Песня для Корби

Он положил бинокль на место и поднял телефон.

***

Ник снял трубку почти мгновенно. Его голос прозвучал прежде первого гудка, как будто он уже держал мобильный в руке.

– Алло, – сказал он.

«Живой», – подумал Корби.

– Ник, – ответил он, – это я.

Повисла пауза.

– Моего деда убили, – сказал Корби.

Ник ответил не сразу. Некоторое время в трубке был слышен только слабый звук его дыхания. Корби закрыл глаза. Он ждал, что сейчас раздастся матерное слово, или просто гудки.

– Я знаю, – наконец, сказал Ник. – Мне звонил Крин.

– Он так быстро узнал? – удивился Корби.

– А откуда об этом знаешь ты? – спросил Ник.

– Я нахожусь в том же доме, где его убили, – объяснил Корби. – Я слышал, как полиция опрашивала свидетелей.

Он вдруг заметил, что сжимает в кулак свободную от трубки руку. Он медленно расслабил пальцы и увидел, что на ладони остались следы ногтей. «Ник говорит со мной, – подумал он. – Не так, как обычно, но все-таки говорит».

– Я мог бы спросить, как ты там оказался, – заметил Ник, – но если честно, мне плевать.

– Я… – Корби замолчал. Он хотел ответить, что знает это чувство, но не знал, как об этом сказать.

– Ты, – повторил Ник.

– …знаю, что ты чувствуешь, – сказал Корби.

– Да? – переспросил Ник.

– Я тоже чувствовал равнодушие, – объяснил Корби.

– Это сомнительная заслуга, – заметил Ник.

Корби не нашелся с ответом.

– Ара тебе звонил? – спросил он. – У него все в порядке?

– Да, – ответил Ник. – Вчера утром нам угрожала только одна банда убийц, а теперь их стало две.

Он говорил очень спокойно.

– Зачем ты позвонил? – спросил Ник.

– Мы ведь еще друзья, – сказал Корби.

– Ты уверен? – поинтересовался Ник.

Трубка вдруг вспотела у Корби в руке.

– Только ты можешь мне сказать, – еле слышно ответил он.

– Ты мог отправить в тюремную больницу всех трех убийц Андрея, – сказал Ник. – Вместо этого они на свободе. Ты мог нормально дать показания в полиции и поговорить с отцом Андрея. Вместо этого ты сделал так, что он теперь тоже готов нас убить.

Корби молчал.

– На нас с Арой давит полиция, – продолжал Ник. – Нас допрашивали еще раз. Теперь убили твоего деда, и через час я опять пойду в полицию, потому что у них снова есть вопросы.

Трубка скользила в руке Корби.

– И знаешь что? Не знаю зачем, но мы продолжали нести лабуду про пистолет твоего дедушки, прикрывая твою гребаную задницу, – холодно добавил Ник. – Ты убежал из отделения и шлялся черт знает где, пока мы врали людям в глаза. А через два часа Ара позвонил мне и сказал, что ты погиб.

– Погиб? – переспросил Корби.

– Да, – странным голосом повторил Ник, – погиб. Ара получил ммс с твоей фоткой и перезвонил на сотовый, с которого она пришла. Твой странный новый знакомый сказал ему, что ты прыгнул с крыши с парашютом и попал под грузовик.

Корби слушал его в оцепенении.

– Мы тебя похоронили, – продолжал Ник, – а еще через два часа узнали, что ты жив, что тебя волочило по дороге через пол-Москвы, и что ты чуть ли не герой вечерних новостей. И тогда нас второй раз дернули на допрос.

Ник перевел дыхание.

– Ты не стоишь слез черного брата, – закончил он. – И мне даже не интересно, как ты оказался в месте, где убили твоего деда.

Ник замолчал.

– Я не хотел, – ответил Корби. Ему показалось, что вот, вот сейчас это произойдет: Ник бросит трубку. Но этого не происходило. На линии была тишина. Корби понял, что снова должен говорить, как полчаса назад говорил за столом на Аниной кухне.

