Сатира. Юмор (сборник)

А то, случаем, как поскользнешься на Университетской горке, как двинешь анфасом вниз по лестнице, тогда и впрямь выйдет: «Долой стыд!».

Сотрешь все начисто!

1924

Сон кобылы вороной

Ветер дул… Снег шел… Холодно было… И святой вечер был…

А вороная кобыла, Стовбурова Ивана кобыла, в хлеве стояла, от холода дрожала и, понурившись, тыкалась носом в ясли с ржаной сечкой…

Подводило вороной кобыле живот, чесалось в правом паху, густо покрытом засохшим пометом, неприятно ныло что-то у репицы…

Отошла Стовбурова Ивана кобыла немного назад, почесала о дверной косяк репицу, грызанула себя за правый пах, оторвала клок помета, клацнула зубами и задумалась…

И припомнилась вороной Стовбурова Ивана кобыле ее молодость…

Как бегала она сосунком на зеленом лугу, как, вскинув хвост, весело стригунком ржала, как вертела головой, норовя сбросить первый хомут.

Многое вспомнила Стовбурова Ивана вороная кобыла…

И первое горячее дыхание серого в яблоках жеребца, и ее пред ним дрожь, и тихий его храп.

И засветились у вороной кобылы глаза, и прошептали радостно уста:

– Только утро любви хорошо, Хороши только первые робкие встречи. Потом первое материнство… Нежный-нежный, с мягкой блестящей шерсткой жеребчик черненький…

Такой хрупкий, с кудрявым хвостом, с пухленькой гривкой…

И материнская радость первого кормления… Маленькие губы нежно тянут за сосок, и причмокивают, и подталкивают, и легонько кусают… И радость такая полная, такая великая радость течет до самого сердца, и наполняется ею все существо, и переходит в сосок, и маленькими струйками в нежные уста переливается…

И первый ее хозяин…

Такой учтивый, такой мягкий…

И посейчас еще чувствует она его руку натруженную… Гладит по шее, ласково треплет…

И его скребница словно в эту минуту ее кряж скребет, и его щетка да скребница мягко успокаивают…

– Стой, голубка! Стой!

А потом ярмарка…

А потом этот хлев, грязный и холодный. И эта сечка ржаная. И Ставбурова Ивана кнут, едкий и болючий.

Черти б забрали такого хозяина!..

Противно вздрогнула Стовбурова Ивана вороная кобыла и уснула…

И снится вороной кобыле сон…

Запрягают ее в бричку, везет она бричку на станцию…

Выходит из вокзала человек, за ним несут четыре огромных узла. Кладут узлы на бричку, садится на нее тот человек и везет она его к себе в село. Приехали, остановились у клуба.

И слышит кобыла крик:

– Агроном приехал! Агроном приехал!

Сходятся люди к клубу… Выходит агроном на крыльцо и рассказывает людям, как за домашним скотом ходить…

А потом узлы распаковывает, а там книжки, а на тех книжках конь красивый нарисован…

И раздает агроном книжки людям.

Люди книжки читают… Что-то говорят, размахивают руками…

И вдруг проснулась…

Хозяин перед нею…

Болела правая нога…

– Чего ржешь? Мажмазель какая! Уймись!

………………………………………………………..

Прошел дьяк в церковь.

И в голове вороной Стовбурова Ивана кобылы буравчиком завертелась мысль:

«Почему нет монастырей кобыльих? Пошла б я в монастырь от жизни от этой индивидуальной, безрадостной. Постригла б гриву, постригла 6 хвост… И в черных кашемировых шлеях ржала б кондаки, тропари, славословия»…

Звонили колокола…

1924

Ничего не поделаешь, готовимся!..

Как-то я уже писал про всемирный потоп…

Писал, что страшиться нечего. Подсчитали профессора и сказали, если потоп и будет, то не ранее как через 80000000 лет. Нам вроде хватит.

Но профессора ошиблись.

В селе Голоревке евангелисты упрямо распространяют слухи, что через две-три недели будет потоп, что первым делом зальет Украину.

И всем нам, грешникам, труба с дымом…

Время, значит, спасаться.

Как?

Способ есть надежный, проверенный.

Надо ковчег строить. Это не так трудно. Просто заказать в Николаеве на судостроительном заводе.

