Цунами. История двух волн

– Все будет хорошо. Я буду с тобой, я позабочусь о том, чтобы у нас все получилось. Дай руку.

Я положила свою ладонь на его.

– Я всегда буду держать тебя за руку, помнишь? Даже если мы далеко друг от друга.

Утром я дождалась, пока отец позавтракает и выпьет кофе. Потом попросила его присесть.

– Нам нужно поговорить, – судя по выражению его лица, у меня не вышло сохранить непринужденный тон. – Все хорошо, но скорее всего, неожиданно. Я не беременна, не больна и не принимаю наркотики. Мне почти двадцать и я сама отвечаю за свои поступки. Я очень люблю вас с мамой и хочу, чтобы вы меня поддержали.

– Нина, ты меня пугаешь, давай говори. Если это о какой то покупке или поездке, то ты перегнула палку.

Я вдохнула поглубже.

– Я встречаюсь с парнем, он – японец, я люблю его, он сделал мне предложение и я выхожу замуж.

Какое-то время мы смотрели друг на друга.

– Э. Я должен это все осмыслить. Какой парень, откуда он взялся?

– Мы познакомились в мой первый приезд. Я провожу с ним почти все свободное время. Ты же не мог не заметить, что я прихожу домой только спать.

– Ну, ты молодая девушка, в чужой стране, учишься с кучей людей из разных стран. Я предполагал, что ты будешь развлекаться в свободное от учебы время. Но замужество? Ты же не можешь говорить об этом серьезно?

– Почему?

– Потому что ты еще учишься, да и вообще, вы же так мало знаете друг друга. Как можно выйти замуж за человека из другой культуры, совершенно другой культуры, Нина, после месяца общения.

Я ожидала этих вопросов. На некоторые из них я не могла ответить даже самой себе. Поэтому принялась объяснять медленно и терпеливо. Мы не планировали свадьбу прямо сейчас. Я вернусь в Россию в сентябре и переведусь в другой университет на факультет сходный с моим. Это позволит мне уже через год получить диплом бакалавра. Другой вуз имеет международную сертификацию, и мой диплом позволит мне потом, проучившись, год или два в Японии получить специальность и работу. В данный момент меня интересовала косметология, но это еще стоило обдумать. Если все пройдет удачно, то я переведусь, досдав пару дополнительных экзаменов. Так как я все равно учусь на коммерческой основе, вопрос наличия мест не будет проблемой.

Папа слушал все это, периодически недоверчиво покачивая головой.

– А ты хорошо подготовилась, – он встал и прошелся по комнате. – Но разумно ли это? Ты всегда была умницей, ты понимаешь, что так менять свою жизнь ради случайного знакомства это несколько безрассудно?

Я понимала. Но какой смысл был рассуждать о последствиях, если жизни без Хиро я теперь не представляла вообще.

– Папа, я знаю, как это звучит. Как будто я сошла с ума.

– Или попала в секту.

– При чем тут секта. Просто понимаешь, я, кажется, встретила того самого. Я люблю его, он любит меня и мы готовы строить наше будущее вместе. Я не думаю, что будет легко. Но это того стоит.

Пап тяжело вздохнул. Я его явно ошарашила, но было бы странно ожидать другого эффекта. Я настояла, что маме расскажу по возвращении сама и спросила, не будет ли он против, если Хиро зайдет к нам познакомиться. Мы договорились, что на неделе поужинаем вместе. Первая ступенька была пройдена.

Кольцо было простым, аккуратным, с небольшим сверкающим камнем. Оно не бросалось в глаза и сразу пришлось по руке, так будто я всегда его носила. У меня быстро вошло в привычку в минуты задумчивости крутить его на пальце.

Что такое моя жизнь? В детстве, все мои проблемы казались мне большими и значительными. Я выросла, и проблемы выросли вместе со мной.

Сейчас мне кажется, что мне нужно было меньше читать и думать и больше жить. Занимаясь повседневными заботами, я иногда понимаю, что мне не хватает простой, бытовой житейской мудрости. Умения принимать перемены сердцем и телом. Умения ждать. Умения любить, не перетягивая на себя одеяло. Моя жизнь соткана из сомнений. Это не то чем я горжусь, но и бежать от этого я не намерена.

В последнее время, находясь рядом с Хиро, каждый миг, ощущая его поддержку, учась у него умению управлять своей реальностью, я поняла, что только сейчас начала жить.

