Цунами. История двух волн

– Он не может жениться на тебе, – она замялась. – Ты же любишь его?

Я молчала.

– Ему очень нужна поддержка родителей, особенно сейчас. Они никогда не примут тебя, ты усложнишь их отношения. Не порть ему жизнь.

– Он достаточно взрослый, чтобы самому решать.

– Не в его положении.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она раздосадовано покачала головой.

– Это просто бред какой-то.

Юки села в машину, а мне вдруг стало смешно.

Вряд ли когда-нибудь еще разозленная японка будет уговаривать меня немедленно купить обратный билет, они все такие смешные, или мне особенно везет?

Должна ли я была устроить сцену ревности? Возможно. Но мне не хотелось позволять Юки испортить этот чудесный вечер.

Сходила в душ. Ноги немного ныли, но в целом я ощущала подъем настроения. Мне было хорошо. Я забралась в кровать, где Хиро валялся с ноутбуком, и прижалась к его плечу. Кажется, я начала знакомиться с собой.

Позже ночью я спросила его, знает ли он, что у него всегда очень горячие пальцы.

– И вообще ты очень горячий, еще той ночью зимой я сразу согрелась, как только ты обнял меня, – Хиро погладил мою ладонь.

– А у тебя – ледяные. Вообще это странно, что у тебя такие холодные руки. У нас наоборот считается, что у женщин температура тела выше. Поэтому суши готовят в основном мужчины, считается, что у них температура рук больше подходит для создания идеального вкуса блюда.

– Ну, теперь то ты видишь, что это обыкновенный мужской шовинизм.

Хиро щелкнул меня по носу

– Тебе не кажется, что ты знаешь слишком много умных слов?

Как то, заглянув через его плечо, я увидела фотографии знакомых пейзажей. Оказалось, Хиро читал о русской истории и культуре. Некоторые вещи были совершенным абсурдом, составители текстов явно не слишком утруждали себя правдоподобностью. Но иногда попадались вполне достоверные источники. Я уже научилась не реагировать чересчур бурно, когда он присылал мне на утверждение очередной странный факт, и просто комментировала правда/неправда.

Я в свою очередь увлеклась японскими сказками и легендами. Все они были очень красивые и замечательными, но практически в каждой главные герои трагически умирали в конце, никаких тебе долго и счастливо, или западного хэппи энда. Мое возмущение по этому поводу страшно веселило Хиро. На просьбы прокомментировать японский трагизм он отшутился, что сам не знает большей части этих сказок.

Еще были сказки-ужасы. Про призраков, демонов и всяческие убийства. И надо сказать коварные японцы превзошли по этой части все лагерные страшилки, которые я слышала в детстве. После пары сказок я не выдержала и сбежала в кабинет к невыносимому жениху.

Мое изучение японского продвигалось медленно, но верно. Мы выучили обе азбуки, постепенно пополняли словарный запас и учили иероглифы, которые с моей точки зрения были самой большой проблемой. Когда я немного освоилась со структурой языка, Хиро вызвался помочь мне. Теперь в каких-то бытовых разговорах и просьбах он вначале говорил по-японски, а затем повторял по-английски. Еще он развесил по всей квартире кучу стикеров, на которых по-японски были написаны названия предметов и правильное произношение. Его терпению я могла только позавидовать. Он произносил дублированные предложения так спокойно, словно всю жизнь этим занимался. Понятное дело я не слишком хорошо понимала, что он говорит, но информация накапливалась, и постепенно количество должно было перейти в качество.

Мы много разговаривали. Если возникал неясный момент, мы обсуждали его сразу же, не давая недопониманию превратиться в отчуждение. Может быть, в этом и был наш секрет? Вначале мы не говорили вообще, мы ведь не понимали языка, на котором разговаривал другой, а потом разговаривали так много.

Неутомимый Хиро не давал моей внутренней хмм, назовем это созерцательностью, приморозить меня к дивану. Слов не могу, невозможно, не знаю как – для него не существовало. Я доставала нужные телефоны, писала имейлы, готовилась к экзамену по химии (мне предстояло досдать кое-что для перевода), писала предложения на японском, обсуждала с ним просмотренные на английском фильмы. Я скачала себе пару книжек про историю России, потому что некоторые его вопросы заставляли меня краснеть за свое знание родной истории.