Главное, кого брать?

«По семь пар чистых и по семь пар нечистых».

Считаем:

1. Пару тихоновцев.

2. Пару обновленцев.

3. Пару автокефалистов. Это – обязательно.

Пусть все молятся. Кто знает, чей Бог у них правильней. Поехать без них – плавать будешь без конца-краю и за Арарат тебя Бог не зацепит. А то, смотришь, какой и вымолит…

Затем, по-моему, так:

4. Пару валютчиков. Приспичи червонцы разменять, где ты их разобьешь без валютчиков?

5. Пару торговок. Одну с капустой кислою, а другую с яйцами.

6. Пару самогонщиков. Могут же случиться крестины ли, день рождения ли, похороны ли.

7. Пару старух знахарок как медицинский персонал.

Это «чистые».

Из «нечистых» возьмите двух милиционеров для порядка…

Остальных подберем при отправке.

Зверей надо всех брать, обязательно… И птиц… Канареек можно побольше. Пар десять. Птичка она маленькая, много не потянет, а поет больно харашо. При самоваре да при граммофоне просто слушал бы да слушал…

Голубя не забудьте для разведки.

Из вещей следует взять самовар, граммофон, подушек побольше, макитру, примус, зажигалку, корыто…

И поедем с Богом…

Сядем, перекрестимся да как хватим:

– Вни-из по матушке по Волге…

Думаю, спасемся.

Ибо в святом писании сказано:

«И елика в водах под землею».

Правильно сказано.

1924

Земля – Луна – Марс

Мы – практики…

Мы, разумеется, не прочь побывать на Луне, Марсе или даже на Сатурне и Нептуне…

На Луне, к примеру, это нетрудно… Пять дней всего лететь. Немного. Зарядят вас в ракету, выстрелят, примерно, в понедельник, а в пятницу вы с Луны знакомых на Земле ручкой приветствуете:

– Здравствуйте! Уже тут!

А вот на Марсе – труднее. Двести пятьдесят шесть дней лететь. Восемь с половиной месяцев, Тяжеловато. И если в пути не произойдет задержки, не зацепишься за Стожары или еще за что-нибудь… А то и целый год придется ехать, пока до Марса доплетешься.

Долгохонько таки. Хотя до революции и приходилось из Харькова до Киева иногда месяца четыре ехать, так про то мы уже забыли – это раз, а во-вторых, четыре месяца не восемь.

К тому же это было у себя дома. На станции можно было и яйцо за кожух выменять, а то дорога неведомая, харчи с собой надо брать. А коль подсчитать, сколько надо одного хлеба на двести пятьдесят шесть дней? А соли, сахара? И выйдет… В одну ракету сам садись, а за тобой десяток ракет с харчами будут свистеть.

А вдруг, Боже упаси, вздумается посмеяться какому-нибудь механику и «зарядит» ракету с харчами сильнее, чем вашу. И получится: вы только долетите до Луны, а ракета с бубликами уже у Венеры… И крикнуть некому:

– Задержите, товарищ!

Что и говорить, поначалу немало будет всевозможных неприятностей. Потом, конечно, все наладится.

Если по дороге на Луну, Венеру и иные мелкие планеты ларек будет – не так уж тогда страшно…

Долетел, разрядился из ракеты, забежал, перекусил и заряжайся далее…

А поначалу все с собой придется брать…

Наши практические предложения в этом отношении такие.

Прежде чем начать рейсы в межпланетные просторы и на разные планеты, следует по пути:

1. Основать ларьки.

2. Столовые Центросоюза с условием, что там живехонько будут подавать, ибо ракета не конь и не трамвай…

3. Не мешало бы на Луне и «Новую Баварию»[26] прицепить.

4. На Венере (до нее 112 дней ехать) – больницу с родильным отделением. Всякое в дороге может быть…

Первую партию высадить на Марс социально-небезопасного элемента… Ибо хотя и пишут, что марсиане народ культурный, да кто ж их знает – никто же их не видел. Это ж только предположение. Прилетишь, вылезешь, а земляки с Марса подскочат, мигом на спичку тебя и шашлык из тебя зажарят.

Доказывай тогда, что ты с добрыми намерениями.

1924

Вот вам и «да-а!»