Однажды я спросила его, что во мне такого, что мы вместе.

Мы сидели в крошечном ресторанчике, насквозь пропахшем раменом, и ждали заказ. Как и всегда он не удивился моему вопросу. Хиро очертил пальцами круг на грубом деревянном столе.

– Ты знаешь, что такое смерч? Иногда моя жизнь кажется мне похожей на смерч, события развиваются слишком быстро, люди сменяются другими, эмоции захлестывают меня и рвут на части. Но в каждом смерче есть участок в самом центре, где ветер успокаивается. Там тихо и если посмотреть вверх, то можно увидеть кусочек голубого неба. Рядом с тобой мне всегда спокойно, просто думается и дышится, и самые сложные решения даются мне легко. Поэтому я спешу к тебе и буду спешить всегда. Ты – мое сердце смерча, Нина.

Что-то подобное чувствовала и я. Может быть, не смогла бы это так красиво сформулировать, но ощущение, что я стою в луче света, когда я смотрела в его глаза, оно всегда было во мне.

Это звучит глупо. Даже, непроизнесенное это звучит глупо. Но это та энергия, которая давала мне силы. Когда у меня за плечом стоял Хиро, я могла все.

– Как насчет фотосессии в это воскресенье?

Я подняла голову от плиты, на которой честно пыталась изобразить плов. Плов изображаться отказывался, и я была рада, что он меня отвлек. Хиро разговаривал по телефону с Такеши. Судя по вопросу, Такеши озвучил ему очередную гениальную идею по поводу наших совместных фотографий. Ажиотаж вокруг свадебных фотосессий миновал меня. Возможно, я еще не слишком привыкла чувствовать себя невестой, или возможно во мне слишком мало азиатской крови.

– Я уже сказала, что не буду фотографироваться в свадебном платье за год до свадьбы, – начала было я, но он перебил меня.

– Нет, это совсем другое и тебе должно понравиться.

Такеши предложил провести выходные в традиционной гостинице на лоне природы и запечатлеть нас в традиционных японских костюмах. Услышав про возможность надеть настоящее кимоно, я не устояла.

Мы добрались до гостиницы в начале девятого. Такеши заехал за нами на смешном красном автомобильчике и всю дорогу сетовал на то, что мы выехали слишком поздно, что погода слишком солнечная и снимать будет невозможно, что японский трафик отвратителен. Мне было весело слушать его брюзжание, день был ярким и умытым, словно с рекламной открытки. Мимо проплывали зеленые поля, мир был многообещающ и приветлив. Я старалась жить одним днем. Ведь если я все время ждала встречи или переживала о расставании от моего сегодня ничего не оставалось. Поэтому я просто жила сейчас.

Гостиница оказалась группой маленьких, одноэтажных домиков объединенных террасой. Вокруг них располагался чудесный сад, где Такеши и планировал расположиться со своей камерой. В гостинице нас уже ждала женщина-европейка, которая привезла арендованные кимоно и должна была помочь мне одеться. Хиро показал мне мой номер, и удалился в свой, выразив пожелание, чтобы я была готова хотя бы часа через два. Мне показалось, что срок преувеличен, пока я не увидела разложенные на кровати детали кимоно. Помимо двух нижних рубашек там было как минимум штук двадцать различных тряпочек, поясков, зажимов и подушек.

Европейка неожиданно заговорила по-русски. Аня была родом из Харькова и жила в Японии уже больше тринадцати лет. Кимоно были ее страстью, и когда Хиро позвонил в школу кимоно по поводу аренды костюма для русскоязычной девушки, она вызвалась помочь.

– В кимоно нет привычного европейского эротизма, присущего облегающим фигуру нарядам, как традиционно его не было в японской культуре, – она помогла мне надеть нижнюю рубашку, похожую на тонкое белое кимоно, завязать и запахнуть ее. Под рубашку я надела широкий и ужасно тугой лиф для кимоно. Он стянул и расплющил верхнюю часть моей фигуры, убрав всякий намек на округлости. Аня осталась довольна результатом.

Потом она обмотала вокруг моей талии банное полотенце, которое должно было скрыть изгиб талии, и прикрепила сзади на поясницу что-то вроде подушки. Поверх надела еще одно белое нижнее кимоно, чуть плотнее предыдущего. Моя талия исчезла, в целом фигура стала походить на бочонок.

