Заложница

Глава 19

Очухавшись, я подняла руки, крепко сжала их в кулаки и с остервенением принялась колотить Аблова куда попало. Удары получались слабыми. Когда объект избиения практически под рукой, особо не размахнешься, но и эту радость у меня быстро отобрал Виктор. Он чуть присел, нагнулся и, поддев меня плечом, водрузил на себя. Теперь я болтаюсь вниз головой, отрывисто выкрикиваю гадости в адрес Аблова и понимаю, что меня куда-то несут.

Интересно, куда?

Ответ не заставил себя долго ждать. Уже через несколько минут моя пятая точка встретилась с прохладной поверхностью кухонного стола.

– Ты что, озверину глотнул?! – истошно воплю я, потому как Аблов, нависнув надо мной, наклоняется все ниже и ниже, заставляя в принудительном порядке поменять сидячее положение на лежачее. – Отпусти, гад ползучий! Кому говорю? – последнее слово процедила, уже будучи в горизонтальной плоскости.

– Заткнись ты уже… – низким голосом приказал Аблов, и чувствовалось, что он хотел добавить «и получай удовольствие», но фразу так и не продолжил.

По-хорошему мне бы с силой размахнуться и наотмашь залепить Виктору звонкую пощечину, но сама не знаю почему, притихла и как завороженная, не моргая, смотрю в затуманенные глаза Аблова. Такое ощущение, что он в данный момент плохо соображал, что делает. Взгляд какой-то безумный и вместе с тем горящий желанием.

Мамочка дорогая, он же меня сейчас живьем съест, а если и не съест, то покусает уж точно!

Я резко приподнялась и, давя ладонями Аблову на грудь, отпихиваю его от себя. Однако толку ноль, он даже не шелохнулся, здоровенный ведь мужик, тяжелый, наверняка около центнера весит. Начав активно сопротивляться, я лишь ухудшила свое положение, в Викторе проснулся инстинкт и азарт хищника. А как поступает охотник, когда добыча пытается сбежать? Правильно, лишь крепче ее держит. Вот и меня, распластав, уложил обратно на стол, заведя мои руки у меня над головой, надежно их зафиксировал, удерживая за запястья, а чтобы не брыкалась, придавил телом, да так, что стало тяжело дышать.

– Виктор, да что с тобой, ты…

Я умолкла, потому что он заткнул мне рот, причем поцелуем. Хотя то, что творил Аблов, было не совсем похоже на поцелуй, скорее, больше напоминало попытку с помощью рта, губ и языка вытянуть из меня душу, причем яростно и безжалостно.

Возникло впечатление, что Аблова не один месяц подряд усиленно кормили виагрой, с утра до вечера заставляли смотреть на обнаженных соблазнительно танцующих девиц, но при этом обязывали соблюдать строгий и безоговорочный целибат. А теперь все запреты были сняты, и Виктору попалась именно я, чтобы он мог выплеснуть все свое накопившееся сексуальное напряжение.

Натиск был настолько неистовым, что я понятия не имела, как отделаться от чересчур возбужденного и похотливого похитителя. Пробовала брыкаться, отворачиваться, отползать, но Аблов в физическом плане был настолько сильнее, что этого попросту не замечал и, можно сказать, без помех с моей стороны продолжал настойчиво добиваться своего.

Через какое-то время я с ужасом осознала, что не только смирилась с положением дел, но и подключилась к процессу безумного поцелуя. Более того, я обвила Аблова ногами за талию, одной рукой прижала его к себе за шею, а другой блуждала по его спине и нет-нет, да выпускала коготки. Да что там обнимала… Я постанывала под Виктором не хуже актрисы из фильмов для взрослых.

Аблов стопроцентно не гей, до такого умопомрачительного состояния, в коем я сейчас находилась, может довести только любитель женского пола с большим опытом и глубинным пониманием дамских желаний, имеющий достаточную осведомленность о слабых точках на теле женщины. Как же удалось Виктору принудить меня к поцелую и при этом я ни капли не противлюсь насилию над собой? Да, он прикасается к моим губам и трогает, где захочет, без разрешения, но униженной или оскорбленной я себя почему-то не чувствую.

Окутанная потрясающим запахом Виктора, я то воспламеняюсь от жесткости мужских губ, то млею, когда в них просыпается нежность. С Абловым на столе, как на качелях: то быстро, яростно, ярко, то неспешно, томно и со смакованием момента. Ух, моя интимная жизнь после сегодняшнего дня никогда уже не будет прежней.

