Разбивая лёд молчания. Особенности работы психолога с жертвами инцеста и сексуального насилия

Возвращение доверия к мужчинам

Чем больше женщина проходит терапию, тем глубже прорабатывает травму инцеста. И через продолжительное время она замечает, что уже не шарахается от мужчин, как от страшных драконов. Сначала она общается только с "безопасными" мужчинами – теми, кто счастливо женат, с коллегами, ведущими и участниками терапевтических групп. С ними риск возникновения любовных отношений снижен. И она чувствует, что готова немного открыться. Ростки доверия к мужчине потихонечку появляются на зеленой лужайке ее души. И однажды она встречает кого-то сдержанного, но доброго и участливого. И она тихонько рассказывает ему свою страшную историю сексуального насилия.

" – Мы с ней встречаемся, – сказал он. Я почувствовала, как мне стало легче на сердце. Я не готова была к серьезным отношениям. Он привлекал меня как человек, но не хотелось давать ему ложных надежд. Если же он занят, я могу ни о чем не переживать.

– Ты такая тихая, – заметил он, – и очень печальная.

– Да, несладко в жизни пришлось.

– Я бы хотел тебе помочь, чем могу, – тепло произнес он, – хочешь, покатаемся на лодке по озеру?

– С удовольствием, – кивнула я.

Мы направились к лодочной станции. Он договорился насчет синей лодочки, и мы поплыли к середине озера. Чем дальше он удалялся от берега, тем больше мне казалось, что никого не осталось. Во всем мире только мы вдвоем. Легкость и свобода. Я была в безопасности. С почти незнакомым парнем посередине озера. Я доверяла ему. Он был словно старший брат. Теплый, нежный, тот, кто ни за что не причинит мне вреда.

Он молчал и размеренно греб. А я потихонечку начала рассказывать. Он отпустил весла и внимательно слушал, не перебивая. Я говорила о боли и потерях, о доверии и предательстве, о том, как невозможно оправиться после того, что случилось со мной. Доверила ему мои сокровенные мечты и страхи. Как отчаянно я хотела бы мужа и детей, но уверена, что никогда не смогу это воплотить. Потому что секс вызывает во мне чудовищное отторжение и ужас.

Он мягко привлек меня к себе на грудь. Он обнимал мои плечи, и неслышные слезы катились по моему лицу.

– Я просто не смогу, понимаешь? После того, что случилось, я мужчину и на пушечный выстрел к себе не подпущу.

– Я с тобой, и я – мужчина, – серьезно заметил он.

– Ты мне как брат, дорогой друг. Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.

– Конечно, нет, – тихо промолвил он, – это невозможно.

– Думаешь, услышав такую историю, хоть один мужчина согласится быть со мной в отношениях? Расхлебывать все это? Встречаться с моими странными реакциями, отвержением, травмами?

– Я бы был, – ответил он, – меня бы это не остановило и не испугало. Наоборот, вызывало бы много желания помочь, нежности, бережности. Меня очень трогаешь ты и твоя история. Твоего насильника хочется убить, подвергнуть ужасающим пыткам. Очень я на него зол. А тебе безмерно сочувствую.

– Мне кажется, я словно заклейменная, что мне никогда не стать нормальной, – прошептала я.

– Ты – нормальная. У всех свои странности. Ничего в этом нет отталкивающего, – заверил он.

– Спасибо тебе огромное! Ты даже не представляешь, как много ты мне даешь!

– Я рад, – улыбнулся он, – и мы поплыли к берегу".*

Маленькие шаги, которая девушка делает обратно, навстречу миру мужчин, любви и отношений, придают ей храбрости. Встречая сочувствие и понимание, она понемногу укрепляет свою самооценку, начинает снова верить, что она – хорошая. В глубине ее сердца, где всегда таилась надежда, крепнет робкая мечта, что, а вдруг, однажды она снова сможет быть счастливой.

Первый секс после насилия

После того, как девушка рассказала нескольким заслуживающим доверия людям историю о насилии, встретилась в ответ с поддержкой и сопереживанием, она, не торопясь, приоткрывает для себя мир тайных влюбленностей, флирта, поцелуев, объятий и секса.