Мой набор тактильных переживаний стал полнее и более упорядочен. В определенный момент я могла просто задумавшись вызвать в пальцах ощущение кошачьей шерсти, бумажного листа или вышивки на полах моего кимоно. Думаю, это происходило потому, что все в моей душе стало ярче и определеннее. Внутри меня словно установили вечный двигатель.

Единственным огорчением среди моих безоблачных дней было то – что с каждым днем Хиро работал все больше. Пару раз он уезжал в командировки, отвечал на звонки в любое время дня и ночи и ужинал с деловыми партнерами. К счастью последнее происходило не каждый день, и я могла рассчитывать на вечер в его обществе хотя бы пару раз в неделю.

Однажды в поезде я смотрела на свое отражение в темном стекле. В последнее время я разбирала свою внешность на составные куски, пытаясь собрать из них что-то новое. В этот раз я добралась до прически. Волосы ниспадали по плечам и выглядели немного неряшливо. Мне нестерпимо захотелось постричься. Перебрав в голове различные варианты осуществления этой идеи, я позвонила Такеши. Меня больше всего волновал не вопрос квалификации мастера, а скорее проблема того, сможем ли мы понять друг друга. Такеши пришел от моей просьбы в восторг и предложил встретиться завтра в районе Шиндзюку.

– Тебе нужен кто-то, кто умеет работать с европейскими волосами. Японские имеют совсем другую структуру, неумеха только испортит тебе прическу! – я вяло запротестовала

– Мне не нужно ничего особенного, просто немного короче.

– С нашим журналом работает пара стилистов, я позвоню им сейчас.

В условленное время мы вышли с Шиндзюку и направились на поиски салона. Такеши был одет в ярко-оранжевые узкие джинсы и черную футболку с эмблемой популярной рок группы. Его волосы были уложены вверх и почти стояли торчком. Мы были почти одного роста и телосложения, я, наверное, могла брать у него вещи, при необходимости. Я улыбнулась своим мыслям. Такеши рассказывал о последних съемках какой-то молодой телеведущей.

– И вот стоит она с этим ужасным блеском на немытых волосах и говорит "Какая разница, вы же потом все исправите в фотошопе!" Какая разница, спрашиваю я! Какая разница, может быть вообще не следовало приглашать тебя на съемку, я могу просто нащелкать стену за твоей спиной и нарисовать что-нибудь поверх!

– И?

– Что и? Она мыла голову в раковине в туалете. Я не сказал, что у нас есть душевая с горячей водой.

Когда мы вошли в салон у меня вырвался возглас удивления. Повсюду черная кожа с золотым тиснением, люстры с черными висюльками, хрустально позвякивающими на ветру, гигантские зеркала в золоченых рамах. Ничего себе размах!

– Такеши, я просто хотела постричься, – зашептала я. – Я не буду продавать почку ради этого!

В этот момент нам навстречу выплыл хозяин заведения. Он соответствовал окружающей обстановке. Очень высокий парень, одетый в кожаные золотые брюки, с электрически-голубыми волосами и линзами делающими зрачки похожими на кошачьи. А еще у него были потрясающие брови, густые широкие, почти сходящиеся у переносицы, несколько секунд я просто не могла оторвать от них взгляд.

Он загрохотал что-то по-японски, и стиснул нас обоих в объятиях. Они с Такеши обменялись парой реплик, и он принялся критически разглядывать мою голову.

– Он говорит, что мы с тобой похожи, как брат и сестра, – у Такеши был очень довольный вид.

В конце концов, мы сошлись на том, мои волосы подстригут в неклассически рваный удлиненный боб. Ичиро, так звали хозяина заведения, вызвался стричь меня сам. Он нарисовал в блокноте конечный вариант прически с нескольких ракурсов, и я одобрила. На мои плечи лег шершавый клеенчатый фартук, основание шеи обернули специальной клейкой лентой, чтобы волосы не сыпались за шиворот и Ичиро взял в руки ножницы.

Он работал просто завораживающе. Стриг то левой, то правой рукой, изящно поправлял, укладывал, сворачивал в жгуты, и все это не прерывая веселой болтовни и переругиваний с Такеши. Когда он закончил мне вымыли голову, сделали теплую маску для волос, и милая девочка двадцать минут массировала мне голову, пока маска остывала. Я едва не заснула прямо в кресле.