– Ведьма, – прошептал Виктор на ухо, одновременно прикусывая его мочку. – В былые времена тебя бы сожгли. Ведьма, – еще раз повторил Аблов, и в который раз подал бедра вперед, эмитируя акт. Я невольно выгнулась и улыбнулась. Слово «ведьма» прозвучало не как оскорбление, а скорее как комплимент.

– А ты наглая, беспринципная сволочь, – сказала я Виктору то, что действительно о нем думала. Хотела и дальше продолжить мысль, но Аблов не дал, закрыв мне рот новым сногсшибательным поцелуем.

Виктор отстранился так же внезапно, как и набросился, он теперь нависал надо мной на вытянутых руках и смотрел, как победитель на поверженного и поставленного на колени врага.

А куда делась его страсть, вожделение, в конце концов, одержимость? Почему взгляд Виктора стал таким ясным, хитрым, но самое странное, спокойным?

Вот же я дурында, Аблов просто доказывал мне, что он не гей, а я растеклась лужицей.

Какой позор!

Повела себя, как не в меру впечатлительная школьница на первом свидании, забыла о стыде, о том, кто такой Виктор и как я оказалась в этом доме.

Стас! Как же я теперь посмотрю в глаза мужу, как смогу целовать его после другого мужчины?

Какая же я дрянь! Стас от меня никогда ничего не требовал, кроме верности, и надо же было именно в этом перед ним провиниться. Хорошо, что хоть точку невозврата не перешла, хотя нет, перед собой надо быть честной, остановилась не я, а Виктор.

– Может, уже прекратишь ухмыляться и наконец снимешь с меня свою тяжелую тушу, – процедила я сквозь зубы.

Брови Аблова взметнулись вверх, но улыбка при этом никуда не исчезла:

– Ишь ты, какая строгая стала, а еще минуту назад была довольная и все тебя устраивало.

– Минуту назад я проводила следственный эксперимент, на практике хотела убедиться, права я была в своих выводах или нет. Могу теперь утверждать, что ты натурал, но не льсти себе, не так уж я была и довольна. Просто притворялась, чтобы ты не подкачал.

Виктор с пляшущими чертятами в глазах медленно начал склоняться. Я сжалась и приготовилась к бою, больше никаких поцелуев. Один раз уже наступила на грабли, второго раза не будет.

– Маленькая врушка, – обдавая дыханием мой висок, с озорными нотками произнес Виктор и рассмеялся.

Я воспользовалась неуемным весельем Аблова и, оттолкнув, выскользнула из-под него, к слову, Виктор не особо препятствовал. Спрыгнула на пол, одернула футболку и рванула на выход, вот только под ноги забыла посмотреть. Напоролась на табурет, запнулась и, ударив коленку, чуть не упала.

– Лера, не стоит так нервничать, – усевшись на столе, пропел Виктор. – Виноватый вид тебе не идет, подумаешь, тоже мне, нагрешила, поцеловалась.

– Обзаведешься женой, тогда и поговорим. Посмотрим, что ты скажешь, если она с кем-нибудь точно так же покувыркается, – морщась и растирая ушибленное колено, пробормотала себе под нос. Такими темпами получая увечья, через пару дней на мне ни одного целого места не останется.

– Удавлю гадину, – прорычал Виктор, очевидно, представив, что гипотетическая будущая жена ему изменила, но потом добавил: – Чтобы претендовать в браке на преданность, надо самому быть честным со своей второй половиной. Разве не так?

– Конечно же так, но…

– Никаких «но» не существует, – перебил Аблов. – Твой муж – чмо, и ты ничего ему не должна. Даже не вздумай считать, что в чем-то перед ним виновата, – как-то чересчур агрессивно заявил Виктор.

– А ну объяснись, что ты имеешь в виду? – Мгновенно забыв, что еще совсем недавно планировала поскорее исчезнуть из кухни, я шагнула в сторону Аблова. – Почему ты так говоришь? В чем опять обвиняешь Стаса? В неверности? Никогда не поверю. Он меня любит.

– Ну да, любит, а еще… – Аблов осекся, на полуслове умолк, самым нахальным образом меня обошел и направился к двери из кухни.

Ну уж нет, если сказал «А», пусть говорит и «Б». Бросившись вслед, я настигла Виктора уже в гостиной, которая не пустовала – на диване развалился Глеб и пялился в телевизор, а Костян у окна разговаривал по телефону.