Возможно, не сразу, вероятно, сначала она будет волноваться, сидя рядом с симпатичным коллегой на совещаниях. Трепетать, случайно коснувшись его локтя, краснеть, когда он входит в комнату, терять нить рассуждений, когда он сядет чуть ближе, чем обычно. Из этой симпатии может ничего не развиться. О ней может даже никто не узнать. Но внутри нее возрождается чувственность, из пепла и праха восстает женщина.

Затем она может встретиться с бывшим мужем. Он тепло обнимет ее, нежно поцелует в губы. И она вспомнит не их ссоры и размолвки, которые привели к разводу. Она телом ощутит вернувшиеся ощущения себя красивой, женственной, желанной, сексуальной. Она удивится, давно поверив, что они похоронены навсегда. И обрадуется. И воспрянет.

А потом она встретит привлекательного молодого человека. Который будет чутким и ласковым. Может быть, это ее старый поклонник. А может быть, новый знакомый. И она сможет почувствовать себя с ним в безопасности. Он не будет настаивать на близости, даст ей время привыкнуть. Однажды она сама захочет его, и соблазнит. И все у нее получится, у них будет секс, и старые раны не помешают ей.

"Мысли неслись в голове как стая веселых собак. Я могу заниматься сексом! А считала, что никогда не сумею переступить тот огромный разлом в душе и теле, который оставила во мне история с насильником. Но нет, смогла! Я испытывала огромную благодарность к любимому, нежность и влечение. Мне хотелось летать и петь от счастья!

Я ставила на своей будущей жизни огромный жирный крест. Но оказалось, что страхи были только в моей голове. Его это не испугало, не оттолкнуло. То есть, я еще могу выйти замуж, создать семью, родить детей. Будущее заиграло для меня совершенно новыми красками. Я словно вышла из темницы на волю, обрела крылья, шагнула в бархатную теплую ночь, обнявшую меня.

Я начала строить планы. Мне нужно пойти, наконец, к гинекологу, разобраться с кровотечениями. Обновить гардероб. Я ощущала себя живой, восставшей из мертвых. Жизнь пьянила".*

Страх, что насилие повторится

Чаще всего инцест или сексуальное насилие в жизни жертвы повторяются. Обычно родители или первый насильник взламывают интимные границы, лишая ребенка опоры на себя и на мир, уничтожая доверие и его ощущение самоценности. Дальше повторение травмы, очередное насилие идет по нарастающей. Чем чаще ребенок не может сразу пресечь агрессию или использование в своей адрес, тем ниже падает его самооценка и вера, что он может себя защитить и достоин хорошего отношения. Тем чаще он попадает в руки насильникам и манипуляторам, которые все сильнее подрывают его уверенность в себе.

Да, жертвы насилия часто боятся повторения, тем более, что это уже происходило с ними, и было чудовищным. Как работать с этим страхом в терапии? Психолог с клиентом говорят о цепочке "я есть – я ценный – я заслуживаю хорошего отношения – меня нельзя обижать". Идут по этим шагам и исследуют, где сильнее всего пробиты эти убеждения. Терапевт говорит, как чудовищно, что это произошло. Клиент был не виноват, ничем это не заслужил. Клиент чаще всего слушает отстраненно, не проявляя никаких чувств. Психика защищается через диссоциацию. Но в какой-то момент клиент может заплакать о том, что так с ним случилось. Грустить об этом, горевать. Терапевт укрепляет убеждения этой цепочки. Они с клиентом говорят о том, как остановить насилие. Постепенно у клиента укрепится уверенность, что он может разозлиться и остановить нападение, использование или агрессию в свой адрес. Когда он убедится, что способен себя защитить, он станет меньше бояться насилия.

"В школе меня не замечали. Одноклассники забывали мое имя. Парни меня не выбирали, ко мне не обращались. Не знаю, почему так, но я иногда сама сомневалась, существовала ли я на самом деле. Это грустно и обидно, ощущать себя призраком среди живых людей. Когда я пошла на психотерапию, я стала понимать, в чем дело. Я всегда молчала, сидела в уголочке, одевалась скромно и сдержанно.

С психологом я стала учиться заявлять о себе. Подходить знакомиться, улыбаться. Задавать вопросы, рассказывать что-то из своей жизни. И люди меня заметили. У меня появились подруги. Я стала полнее ощущать жизнь.

Теперь я не терпела, если мне что-то не нравилось, а сразу говорила. С мужчинами, которые игнорировали мое мнение, я просто больше не общалась. Мой молодой человек любит меня, заботится обо мне и считается со мной. Я не боюсь насилия с его стороны".

