоить их. Поэтому Бирру пришлось приняться за это дело самому. Оставив Кереная с Мартой и Виллимони, он затесался в беспокойно двигающуюся толпу.

– Вот что ты имел в виду? – тихо спросил Ноули у демона.

Тот напряжённо кивнул, ничего не отвечая.

– Их прислала Империя, – сообщила Марта, присев на корточки рядом с одним из трупов. – В этом не может быть сомнений.

– Вы должны усилить охрану, – прерывающимся голосом сказал Керенай, – поставьте начальницей ведьму Линну. Я не смогу быть рядом всегда, а вам необходимо чувствовать себя в безопасности. Я отсюда не уйду, если не буду уверен, что вы слушаетесь меня.

– На этот раз ты прав, – согласился Ноули, – нас действительно чуть не убили. Я благодарю тебя совершенно искренне, Керенай.

Демон отреагировал странно: всмотревшись в небо, будто надеясь отыскать там секретные сведения, он повернулся к Марте и Виллимони и глубокомысленно изрёк:

– На вас будут организовываться ещё восемь покушений.

– Почему именно восемь? – удивился Ноули.

– Кажется, гонцу не терпится передать тебе, мой дотошный друг, послание твоей сестры, – совершенно наглым образом перебил его Керенай и, больше не позволив ни о чём себя спросить, растворился среди воздуха.

– Он странный, – проворчал Виллимони, – неужели он думает, что я должен так спокойно принимать известия о том, что меня ещё восемь раз попытаются убить так подло? – Он нахмурился. – Хм… почему же восемь, не девять, не семь, а восемь?..

– Керенай знает то, чего мы не знаем, – вздохнула Марта. – Он же де… сильный дух, мало ли, вдруг он умеет предсказывать будущее или что-то в этом духе?

– Предсказывать будущее? – презрительно хмыкнул Виллимони. – Что за ерунда?

Марта, разгорячившись, хотела бы возразить, что это вовсе не ерунда и Керенаю она доверяет, но в эту минуту к ним подошёл гонец и не без некоторой дрожи передал Ноули письмо. Виллимони решительно взломал печати и стал читать; Марта пробегалась глазами по строчкам через его руку. Вопреки своему обыкновению, Байна написала мало и не такими смешными пузатыми буквами, как ещё год назад. Хотя эти слова определённо выводила та же рука, почерк сделался ровнее, твёрже и словно взрослее. Читая послания, Марта будто слышала в голове обеспокоенный голосок Байны.

«Здравствуй, дорогой Ноули!

Прости, что от меня так долго не было известий, но я не могла написать, потому что все считают тебя предателем, и во дворце мне некому было довериться. Даже Их Величества не хотят слышать о тебе, они требуют от Его Высокопревосходительства и остальных маршалов, чтобы они отрубили тебе голову, когда возьмут город! Ноули, пожалуйста, будь осторожен, я не хочу тебя терять! Надеюсь, у вас всё хорошо.

Мне удалось найти надёжного человека, который смог обеспечить моему посланнику проход через армию. Он обладает большим влиянием в обществе, поэтому я не стану называть его имя ради безопасности. Раз в месяц тот гонец, что принёс тебе моё письмо, будет приходить и называть пароль: «Белая ночь, кровавая заря». Пожалуйста, отвечай мне, я должна знать, что с тобой всё в порядке! До нас доходили вести, будто кого-то из вас тяжело ранили, но ведь это не так?

Ноули, я по-прежнему тебе верю, кем я ни была бы окружена, это так и останется. И ты доверься мне – я тебя не предам. Никогда.

А».

– «А»? – с подозрением обронила Марта, когда Ноули окончил чтение.

– Амилия, – пояснил Виллимони. – Она подписывается своим вторым именем… Молодец, однако, – не без семейной гордости прибавил он. – Фамилия Виллимони, хоть она тебе кажется плебейской, способна на многое. И Байна поддерживает честь моего рода. Я горжусь ей.

Но Марта сразу потеряла интерес к этим славословиям. Она не понимала, как Ноули может сохранять подобное невозмутимое спокойствие, когда их только что чуть не убили и, по-видимому, ещё будут пытаться убить.

По площади пробежался сухой холодный ветер. Марта медленно подняла голову: сквозь ветви высоких оголённых деревьев, сплетавшихся ветвями у крыши дворца самоуправления, ей светила крошечная мутная точечка солнца. В эту минуту ей вспомнился дэ Сэдрихабу, и она отчётливо ощутила, как его ей не хватает.