Краем уха я слышала, что они разговаривают о Хиро, но не понимала сути разговора. Ичиро неодобрительно качал головой, а Такеши горячо отстаивал свою точку зрения, помогая себе жестами.

Когда волосы уложили, я захлопала в ладоши. Они лежали как раз так, как изобразил на своих рисунках Ичиро, красиво обрамляя лицо и немного касаясь плеч. Потом две девочки стажера показали, как правильно сушить волосы, чтобы прическа сохраняла форму. Я от всего сердца поблагодарила парикмахера-волшебника, но когда спросила про оплату, ребята замахали на меня руками, словно я предложила что-то неприличное.

– Друзей и семью друзей Ичиро стрижет бесплатно, – объяснил Такеши. – Но он был бы очень рад, если бы ты оставила ему свой фейсбук для связи. Он бы тогда следил, как ты заботишься о прическе.

Я нацарапала на листочке адрес своей страницы, и Ичиро сбежал к другим клиентам. Мы собрались было идти, но тут к нам подбежали девочки с зеленым чаем и кексами. Кексы эти выглядели очень странно. Каждому полагался один, причем размером они были сантиметров в пять, не больше. Сверху был гладкий слой шоколада, а на шоколаде нечто напоминающее очень тонкую золотую фольгу. Сверху кексы прикрывала стеклянная крышка.

Я озадаченно уставилась на это произведение кондитерского искусства, прикидывая, как бы тактичнее задать вопрос.

– Отличный подарок для вип-клиентов! Кексы с золотом.

Я показала пальцем на колпак

– Серьезно, это золото? – Такеши кивнул. – Предполагается, что мы это съедим?

– Конечно, – удивился он. – Это же очень полезно для здоровья.

За свою жизнь я уже убедилась, что люди считают полезными для здоровья самые различные вещи. Чем труднодоступнее и страннее, тем полезнее. Редкие минералы, органы животных, растения, которые не достать, не переломав ноги.

Люди сушат, настаивают, едят и пьют все это. Я слышала про китайца, который много лет пил бензин! Для здоровья.

Думаю, если бы нас посетили инопланетяне, и кто-то из них остриг ногти, обязательно нашелся бы почитатель инопланетянских ногтей как ценного продукта и сожрал бы их.

Поэтому после нескольких секунд разглядывания кекса я пожала плечами и отправила его в рот. Фольги я не почувствовала, ее хлопья были слишком тонкими. Пусть теперь наносит моему организму непоправимую пользу.

Потом мы шли, обсуждая пластиковую еду. В витринах многих ресторанов были выставлены макеты блюд, совсем как настоящие. Такеши утверждал, что их делают вручную, есть целые поколения мастеров производящих пластиковых креветок и восковую капусту. Он даже показал мне видеоролик, где пожилой японец тщательно изготавливал листья салата. Пластиковая еда оказывалась настоящей находкой для туристов не говорящих по-японски. Вместо того чтобы долго выяснять состав блюда можно было просто ткнуть пальцем.

У меня был ключ от квартиры Хиро, забирать который он отказался наотрез. Пользовалась я им редко, но сегодня решила, что как раз успею приготовить что-нибудь до его прихода и после школы приехала к нему.

Не назвала бы себя большим любителем проводить вечера на кухне, но в последнее время мне ужасно хотелось сделать что-нибудь, для уставшего и работающего допоздна Хиро. Я сделала маринад для мяса и опустила в него кусочки ребрышек, приготовила рис, салат и достала маринованные сливы в качестве дополнения. Поджарила ребрышки. Время приближалось к девяти, а Хиро все еще не было. Кажется, мне нужно привыкать к такому режиму. Муж на пару часов утром и вечером? Я покачала головой. В случае с Хиро я согласна была и на пятнадцать минут.

Наконец я услышала звук ключа поворачивающегося в замке.

– Хэй, вот это сюрприз! – его усталое лицо осветила улыбка. – Я еще в лифте почувствовал, вкусный запах, но не думал… о, ты подстригла волосы!

Я неуверенно покрутилась, чтобы ему видно было, в том числе затылок. Хиро разулся и подошел ближе. Дотронулся пальцем до кончика пряди.

– Мне будет их не хватать, – с улыбкой сказал он. – Но ты выглядишь просто потрясающе, мне срочно нужны контакты твоего мастера.