Летят в нашу редакцию письма:

«Посоветуйте, что делать: совка озимые ест. На полях лысины черви выедают. Спасите!» Так оно всегда.

Гром бабах! Тогда мы сбрасываем шапку:

– Свят, свят, свят!

Когда уже ест:

– Спасите!

– А мы в самой своей «Селянской правде» четыре уже года подряд бабахкаем:

Перевод фельетона «Ох и тяжело!..» в «Крокодиле» (№ 31 за 1969 год).

– Ведите хозяйство как следует! Уничтожайте сорняки, держите почву чистой. На сорняках же черви появляются, с сорняков они по полю лезут!

На все наши доводы вы говорите:

– Да-а!

Увидит кто газету, мигом ее на курево… А если и прочтет, так рукой махнет:

– Да-а!

А надо знать:

l). Сколько бы самых хороших газет ни искурили, от этого ни один вредитель не сдохнет!

2). Сколько бы самых хороших газет вы ни перечитали, а если после чтения говорите «Да-а!» – все равно совка будет озимые есть.

Сама газета вредителя не уничтожит.

Разве что какой мотылек запутается в ней и сдохнет… Но это беде не помощь.

Надо не только читать газету, но и делать то, что она советует…

А если будете читать и тянуть «Да-а…» и чесаться, то совка не только озимые поест, но и газеты!

И вас съест!

1924

Спорт на селе и вообще

Немножко про спорт на селе.

В городе дело со спортом стоит на правильном пути. Если еще не все играют в футбол, то к двадцатой годовщине Октябрьской революции не будет, наверное, ни одного сознательного гражданина, который бы не знал, что такое хавбек, что такое голкипер и когда именно надо вколачивать гол.

На селе, правда, со спортом мы замешкались.

Обвинять село в том, что оно безразлично к спорту, не приходится.

Село любит спорт и любило его с давних давен.

Вспомним.

Детство.

Наперегонки. Эта ж теперешний марафонский бег. Ни тебе правил особых. Просто себе поднял сорочку, чтоб меж ногами не путалась, и чешешь от Василя до базара…

Но дело даже не в правилах, важен сам факт.

И дальше различные виды спорта.

Ворота, например, на хату вспереть. Или незаметно для хозяев затащить на клуню корову…

Это уже в парубковом возрасте.

Позже, как борода загрязнит лицо, спорт становится солиднее: вола или коня свалить за хвост.

Перетягивание на оглоблях. Это чаще после ярмарки по дороге домой, среди шляха:

– Тррр! А ну кто кого?

Выпрягают лошадей, снимают с воза оглоблю, садятся друг против друга, упираются друг в дружку ногами, хватаются руками за оглоблю и тянут – аж глаза на лоб лезут.

Когда оглобля поломается, хлоп обломком по голове:

– Не ломай оглоблю!

Еще из распространенных видов спорта на селе можно указать на перекидывание арбы с сеном или со снопами и на кулачки.

Про эти виды спорта все знают, не буду я на них останавливаться.

Мой перевод в журнале «Крокодил» № 32 за 1974.

Так что, как видите, спорт на селе был и есть…

Но спорт этот ни под какую категорию общепризнанного спорта не подходит и упорядочить его каким-нибудь правилом нельзя…

Ну какие вы правила придумаете хотя бы для того, чтоб затащить корову на клуню?

Очень трудно. И коровы разные, и клуни разные, и люди разные – где их уже там под какую-то одну мерку подогнать?!

Так что и на селе придется переходить на футбол.

Футбол на селе уже появился. И имеет успех.

Вызывает он недовольство у родителей не сутью своей, а больше тем, что сапог не напасешься.

– Ты, бестолочь, гоняешь мяч, так гоняй без сапог. Где я тебе на сапоги наберусь?

А так против футбола особых возражений нет.

– Пускай бегает сукин сын. Набегается, меньше с девчатами будет ржать. По судам не потянут за те алименты…

Что до футбола как эстетического зрелища взгляды тут разные. Старухи ропщут:

– Оно б и ничего, если б в штанах бегали, я то ж голым-голенькие…

А родители на то:

– Вот бы даже и тех коротеньких штанцов не было. Вот бы им железные… Ну дерут же, ну дерут – и, господи ж, горит на них усе!