– Где же ты? – с тоской спросила она, непроизвольно сжав руку Ноули. – Возвращайся скорее…

– Я тоже тревожусь за дэ Сэдрихабу, – поддержал её Ноули, тоже вглядываясь в небо, по которому с печальными криками полетел птичий косяк. – Хоть он и демон, но он ещё ребёнок. Он обязательно влипнет в какие-нибудь неприятности, если будет так упорствовать, что он Император.

– Лишь бы с ним всё было хорошо, – вздохнула Марта. – Если он нам не поможет, начнётся голод.

– Надо прорвать блокаду, – сверкнув глазами, предложил Виллимони. – Мы не можем прятаться от своих врагов вечно.

– Нет… нет… после той битвы мы и так многих потеряли, настроение совсем упало… Надо подождать дэ Сэдрихабу, но если…

– Если нам придётся ждать слишком долго? – озвучил её опасения Ноули. – Ведь он даже не сказал нам, куда и на какое время отправляется!

– Да, ты прав, – вздохнула Марта, – ты прав. Я потерплю до начала Мистралла. Надо будет уточнить у Бирра, на сколько ещё мы можем растянуть запасы. Если бы не эта жара, у нас было бы намного больше еды, – зло сказала она и закусила свободный кулак. – Если к первой декаде Мистралла дэ Сэдрихабу не вернётся, нам придётся прорываться к Белому Тракту. Федлис поможет нам… обязательно.

– Надеюсь, ты не собираешься отвергать мою помощь, – озабоченно нахмурившись, сказал Виллимони. – Я заметил, с планами у тебя большие трудности.

– Я уже никогда не буду тебя отвергать, – заверила его Марта, – твой мозг мне немало пригодится. В конце концов, из нас троих тебя единственного учили военному делу по всем правилам. Тебя и…

– Лиордана, – прибавил Ноули. – Он может помочь.

– Пусть помогает, – разрешила Марта. – В такое время, как сейчас, каждая толковая голова дорога.

Исполнительный помощник

Королевство Авалория (истинно – Империя), НРК. 9 Мистралла 3041 года по летоисчислению Авалории.

Поздняя холодная ночь. У походных палаток офицерства и солдат горят костры, чтобы хоть как-то обогреть своих владельцев в наступающие морозные дни. Те, кто владеют магией, спят спокойно: пламя им не нужно, чтобы оставаться в тепле и уюте.

У гигантского шатра, растянувшегося во все стороны, точно отдыхающий слизняк, кругом расположены его меньшие стражи. Там Король и его маршалы проводят угрюмые зимние ночи, там и составляются важнейшие стратегические планы, там делаются первые приготовления к штурму. Ближе всех к Королевской стоит палатка Фолди. Но здесь, в центре лагеря, всё словно вымерло.

Многие из имперцев уже больны, Его Высокопревосходительство и Лаудон Лиус – не исключение. Некоторые злорадствуют, делая ставки на то, как скоро эти двое умрут и кто скончается первым. Особенно злословит Саранус Дзил: у него огромный зуб на Фолди, уверенного в его некомпетенции, и на старшего Лиуса, обладавшего выдающейся храбростью и длинным языком. Поэтому Саранус Дзил, несмотря на то, что в очередной схватке ему прострелили левую ногу, плетёт коварные заговоры и пытается как-то повлиять на благосклонность Его Величества. Остальные маршалы тоже не стоят в стороне, перетягивая Короля на свою сторону. У каждого свой план и своё видение этой войны, каждый чем-то хорош и готов перегрызть другому глотку, а Его Величеству надо выбрать кого-то одного…

Все эти нелицеприятные вещи – ещё афишированная сторона войны, её никто не стесняется. Получается, тогда то, что творится в тени, должно быть воистину ужасным.

В одном из глухих уголков лагеря находится одна палатка, на которой мы сосредоточим всё своё внимание. Эта палатка ничем не выделялась из ряда остальных: возле неё так же уверенно подрагивал язычок пламени, на страже стоял бдительный часовой с заиндевевшими от холода усами… И всё-таки в ней происходило нечто необычное.

Чтобы понять, что это было, мы заглянем внутрь и увидим человека лет тридцати, с лицом надменного мелкопоместного аристократа Империи. Человек прохаживался по палатке, явно кого-то ожидая. Изредка он подкручивал усы и стрелял взглядом по сторонам. Вдруг аристократ остановился и поглядел в угол, где аккуратно были составлены около десятка ружей новейшей модели. На его лице медленно обозначилось несколько глубоких морщин.

– Их ещё слишком мало… – озабоченно пробормотал он.