– Виктор, не смей от меня убегать, мы не закончили.

– Лера, несколько раз подряд удовлетворить девушку я мог в двадцать лет, сейчас, увы, нет. Если так приспичило, подойди позже, а лучше вообще завтра.

– Аблов, ты что несешь?! – заметив раскрытые рты охранников, возмутилась я, но Виктор не остановился и, обратившись к своим исполнителям, принялся и дальше позорить меня.

– Парни, предупреждаю, Лера из породы банных листов, – он ткнул в меня пальцем. – Один раз приголубите, потом не отвяжетесь. Будет продолжать за вами таскаться, добавки выпрашивать. Так что имейте в виду. Осторожней.

Я замерла на месте и глотаю ртом воздух, планирую выплеснуть на Аблова целый ушат чудных матерных слов, пусть только дар речи ко мне вернется, а пока в силу чрезмерного возмущения сделать этого не могла. Я оглядываюсь и ищу поблизости подходящую вещь, чтобы запустить ее в дурную голову Виктора.

Низкий, в деревенском стиле деревянный табурет с кожаной сидушкой показался мне отличной идеей. Оторвав от пола метательное орудие, я несколько раз качнула его в руках, так сказать, взвесила и пришла к выводу – подойдет. Табурет достаточно легкий, чтобы я могла замахнуться, и достаточно тяжелый, чтобы языкатой сволочи стало больно.

Только я занесла табурет над головой, как тут же передумала им пулять. Похоже, из всех присутствующих в гостиной только мы с Абловом неадекватные. Костян, бросив осуждающий взгляд на начальника, отвернулся обратно к окну и, судя по разговору, продолжил заказывать металлические листы. Глебу, в отличие от коллеги, шутка хозяина понравилась, но тоже не сказать, чтобы очень. Он злорадно хохотнул пару раз и снова уткнулся в экран телевизора.

Я поставила табурет на место – зачем тратить нервы на бессмысленные разборки, выпрямила спину, как можно выше вздернула носик и спокойно направилась на второй этаж в «свою» комнату.

Глава 20

Приняв душ, я проглотила таблетки, честно полежала, поболела, но, не выдержав, выползла из-под одеяла. Ну не могу я валяться в постели, когда за окном не темно, даже если градусник показывает температуру больше тридцати семи.

Побродила из угла в угол, поглядела в окно, понаблюдала, как Костя обустраивает территорию вокруг вольера, а Глеб ковыряется в автомобиле, чинит его после моих проделок с воротами и поняла: если хоть чем-нибудь не займу голову или руки, свихнусь. Решено было для начала выпить крепкого чаю и перекусить.

По дороге на первый этаж, прежде чем зайти куда-либо, сначала выглядывала из-за угла, проверяла, нет ли там Аблова. После поцелуев я чувствовала, что еще долго с ним встречаться не захочу. К счастью, на Виктора не наткнулась, хотя вероятность была. Его машина на месте, значит, и упырь дома.

В кухне на столе я обнаружила три наполненных пакета. Естественно, посмотрела, что в них. Оказалась – еда из ресторана. Покрутила, повертела контейнеры в руках и сложила обратно. Как-то неаппетитно смотрелся запеченный картофель с отсыревшей и потерявшей золотистый цвет корочкой. Овощной салат тоже не имел товарного вида и, из-за обилия сока, больше походил на овощной суп. Мясо – отдельная тема. Мне даже в него вилкой не потребовалось тыкать, смогла по цвету определить – жесткое, сухое, потому что пережаренное, да еще в придачу остывшее.

Зачем питаться неизвестно чем, когда холодильник ломится от продуктов, а времени завались? Приготовлю все то же самое, что парни в ресторане купили, только мое будет гораздо вкусней, да еще и с пылу, с жару. Насколько позволяла простуда, я кружилась по кухне, пританцовывая, натерла противень маслом, напевая песню о витаминке, почистила клубни картофеля, мясо молоточком отбила, представляя лицо Аблова. В общем, дело спорилось, и в скором времени из духового шкафа начали сочиться дурманящие аппетит запахи.

Первым съестной аромат подманил Костяна, он, крадучись, зашел в мои владения и принюхался.

– М-м-м, – похлопал парень себя по животу, – чем это пахнет?

– Ужином, – ответила я и отогнала Костю от дверцы духовки, которую он уже успел приоткрыть. – А ну брысь, как только приготовится, накрою на стол и всех позову, если, конечно, не хотите ужинать тем, что купили.

