Песня для Корби

Корби бросился вниз по лестничной клетке.

***

Выскочив на улицу, подросток неожиданно для самого себя остановился. «И куда я бегу? – спросил он себя. – Куда спешу? Меня никто больше не приютит. У меня нет больше цели. Осталось только дождаться ночи и через три соседние улицы пройти в то поле, чтобы попросить прощения у березы, на которую я напал четыре года назад».

Он устало провел руками по лицу и сел на лавочку перед подъездом. «Дед, – подумал он, – может приехать сюда. Пусть приезжает. Пусть приезжает с палачами в белых халатах. Я уже не против. Я готов торчать от их уколов».

Корби сидел и поджимал пальцы своих израненных ног. Прошло полчаса. Погода портилась, просветов на небе было все меньше – кажется, собирался дождь.

И тут он увидел, что по дорожке вдоль забора колледжа идут трое молодых людей.

Посередине шел огромный парень, косая сажень в плечах. Он казался совершенно квадратным, как самый настоящий живой шкаф, даже его прямые светлые волосы были подстрижены в форме куба. В каждой руке он держал по три бутылки пива, зажав горлышки пальцами. Он посмеивался и меланхолично наблюдал за игрой, которую ведут двое его спутников. Те были на голову его ниже: тощий, сильно пьяный подросток со свисающей на лицо алой эмо-челкой и плоскогрудая девушка в белых джинсах и кожаной куртке. В одной руке она несла роликовые коньки, связанные вместе шнурками, в другой – бутылку вина.

Игра состояла в том, что эмо-подросток обходил великана и пристраивался рядом с девушкой, после чего девушка тоже обходила великана и шла с другой стороны. В конце концов костлявый молодой человек загнал девушку в траву, и она замахнулась на него коньками. Он обиделся и поплелся сзади, за двумя своими спутниками.

Корби смотрел на них и чувствовал, что в его голове больше нет ни одной мысли, ни одного расклада, ни одного плана. Осталась только боль во всем теле, усталость и неизреченная мольба к какой-то высшей силе, которая не могла не существовать, без которой не мог бы состояться весь сегодняшний день.

Корби встал и медленно пошел им навстречу. Он знал их. Он помнил их. Он встретился взглядом с серыми глазами Паши, потом с зелеными глазами Ани. Он видел, что они еще не узнали его. Как и все случайные прохожие, мимо которых он проходил сегодня, они посмотрели сначала на его порванную майку, потом – на босые ноги. Он остановился в двух метрах от них, посреди узкой асфальтированной дорожки. Тогда великан и девушка тоже остановились. Улыбки стали исчезать с их лиц, сменяясь выражением удивления. В их глазах Корби увидел химическую реакцию памяти.

Костлявый эмо нагнал своих спутников, и его лицо появилось у плеча великана.

– Комар, – сказал Корби, – извини, что поставил тебе фингал.

– Это же… – тихо начала девушка.

– Корби, – закончил за нее великан.

Одна из бутылок выскользнула у него из пальцев, упала и разбилась. Корби упал вслед за ней. Его ноги подкосились, и он навзничь рухнул на асфальт. Солнце над его головой взорвалось черным светом и погасло. Ему стало холодно и темно. Он был в обмороке, глубоком, как кома.

Глава 18

Новый день

Корби разбудил отдаленный вой полицейской сирены. Он прорвался сквозь мерный шум дождя – плохой, беспокойный звук, который что-то означал, что-то напоминал. Он приближался и приближался, пока не оборвался где-то рядом.

Корби лежал под одеялом. Ему не хотелось шевелиться – кровать была мягкой, теплой, подушка слабо пахла духами. Но находиться в покое больше было нельзя. Вой сирены принес с собой тревогу. Он ассоциировался со смертью.

Подросток открыл глаза и увидел бежевые обои. Не его обои. Его обои были белыми. Растительный узор бронзового оттенка. Корби осторожно потрогал его, как будто не до конца осознавая реальность происходящего.