– Отлично, подготовительную часть закончили, – она дозавязывала различные веревочки, призванные удержать на месте это беспуговичное безобразие. В воротник нижней рубашки вставила полосу гибкого пластика – чтобы форму держал.

И наконец, из чехла извлекла потрясающее кимоно. Оно было красное, чистого огненного оттенка. Поверх змеился узор в виде лент и разбросанных ветром цветов.

– Это фурисодэ, смотри какие у него длинные рукава. Оно как раз подойдет для подобных съемок, – Аня надела кимоно на меня и запахнула его, завязала специальными завязками и зафиксировала. Настал черед пояса. Золотистый пояс был очень длинным. Непередаваемым образом Аня обернула его вокруг специальной подушечки, туго охватила мою талию и завязала сзади красивым узлом. Я оказалась туго замотана сверху донизу, шея прикрыта так, что скрылись даже ключицы. Единственным обнаженным участком кожи осталась область шеи, где воротник опускался назад красивой петлей, оставляя линию роста волос и крошечный кусочек верха спины беззащитно-открытыми. На ноги полагалось надеть специальные носки, с промежутком между двумя пальцами и деревянные шлепанцы – гэта.

Потом я училась ходить в этом. Передвигаться приходилось осторожно, семенить следовало, ставя ноги носками внутрь, чтобы не распахивались полы кимоно. Правила посещения туалета заставили меня нервно засмеяться.

– Если ты надела кимоно, то вести себя надо соответствующе, – Аня причесывала меня, продолжая инструкции. – Медленно и плавно двигайся, тихо говори, аккуратно подворачивай рукава, если садишься и опускай глаза при разговоре. Нельзя просто сидеть в кимоно закинув ногу на ногу, это такая же нелепость как азиатки в русском народном костюме.

По этой же причине она не стала как-то традиционно красить меня, отметила, что не видела еще европейки с приличным традиционным макияжем. Я ограничилась тем, что чуть гуще, чем обычно подвела глаза и подкрасила губы. На фотографии должно выглядеть приемлемо.

Волосы мне просто убрали наверх, оставив шею открытой. Довершила прическу шпилька-цветок.

Я вышла из номера, тщетно пытаясь идти изящно и сохранить равновесие на шлепанцах-скамеечках. В саду за чайным столиком ребята уже ждали меня.

Хиро был одет в мужской вариант – серебристо-серые широкие штаны в складку, серебристое же кимоно, практически без отделки и черная куртка-халат поверх. Его одевание явно заняло меньше времени, – с возмущением отметила я.

– Это то, что надо, просто волшебно! – глядя на меня, Такеши восхищенно зааплодировал.

По лицу Хиро я не могла определить, какие эмоции в нем преобладают, поэтому поступила так, как меня учила Аня, просеменила к нему и остановилась, скромно наклонив голову.

Мы начали съемку. Никогда бы не подумала, что это так утомительно. Такеши мучил нас различными позами, давал указания, как смотреть и куда повернуться, ругался на японском и кричал "Белиссимо!"

А потом мы переходили в другое место, и все начиналось сначала. Встали рядом у небольшого мостика, но потом Такеши передвинул меня вперед. Пока он возился с объективами, я обернулась и увидела, каким зачарованным взглядом смотрит Хиро на открытую полоску моей шеи в изгибе воротника.

– Я достаточно прилично выгляжу? – я занервничала и дотронулась рукой до прически. – Все нормально?

Он покачал головой и сглотнул. Нервно поправил ворот своего кимоно.

– Ты выглядишь слишком хорошо, – Он отвел взгляд, но потом снова перевел его на меня. – Невыносимо хорошо.

Я с улыбкой посмотрела вперед, и тут он прижался губами сзади к моей шее. Этот секундный поцелуй, это несдержанное прикосновение было наполнено ощущениями, которых я и близко не ждала. От неожиданности я бесшумно охнула и закрыла глаза. Молния в позвоночнике, трудно дышать. Я с трудом открыла глаза и увидела Такеши, который делал вид, что очень увлечен камерой.

– Извини, – изменившимся голосом прошептал Хиро. – Не удержался.

Через полчаса мы перекусили, и Такеши продолжил мучить нас до вечера – на закате получаются самые потрясающие снимки, утверждал он.

Чуть позже ему позвонили и он, чертыхаясь и извиняясь, распрощался и уехал в Токио. Аня давно уехала. Не считая хозяев гостиницы, мы остались одни.