– Мои родители умерли, – сказал он, – и я порезал вены.

Его голос сорвался.

– Я ненормальный, – продолжал он. – Когда Андрей погиб, у меня стало сносить крышу. Не сразу. Сначала я просто испугался, что меня посадят. А потом у меня стало сносить крышу.

Ник слушал молча.

– Как будто все повторилось, – тихо сказал Корби. – Кровь, смерть, машины ночью. Я снова захотел покончить с собой. Прошлой ночью дед нашел черного психиатра, и тот вколол мне какую-то дрянь.

– Это правда? – спросил Ник.

– Да, – подтвердил Корби. – А утром я сбежал из отделения, потому что снова хотел себя убить.

– Ара что-то про это сказал, – вспомнил Ник.

– Я прошел полквартала, – закончил Корби, – а потом они меня забрали.

Ник молчал.

– Не надо меня ненавидеть, – голос Корби опять сорвался. – После смерти деда я испугался, что вас с Арой тоже могли убить. Я позвонил узнать, как у тебя дела.

– Не знаю, – наконец, сказал Ник. – Наверное, очень плохо.

– Нам нужно встретиться, – сказал Корби.

– Зачем? – спросил Ник.

– Чтобы держаться вместе, – ответил Корби. – Мы в опасности, и нужно что-то придумать.

– Я не уверен, что хочу тебя видеть, – ответил Ник. – Извини, Корби. В какой-то момент мне слишком понравилось думать, что ты умер.

Корби пришло в голову, что ситуация странным образом перевернулась. Несколько дней назад он вот так же отвергал дружбу Андрея: гнал навязчивого мальчика от себя, просил его не звонить и не появляться.

– Ник, – сказал Корби, – я никому не хотел причинять боль. Я просто хотел не испытывать ее сам.

– Это пустые слова, – ответил Ник.

И Андрей тогда тоже говорил много слов. Корби не знал, были ли они пустыми, но точно помнил, что они до него не доходили. Отношение Корби изменилось только тогда, когда Андрей погиб.

– Ник, – еле слышно спросил Корби, – как ты можешь говорить, что тебе это понравилось? Что тебе понравилась моя смерть?

Ник ответил не сразу.

– Обещай мне, что не позвонишь Аре, – сказал он.

– Почему я должен тебе это обещать? – затравленно спросил Корби.

– Потому что он может сойти с ума, если ты не оставишь его в покое, – сказал Ник. – Мы все можем сойти с ума. Ты сам сказал, что сумасшедший. Твое безумие заразно. Я тоже в эти дни вспомнил, как умирала мама, и я не хочу этого больше.

Корби вдруг понял, что ему было дано почти невозможное. Это невозможное ему дали друзья. Четыре года он жил в неведении. Посреди разрушения и смерти он снова стал счастливым. От ненависти, которая заставляла его бросаться даже на траву и деревья, он пришел к тому, что снова смог дышать воздухом, ходить в школу, слушать музыку, смеяться.

«А Ник? – подумал Корби. – У него умерла мать, а его отец медленно спивается. Ара? Он живет с матерью-кликушей, которая таскает его, чернокожего, в армянскую общину, где он никогда не будет своим. Мы все должны были быть несчастны на протяжении всех этих четырех лет. Но мы были счастливы. Пока не погиб Андрей».

– Все кончилось со смертью Андрея? – спросил Корби. – Вся наша дружба?

Ник молчал. Корби на глаза навернулись слезы.

– Я благодарен, – пробормотал он, – что мы были вместе. И я не могу тебе обещать, что не позвоню Аре. Потому что он и мой друг тоже, и только он может мне сказать, что не будет со мной общаться.

В трубке раздались гудки. «Все-таки Ник бросил трубку, – подумал Корби, – как он и сказал, мои слова ничего не значат». Подросток выронил телефон из рук и отчужденно уставился на пелену серого дождя за окном.