Над ним нависали книжные полки, под которыми на игрушечных качелях сидел кукольный мальчик-панк с ирокезом, напоминающим холку попугая. Корби перевернулся на спину. Рукой он почувствовал край односпальной кровати.

Белый потолок. Старая люстра в виде зеленого стеклянного диска. Корби уже видел эту люстру, только не мог вспомнить где. И эту комнату он тоже видел, хотя раньше она выглядела несколько по-другому.

«Где я? – спросил себя Корби. – Как я здесь оказался?» Сначала он вспомнил про смерть Андрея, про вечер и про укол деда. Ему пришло в голову, что старик, наверное, перевез его куда-то, пока он спал, обколотый наркотиком.

Корби резко сел на кровати, задел головой игрушечного панка, и тот стал насмешливо раскачиваться над ним. Подросток обнаружил, что не одет. Его тело под одеялом было совершенно голым. Ноги болели. На руках остались ссадины.

«Что я с собой сделал?» – испуганно подумал Корби, и тут же вспомнил, что после смерти Андрея был еще целый день. Отделение полиции, друзья, Токомин-старший, небоскреб, воспоминания, Однокрылый Ангел, прыжок, вокзал и тетка-квартиросъемщица.

Корби почувствовал на себе взгляд, обернулся и увидел, что в дверях комнаты стоит Аня. Она была в майке и домашних джинсах. В руке девушка держала сильно початую бутылку мартини. Ее волосы были мокрыми, на щеках играл румянец.

– А я все не мог вспомнить, где видел эту люстру, – сказал Корби.

– Доброе утро, – ответила Аня.

– Утро? – переспросил Корби.

Девушка подошла к кровати. Подросток отчетливо представил, как она уже полчаса стоит там, у двери, прикладывается к мартини и смотрит на него.

– Ты проспал часов пятнадцать, – сообщила она.

Корби попытался оценить значение этой новости. Значит, за все это время никто его не нашел.

– А кто меня раздел? – осторожно поинтересовался он.

– В основном мы с Пашей, – сказала Аня. – Комар застеснялся.

Она чуть-чуть улыбнулась. Она не красилась, но у нее от природы были яркие губы. Корби снизу вверх смотрел на нее. Ему пришло в голову, что она не слишком изменилась, просто стала старше.

– Извини, – добавила Аня, – ты был весь в пыли и в крови. Нам пришлось засунуть тебя под душ. Как ты себя чувствуешь?

– Мне намного лучше, – ответил Корби. – Спасибо.

Он попытался представить, как они его раздевали, но фантазии не хватило.

– Паша настаивал, что надо вызвать скорую, – заметила девушка.

– Я выглядел так плохо? – уточнил Корби.

– Да, – кивнула Аня.

– А почему не вызвали? – спросил Корби.

– Ты очнулся и сказал: «Только не полиция».

– Правда? – удивился Корби. – Не помню.

– Зачем мне врать? – ответила Аня. – Мы решили, что раз нельзя полицию, то нельзя и скорую.

– Понятно, – сказал Корби.

– Что с тобой случилось? – поинтересовалась девушка.

– Это долгая история, – ответил Корби.

– Сделай краткое изложение, – предложила Аня.

– Погиб мой одноклассник. Я из пистолета отстрелил яйца какому-то парню. Меня собирались убить, – медленно перечислил Корби, – два раза. Меня держали в плену – тоже два раза. Сумасшедший психиатр из КГБ насильно сделал мне укол.

– У тебя странное выражение лица, – перебила его Аня. – Ты не прикалываешься?

Корби покачал головой.

– Я с парашютом прыгнул с крыши небоскреба, а потом меня волочило по дороге за грузовиком, – продолжал он.

Аня как-то странно нахмурилась.

– Понятно, – сказала она.

Корби не знал, что именно ей понятно.

– Кажется, я сбиваюсь, – заметил он. – Думаешь, я псих?

– Нет, – возразила Аня.

– И еще все меня ненавидят, – добавил Корби, – особенно мои лучшие друзья.