В эту минуту в тёплую палатку просунулась голова того самого часового с заиндевевшими усами, которого мы видели на входе. Часовой пониженным голосом позвал:

– Ваша Милость?

– Пришёл? – радостно воскликнул аристократ, обернувшись.

– Пришёл, – подтвердил караульный, – но он почему-то в капюшоне.

– Ты его обыскал?

– Да, Ваша Милость.

– Тогда пусть заходит, – приказал аристократ, резко махнув рукой.

Побелевшие брови часового недоумённо приподнялись:

– Ваша Милость, а вдруг шпион?

– Да мне плевать, кто он! – зарычал аристократ. – С нас обоих головы снимут, если мы не найдём последнего до завтрашнего заката! Пусти его, пусти, мне уже всё равно!

– Как скажете, – покорно откликнулся часовой и убрал голову из палатки.

Аристократ ненадолго остался в одиночестве: вскоре в палатку довольно грубо втолкнули некоего человека. На голове у человека красовался внушительных размеров капюшон, которого он не опустил, несмотря на то, что в палатке было тепло. Аристократ заинтересованно посмотрел на вошедшего.

– Будьте так добры, снимите свой капюшон, – доброжелательно предложил он, мгновенно меняясь в лице.

Человек отрицательно покачал головой.

– Никак не могу, Ваша Милость. Я должен сохранять инкогнито.

– Помилуйте, господин, – удивлённо и даже несколько зло сказал аристократ, – Вас не приводили сюда насильно; Вы сами захотели послужить Империи! Так отбросьте в сторону любые инкогнито, поверьте, таких преданных слуг, как Вы, никто не будет наказывать.

– Вы настаиваете? – с сомнением в голосе спросил вошедший.

– Совершенно определённо, – мягко подтвердил аристократ и подошёл ближе. – Ну же. Снимайте. Я должен знать, с кем имею дело.

Горестно вздохнув, вошедший неуверенно взялся руками в перчатках за край капюшона. Его пальцы вздрогнули, казалось, он откажется и сейчас выйдет из палатки, оставив аристократа без вожделённого последнего слуги, но этого не случилось. Таинственный незнакомец явно неохотно опустил широкий капюшон и, будто это вселило в него сил, гордо вскинул голову. Большие тёмные глаза на его исхудалом лице лихорадочно блестели. Стуча зубами, вошедший взглянул на своего собеседника.

– Кто Вы? – деловито осведомился дворянин.

– Я – Антель Ормен, сын старинного рода Орменов! – гордо представился он.

Дворянин с сомнением изогнул брови и покрутил длинный рыжий ус.

– Боюсь признаться, но я никогда не слышал такой фамилии, – изрёк он.

– Это древний род аристократов из Бая! – возмущённо сказал Антель, блистая глазами.

– Из Бая… – выражение лица аристократа сделалось сочувствующим, но уже через секунду приняло прежнее непроницаемое выражение. – Господин Ормен, полагаю, Вы осведомлены обо всех своих служебных обязанностях?

– Да, – Антель склонился в глубоком поклоне. – Я пришёл, чтобы служить Империи верой и правдой.

Аристократ подозрительно сощурился.

– Что ж, – деловито сказал он, – в таком случае, отныне и до окончания этой войны Вы становитесь рабом, но заметьте – не моим! Вы – раб одной высокопоставленной персоны, которая, как и Вы, служит Империи верой и правдой и добивается скорейшего разгрома Кеблонской Республики, – губы его под усами сложились в презрительной ухмылке. – Каждое поручение, что Вы будете получать, должно выполняться в кратчайшие сроки и без малейших ошибок. Оступитесь хоть раз – поплатитесь жизнью. Вначале Вы будете мелким шпионом. Сможете показать себя – продвинетесь дальше.

– Стало быть, мне нужно проникнуть в Кеблоно? – заинтересованно спросил Антель.

– Нет, – фыркнул вербовщик, – до поры до времени Вы останетесь в нашем лагере. Вашему хозяину нужно знать всё о том, что замышляют маршалы Его Величества.

– Какова цена моей работы?

– Цена? – повторил аристократ с выражением нескрываемого презрения на лице. – Вначале невысока: в десяток золотых. Вы обязаны запомнить дорогу к этой палатке, но ни перед кем не развязывать язык, зачем сюда ходите, и не вызывать подозрений. За каждое выполненное задание я лично выдам Вам мешочек с оплатой Ваших трудов.

– И моё первое задание?.. – нетерпеливо обронил Антель.