"До терапии я верила, что главное – быть хорошей и со всем соглашаться. Не спорить, не злиться, не обижаться. Меня выучил этому троюродный брат, насиловавший в детстве. Если я подчинялась, он не бил меня, не обзывал.

На терапевтической группе я заново пробовала спорить, говорить о том, что мне неприятно, останавливать людей, выражать свою злость и обиду. Со временем я смогла перенести эти навыки и в реальную жизнь. Теперь я знала, что смогу себя защитить. И люди стали больше ценить и уважать меня".

Амбивалентные чувства

Когда мы работаем с привязанностью к насильнику, мы постепенно стараемся собрать обратно, осознать, присвоить и интегрировать разные, часто противоречивые, чувства. Это требует много времени, но в итоге мы выстраиваем полную картину того, что происходило. Работаем над тем, чтобы клиент смог переживать одновременно амбивалентные чувства.

"Мой дядя любил меня, и я его очень любила. Мне нравилось быть для него особенной, но мне было ужасно плохо, когда он засовывал в меня свой пенис. Лучше бы он оставил пенис при себе и не трогал им меня".

"Я любила старшего брата, но он причинил мне ужасный вред, разрушил мою жизнь. Я одновременно в ярости и скучаю по нему. Я тоскую по тем моментам нашей близости, когда он не домогался меня. Мне так больно, что он не мог любить меня невинно".

"Мне жаль отца. Я понимаю, как несчастлив он был с холодной и отвергающей женой, моей матерью. Я сопереживаю ему, что он сам стал жертвой насилия в своем детстве. Но это не оправдывает того, что он растлил меня. Я безумно зла на него за это".

Когда клиент делает акцент на одной стороне вопроса, мы дополняем вторую:

– Мой отец так меня любил.

– Но он растлевал вас и тем самым разрушал вашу психику.

– Он был мерзким ублюдком.

– Но все же он заботился о вас.

Отрицание или вытеснение любых аспектов насилия не поможет исцелению. Наша задача – очень постепенно подвести клиента к интеграции всех чувств и взглядов на ситуацию. Но стоит помнить, что на это нужно очень много времени. Травма инцеста – глубока и чудовищно болезненна. Она полна столькими зашкаливающими противоречивыми чувствами, что часто пугает клиентов. (И некоторых терапевтов). Они могут месяцами и даже годами избегать работы с этой темой. Не стоит их торопить. Так они пытаются проверить, можно ли доверять терапевту, укрепить доверие, набраться психических сил.

Сначала они могут уклончиво намекать, вскользь упоминать, ронять фразы перед самым завершением сессии. Им может быть непереносимо стыдно, страшно и больно идти в эти воспоминания. Им требуется очень много бережности, терпения и поддержки. А также устойчивости терапевта, понимания, что эти откровения не разрушат его, что клиент не потеряет терапевта, если разделит с ним свой тяжкий груз.

В детстве этот опыт был калечащим и чудовищно разрушительным для неокрепшей психики. И сейчас, хотя они уже выросли, им до сих пор кажется, что это может разрушить или их самих, или другого человека, того, кому они рискнут довериться.

Когда клиенты намекают на опыт инцеста или сексуального насилия, терапевт может спокойно ответить:

– Так бывает, когда ребенок подвергается сексуальному насилию. В таких случаях он испытывает непереносимый стыд, страх и вину. Об этом бывает очень тяжело говорить, но это важно для исцеления. Не обязательно сейчас, а когда Вы найдете силы.

Задача терапевта – транслировать клиенту свое понимание этой темы, готовности о ней говорить, способности выдержать чувства клиента по этому поводу, свою поддержку и сочувствие.

Как понять, что травма проработана

Травма инцеста и сексуального насилия оставляет шрамы на всю жизнь. Степень проработанности проявляется в способности клиента заниматься сексом, получать от него удовольствие, быть в контакте со своим телом, желанием, возбуждением, чувствами. Иметь хорошие гибкие границы, чувствовать как возбуждение, так и отвращение. Уметь регулировать близость, останавливая партнера, если неприятно. Создать семью, родить детей, если этого хотелось, но когда-то казалось невозможным. Не думать о насилии каждый день, вести нормальную полноценную жизнь. Максимально возместить ущерб, компенсировать последствия. Высыпаться, быть в своей адекватной физической форме, не переедать, не голодать.