– Новые лучшие друзья? – уточнила Аня.

Корби потупился.

– Да, – подтвердил он. – За четыре года многое изменилось.

Аня усмехнулась.

– Комар говорит, что ты выглядишь как Раскольников летом, – сказала она. – Симпатичный сумасшедший молодой человек студенческого возраста, в рваной одежде и в неладах с законом.

– Почему летом? – спросил Корби. Он чувствовал, что это самый странный разговор в его жизни.

– Потому что в другое время года Раскольников носил пальто с петлицей для топора, – резонного ответила Аня.

Корби промолчал. Он замечал в девушке напряжение. «Она не знает, за кого меня считать, – подумал он, – не знает, что я выкину дальше. Может, ей кажется, что я украду деньги из туалетного столика ее мамы и смоюсь восвояси».

– Насчет Раскольникова ты мог бы и догадаться, – заметила Аня. – У тебя пятерки по гуманитарным предметам.

– У меня были тройки, когда я учился с вами, – возразил Корби.

Аня пожала плечами.

– Я говорю не про те времена, – объяснила она. – Сейчас у тебя отличные результаты ЕГЭ.

– ЕГЭ? – тупо переспросил Корби.

– Да, – подтвердила девушка.

– Откуда ты знаешь результаты моего ЕГЭ? – не понял Корби.

– Посмотрела в интернете, – ответила девушка. – База данных с результатами работает с девяти утра.

– Точно, – вспомнил Корби, – сегодня же день результатов.

– Добро пожаловать в реальный мир, – сказала Аня. – Все мои друзья, мать их, заканчивают школу. А ко мне…

Она замолчала.

– Что? – спросил Корби.

– Неважно, – сказала Аня. – Есть хочешь?

– Да, очень, – подтвердил Корби.

– Пойдем на кухню, – предложила девушка.

– Но я голый, – возразил Корби.

Аня фыркнула.

– Я принесу тебе папины шмотки.

– А моя одежда? – поинтересовался Корби.

– То, что от нее осталось, еще не высохло, – сказала Аня и вышла. – Он проснулся! – крикнула она кому-то.

Корби перевернулся под одеялом, лег на живот и посмотрел на вход в комнату. Он видел дверь туалета, зеркало в прихожей и движущуюся по полу тень большого человека. Он подумал, что это либо Паша, либо отец Ани.

Он вспомнил, что у его прежней квартиры была точно такая же планировка. Его комната находилась точно под ее комнатой. Они слышали, когда стучали друг другу по батарее, но так и не разработали единой системы сигналов. Корби вспомнил, как в дни депрессии после смерти родителей лежал в своей кровати и иногда слышал, как звонит телефон и как кто-то тихонько постукивает по батарее. На звонки отвечал дед. А на стук по батарее Корби не отвечал. Он почти и не замечал его.

А дальше была странная пустота. Подросток совсем не мог вспомнить, видел ли друзей в период ложного выздоровления перед попыткой самоубийства, когда на несколько дней вернулся в школу. Кажется, они смешались с толпой всех тех, кто выражал соболезнования.

Тень большого человека потемнела, потом из кухни в коридор вышел Паша. Корби встретился с ним глазами, и ему отчего-то стало не по себе.

– Привет, – сказал Паша. – Ты как?

– Привет, – ответил Корби. – Кажется, почти хорошо.

Паша кивнул.

– Мог бы позвонить, – сказал он.

Корби вдруг сделалось одиноко и холодно. «И здесь тоже, – подумал он, – здесь тоже все ненавидят меня. Я сам это все устроил. Я плевать хотел на людей. И вот результат».

– Пару лет назад, – добавил Паша, – я почему-то ждал, что ты позвонишь. Ладно.

Ему было неловко говорить. Он отвел взгляд и потрогал рукой косяк двери.

– Рад, что ты пришел в себя, – добавил он.

– Я не мог позвонить, – тихо сказал Корби. – После смерти родителей я все забыл. Я не помнил, что у меня были друзья. Мне жаль.