Костян поморщился, посмотрел на пакеты и, сцапав их все разом, убрал в дальний угол.

Через минут десять, когда я перемешивала для равномерной обжарки содержимое противня, на кухню заглянул Глеб. По понятной причине я вздрогнула, и жир с лопатки отлетел мне на футболку и не куда-нибудь, а на самое видное место – на грудь.

– Долго еще? – пробасил гад.

– Минут тридцать, – ответила я.

Глеб с сожалением тяжело вздохнул и ушел.

После двух посетителей я резонно поглядывала на дверь в ожидании третьего. Но Аблов не появился, хотя я из-за него к каждому шороху прислушивалась, на абсолютно любой скрип реагировала, постоянно в окно выглядывала, проверяла на месте ли его авто. От метаний под конец даже голова закружилась. Получается, хоть и дистанционно, но нервы мне Аблов вновь хорошо потрепал. Упырь.

Вынимая из духовки румяное мяско с картошкой, я сама слюной изошла, а еще у меня в салатнике огурчики, помидоры и болгарский перец крупно нарезаны, посыпаны свежей зеленью и облиты оливковым маслом. Ням-ням!

Дабы не садиться за стол с некрасивым масляным пятном на футболке, отправилась наверх в спальню переодеться; когда вернусь, как раз все немного остынет, тогда и позову всех ужинать.

В комнате я провозилась гораздо дольше намеченного. А все потому, что надоело мне, как оборванке, в одной мужской футболке по дому щеголять. Отрыла у Аблова тонкий бежевый свитер, подобрала к нему пояс. Получилось очень даже стильное мешковатого вида платье. Хорошо прочесала волосы, собрала их наверх в гульку. Теперь впервые за долгое время выгляжу как человек.

В отличие от одежды, дела с обувью обстояли сложнее, вернее, вообще никак, потому что ее попросту не было. Альтернативный вариант – мужские носки сорок четвертого размера. Как я их только не натягивала – и как гольфы, и подворачивала, и сразу несколько пар надевала, думала, за угги сойдут. Полная фигня. Носки как были носками, так и остались. Весь образ мне испоганили.

На выходе из спальни я глянула на часы и глазам не поверила. Оказывается, пока я возилась в гардеробной, стрелка успела полчаса отсчитать, а мне казалось, что от силы прошло минут пять, максимум десять.

Похоже, с пылу, с жару уже поесть не получится, но надежда умирает последней, поэтому до кухни я неслась во весь опор. Лишь на секундочку остановилась, пробегая мимо гостиной и, мазнув взглядом по квартету мужских особей, невольно улыбнулась. Трое мужчин и одна маленькая собачонка выглядели уставшими, но при этом довольными. Глеб с Костяном не сидели на диване, а практически лежали на нем, при этом смотрели почему-то даже не на телевизор, а на точку в стене. Тимошка развалился на коленях хозяина и, высунув розовый язычок, тяжело дышал. Сам Аблов чесал щенка за ушком, но уж очень неактивно, как-то лениво.

Что это со всеми, они что, на спор, кто быстрей, стометровку бежали, причем минимум двадцать пять раз подряд?

Объяснение такому состоянию обитателей дома нашлось не где-нибудь, а на кухне. Мужчины и песик не устали, как я подумала, а просто обожрались!

Прикрыв глаза, я жалобно выдохнула. Потому что мало того, что останусь голодной, – похоже, сначала опустошили противень и салатник, а потом и языком их вылизали, – так к тому же теперь кухню было проще сжечь, чем отмыть.

Как?.. Как можно было за тридцать минут идеально чистое место так невообразимо загадить? Такое ощущение, что по всем детским садам и начальным школам города устроили отбор и выискали самых неисправимых озорников и хулиганов. Потом мальчишкам, а может быть, и девчонкам, показали наикрутейшую игровую приставку и объявили, что достанется она тому, кто лучше, качественней и быстрей разгромит сие помещение.

Я открыла сначала один глаз, потом второй и убедилась – бедлам мне не привиделся. Весь стол до отказа заставлен грязной посудой, соусами, бутылками минеральной воды и прочими вкусностями из холодильника. Кувшин с молоком опрокинут, содержимое лужей растеклось не только по столешнице, но и по полу и перемешалось с хлебными крошками и ломтиками запеченного картофеля, на которые кто-то предварительно наступил, а потом и размазал. Все дверцы шкафов блестят жиром, видимо, мужчины хватались за них, не соизволив вытереть руки. Территория возле заварника щедро усыпана чаинками, сахаром и бог знает чем еще.