Когда при воспоминаниях или рассказе уже нет острых сильных чувств: ни вины, ни боли, ни стыда, ни страха. Есть понимание, как изменил этот опыт, каким человеком сделал. Когда хочется поделиться с другими своей историей с четким пониманием, для чего я это делаю: не чтобы пожаловаться или излить свою боль. А чтобы помочь другим, рассказав о своем пути, о том, как сделал из яда эликсир. Когда негативная обратная связь не ранит, потому что есть понимание: вот я и моя история, а реакции других – их личное дело.

Жизнь после инцеста

Ярость очень помогает сдвинуться с позиции жертвы. Да, опыт инцеста и сексуального насилия калечит психику. Он оставляет глубокие раны, в лучшем случае – шрамы. Человек навсегда теряет невинность. Он уже никогда не сможет воспринимать мир так, как воспринимает его тот, кто не встречался с такого рода насилием. Но это не значит, что он не сможет вести полноценный образ жизни.

Мы исследуем, каким сделало клиента насилие? Что за человеком он стал, с какими качествами? Что он теперь может, а что – нет? Чего хотел бы?

Опыт показывает, что жертвы насилия могут и выйти замуж, и родить, и растить детей, и вести нормальную жизнь. Да, мы помним, что это было. Но если прожить все чувства на эту тему, отдать ответственность насильнику, то прошлое становится частью нашей истории. Но больше не определяет нас.

В работе с травмой инцеста клиент проходит те же стадии горя, что и при потере или смерти: шок, отрицание, депрессия, гнев, торг, принятие. В некотором смысле можно сказать, что часть души умирает после инцеста. Клиент навсегда теряет невинность, ему никогда не стать таким же, как люди, не сталкивавшиеся с сексуальным насилием.

Обычно травма инцеста оставляет очень долгие и серьезные последствия в психике, теле, характере и жизни клиента. Терапевт с клиентом исследуют все, на что она повлияла, пытаются восстановить разрушенное, научиться жить с этой раной. Чем больше потерь и ущерба клиент сможет возместить и компенсировать в своей текущей жизни, тем легче ему будет жить с этим опытом.

В какой-то момент история с инцестом остается позади. Это было, этого не изменить, но возможно выстроить жизнь заново и жить вполне счастливо и благополучно. Перестать терзаться бесконечным стыдом и виной, стремиться себя наказывать или причинить себе боль. Укрепляется, улучшается самооценка, человек начинает жить больше настоящим и будущим, чем воспоминаниями прошлого насилия. Он преодолевает расщепление в психике, ощущая себя целостным.

"Я – достаточно хороший человек. Я заслуживаю уважения, любви и заботы. Я вполне хорошая жена, мать, профессионал и подруга. Я не стыжусь своего прошлого, я смогла преодолеть травму насилия и сейчас довольна своей жизнью. Я забочусь о своем теле: гуляю, занимаюсь спортом, ем полезную еду. Я стараюсь сделать свою жизнь еще легче и лучше, спокойнее и комфортнее. Я бываю грустна, но бываю и весела, в целом неплохо справляюсь с жизнью".

Исцеление

Что помогает до какой-то степени излечить травму насилия? При инцесте страдают и самооценка, и доверие к людям, и надежда на лучшее. Сексуальное насилие сильно осложняет способность людей вступать в близкие отношения, как в любовные, так и в дружеские. Им трудно проявлять себя, отстаивать свои границы, они боятся близости, открытости. Мы работаем со всеми последствиями этой травмы. Личная терапия со временем дает нам ощутить внутри себя любовь от родителя к ребенку. В отношениях с друзьями, поклонниками и любовниками – мы легализируем любовь от мужчин, в отношениях с подругами – от женщин.

"Я долго страдала то того, что все мужчины, с которыми я у меня завязывались отношения, оказывались абьюзерами, насильниками, мудаками, которые меня использовали. Я считала себя проклятой.

Но на психотерапии я поняла: детский опыт инцеста, который затем повторился в отношениях с насильником, очень сильно влияет на меня до сих пор. Инцест – это чудовищная смесь из опыта любви и зависимости. Страха отказать и ужаса перед отвержением. Полная путаница в голове, всеобъемлющий стыд. Ощущение себя грязной, порочной, развратной. Возбуждение и отвращение одновременно.