***

– Все-таки ты замочил кого-то, – сказали у него за спиной.

Корби вздрогнул и обернулся. В дверях комнаты стоял Комар.

– Нет, – непослушным, ломающимся голосом ответил он, – но лучше бы замочил.

Он сполз с кровати на пол и скорчился на коленях под серым квадратом окна. Комар прошел через комнату, поднял с пола свой мобильник и сел на край кровати рядом с Корби.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу? – спросил он.

Корби странно посмотрел на него. Угловатые колени Комара почти касались его плеча.

– Если честно, мне все равно, – глухо ответил Корби.

– Тогда смотри, – сказал Комар.

Он показал Корби свою левую руку. На тыльной стороне запястья были вьющиеся неровные шрамы.

– У меня ничего не было, – сообщил Комар. – Я резал руку осколком водочной бутылки. Выпил ее, потом разбил о стену и стал резать руку.

Корби показал ему обе свои руки.

– Круто, – сказал Комар. – Длинные, и на обеих.

– Тебе кто-то помешал? – спросил Корби.

– Паша, – ответил Комар. – Он нашел меня в сортире, в том, который напротив школьной библиотеки. Помнишь?

– Конечно, – сказал Корби. – Самое тихое место в школе.

– Да, – подтвердил Комар. – А тебе кто помешал?

– Я резался у себя в комнате, – ответил Корби. – Меня застукал дед. Первый раз в жизни кому-то об этом рассказываю.

– Я рассказал одной девке, – вздохнул Комар, – после того, как она рассказала, как травилась таблетками. А эта сука стала надо мной ржать, сказала, что пошутила, и что такие, как я, должны сдохнуть.

– Лучше бы она сама сдохла, – сказал Корби.

– Я ответил ей то же самое, – сообщил Комар.

– Почему? – спросил Корби.

– В смысле, почему я это сделал? – уточнил Комар.

– Да, – подтвердил Корби.

– Ты уехал, – ответил Комар. – Аня не дала. Родители говно. Люди суки. Мне казалось, что я никому не нужен.

Корби снизу вверх взглянул на него. Двое подростков встретились глазами. И Корби вдруг обожгло внутри. Комар смотрел на него почти как Андрей.

– Я – первая причина, по которой ты резал вены? – спросил Корби.

Комар молча смотрел на него. То выражение ушло из его глаз. Они стали холодными, как у Ани, когда Корби разбил бинокль, как у Ника утром прошлого дня.

– Иди на хрен, – вдруг с ненавистью сказал Комар. Он вскочил и быстро вышел из комнаты. Корби остался сидеть на полу. Он вдруг ясно вспомнил момент смерти Андрея.

– Это я вам принес! – закричал Андрей, и бросил карточку. – Корби, ты должен…

Договорить он не успел. На него налетели преследовали. Несколько секунд он с перочинным ножом в руках пытался защищать свою жизнь, а потом его сбросили с крыши.

«Это безумие, – подумал Корби. – Он же понимал, что его убивают. Как он мог думать о какой-то карточке и обо мне? Как он мог думать о нашем идиотском испытании, которое я изобрел за минуту похмельного утра только чтобы отделаться от него?»

«Как же Комар хотел дружить со мной, – подумал Корби, – что порезал вены, когда я уехал». «Ты не стоишь слез черного брата», – вспомнил Корби слова Ника. Он начал понимать, что его друзья должны были чувствовать, когда узнали о его смерти. Он начал понимать, что должен был чувствовать Андрей, когда они говорили на лестничной площадке перед флэтом «Зеленых Созданий». Он понял, что чувствовали Аня, Комар и Паша, когда он уехал, не оставив ни адреса, ни телефона.