Замечать свинство и вздрагивать на кухне можно было еще долго, но я предпочла, прихватив скалку, пойти искать справедливости и чистоты.

В воздухе гостиной летало безмятежное спокойствие. Сытые мужчины полудремали, а Тимошка и вовсе, дрыгая задними лапками, спал.

– Ну как, ужин понравился? – лилейным голоском пропела я.

– О-о-очень, – поглаживая пузо, отозвался Костян. – В последний раз так объедался, когда у мамы гостил. А ты чего ходишь со скалкой, пирожки, что ли, постряпать задумала?

В нашем мире есть две бесконечные меры – это просторы Вселенной и человеческая наглость. Хотя нет, в другом порядке. Человеческая наглость и просторы Вселенной.

– Если что, я с капустой не ем, – сообщая о своих предпочтениях, оживился Глеб. – Пирожки лепи либо с мясом, либо с картошкой.

Стиснув зубы, я не издаю ни звука, хотя язык так и чешется разразиться праведным гневом, но сдерживаюсь. Пусть мужчины как следует выскажутся, а я послушаю, до чего эти наглые морды договорятся, и после натыкаю, как нагадивших котов в их же собственные слова.

Костян, нахмурив брови, крайне строго и с недовольством посмотрел на Глеба. Неужели у моего защитника совесть проснулась и он укажет коллеге, что заказывать начинку для пирожков у девушки, которую они держат в заложницах, – это уже явный перебор и перегибание палки?

– Самый ушлый? С капустой он не любит, – фыркнул охранник. – А я вот, наоборот, очень даже люблю. Что Лера посчитает нужным, то в стряпню и добавит.

Да-а-а… сплошной беспредел. Я повернула голову в сторону безучастного к происходящему Виктора, который поглаживал Тимошку и, казалось, получал от процесса если не больше, то столько же удовольствия, что и щенок.

– А вы, господин Аблов, почему отмалчиваетесь? Вас ужин устроил? Пожелания или требования к будущим блюдам есть? – пошла я на провокацию.

Виктор поднял на меня взгляд и прищурился.

– Валерия, что не так, чем ты недовольна?

– А с чего ты взял, что я чем-то недовольна? – невинно хлопаю я ресничками, пока что не планируя так скоро переходить к теме претензий.

– Ты, когда в комнату залетела, оглядела нас так, словно решала, кому первому настучать скалкой по голове. Потом, судя по всему, приняла решение о другой тактике и запела лилейным голосом. Но глаза у людей всегда выдают их истинный настрой, и сейчас он у тебя воинственный и крайне рассерженный. Вот я и спрашиваю, в чем проблема?

Ну Виктор, ну обломщик, испортил мне всю обедню, психолог доморощенный.

Смысла отпираться я не видела, поэтому для более эффектного выступления прошла в центр комнаты, достала из-за спины плохо припрятанную скалку, которую и так уже все заметили, и пару раз стукнула ею по ладони.

– Хорошо, объясню, чем я недовольна, раз требуете, – тоном строгой учительницы, отчитывающей двоечников, протянула я. – Во-первых, вы, мальчики, поступили, как самые настоящие свинтусы, потому что не оставить хотя бы малюсенькую порцию ужина человеку, который его приготовил, иным словом не назовешь.

Все «мальчики» на новость о голодном поваре отреагировали примерно одинаково, все, как один, надели на лица виноватые маски и вжали голову в плечи, разница была лишь в степени раскаяния. Сильней всего угрызения совести мучили, естественно, добродушного Костяна. В его глазах читалось: «Мы налажали, и нет нам прощения». Аблов выдержал золотую середину, его глаза поведали мне мысль: «Да, нехорошо получилось, но не смертельно. Холодильник заполнен продуктами, значит, все поправимо». Менее всех чувство стыда вполне ожидаемо испытывал Глеб, и то, что он хотя бы не злорадствовал – уже достижение.

– Во-вторых, честно признайтесь, вы специально довели кухню до состояния хаоса? Потому что нечаянно за полчаса так помещение не загадить.

– Это не мы, это он, – Костян встал с дивана и ткнул пальцем в щенка. – Когда Виктор Романович отвлекся на телефонный звонок, Тима стащил со стола его тарелку, а потом все, что не смог съесть, растаскал по полу кухни.