Великан посмотрел на него долгим взглядом, чуть-чуть кивнул.

– Приходи на кухню, – предложил он и ушел.

Когда Аня вернулась в комнату, Корби лежал лицом в подушку и не шевелился.

– Эй, – окликнула девушка, – я выбрала те, что с самой тугой резинкой.

– Спасибо, – глухо ответил Корби. – Прикрой дверь, я сейчас оденусь.

Аня секунду смотрела на него, потом повесила одежду на стул рядом с кроватью и вышла из комнаты.

***

Еще несколько долгих минут Корби не двигался. Он смотрел в темноту и тяжело дышал. «Неужели все случайно, – думал он, – неужели так может быть, что вчера вечером я упал в обморок именно под ноги моим старым друзьям?»

«Но Аня живет в этом доме, – попытался убедить себе Корби, – и эта встреча была вероятной». «Нет, не была, – возразил он себе, – ты бывал здесь и раньше, но никого не встретил». «Может, я просто проходил мимо?» – спросил себя Корби.

– Не знаю, – вздохнул он.

Он вспомнил, как просил вчера удачи. Все получилось странно, не так, как он хотел, но и не так плохо, как он ждал. Он мог бы сейчас лежать посреди улицы, голодный и замерзший, и ловить приоткрытым ртом капли дождя. Он мог бы так умереть. Он мог бы вообще не проснуться, или оказаться в руках каких-нибудь плохих людей.

Корби почему-то снова стало не по себе. Не так, как от взгляда Паши, а так, как ему было не по себе прошлым утром. «Что-то присматривает за мной, – подумал он, – наверное, надо сказать спасибо».

Но он не был уверен, что это что-то – хорошее.

Подросток перевернулся на спину, спустил ноги с кровати и сел. Он был голодным и побитым, но чувствовал себя намного лучше, чем вчера утром. Его тело снова стало легким и послушным, голова не болела и не кружилась.

Он встал с кровати и, неожиданно сильно смущаясь собственной наготы в чужой комнате, сделал первые шаги. Семейники Аниного отца оказались просто огромными, зато с забавными узором: зеленые слоники несли на спинах стопки золотых монеток. Кроме трусов, Аня дала ему старые спортивные штаны, рубашку в бежевую клетку и тапочки с помпончиками. Вся одежда была велика. Вещи пахли средством от моли. Корби криво улыбнулся. Выбора у него не было. Он затянул до предела резинку на поясе, подвернул штанины и рукава, но все равно выглядел как лилипут, обокравший великана.

Ощущая себя одетым в пыльные мешки и при этом все еще полуголым, подросток вышел из комнаты. На кухне негромко играла музыка. На столе стояли колонки, подключенные к мп3-плееру. Аня сидела на угловом диванчике у стены и прокручивала треки. Корби узнал Limp Bizkit.

Паша хозяйничал у плиты. Аня перехватила взгляд Корби.

– Он отнял у меня сковородки, – объяснила она. – У него все равно лучше получается.

– Родителей нет дома? – поинтересовался Корби.

– Они уехали в отпуск, – ответила девушка. – Вернутся через две недели.

– Будешь жареную картошку с пикачиками? – спросил Паша.

– Да, – сказал Корби и сглотнул так громко, что Аня его услышала и фыркнула.

– Придется подождать еще пятнадцать минут, – сказал Паша.

– Значит, ты научился готовить? – спросил у него Корби.

– Угу, – ответил Паша.

Корби посмотрел на Аню.

– Можно я умоюсь и почищу зубы? – спросил он.

– А, конечно, – девушка встала, обошла его и зажгла свет в ванной. – Бери ту щетку и то полотенце.

Она оставила Корби одного. Он остановился перед раковиной и долго не мог заставить себя взглянуть в зеркало. Ему казалось, что сейчас он снова увидит страшную галлюцинацию. «Этого не будет, – настоятельно сказал себе Корби, – тогда я просто был под наркотой».