«Я хотел бы быть тем, за кого они меня принимают, – подумал Корби, – тем, кто заслуживает такой сумасшедший преданности, как та, которую мне подарил Андрей. Я хотел бы заслуживать дружбы Ары и Ника, и Комара, и Паши, и Ани. И дружбы Андрея».

– И я этим стану, – сказал он. – Я буду бороться за каждого из них до смерти.

Он мог бы попытаться снова позвонить Нику, но этого было недостаточно. Ему пришло в голову, что он может встретиться с Ником лично. Ник сам сказал ему, что через час будет у отделения полиции. Корби понял, что у него мало времени. Он поднялся с пола и неверным, но решительным шагом пошел на кухню.

***

– И что делать с его тарелкой? – спросил Паша.

– Не знаю, – ответила Аня. – Я бы после известия о смерти родственника не смогла есть.

Корби остановился в дверях. Аня задумчиво трогала колючки стоящего на окне кактуса. Паша собирался мыть посуду. Комар сидел в своем углу. Он сжал голову руками и запустил пальцы в вихры взъерошенных волос. Увидев Корби, он подобрался.

– Мне нужно срочно идти, – сообщил Корби.

Комар отпустил свою голову, и она безвольно склонилась вниз, пока его лоб не коснулся стола.

– Как хочешь, – сказала Аня.

Паша посмотрел на нее, потом на Корби и, наконец, на Комара.

– О чем вы говорили в той комнате? – спросил он. – Оба как будто спятили.

– Не говори им, – глухо попросил Комар.

– О прошлом, – ответил Корби.

Он нервным жестом потер лоб.

– Прежде, чем я уйду, – сказал он, – у меня есть еще одна просьба.

– Какая? – поинтересовался Паша.

Корби повернулся к Ане.

– Ты могла бы одолжить мне одну вещь? – спросил он.

– Какую? – уточнила Аня.

– Какой нож самый острый? – спросил Корби

Аня уставилась на него.

– Тебе зачем? – спросил Паша.

– Я бы не хотел говорить, – сказал Корби, – но очень нужен.

– Не дам, – ответила Аня.

Комар поднял голову и безумно посмотрел на Корби.

– Срань господня. Решил опять? – предположил он.

Корби стоял посреди кухни. Друзья смотрели на него.

– Нет, – наконец сказал Корби. – Не то, о чем ты подумал.

– О чем он подумал? – спросил Паша.

– Неважно, – ответил Корби. – Нож мне нужен для того, чтобы вернуть друга.

– Может, чтобы убить? – спросила Аня.

– Просто поверь мне, ладно? – попросил Корби.

Аня молчала.

– Я постараюсь тебе его вернуть, – обещал Корби.

– Когда? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Корби. – Где-нибудь на неделе.

Аня открыла верхний ящик стоящего рядом с плитой кухонного столика и достала маленький нож с десятисантиметровым лезвием и маленькой ручкой.

– Мы им почти не пользуемся в хозяйстве, – сказал она. – Бери.

– Не давай ему, – попытался остановить ее Паша.

– Он мог просто его стащить, – возразила Аня, – но он попросил. И этот нож действительно не нужен.

Корби взял нож.

– Спасибо большое, – поблагодарил он, – за нож и вообще за все. И извини, что разбил бинокль.

Уголки его губ нервно вздрогнули. Аня слегка кивнула.

– Ну ладно, – сказал Корби. – Я пойду.

– Сейчас дам тебе твою одежду, – ответила Аня.

– И он вот так просто уйдет? – привскочил Комар.

– Если хочет, – пожал плечами Паша.

– Я постараюсь вернуться, – обещал Корби.

Аня вышла в коридор. В этот момент снова раздался звонок в дверь.

– А это еще кто? – вслух удивился Паша.

Аня остановилась, потом побежала к двери. Корби, Комар и Паша напряженно прислушивались.

– Кто там? – как и в прошлый раз, крикнула Аня.

– Участковый, – ответили из-за двери. – Откройте, пожалуйста.

Звякнул глазок.