Футбол, очевидно, и на селе, как и в городе, займет почетное место среди способов разумного развлечения.

Про одно только должно подумать. А именно: не перенести ли футбол в селе на зиму… Чтоб зимою голы забивать. А ну охватит футбольная эпидемия и село так, как и город, кто будет скот пасти, кто будет пахать, сеять, жать?

Тут тебе рожь косить, а оно как раз матч – Тарановка против Водолаги…

Может рожь перестоять…

………………………………………………………….

А вообще спорт штука полезная и куда приятней синусов с косинусами и индустриялизации сельского хозяйства.

1927

География

Краткий учебник для тех, кто уж очень интересовался нашей страной да не успел ее изучить, а заодно и для тех, кому захочется, может быть, нашей страной поинтересоваться.

Территория

Территория наша по своей длине неодинакова. Если брать ее с запада на восток, от Сана, например, до Волги, то она длины чрезмерной. Чтобы ее пройти, нужно года два. А если брать наоборот – от реки Волги до реки Сана – она значительно короче, ее пробегают месяцев за пять-шесть… И такая у нашей территории особенность – с запада на восток – по ней враги с трудом передвигаются, а с востока на запад – ее пробегают.

Поверхность

Поверхность всюду – «пересеченная». Куда ворог ни пойдет, где ни станет – всюду секут. И хорошо секут. Как капусту…

Горы

Горы – происхождения в большинстве своем взрывчатого. Горные ископаемые, как об этом свидетельствуют последние геологические исследования, состоят в основном из арийской породы. По-немецки – труппенберг, а по-нашему – падальгоры.

Почва

Почва – очень интересная. Как нигде в мире. Перегной из тех же пород, что и горы. В почве очень много железных крестов и металлических пуговиц.

Реки

Самые известные: Волга, Дон, Донец, Десна, Днепр, Днестр, Прут, Западный Буг, Збруч, Серет, Сан. Отличаются тем, что на всех этих реках врагу, держащему путь с востока на запад, так жарко, что приходится в одежде вниз головой в них кидаться.

Кое-кто достигает противоположного берега, но не многие. Есть данные, что к вышеназванным рекам присоединятся реки: Одер, Эльба, Шпрее. Но немного позднее.

Моря

Самое интересное – Черное море. Чем больше оно принимает в себя кораблей, транспортов, катеров, самоходных барж со свастикой да с арийской расой, тем становится все приветливее, веселее и голубее. Хорошее море. Веселое.

Население

Люди такие: те, которые здесь жили давным-давно, они «если не жнут, так немца бьют, а все ж не гуляют».

А те, которые непрошенными пришли с запада, – те гниют. Черт с ними, пусть гниют.

Леса

О лесах, наверное, не стоит говорить, ведь все равно те, для которых этот учебник пишется, в лес и носа не сунут: Сидор Артемьевич Ковпак так напугал, что не только леса – куста боятся.

Железная дорога

Куда бы ни шли все вражеские поезда, они прибывают на одну станцию. Название ее «Откос». Станция с огромными оперативными возможностями: может принимать и принимает за сутки множество эшелонов и с людьми, и с различными грузами.

Города

Москва, Ленинград, Сталинград, Одесса, Мариуполь, Мелитополь, Никополь, Орел, Белгород, Харьков, Киев, Кривой Рог, Корсунь-Шевченковский, Тернополь, Львов и много, много других. Это такие города, что через лет пятьсот, а то и через тысячу, когда кто о них напомнит представителю арийской расы, красные шарики его чистопородной крови побелеют и отвинтятся гайки. Это те города, которые «уже». А есть еще города, как Кенигсберг, Познань, Берлин, Данциг, которые еще не «уже», но скоро будут «уже»… Тогда про них и поговорим.

Вот коротенько все.

Изучайте, которые пока еще живы.

1944

Жатва

Лучше не вспоминать жатву тех времен, когда по кудрявым нашим селам сплошь да рядом жили такие крестьяне, о которых говорили:

«У ихнего отца было три риги: в одной мак, другая была так, а в третьей мышь с ума сошла, что снеди не нашла».