Он нерешительно поднял глаза. Зеркало было обычным, и отражение тоже было обычным: бледный парень со спутанными черными волосами, еле заметным налетом щетины на щеках, кровоизлиянием на скуле и черточками царапин на лбу. Корби уже не мог вспомнить, где получил эти мелкие травмы. Но не они его волновали. Он по-прежнему видел что-то чужое в своем лице. Как будто за последние сутки тот призрак из видения немножечко с ним слился.

Подросток удивленно потрогал свой шершавый подбородок, потянул себя за щеки – и вдруг догадался, в чем дело. Его лицо перестало улыбаться. Позавчера оно делало это само. Оно улыбалось, даже когда он был серьезен. А теперь это ушло. Не было искорок в глазах, и уголки губ вели себя как-то иначе.

«Все равно, – подумал Корби, – что бы там ни было, а я приведу себя в порядок и буду таким же душкой, как в любой другой день». Он тщательно почистил зубы и умылся. В волосах засели остатки вчерашней дорожной пыли, и он сунул голову под кран.

Когда он вытирался, на пороге ванны показался Комар. Один его глаз был совсем закрыт ниспадающей прядью волос, другой пристально смотрел на Корби. Корби выдержал его взгляд.

– Давно тебя не было в наших краях, – мрачно сказал Комар.

– Приехал при первой возможности, – ответил Корби.

Комар постоял, посмотрел на него, потом протянул руку. Корби ответил на рукопожатие и вздрогнул, когда ему в ладонь воткнулась булавка. Он удивленно посмотрел на нее. Булавка засела глубоко, торчала вверх зеленой пластиковой головой. Корби молча вытащил ее, положил на край раковины и облизнул с ладони кровь.

– А ты думал, я скажу «здравствуй, дорогой друг»? – поинтересовался Комар.

– Я думал, ты стал парнем Ани, – ответил Корби.

Комар усмехнулся, встряхнул алой прядью.

– Нет, – сказал он.

– Почему? – спросил Корби.

– Ты бы видел ее нынешнего бойфренда, – объяснил Комар. – Больной на всю голову и крутой, как бычьи яйца. Экстремал. Я его боюсь.

– Давно? – поинтересовался Корби.

– Она с ним год, – сообщил Комар.

– А раньше? – спросил Корби.

– А то ты не знаешь, – сказал Комар.

– Откуда?

– Она была в тебя по уши влюблена, – ответил Комар.

– С чего ты взял? – удивился Корби.

Комар пожал плечами.

– Да она на твою фотку дрочила три года, – сказал он, – и говорила, что никому не даст. А потом появился этот новый.

Корби молча повесил полотенце на крючок.

– Ты теперь куришь? – спросил у него Комар.

– Почти нет, – ответил Корби. – Так получилось, что денег мне хватало только на выпивку.

Комар скривился.

– Тоже мне отмазка, – сказал он. – Эти двое тоже не курят, ведут типа здоровый образ жизни.

– Вы здесь сидели всю ночь? – поинтересовался Корби.

– Мы с Пашей, когда можем, живем в гостях у других людей, – ответил Комар. – Мои родаки не просыхают и стали совсем говном, а его мать нашла тридцатилетнего мужика, и тот шпарит ее шесть раз в день. Ты представляешь, что это такое в однокомнатной квартире?

– Да, – сказал Корби.

– Пойдем на балкон, – предложил Комар. – Я покурю и покажу тебе кое-что.

***

Балкон выходил в комнату Аниных родителей. Здесь было уютно и цивильно. Напротив двуспальной кровати стоял большой телевизор. Комар привычно открыл балконную дверь и вышел на улицу.

Дождь не переставал. Ветер нес волны серой мглы. Пол лоджии был вымощен плиткой, и его уже наполовину залило водой. Двое подростков остановились на сухой половине.

Комар вытащил из кармана пачку сигарет.

– Слышал сирены? – прикуривая, спросил он. – Или спал еще?

Корби вдруг вспомнил, с чего начался этот день, и встревожено посмотрел на Комара.