– Тебе придется спросить Такеши. Это он порекомендовал мне парикмахера, – он притворно нахмурился.

– Ага, предатели! Развлекаетесь вместе, пока я торчу в офисе. В следующий раз захватите меня.

Он отвел прядь волос и поцеловал меня в шею. Я вздрогнула от неожиданности, а он развязал фартук у меня на спине.

– Прекрати встречать меня в переднике. А то я женюсь на тебе прямо сейчас! К хорошему быстро привыкаешь, каково мне будет возвращаться в пустую квартиру, когда ты уедешь.

Мы молча уставились друг на друга. Эту тему обычно старались не поднимать. За августом у меня в сердце были холод и пустота.

Самым любимым, был тот момент, когда я в кровати почти засыпала, в ожидании солнечного японца. Он входит и осторожно задвигает дверь. Татами едва слышно шелестит под его шагами. Футон прогибается, я открываю глаза и всей кожей жду момента, когда его ладонь скользнет по моим волосам, и как по волшебству я окажусь в его объятиях, когда наши тела идеально дополнят друг друга. Потому что любить его было так же естественно, как пить, есть или дышать – еще одна жизненная функция, которой я раньше по недоразумению не пользовалась.

– Ты не против поужинать с моими родителями в воскресенье? – вопрос застал меня врасплох и я чуть не выронила мороженое, что было у меня в руках. Мороженое, впрочем, было бобовое, и его потеря меня не слишком бы расстроила. Хиро посмотрел на мое кислое лицо и забрал стаканчик. Встреча с его родителями была пугающим мероприятием. Предполагалось, что мы организуем ее после знакомства с моим отцом, но время шло, а Хиро не поднимал этот вопрос. Я тоже помалкивала, потому, что мне казалось, что причина задержки – их нежелание меня видеть.

Насколько я поняла, для женитьбы Хиро был еще очень молод. Он собирался жениться на студентке-иностранке, к тому же русской, а у русских здесь, как я поняла еще после диалога с Юки, репутация была вполне определенной. Я опасливо посмотрела на своего спутника.

– Нет. Я не против, но мне очень страшно. Где они хотят встретиться? – его лицо было совершенно безоблачным.

– У них дома. И не нужно так переживать, ты им понравишься, – я недоверчиво хмыкнула

– Я не знала, что ты такой оптимист. Вся эта история с внезапной женитьбой должна их ужаснуть. Будет удачей, если они хотя бы не возненавидят меня.

Хиро философски пожал плечами

– Даже если возненавидят, то будут делать это молча.

– О да, теперь мне совершенно не о чем беспокоиться.

Я забрала у него невкусное бобовое мороженое и начала нервно поглощать ложку за ложкой.

Дома я перебрала гардероб. Как должна выглядеть приличная японская невестка? Какой бы хотели видеть будущую жену Хиро его родители? В конце концов, я сдалась и отправила ему сообщение.

"Джинсы или юбка?"

"Юбка. Не паникуй"

Папа наблюдал за моими метаниями с улыбкой. Ему было смешно, потому что он был уверен, что знакомство с родителями мероприятие провальное в принципе. Мне его уверенности недоставало.

Мы почти не разговаривали о моей предполагаемой свадьбе за эти дни. Пока я с унылым видом красила ногти, то и дело задевая кисточкой палец, он похлопал меня по спине.

– Выше нос, Нинос! Ты выглядишь так, словно тебя должны привести в жертву.

Я изобразила улыбку. По крайней мере, я буду веселой жертвой.

Глава 11

Вечером мы стояли перед домом его родителей. Как я поняла, это был довольно новый дом, построенный уже после того, как Хиро уехал учиться.

Дом находился в пригороде и был довольно традиционным снаружи. Три этажа, много дерева, загибающиеся вверх края крыши. Вместе с тем форма и обилие окон говорили о том, что над отделкой трудился современный дизайнер. Мы пересекли красивый дворик, явно выполненный в соответствии с законами правильного распределения энергии. Не удержавшись, я провела рукой по пушистой кромке мха на каменной горке. Хиро заметил это и на его щеках появились лукавые ямочки.

– Мы можем попросить завернуть нам немного с собой, – прошептал он.

Тут двери раздвинулись, и мы оказались лицом к лицу с его родителями.