– Да, вижу, – сказала Аня. – Сейчас.

Глава 21

Инкогнито

– Они вернулись, – шепотом констатировал Паша.

– Корби, положи нож, – попросил Комар.

Корби понял, что действительно сжимает в руке Анин нож. Он расслабил побелевшие от напряжения пальцы и положил оружие на край обеденного стола. Было слышно, как Аня открыла дверь.

– Извините за беспокойство, – попросил участковый. – Мы второй раз опрашиваем жильцов.

– Слушаю, – ответила Аня.

– Вы случайно не видели этого человека? – поинтересовался участковый.

– Сейчас, – сказала Аня. – Темно.

Она зажгла в коридоре свет.

– Нет, не видела.

«Кого они ей показывают?» – подумал Корби.

– Он мог выглядеть иначе, – пояснил другой голос. Корби он показался знакомым. – В рваной одежде, возможно, с разбитым лицом.

«Меня», – понял Корби. И тут же он вспомнил обладателя голоса. Это был оперативник Крина, тот, что любил кукурузу. Барыбкин.

– Я бы запомнила, если бы увидела такое, – ответила Аня. – Вы же спрашивали про все странное. Я бы и раньше сказала.

В тишине кухни Корби услышал, как Паша шумно вздохнул.

– А этого человека? – предположил участковый.

– Нет, тоже не видела, – сказала девушка. – У него на лице шрам. Я бы опять же запомнила.

«Отец Андрея», – с удивлением подумал Корби. Голос Ани слегка дрогнул, и участковый, видимо, принял это за раздражение.

– Последний вопрос, – попросил он. – Вы не видели зеленый внедорожник с золотой полосой на борту? Предположительно, «шевроле» девяносто седьмого года.

«Ник узнал о смерти деда от Крина, – подумал Корби, – значит, Крин узнал об этом от местной полиции. На все вместе ушло несколько часов, и вот Барыбкин здесь. Они не знают, кто его убил, и думают о разных вариантах».

– Я не разбираюсь в машинах и не запоминаю их, – ответила Аня.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил участковый. – Больше мы Вас не побеспокоим.

– До свидания, – попрощалась Аня.

Она закрыла дверь, один, потом другой раз щелкнул замок. С лестничной клетки долетали едва различимые голоса говоривших. Видимо, они опрашивали других соседей.

Паша первым озвучил очевидное.

– Кажется, тебя ищут, – заметил он.

***

Аня появилась в дверях кухни. Она молча смотрела на него. Корби выдержал ее взгляд. «И она тоже, – вдруг подумал он, – второй раз лжет ради меня, как Ара и Ник, хотя я только что ее обидел». Аня отвернулась и ушла в ванну.

– Что ты на самом деле сделал? – спросил Комар.

– Позавчера один парень погиб из-за того, что хотел дружить со мной, – сказал Корби.

Аня вернулась из ванны. Она принесла джинсы, до дыр протертые на заднице, и майку с подолом, превратившимся в рваную бахрому. Корби взял вещи. Он смотрел в пол.

– А я не хотел с ним дружить, – продолжал он. – Он казался мне придурком. Я придумал пари, чтобы от него отделаться. И он погиб, когда его выполнял.

– Он этого заслуживал? – спросил Паша.

– Его на моих глазах избили и столкнули с крыши, – ответил Корби. – Не знаю, за что и почему.

– Я не понял, – сказал Комар. – Пари было такое, что он должен был через это пройти?

– Он должен был что-нибудь украсть, – сказал Корби. – Что-нибудь важное, по собственному выбору. Он украл карту доступа на один закрытый объект, успел бросить ее мне, и сразу после этого погиб. Я не знаю, убили его из-за этого или из-за чего-то еще.

– Грязная история, – вздохнул Паша.

– В любом случае, так не может продолжаться, – сказала Аня. – Я не могу прятать преступника. Раз ты хотел уйти, уходи.