Мы стояли в моей комнате. Хиро предложил переодеться и поужинать в столовой. Я согласилась, но он не уходил. Мы стояли друг против друга, неожиданно смущенные, словно остались наедине впервые.

– Ты не снимешь это сама, тебе потребуется помощь, – почти спокойным голосом сказал он.

Не отрывая от него взгляда, я кивнула.

Осторожно, словно руки не слушались его, он развязал мой оби. Сложил его на стуле. Снял кимоно, расправил и положил рядом с поясом. Развязал и снял первый из нижних халатов, убрал подушечки и полотенце. Снял нижний халат. Расстегнул удушающе-тугой лиф. Я закусила нижнюю губу, чтобы мое дыхание стало чуть менее частым. Снаружи уже стоял непроглядно-темный вечер, застрекотали цикады, звук все нарастал, словно грохот прибоя. Он притянул меня к себе, его рука скользнула по моей обнаженной спине, губы нашли мои, я перестала дышать, и нас накрыло океанской волной, закрутило на гребне, швырнуло на камни и утащило на дно. Хиро был той самой волной, пронесшейся по моему миру и смывшей все, что было до него.

Позже, выброшенные на берег мы лежали в складках серебристого и черного шелка, обнимая друг друга как возлюбленные, как муж и жена. Мое счастье было полным и бесконечным, как поля, среди которых мы добирались сюда. Этот вечер скрепил наши признания, наши намерения и чувства обрели плоть и кровь.

Партия в маджонг наконец закончилась – и мы оба выиграли.

Я проснулась глубокой ночью, и мы снова встретились взглядами, как тогда, когда мы впервые спали в одной постели. На секунду мне показалось, что я снова заплаканная девочка, потерявшаяся в большом городе, но шелковистая упругость его кожи под моими пальцами вернул меня в действительность. Между нами больше не было преград.

Обратно в Токио хозяева отеля предложили нас подбросить на их микроавтобусе. Это было вдвое дешевле такси, поэтому мы с благодарностью приняли предложение. Пока мы собирали вещи, добродушный владелец все время разговаривал со мной по-японски. Я улыбалась, кивала, говорила, что не понимаю по-японски, но его это мало останавливало. Он говорил, жестикулировал и смешно подтягивал брюки защитного цвета. Мои ответы были ему совершенно безразличны.

Где-то в полях машина заглохла. Водитель позвонила кому-то, и Хиро объяснил, что нам придется подождать, пока ему привезут сменный аккумулятор. Автомобиль моментально нагрелся, и мы сбежали под сень дерева недалеко от остановки.

– Это была замечательная идея, с этими кимоно и выездом, – мы сидели рядом на траве, и я положила голову ему на плечо. – Передай ему, что я ему очень благодарна.

– Он всегда с радостью помогает, особенно если дело касается фотографий, а не сборки мебели, – мы засмеялись, и я спросила, давно ли они знают друг друга.

– Мы мельком виделись в младшей школе, но подружились уже в средней, после того, как несколько раз встретились у кабинета психолога. Общие переживания сближают.

– Ты ходил к психологу? – я была удивлена. Хиро казался мне символом уравновешенности. Он кивнул, не глядя на меня.

– Я не мог спать. Дошло до того, что мне потребовалось серьезное снотворное, но доктор согласилась назначить его только в комплексе с посещениями психолога, – я сочувственно положила руку на его колено.

– А Такеши? – Хиро сорвал травинку и пощекотал мне ухо.

– Такеши был уверен, что он гей и очень страдал по этому поводу.

– Он гей? – я удивилась, обычно такие вещи я сразу чувствую, но Такеши производил впечатление абсолютно гетеросексуального парня, ну насколько это возможно сказать о фотографах вообще.

– Нет, совсем нет. Он разобрался с этим еще тогда. Хотя поначалу я нервничал, когда он сидел слишком близко.

Тут к нам подошел водитель, с вестью, что можно ехать.

Я обдумывала новую информацию. Как все-таки мы мало знаем друг о друге. Я не знала, насколько уместным будет вопрос, про его посещения психолога и проблемы со сном, поэтому молчала. Хиро тоже молчал, задумавшись о чем-то своем. Время до Шиндзюку пролетело незаметно.