Или:

«Родители ихние жили не так, как надо: хлеб есть – соли нет, соль есть – хлеба нет, а я-де живу что ни на есть лучше всех: ни хлеба, ни соли».

И гости у таких селян были оригинальные:

«Просились злыдни на три дни, да черт их ввек не выставит».

Наступает жатва.

Еще раз:

Ж-а-т-в-а!

Завтра начинаем.

И в этом «завтра начинаем» и радость, и надежда, конец страха перед неизвестностью, и гордость творца, что до конца довел великое любимое дело.

Сегодня начали.

Выходит на свою полосоньку Митро Федорович.

Вы посмотрите, как идет с косой Митро Федорович.

С какой горделивостью, с каким сознанием важности и святости момента.

Ж-а-т-в-а…

И Домаха идет за ним, и Миколка бежит, за материну юбку держась, и Вустя Гришка несет.

Идут – сегодня «тятя рожь косить начинают».

И пастухи сегодня скотину ближе к полю держат, и гуси к ниве тянутся (стерню почуяли), и свиньи уже почему-то не на выгоне под лесом, а на большаке меж нивами спорыш щипают.

Все живое сходится, все живым венком ниву окружает, чтобы собственными глазами увидеть первый прокос, чтоб собственными ушами услышать первый звон косы.

Митро Федорович важно точит косу. Не спеша, степенно все:

– Дзинь-дзинь! Дзинь-дзинь!

Кончил.

Крестится. Отходит на два шага от межи:

– Р-р-раз!

Коса змеей меж колосками и молнией на межу. Крюки бережно несут колосья и ровнехонько кладут на стерню.

И клонится покорно рожь, и спокойно ложится на прокос.

…………………………………………………………

С мельницы – она на меже стоит – видно все как на ладони:

– Вон! Вон! Вон!

Белые жнецы меж хлебов.

Наклоняются… Распрямляются… Косят… Вяжут…

В этом году уродило.

Митро Федорович сегодня веселый.

Исподлобья глянет на свою половину, глянет и нажмет.

Половина с граблями на полручки отстает.

Митро Федорович нажимает и потихоньку усмехается.

Это, мол, за всех твоих «лодырей», за всех «лежебок»!

Вот тебе! Вот тебе!

И как мотылек, у него коса! Аж свистит.

………………………………………………………….

– Бог в помочь, Митро Федорович!

– Спасибо! Здравствуйте!

– Уродило, Митро Федорович?

– Уродило! До Масленицы протянем! Видите, Федоту Силовичу отдай, да налоги, да босые ж и голые – продай, чтоб на одежку да семена. Вот до Масленицы как раз… С хлебом…

– А от Масленицы и до нового урожая?

– На грушевой муке… Сухие груши мелем… В городе грушевой муки нет!

«И в городе, – думаю, – грушевой муки нет, и у Федота Силовича нет, не ест грушевой муки и помещик фон Карк… Митро Федорович, чтоб свои три четверти десятины скосить, вывел всю свою семью с шестимесячным Гришком, потом обливается, чтоб иметь двадцать пять пудов ржи и быть с хлебом до Масленицы. А в городе… В городе, Митро Федорович, ворочают тысячами пудов твоей и таких, как ты, ржи, вагонами ворочают… Ворочают фон Карки, ворочают Федоты Силовичи, Абрамы Соломоновичи и несть им числа, тем господам и капиталистам.

И пот с них не льется.

Пот льется с Митра Федоровича».

Колоски клонятся.

Клонятся, чтоб и в будущем году зазеленеть…

Чтоб и в будущем году и пугать, и радовать своего хозяина, Митра Федоровича, селянина.

Радовать, чтоб хоть до Масленицы с хлебом быть.

И так столетиями…

Так было…

…………………………….…………………………..

Завтра жатва! Советская жатва!

Жатва в сельскохозяйственной артели Советского Союза.

Жатва в системе социалистического земледелия. Уже три недели тому сделан пробный выезд в поле. Проверены комбайны, сноповязалки, жатки, конные грабли, проверены двигатели, молотилки, бестарки, автомашины.

Уже давно подписан договор о социалистическом соревновании звена со звеном, бригады с бригадой, колхоза с колхозом.

Миколки малые не бегают в степь, за мамину юбку держась.