– Хорошо, – ответил Корби, – я уйду.

– Но там полиция, и теперь его фотографию видели все жильцы дома, – возразил Комар.

– Зачем ты его защищаешь? – удивилась Аня. – Посмотри на себя. Мы разговариваем с ним только два часа, а он уже успел всем испортить настроение. Он не такой, каким был раньше. Он ведет себя как говно, и даже довел человека до смерти. Все. Конец.

– Зачем тогда было его спасать, если теперь его поймают? – спросил Комар.

Аня пожала плечами.

– Лишь бы они не видели, как он выходит из моей квартиры, – сказала она.

Комар встал из-за стола.

– Строишь из себя ледяную суку? – поинтересовался он.

– Мне действительно надо уйти прямо сейчас, – возразил Корби. – Я должен встретиться с другом.

Комар удивленно посмотрел на него. А Аня неожиданно взяла его за руку и потянула к Корби.

– Иди-ка сюда, – с какой-то мстительной радостью сказала она.

– Зачем? – не понял Комар.

– Иди-иди, – настаивала Аня. Другой рукой она схватила Корби и потянула обоих подростков к дверям ванной.

– Повернись, – Аня затолкала их в ванную комнату и поставила Комара рядом с Корби, потом зажгла свет.

Они оба отражались в зеркале над раковиной.

– Видишь? – спросила Аня.

– Что? – не понял Комар.

– Рост, – сказала Аня, – комплекция.

Комар и Корби удивленно смотрели на нее. В дверях ванны появился Паша.

– Хочешь его спасти? – насмешливо поинтересовалась у Комара Аня. – Отдай ему свою одежду.

– А в чем я буду ходить? – спросил Комар.

– Паша, – сказала Аня, – Корби нужно уйти незамеченным. Мы сможем сделать из него Комара?

– Но мне раньше не подходила его одежда, – сказал Комар.

– В тринадцать ты был ниже ростом, – подтвердил Паша, – но теперь ты его догнал.

Корби посмотрел на Комара. Его губы тронула неуверенная улыбка. Аня говорила дело. Если он хочет действительно встретиться с Ником, ему нужно изменить внешность. Он не может больше ходить по Москве в своей изорванной одежде.

– И челку? – спросил Корби.

– Я не говорил, что согласен, – нервно заметил Комар.

– Пожалуйста, – попросил Корби. – Мне это очень нужно.

– У меня единственные джинсы, – сказал Комар.

– Ты хотел спасти Корби? – напомнила Аня. – Значит, перебьешься.

Комар поджал губы.

– Это тебе за ледяную суку, – добавила Аня.

– Да ладно вам, – сказал Паша, – не ругайтесь. Он вернет одежду.

– Если смогу, – обещал Корби.

– А если он опять исчезнет на четыре года? – спросил Комар.

– Я больше не потеряю свое прошлое, – сказал Корби.

– Да я вообще не хочу его отпускать, – как-то странно пробормотал Комар. – Пусть остается.

– У меня квартира, а не коммуна, – заявила Аня. – Где он будет спать, когда придет Саня? Собственно, я вообще всех вас тогда отсюда выгоню.

– А когда он придет? – уточнил Паша.

– Сегодня вечером, – сказала Аня.

Комар стоял мрачный, потом повернулся к Корби.

– Поклянись, – потребовал он, – что мы еще увидимся и ты вернешь мне мои шмотки.

– Хорошо, – сказал Корби. – Я снова вас найду.

– Нет, это херня! – заорал Комар. – Сегодня вечером. В клубе «Sacrifice». Считай, что я тебе забиваю стрелку.

Корби смотрел на него. Он знал, что не может этого обещать. Собственно, он даже не знал, успеет ли перехватить Ника. Будущее тонуло в неизвестности. Корби понимал, что, вероятно, сможет доехать до отделения полиции, но что будет потом?

– И друзей своих приводи, – пожелал Комар. – Хочу посмотреть, с кем ты якшался эти четыре года.