– Хорошо, тогда скажи мне, а шкафы, дверь холодильника и правую штору в жиру тоже испоганил Тимошка? Молоко тоже разлил он? Может быть, Тима поел, встал и ушел, за собой ничего не убрав? Если да, то объясни, как? – под конец тирады я разошлась и, можно сказать, уже кричала, при этом не забывая размахивать скалкой.

– Ну а в-третьих, что ты нам предъявишь? – закидывая одну ногу на другую, спросил Глеб.

– А все логично – кто испачкал, тому и убирать.

– Я считаю, что справедливо, – Костян уверенно шагнул в направлении выхода, но, почувствовав, что за ним никто не идет, затормозил и обернулся: – Глеб, ты со мной или как?

– Почему только Глеб? Начальника приглашай тоже. Виктор Романович, вы не хотите помочь подчиненным устранить бардак, который вы вместе устроили? – сверлю я Аблова взглядом. Если он не встанет и не пойдет, Глеб с места не сдвинется, в этом случае Костян тоже может взбрыкнуть. – Виктор?! – прикрикнула я и, к величайшему моему облегчению, Аблов засобирался.

Мужчины ушли, а я осталась в гостиной, но даже пяти минут не выдержала, потопала на кухню, любоваться, как двухметровые плечистые пчелки трудятся над чистотой.

На кухне работа кипела.

Стоило мне нарисоваться в проеме, как я поймала на себе тяжелый взгляд Глеба. Он смотрел на меня как на врага, но тарелки усердно складывал в посудомойку. Аблов сделал вид, что пропустил мое появление и как ни в чем не бывало продолжал с серьезным видом, словно он конструирует ядерную боеголовку, жужжать моющим пылесосом над полом. Костян же, натирая тряпкой фасады, подмигнул мне и улыбнулся. Все-таки из всех он самый классный!

Я смотрела на своих похитителей и пыталась понять, когда, в какой момент их отношение ко мне переменилось? Еще несколько дней назад они вели себя так, как будто я грязь под ногтями, а сейчас драят полы, потому что я приказала. Что-то точно изменилось, и было бы полезно узнать, что именно. Глеб ни за что не скажет, у него ко мне личная неприязнь. Виктор вообще не словоохотлив и придерживается принципа: молчание – это золото. Из Костяна можно вытянуть информацию, но только наедине, не то коллега или начальник ему быстро заткнут рот.

Глава 21

Весь оставшийся вечер я была занята тем, что воплощала в жизнь коварный план и бродила за Костей, как неугомонное и надоедливое привидение. Куда бы он не отправился, неуклонно следовала за ним, но вот незадача: то Аблов нарисуется, то Глеб зачем-то припрется. Дабы не вызывать лишних подозрений, я решила оставить на сегодня попытки поговорить с ним. Тем более, ближе к ночи, Аблов с загадочным видом и почти шепотом дал Косте какое-то задание, и охранник умчался.

Следующим утром я проснулась ни свет ни заря. В доме все еще крепко спали, если не считать Тимошку. Щенок, поскуливая и покусывая мне руки, просился на улицу в туалет. После прогулки веселый песик помчался на кухню, по дороге постоянно оглядываясь на меня и проверяя, иду ли я следом. Накормив йорка, я схватила миску со свежими ягодами, которую еще вчера приметила в холодильнике. Поднялась наверх в спальню, улеглась на кровать, тарелку поставила на живот, и, включив телевизор, смотрела мистический триллер, уплетая малину, ежевику и периодически попадающийся еще не совсем спелый крыжовник.

– Как я погляжу, у тебя все просто великолепно, как барыня, устроилась, тварь.

Когда со стороны двери донеслась фраза в исполнении женского голоса, я от неожиданности подпрыгнула всем телом.

– З-здравствуй, Надежда, – заикаясь, поприветствовала я сестру Аблова, поставила миску на тумбочку и, спрыгнув с кровати, приготовилась в случае чего к обороне.

Растрепанный полубезумный вид девушки ничего хорошего для меня не предвещал. Да и оскорбительное обращение, я была уверена, – лишь цветочки, сейчас Надежда разогреется в своей ярости, и на мою бедную голову градом посыплются ягодки. Она ведь наверняка считает, что похищение ее ребенка организовали и осуществили мы с мужем.

– Боишься, сучка?! – оскалилась девушка, ввалилась в спальню и прикрыла за собой дверь. – Правильно. Ты у меня сейчас во всех красках увидишь, что значит мать, у которой отняли сына.