Токио стал невыносим. Жара была такой, что передвигаться было возможно от кондиционера, до кондиционера, а гулять только вечером. Даже поездки на мотоцикле не приносили облегчения, горячий воздух волнами поднимался от асфальта.

В такой удушливо-жаркий вечер Хиро пришел знакомиться с моим отцом. Я попыталась было настоять на японском варианте трапезы, но папа уперся, тут его дом, его дочь и его традиции. Чай с тортом и никаких скатертей-самобранок. Я нервничала и как-то все больше помалкивала.

– Торт? – его голос звучал удивленно, но спорить Хиро не стал. – Хорошо, я куплю торт. Это какая-то русская традиция? Почему ты раньше не сказала?

– Да. То есть, нет. Просто отец, кажется, решил продемонстрировать, что японская территория заканчивается за порогом нашей квартиры.

– Не переживай, все будет хорошо, – я шумно вздохнула в трубку и он добавил жизнерадостно. – Ты встречаешься с таким симпатягой, твой отец будет от меня в восторге и попросит нас зарегистрировать брак сегодня же, чтобы я не передумал!

Я засмеялась. Он всегда находил способ разрядить обстановку.

Когда в дверь позвонили, я так подпрыгнула, что чуть не опрокинула стол.

Отец открыл дверь, и из-за его плеча я увидела, как всегда безупречного Хиро. Он был одет в серую рубашку с серыми же джинсами, кажется, он немного подстригся. Я подошла ближе и не сдержала возгласа удивления.

Конструкция с жуткими синими розочками, усыпанная блестками и имитацией стразов у него в руках напоминала монстра из аниме. В довершение картины гигантский уродливый торт венчала надпись "С Днем Рождения"

Вначале у меня пропал дар речи. Потом я начала истерически смеяться и смеялась пока слезы и растекшаяся тушь не вынудили меня сбежать в ванную. Когда я вернулась, папа и Хиро уже обменялись рукопожатиями и теперь довольно дружелюбно обсуждали мою реакцию и предмет моего восхищения. Лед был сломан.

Вечер прошел хорошо. Не знаю, кого ожидал увидеть папа, возможно истеричного синеволосого мальчика с томным макияжем. Или сурового якудзу запугавшего и соблазнившего маленькую Нину. Как бы то ни было, собранный и серьезный Хиро произвел на него приятное впечатление. Он с готовностью отвечал на вопросы, а когда выяснилось, что он довольно хорошо подкован в сфере, где работал отец, беседа перетекла в русло, где я понимала только союзы между словами. Хиро рассказал, что его отец работает в сфере торговли. Папу заинтересовало, почему единственный сын не выбрал делом жизни профессию отца, на что Хиро отшутился, что с самого детства лучше всего у него получалось ломать вещи, поэтому тестирование явно было его судьбой.

Когда встреча подошла к концу отец, наконец, задал вопрос о его намерениях относительно меня. Хиро перевел на меня взгляд, кажется впервые за вечер, и ответил, что любит меня и хочет видеть своей женой.

– Меня беспокоит, стремление зарегистрировать отношения так быстро. Насколько я понимаю, для Японии такая ситуация также нетипична, разве не было бы более разумным встречаться и лучше узнавать друг друга не торопясь со свадьбой? Вы оба еще очень молоды, особенно Нина. Куда вам спешить.

На что Хиро объяснил, что наша ситуация не слишком типична и по его расчетам я буду чувствовать себя в Японии наиболее комфортно именно в качестве его законной жены. В этом случае мой статус будет понятен, мне будет проще с работой, учебой и социальными гарантиями. Этот аргумент мой отец принял. С усиливающимся внутренним весельем я отметила, что с каждой минутой он все больше проникается к Хиро. Кажется, мой избранник не шутил по поводу своего магического влияния на родителей.

Распрощавшись с отцом, мы отправились прогуляться. Хиро обнял меня за плечи, и мы медленно шли как типичная японская парочка. Воздух сегодня был необычно прозрачен и чист.

– Еще ступенька.

– Какая ступенька? – он посмотрел на меня с любопытством. Я пожала плечами.

– Наши отношения напоминают мне лестницу. К каждому следующему пункту есть ступенька. И мне требуется сделать определенное усилие, чтобы подняться на нее. Я поднимаюсь, и передо мной следующая. Иду и меняюсь с каждой следующей преодоленной ступенькой.

– В этом что-то есть, – он задумчиво кивнул. – Только ты зря думаешь, что препятствия приходится преодолевать только тебе. Я тоже иду по своей лестнице. Давай идти вместе?