А затем к этому добавился опыт сексуального насилия. Все то же плюс ужас, боль, ярость, беспомощность, отчаяние, нуждаемость, желание убить себя, жажда, страсть, ревность, зависть, неуверенность в себе.

И только, когда я стала общаться с психологом, постепенно появились и другие чувства: сочувствие к тебе и к себе, жалость, понимание, любовь и желание защитить.

Со временем в моей жизни возникли отношения с мужчиной, который был нежными бережным, чутким и заботливым.

Мне было очень страшно смотреть в лицо любимому, но как же этого не хватало! Как пугала фигура рядом и насколько легче любить на расстоянии. Но с ним я поняла, что можно быть в близости и любви без насилия, инцеста и использования. Решать конфликты разговорами.

Но прошло еще немало времени, прежде чем я собралась с духом ему честно признаться:

– Ты знаешь, что я очень сильно тебя люблю, но я никогда не говорила тебе, что очень боялась общаться с тобой. С тобой ко мне вернулась жизнь. Я думала, я давно похоронила ту часть себя, которая привела меня к сексуальному насилию. Она олицетворяла все то, от чего я в ужасе бежала, сильно пострадала: страсть, возбуждение, сексуальность. Я злилась на себя за то, что жаждала быть рядом с тобой. Это напоминало мне, как против моей воли меня тянуло к насильнику. Я боялась, если дам волю своей эмоциональности и влюбчивости, то они снова навлекут на меня беду, если я свяжусь не с тем мужчиной.

Я сделала паузу, глядя вдаль:

Еще больше меня злило то, что я нуждаюсь в тебе. Ведь только рядом с тобой я снова начинала ощущать себя живой. Без тебя я мертва.

Я вздрогнула и обхватила себя руками.

Но одновременно я испытывала глубоко подавленную ярость, я видела себя в молодости. Ту себя, которая довела меня до насилия над собой. Я мечтала себя убить, наказать, никак не могла себя простить. И новая влюбленность напоминала мне обо всем том, что я так мечтала забыть: уязвимости, ранимости, влечении.

На мои глаза навернулись слезы, голос задрожал.

– И в то же время я тосковала по тебе. Страдала без тебя, скучала и чувствовала себя неполноценной.

Я повернулась к нему, мои глаза блестели, я грустно улыбнулась:

– Рядом с тобой я снова становилась той собой, какой была в юности: наивной, доверчивой, способной верить в хорошее. И я не решалась признать эти чувства. Из страха снова пораниться я не была с тобой честна. Отгородилась от тебя невидимой стеной. Ты ощущал ее и переживал. Хотя был ни в чем не виноват. Прости меня, пожалуйста!

– Конечно, я тебя прощаю! Но важнее другое – прощаешь ли ты себя? – он нежно отер с моих щек слезы и серьезно взглянул мне в глаза.

– Себя? – я озадачилась.

– Если рядом со мной в тебе поднимались все те черты и чувства, за которые ты не могла простить себя… Но теперь ты готова признать их и принять. Тогда можешь ли ты простить себя сейчас?

Я сидела неподвижно, хмурясь, переваривая его мысль. Внутри меня явно развернулась нешуточная борьба.

– Да… – медленно промолвила я, наконец. – Я себя прощаю. Попытаюсь.

Я поразмыслила и добавила:

– Думаю, окончательно я смогу простить себя, когда смогу быть живой, непосредственной, спонтанной, возбуждаться, уметь остановиться в сексе, если не хочу. Чувствовать себя и доверять своему телу. Я мечтаю научиться быть независимой, смелой, чтобы мое мнение значило больше для меня, чем мнение других людей. Уметь отказывать, уметь чувствовать, когда мне стоит остановиться и не пускать человека глубже и ближе. Разбираться в своих эмоциях. Уметь поддержать и сказать мудрые и ободряющие слова ".*

Основное послание

Я старалась дать максимально подробное описание внутреннего мира, переживаний человека, столкнувшегося с сексуальным насилием, потому что нет алгоритма, как работать с этим. Стадии, которая я выделила, условные, клиент может проходить их в произвольном порядке, каких-то может не быть, клиент может переходить с одной на другую, возвращаться на темы, которые уже были. Как работать и в каком подходе решает сам специалист, поэтому сложно дать четкие рекомендации.