– Сумейте попасть в штаб маршала Эстерстила Лиуса. Навострите уши – и слушайте, только внимательно.

– Но диверсии? Убийство этих треклятых демонов? – с тоской в голосе спросил Антель. – Мне говорили, я смогу проникнуть в Кеблонскую Крепость и уничтожить…

– Терпение, друг мой, – лучезарно улыбнулся ему вербовщик. – На всё нужно время. Я повторяю: сумеете впечатлить меня – и получите более ответственное задание. Теперь Вы свободны. Можете идти. Доброй Вам ночи.

Раскланявшись, Антель торопливо вышел из палатки, в суровую морозную ночь. А Его Милость, довольный выполненным поручением, уселся за стол, занимавший почётное место посередине палатки. Обмакнув в чернильницу длинное гусиное перо, он вынул из секретного выдвижного ящика лист желтого пергамента и подписался внизу:

«Ваши требования исполнены, мой господин. Ваш верный слуга

Болиун Эбхард»

* * *

Марта распрямилась, по-прежнему цепко сжимая обгрызенный кусочек угля, которым она недавно водила по карте. Ноули и Лиордан одновременно сощурились: видимо, её план их не устраивал.

– Здесь есть слабое место, – серьёзно сказал Эммиэль, показывая на линию, которую Марта секунду назад прочертила с такой гордостью. – Одного наступления вполне хватит, чтобы прорвать наши ряды и создать мешок.

– Хорошо, – начиная закипать, прошипела Марта, – если тебе так не нравится этот план, и предыдущий, и ещё десять предыдущих, что я предлагала, то какой же тогда, по-твоему, хорош?!

– Марта, думаю, тебе нужно заняться практической стороной дела, – спокойно оборвал её Ноули.

– Нет, Виллимони, я тоже читала стратегические труды и отлично понимаю, о чём говорю. Вот, смотри, – наклонившись над столом, она провела ещё одну линию, – если сюда поставить дополнительный отряд, он сможет продержаться дольше.

– Насколько дольше? – озабоченно спросил Лиордан. – Нам нужно иметь доступ хоть к одной дороге, иначе нам придётся умирать от голода…

– Озёрный путь свободен? – неожиданно перебил их Ноули, внимательно всмотревшись в карту.

– Что? – удивлённо спросили Марта и Лиордан. Проследив за направлением взгляда друга, Эммиэль потрясённо ахнул:

– Ты, что, ты всерьёз собираешься…

– Да, – глаза Виллимони засияли. – Я собираюсь договориться с Арагонной.

– Им нельзя доверять! – горячо заспорила Марта. – Они предадут нас, мы им нужны только как рабы, неужели ты не понимаешь? Наш город не станет преклонять колени ни перед имперцами, ни перед этими пиратами!..

– Марта, прекращай упорствовать, – приказал Виллимони. – Ты неглупая девушка и хорошо понимаешь, что долго мы на этой королевской дороге не простоим. А вот Арагонна готова помочь любому, кто борется против Авалории…

– …помочь, чтобы потом поработить, – фыркнула Марта, – а мы не для того жертвовали жизнями!

– Но люди хотят хлеба! И им плевать, как ты его достанешь! Неужели ты согласна морить народ голодом?

Примолкнув, Марта отошла в сторону и прикусила губу. Постояв так у окна пару мгновений, она стремительно вернулась обратно к столу и склонилась над картой. Её взгляд выражал полнейшую сосредоточенность, взгляд хмуро бегал из стороны в сторону.

– Верно, ты прав, – неохотно сказала она, – сами мы не справимся. Нам нужно будет прорвать имперское оцепление у озера и вместе удерживать позиции. Лиордан займётся обороной самого города. А Бирр поплывёт к Королю Арагонны и попросит у него хлеба, – хотя Марта пыталась сдерживаться, в этих её словах просквозил сарказм.

Но и Ноули, и Лиордан глянули на неё совершенно серьёзно.

– Я предлагаю выступать завтра, – сказал Эммиэль. – Ни к чему тянуть кота за хвост.

– Подождите! – Марта вскинула руку ладонью вверх. – Я забыла ещё об одном. Один ты не справишься, – она внимательно посмотрела на Эммиэля. – Возьми себе в помощники Калеба Кузнеца и Ингу Серрум. Если будут приходить всякие подозрительные личности, проверяй их у ведьмы Линны. Ты знаешь, как её найти.

– Да, Марта, – спокойно согласился Лиордан. – Я надеюсь, с вами всё будет хорошо.