Я вспомнила про вопрос отца и решила задать его же, но с интересовавшей меня стороны.

– Скажи, это ведь, правда, что японские пары долго встречаются перед тем, как пожениться? Почему такой вариант тебя не устраивает?

– Потому что я хочу каждый вечер засыпать рядом с тобой и просыпаться рядом, – мы присели на поручень. – Ты можешь считать это странным, но мне кажется, что 50-60 лет, которые нам отпущено провести вместе – это ужасно мало. Я не хочу терять драгоценное время и спать один, – он помолчал.

– И потом, я хочу защитить тебя. Что если мы расстанемся после нескольких лет отношений? У тебя не будет прав на имущество и накоплений.

– Почему ты всегда рассматриваешь самый печальный вариант развития обстоятельств, – возмутилась я. – Почему расстанемся, умрем, заболеем, вместо того, чтобы предположить, что мы будем жить долго и счастливо?

– Мы будем, – согласно кивнул он. – Но у тебя должна быть страховка от неприятностей. В том числе от меня.

Я пожала плечами. Иногда эта паранойя казалась мне странной.

– Ок, мистер Хайд, я принимаю ваши доводы.

Глава 10

Я читала на диване, удобно обложившись подушками со всех сторон. Хиро разговаривал по телефону в кабинете. Он вышел с трубкой у уха и, видимо ожидая ответа, остановился у стойки. Договорил, но не сдвинулся с места, продолжая смотреть на меня, подперев щеку рукой.

– Не смотри на меня так, – пробормотала я, не поднимая на него взгляд.

– Почему? И как так? – я отложила книгу

– Пристально. Я сразу начинаю фантазировать, о чем ты думаешь. Что-то вроде "какие эти иностранки странные, какие у нее огромные ноги и уши, и кожа странного цвета"

Он подошел и сел рядом, рывком перетянув мои ступни себе на колени.

– Я думаю, что никогда не видел такой красивой девушки. Я уже видел тебя утром, и вчера, и полгода назад. Он провел пальцем по моей щиколотке. Но каждый раз, когда ты оказываешься рядом, сначала я думаю "Ух ты!", а уже потом "Это моя девушка!".

Его рука скользнула по моей голени, и он поцеловал меня в коленку.

Упругое электричество его рук оставляло на моей коже горящую дорожку.

Я подумала, что за время, пока мы вместе, я начала по-иному воспринимать себя и свое тело. Раньше мне казалось, что я должна найти какую-то идеальную одежду, подобрать лучшую прическу, цвет и форму волос и все будут любить меня. Я буду нравиться всем, и люди на улице будут думать "вот молодец, извлекла максимум из природных данных". Теперь каждый день он смотрел на меня с таким выражением, словно я сделана из мармелада, вне зависимости от того, устала я или выспалась, причесана, или только проснулась, тщательно одевалась, или накинула первое попавшееся. Я постепенно начинала любить свое тело, не требовать от него соответствия идеалу, а именно любить. Хиро заботился о себе, и у него это получалось между делом, и этому я тоже училась. Он ходил в спортзал в обеденный перерыв или утром, ел, то, что ему хотелось, одевался, так, как ему нравилось. Давно ли я делала то, что мне хотелось? Давно ли ложилась и закрывала глаза, чтобы спросить, чего хочется моему телу?

Он задумчиво расчерчивал пальцем мою ступню, и я вдруг подумала, что мне хотелось бы пробежаться. Я приехала в шортах и кроссовках, на удачу вполне пригодных для пробежки. Я сказала, что хочу пробежаться и спустилась вниз.

Постояла на тротуаре, не зная с чего начать. Потрясла ногами, наклонилась к одной, потом к другой. Сделала пару шагов. А потом я побежала. Сначала это казалось немного странным, но когда я добежала до перекрестка и свернула направо, тротуар стал более широким, и бежать стало удобнее. Я сделала два круга вокруг квартала и вернулась уставшая, но ужасно довольная собой.

У подъезда меня ждала Юки.

Я сразу поняла, что от ее визита ничего хорошего ждать не стоит, но она нашла чем меня удивить.

– Я хотела тебя попросить, – начала она без предисловий. – Пожалуйста, уезжай. Оставь его.

– Мне кажется это не твое дело, – я попыталась пройти мимо нее, но она загородила проход.