Но что важно и что объединяет – это глубокое сострадание, которое терапевт испытывает к клиенту. Глубокое знание, через что ему пришлось пройти. Ужас от того, что такие мучения возможны. Благоговение, что человеческая психика может выжить, невзирая на бесчеловечные истязания. Все эти чувства, дающие очень много душевного тепла, сочувствия и поддержки – это тот фон, который транслируется клиенту и который исцеляет его. Какими методами при этом работать – не так важно, их много. Но исцеляет в конечном счёте позиция терапевта, которая скорее ощущается, чем высказывается словами, хотя иногда мы это и озвучиваем клиенту.

Когда терапевт говорит, как будто бы дает понять, транслирует:

– Я вижу, через какой ад ты проходишь. Это чудовищно. Твоя боль, твое горе, твой стыд и вина беспредельны. Я испытываю сострадание и ужас, печаль и злость на твоих насильников. Но я могу все это выдержать. Я рядом. Ты можешь мне всё рассказать. Ты можешь пережить все это в моем присутствии, я могу это выдержать. Когда терапевт транслирует, что он готов все выслушать и обсудить столько раз, сколько клиенту будет нужно, готов дать пространство, чтобы тот мог и плакать, и злиться, и стыдиться. И что эта история не разрушит его, что он сильнее – это большой кусок работы. И это транслируется. Это скорее внутренние чувства терапевта, чем то, что он говорит или делает, доносящих его послание: я достаточно крепкий, чтобы побыть рядом, пока клиент выбирается из своего ада.

Уважение, душевное тепло, глубокое понимание того, насколько глубока эта травма транслируются клиенту и исцеляют его до той степени, в какой это возможно.

Важно, чтобы терапевта не захлестывали ужас и беспомощность от рассказов клиента. Которые отчасти являются естественной человеческой реакцией на невозможные вещи, запредельные, вроде сексуального насилия над ребёнком. Но, с другой стороны, это может быть контрперенос – то есть, те чувства, которые клиент испытывал в детстве или сейчас. Важно, чтобы терапевт одновременно мог сочувствовать и сострадать, но выдерживать все то, что разворачиваться на сессии. Оставаться устойчивым и поддерживающим, транслирующим:

– Ты ни в чем не виноват. Тебе нечего стыдиться. Ты этого не заслужил. Ты хороший. Ты заслуживаешь любви и уважения, не смотря на то, что с тобой это делали. Они – преступники, они заслуживают наказания. А ты заслуживаешь сострадания, утешения и любви. Ты ничего не сделал, чтобы это заслужить. Ты был всего лишь ребенком. Им нет оправдания.

Это можно говорить словами прямо клиенту и можно транслировать любыми способами. Для того, чтобы психологов не сбивала с ног история клиента об инцесте, я и написала эту книгу. Чтобы можно было дома, в безопасной обстановке, делая перерывы, выходя подышать, попить чаю с мятой и ромашкой, отвлечься на что-то, погрузиться в мир бездонных переживаний клиента, пережившего инцест, и вынырнуть.

И также для понимания, что эта тема хоть и трудная, и сложная, но с ней тоже можно работать по алгоритмам. Разделять чувства, обычно слепленные в комок, очень сильно переплетённые, взаимосвязанные. Отмечать, на каких стадиях находится клиент, понимать, что шаг за шагом он их пройдёт. И знать, что это – не безнадёжно. Эта травма, хотя и необычайно глубокая и тяжелая, но и она поддается исцелению до какой-то степени. Во всяком случае, человек может в итоге жить счастливой полноценной жизнью, построить карьеру, завести семью, если он этого хочет. А внутри себя перейти от стыда, вины и боли в поддерживающее тёплое заботливое к себе отношение. Это возможно и это то, что придает сил и терапевту, и то, что он затем транслирует клиенту:

– Да, это очень глубокая травма, но она тоже исцеляется, пусть останутся шрамы, пускай будут какие-то особенности характера или личности, которые останутся, но с этим можно жить вполне достойно и благополучно.

Также я постаралась максимально подробно описать внутренний мир клиента, потому что они могут что-то диссоциировать, вытеснять, отрицать. Но терапевту важно знать, как устроена эта травма и понимать, что, вероятно, где-то эти чувства тоже есть, пусть и подавленные. Может быть, не все. И периодически о них напоминать, когда это уместно.