И свиньи не на большаке меж пшеницами. Свиньи все в свинарниках, где их держат на научно разработанном рационе и где они, свиньи, дают деловых поросят в таком количестве, что сама свинья ушами разводит: «И где они во мне уметались?»

Завтра начинаем.

И в этом «завтра начинаем» – великое торжество победы коллективного труда!

Рокочут на бескрайних пшеничных полях тракторы и комбайны, цокотят жатки, сигналят автомашины, блестят косы, и бело-розовым маком человеческих фигур расцветают нивы неоглядные.

И песня селян, и песня жаворонка вплетаются в машинный гомон – играет могучий орган человеческого радостного труда.

Стореками течет золотое зерно на ссыпки, на элеваторы, в вагоны, на пароходы – на расцвет Отчизны, на счастье и здоровье ее хозяина – трудящегося народа.

Советская жатва.

1923–1956

«Остап Вишня среди своих героев». Авторы Николай Яковлев (ответственный секретарь Академии искусств Украины) и Григорий Комиссаров (главный архитектор Ахтырского района). (Музей О. Вишни и В. Чечвянского в селе Грунь.)

Микола Билкун

Из дневника футболиста

Понедельник. Изучали теорию индийского балета. Потом играли в городки. Я одним-единым броском разметал «рака». Сейчас никого нет. Старший тренер с ребятами поехал на базу за седлами. Завтра начинаем тренировки на лошадях. Плох тот футболист, который не может ездить верхом.

Вторник. С утра ездили верхом. У меня получалось недурно, сказывалась практика (катался в детстве ни пони в зоопарке, а Петру не повезло. Седло уплыло под живот росинанта. Петро грохнулся на землю и вывихнул ногу. Теперь долго он будет не в форме. После езды резались в бильярд. Я играю хорошо, тренер мной доволен. Он говорит: прежде чем играть в футбол, надо научиться классно играть в бильярд. Бильярд развивает глазомер, и, кроме того, глаз привыкает к зеленому цвету, а зеленое сукно бильярдного стола сильно напоминает футбольное поле.

Среда. Слушали лекцию про египетские мумии. После обеда пришел к нам инструктор по самбо. Прочитал вступительный теоретический курс. Тренер говорит, что футболисту необходимо овладеть самбо: после, в игре, ой как пригодится! Есть настолько грубые команды, с которыми, не зная приемов самбо, лучше не выходи играть.

Публикация перевода «Из дневника футболиста» в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты» 28 мая 1969 года.

Вечером играли в подкидного. Я выиграл семнадцать раз подряд и шесть раз вешал Анатолию «погоны».

Четверг. Стреляли в тире, после обеда стреляли на стенде по тарелочкам. Только сегодня я узнал, что наш тренер имел первый разряд по стендовой стрельбе. Я стреляю не так уж и плохо, но тренер говорит: если я хочу подтянуться и стать настоящим центрфорвардом, я должен дневать и ночевать в тире. «Умеешь поразить мишень – сумеешь поразить и ворота», – любит повторять тренер. Вечером обсуждали поведение Валерия Головатюка. Он ударился в демагогию: «Для того чтобы уметь играть в футбол, надо играть в футбол». Его предупреждали: если он не перестанет недооценивать значение общей спортивной подготовки, его отчислят из команды.

Пятница. Изучали теорию игры на флейте. На первый взгляд: зачем футболисту флейта? Но так может рассуждать предельно ограниченный человек. Тренер пояснил, что, усвоив теорию игры на флейте, мы научимся улавливать тончайшие нюансы судейского свистка, ибо между судейским свистком и флейтой довольно много общего… Нюансы же судейского свистка позволят судить о настроении судьи, а это имеет первостепенное значение.

После обеда пришел тренер по боксу, и мы три с половиной часа боксировали. Плох футболист, который не знает, что такое бокс. Бывает, что на поле без знания бокса никак не обойтись! Кроме того, тренер любит повторять: «Умеешь наносить удар рукой – сумеешь нанести удар ногой». У меня получается, а Толику не повезло. У него такой «бланш», что глаз заплыл, и теперь он с недельку будет не в форме.

Вечером только сели в подкидного, пришел тренер и пристыдил. Вы, говорит, не класс «Б», вы команда класса «А» и вам необходимо освоить преферанс.