Первое, о чем я подумала – они гораздо старше, чем я думала. Я упустила тот факт, что обзаводятся детьми в Японии позже, чем на моей родине.

Отец был одного роста с Хиро и выглядел очень суровым. Его седые волосы были коротко подстрижены, брови сошлись к переносице, губы сжались в тонкую линию. Одет он был в белую рубашку с короткими рукавами и мягкие брюки. В целом он произвел на меня впечатление человека с железной волей, казалось, взглядом он мог бы сгибать ложки. Мама Хиро была крошечной женщиной, очень простенько выглядящей, с неуверенно-испуганным выражением лица. Тревожным оставался ее взгляд, когда она переводила его с мужа на Хиро и на меня.

Я поклонилась и поздоровалась по-японски. Мама Хиро облегченно ответила на мое приветствие. Отец же сдержанно поздоровался по-английски.

– Мама, Папа, это – Нина, моя невеста, – он повторил то же самое по-японски для мамы и ободряюще сжал мою руку.

Затем мы прошли в дом. Пол первого этажа был выполнен из светлого дерева. Интерьер был очень приятным. Разные материалы дополняли друг друга цветом и фактурой, создавая деликатную игру светлого и темного, гладкого и шероховатого. Пространство первого этажа было разделено на зоны но перегородок почти не было. В центре дома располагалась стеклянная комната с садиком и фонтаном внутри. Мы прошли в обеденную зону и присели за низенький столик. Все вели себя так, словно трапеза была основным для чего мы приехали. Меня постоянно спрашивали, нравится ли мне еда, не хочу ли я еще, так что я быстро почувствовала, что не могу больше проглотить ни куска. Затем отец принялся расспрашивать Хиро по-японски, то и дело, бросая на меня хмурые взгляды. У меня свело живот, на какой-то момент я ощутила себя скорее вещью, чем человеком. Хиро между тем выглядел спокойным и даже расслабленным. Он отвечал на вопросы, кивал и отрицательно мотал головой. Выражение лица его отца становилось все более застывшим. Наконец он обратился ко мне.

– Так вы студентка? Чем занимаетесь в Японии?

Этого вопроса я ждала, поэтому отвечать было легко. Я рассказала о работе отца, о своем первом приезде, о интересе к изучению японского языка и посещении языковой школы. Он задал мне вопрос на японском, который я, разумеется, не поняла, но потом перешел снова на английский.

– Так, что, в России совсем плохо с молодыми людьми? Почему вы решили выйти замуж за японца?

Я почувствовала раздражение. Он считает меня глупой? Или считает дураком своего сына?

– Я не решала выходить замуж за японца. Я хочу быть вместе с вашим сыном. То что он японец не имеет решающего значения. Я хотела бы быть с ним, будь он испанцем, эскимосом или нигерийцем, мне все равно.

– Это я сделал ей предложение, – перебил меня Хиро.

– Да уж, я, по крайней мере, надеюсь, что ей хватило воспитания не просить тебя об этом самой!

Я вспыхнула до корней волос. На языке вертелся ехидный ответ, но я промолчала. Хиро снова заговорил по-японски.

После ужина мужчины поднялись наверх, и я осталась с мамой Хиро, которая совсем не говорила по-английски. Во время нашего диалога с его отцом я прониклась к ней сочувствием. Она не понимала, о чем мы говорим, и сидела, не поднимая кроткого взгляда. И вообще ей должно быть нелегко живется с таким мужем. Я прошлась по комнате, показала на стеклянный сад рукой и сказала "очень красиво" по-японски. Она поблагодарила, потом предложила мне чаю. Я отпила немного из маленькой чашки. Неловкость нарастала, и я попросилась в туалет, сделала жест, словно мою руки. Она показала на лестницу и потом направо.

Я поднялась наверх и в поисках туалета наткнулась на кабинет, где разговаривали Хиро с отцом. Мне не видно было лицо его отца, только слышен резкий голос. Он раздраженно отчитывал Хиро, а тот спокойно отвечал, односложно, кажется, повторяя одно и то же. За очередной резкой репликой он пожал плечами и, улыбнувшись, ответил парой предложений. Наступила тишина, а потом отец с размаху ударил его по лицу. Звук пощечины был таким громким и резким, что я вздрогнула и прикрыла рот рукой. Хиро же продолжал стоять, не шелохнувшись и расправив плечи, словно к нему это никак не относилось. Он смотрел прямо перед собой.