– А я надеюсь, что ты нас не подведёшь, – улыбнувшись, Марта перевела взгляд на напряжённо ждавшего Виллимони. – Что ж, пошли готовиться. Нам надо предупредить Бирра о своём решении и приготовить пару самых сильных отрядов для выступления.

– Я займусь войском, ты поговори с Бирром, – велел ей Виллимони и первым вышел из кабинета.

* * *

На этот раз Бирр был не в кабинете и даже не во дворе. Марте пришлось обойти всю Центральную Площадь, прежде чем ей удалось выяснить, где он. Бирр отправился к раненым в лазареты, а лазареты были именно тем местом, посещать которые она ненавидела.

Ещё во время первой войны за Кеблоно, когда её семья была жива, Марте часто приходилось забегать в палаты, чтобы помочь Амисалле. И каждый раз ей стоило сделать над собой огромное усилие, прежде чем суметь переставить ногу за порог. Лазареты навсегда запомнились ей как огромные, душные, наполненные смердящим запахом гниения, крови и горячки помещения, где на одну палату было всего по четыре свечи, а раненые лежали вповалку на скрипучих кроватях. Среди стонов, криков и тихого бреда неслышно, будто ночные видения, передвигались девушки и женщины в покрывалах с надписью «Добровольные помощники Кеблоно». Они перевязывали и обмывали больных, подносили им еду, питьё, помогали встать и пойти куда-то, если только больные могли встать. И эти же хрупкие создания тащили мёртвых на своих плечах и наскоро вырывали им могилы. Рыть приходилось часто: из-за недостатка лекарств каждый шестой раненый умирал. Эти залитые потом и кровью лица с несчастными, полными ужаса и боли глазами, искажёнными чертами всегда производили на Марту тягостное впечатление, и она злилась, что не может им помочь. В главном городском лазарете, где работала Амисалла, скончался и жених Лении, Дрейк… В этом же лазарете Марте пришлось жить долгих две недели с тех пор, как всю её семью и дом погребло под имперским снарядом. Она насмотрелась среди больничных палат на такие ужасы, что не могла не испытать хотя бы отдалённой части испуга, когда всего лишь стояла у порога и даже никого ещё не видела и не слышала. Зная, что это неправильно, она всё-таки пыталась навещать лазареты как можно реже. Она привыкла смотреть в лицо смерти, а не медленному угасанию.

Переборов ужас, стоявший в горле ледяным комком, Марта решительно вошла – и сразу поперхнулась тяжким гнилостным воздухом. Со всех сторон послышались отзвуки слабых страдающих голосов. Она стояла в крошечном приёмном коридорчике, но запах разложения пробивался из-за запертых дверей. Среди тусклого рассеянного света она едва смогла углядеть женщину в тёмно-синем покрывале, которая усердно натирала полы. Марта шагнула вперёд:

– Эй!

Женщина обернулась.

– Госпожа Сауновски! – радостно воскликнула она. – Вы пришли к нам, какое счастье…

– Послушай, – прервав её, быстро заговорила Марта, – ты не знаешь, где Президент?

– Президент… – женщина нахмурилась. Поразмыслив немного, она с готовностью указала рукой в сторону двери за своей спиной: – Он там, в палате для тяжелораненых.

«Тяжелораненые…»

– Хорошо… – пробормотала Марта.

– Вас проводить? – услужливо осведомилась женщина.

– Нет, – Марта резко качнула головой. – Спасибо, дорогу я знаю.

«Конечно, знаю. Ведь именно здесь работала Амисалла… здесь умер Дрейк… и здесь я сама жила ещё в прошлом году…»

Прошагав по ещё одному коридору, она окольными путями, стараясь обходить палаты, из-за дверей которых доносились стоны и характерный запах, добралась до назначенного места. И в это же мгновение её сердце забилось в несколько раз чаще.

«Спокойно, – приказала себе Марта и несколько раз глубоко вздохнула. – Надо держать себя в руках. Если… получится…»

Как бы то ни было, но сдерживаться она не могла; пришлось толкнуть двери и быстро войти. В этой палате было ещё темнее, нежели в коридорчиках. По углам слабо коптили свечи, вдоль стен расставлены десяток коек. И каждая койка была кем-нибудь занята. Марте вдруг показалось, что она вернулась в прошлое: ведь всё оставалось по-прежнему… Со всех сторон на неё наползали стоны, в воздухе махали руки, врачи сновали от койки к койке, слышался плеск воды и стрёкот ножниц. Она неуверенно зашагала между ранеными. Действительно, ничего не изменилось… только Амисаллы нет… и уже не будет…