Его экспрессивная речь закончилась. Повисла тишина.

– Я постараюсь, – обещал Корби, – но я не знаю, где этот клуб.

Комар назвал адрес.

– Нет, ты, гнида, не постараешься, – закончил он, – ты действительно придешь туда. Жизнью клянись.

– Клянусь жизнью, – ответил Корби.

«Это самое неценное, что у меня еще осталось, – подумал он, – я ведь не приду туда. Я уже обманываю Комара. Какая же я сволочь».

– Теперь ты согласен? – спросила Аня.

– Да, – сказал Комар. – Ты не могла бы выйти, пока мы будем переодеваться?

– Он не вернет тебе твои штаны, – сказала Аня и вышла из ванной.

– Корби, не подведи его, – угрюмо пожелал Паша и последовал за ней.

***

Двое подростков остались одни. Корби начал расстегивать рубашку Аниного отца.

– Спасибо, – сказал он.

– Почему я чувствую себя идиотом? – спросил Комар и стянул майку. Его тело было очень худым. Угловатые плечи, четкие линии ребер, живот с мелкими складочками.

– Потому что ты не придешь, – вслух подумал Комар, – но я все равно буду там. Буду ждать в этом долбанном клубе.

– Что за клуб? – спросил Корби.

Он снял рубашку и бросил ее на стиральную машину рядом с майкой Комара.

– Ну, это не совсем клуб, – сказал Комар. – Там куча помещений. Комнаты репетиционной базы, музыкальные кружки и даже школа танцев. Я туда хожу потому, что там самая дешевая в Москве аренда гитар.

Пока Комар говорил, Корби подумал, что предыдущий человек, при котором он раздевался – это Ира. Паша и Аня не в счет – тогда он был без сознания. Комар стянул штаны до колен, сел на край ванны и нервозно оглянулся на Корби.

– Ты странно смотришь, – сообщил он.

– Да? – переспросил Корби. – Извини.

Он отвел взгляд и стал возиться с морским узлом, который у него случайно получился на резинке треников Аниного отца.

– Говоришь, у тебя была личная жизнь? – еще более нервозно спросил Комар. – У тебя была девушка?

Он вытряхивал вещи из карманов своих штанов и одновременно поглядывал на Корби. «Он тоже меня рассматривает», – подумал Корби.

– Да, – ответил он, – несколько. Всегда недолго.

Комар протянул ему свои джинсы.

– Не уколись, – предупредил он. – Там цепочки, булавки и прочее веселье.

– Я буду осторожен, – обещал Корби.

Он освободился от треников. Двое подростков обменялись одеждой. «Боже, – подумал Корби, – теперь я буду ходить с губками на заднице». Он ждал подвоха, ждал, что Комар устроит фокус вроде того, когда он вколол ему булавку в ладонь, но ничего не произошло. Штаны сидели туго. Корби чувствовал, как они облегают его бедра и ягодицы. Он проверил карманы и нашел еще немного мелочи.

– Можно, я оставлю это себе? – спросил он. – Мне понадобится на проезд.

– Бери, – односложно согласился Комар. Он забрался в непомерные штаны Аниного отца.

– Как они с тебя не свалились? – спросил он.

– Завяжи узел на резинке, – посоветовал Корби.

Комар неловко выполнил его совет.

– Ненавижу штаны без пояса, – сказал он. – Как гопник.

Корби натянул его майку. Она была почти чистой, но слегка пахла потом и пивом. Корби подумал, что так же обычно пахнет от одежды Ника. Он решил, что это хороший знак, и посмотрел на свое отражение в зеркале.

Он все-таки был чуть выше Комара. Майка еле доходила до пояса джинсов. Корби догадывался, что если он потянется, у него над поясом будет видна полоска голого живота. Но это оказался единственный недостаток. С удивлением подросток увидел, что одежда выглядит как его собственная.