Я, испугавшись, что они сейчас выйдут, и у меня не получится совладать с собой, спустилась вниз. Через несколько бесконечных минут, как ни в чем ни бывало, к нам присоединился Хиро. Я была так зла, что почти ничего не говорила, мои губы, словно сковала судорога. Мне хотелось высказать все, что я думаю об их семье и отношениях внутри нее и единственное, что меня сдерживало, это понимание, что я сделаю Хиро только хуже. Периодически он бросал на меня внимательные взгляды. Я, сославшись на плохое самочувствие, попросила его завершить наш визит пораньше. Его отец спустился проститься, но больше не обмолвился со мной ни одним словом. Это было единственным приятным событием за вечер.

Сидя на скутере, позади Хиро, я подумала, что могла бы убить за него. Мне так хотелось защитить его от этих семейных неурядиц, но я не могла. Я могла только любить его, учиться и работать, чтобы у него не было причин волноваться за меня. Каждый раз, когда мы обсуждали мое будущее обучение и трудоустройство в Японии, он так тщательно искал варианты, что мне казалось, будто его пугает предположение, что я могу стать зависимой от него. При этом он предложил открыть для меня отдельный счет и откладывать туда ежемесячный взнос на мое обучение. Я, разумеется, отказалась, но сами по себе это навязчивое стремление сделать меня независимой немного пугало.

Еще, во время этой поездки я думала о копировании поведения родителей. Могу ли я ожидать, что в будущем мой солнечный Хиро будет смотреть на меня таким же холодным, безжалостным взглядом, как смотрел его отец? Что будет так же безразлично отодвигать меня в сторону, как делал его отец с его матерью. От одной этой мысли меня передернуло. Я всегда считала, что родительская модель поведения очень сильна, но мне не хотелось верить, что это единственный вариант развития событий. Мы молоды и умны, у нас должно хватить сил, построить другой мир для нас самих. Должно?

Я спрыгнула на землю, но Хиро остался сидеть на байке, вертя в руках шлем.

– Прости, – сказал он, не поднимая на меня взгляд. – Я понимаю, что тебя это задело. В сущности, я сам виноват, ты тут не при чем.

Он устало потер глаза. Я осторожно дотронулась до его пальцев. Моя рука скользнула в его ладонь, и я переплела его пальцы со своими. Я постаралась заставить свой голос звучать бодрее:

– По крайней мере, теперь у тебя есть недостатки. Я уже начала волноваться, осознавая свое несовершенство! Теперь я могу ссылаться на бесчувственных свекров в семейных ссорах, это отличные новости! – он обнял меня и засмеялся, как мне показалось с облегчением. Я замерла, прижавшись к нему. Потом спросила уже серьезно.

– Ты в порядке? – он удивленно посмотрел на меня и кивнул. Я пояснила. – Я поднялась наверх в уборную и застала часть вашего разговора с отцом. И то, что я увидела, мне не понравилось.

Я осторожно дотронулась ладонью до его щеки, но он отстранился.

– Я сам перегнул палку. Можно сказать заслужил. Не нужно, не переживай об этом.

Я покачала головой.

– Вряд ли я смогу об этом забыть. Неужели женитьба на иностранке повод так вести себя с собственным ребенком. Как можно стерпеть, как ты терпишь подобное? – Хиро теснее прижал меня к себе. Его голос звучал мягко, но не оставлял желания спорить.

– Я принял своих родителей такими, какие они есть. Я испытывал их терпение достаточно. Мне больше не нужно, чтобы они одобряли каждый мой поступок, я могу жить без этого. Сейчас я просто хочу, чтобы они приняли тебя. Потому что ты, самое ценное, что у меня есть сейчас.

А если что-то изменится? Если я стану менее важна для тебя? Родители остаются родителями всегда, сможем ли мы противостоять их давлению, сможешь ли ты? Многие не могут, почему мы решили, что мы лучше.

– У тебя удивительно мрачное лицо для девушки, вернувшейся со свидания, – папа оторвался от книжки и поднял кружку с чаем в знак приветствия.

– Тонкое наблюдение. Запиши его на стене.

Я раздраженно скинула босоножки и швырнула сумку в угол. С этажерки для обуви посыпались тапочки, а я в довершение зацепилась за зонт и чуть не рухнула следом.