– Они меня разбудили, – ответил он.

Комар затянулся, потом отставил руку с сигаретой так, чтобы ее не потушил дождь, и перегнулся через перила балкона.

– Иди посмотри, – предложил он.

Корби подошел к нему и тоже заглянул вниз. Там, на подъездной дорожке перед домом, выстроился ряд машин: полицейский уазик и патрульная легковушка, автомобиль скорой помощи и второй автомобиль, похожий на скорую, но без мигалок. Подросток узнал в нем труповозку.

– Думаешь, они за тобой приехали? – спросил Комар.

У Корби заболело сердце. Он отпустил перила и попятился от края балкона, пока не уперся спиной в косяк приоткрытой балконной двери. Когда отступать было больше некуда, он медленно сел на корточки. По его обескровленному лицу стекали капли дождя.

– Слушай, они там стоят минут сорок, – сказал Комар. – Нам бы спецназ уже десять раз двери выломал за это время.

– Какой спецназ? – тихо спросил Корби.

– Тебе виднее. Я же не знаю, почему ты бродил по Москве ободранный и босиком. Срань господня, ты бы видел сейчас свое лицо, – криво ухмыльнулся Комар.

– Корби, – окликнула Аня с кухни.

Корби не шевелился. Комар сел перед ним на корточки.

– Эй, хватит так париться, – сказал он.

Корби почувствовал, что Аня подошла к балконной двери, но не обернулся.

– Я не парюсь, – объяснил он. – Просто кто-то умер.

– Ты, типа, медиумом теперь стал? – Комар протянул мимо Корби дрожащую руку, с зажатой между пальцами сигаретой. – «Я чувствую смерть», – изрек он, – «это место пронизывают темные эманации души, покинувшей тело против своей воли».

Корби бледно улыбнулся. «Все-таки некоторые вещи не меняются, – подумал он, – Комар такой же прикольный».

– Можно? – спросил он.

– Да не вопрос, – разрешил Комар.

Корби взял сигарету из его пальцев, затянулся и закашлялся.

– Я не медиум, – хрипло сказал он, – я просто знаю.

Сигарета вернулась к Комару.

– Ты успел кого-то мочкануть у нас в подъезде? – тревожно поинтересовался тот.

– Лучше скажи, – серьезно заметила Аня.

– Там внизу стоит фургончик без мигалок, – сообщил Корби. – Это труповозка. Я знаю, как она выглядит, потому что вчера видел такую же.

Комар встал, перегнулся через перила и снова посмотрел вниз. Корби снизу вверх разглядывал его тощую, обтянутую джинсами задницу. На правом кармане были вышиты губки, из левого свисала цепочка. Под коленом зачем-то была вколота английская булавка.

– А я еще думал, на хрена вторая скорая, – прокомментировал Комар.

– Это не скорая, – сказал Корби.

Комар перестал смотреть вниз, по-собачьи отряхнулся от воды и снова затянулся. Дождь оставил на его черной майке россыпь особенно темных пятен.

Аня пролезла мимо Корби и тоже глянула за край балкона.

– Че-то я замерз, – потирая узкие плечи, отметил Комар. Он печально посмотрел на Анину филейную часть, сделал последнюю затяжку и бросил окурок в дождь.

– Пошли отсюда, – предложил он.

– Несут, – вдруг сказал девушка.

– Что, труп? – спросил Комар.

– Кажется, – ответила Аня.

Несмотря на дрожь, Комар снова высунулся под дождь. Корби медленно встал и присоединился к ним. Он увидел двух людей в синих комбинезонах. Они выходили из подъезда с закрытыми носилками.

– А раз лицо закрыто, значит, точно труп? – с нездоровым интересом спросил Комар.

– Подождите, я бинокль принесу, – Аня убежала обратно в комнату.

– Ты все пропустишь! – крикнул ей Комар.

Носилки поставили прямо на асфальт. Один из синих комбинезонов открыл двери труповозки. Корби смотрел на их неспешную работу и чувствовал, как тонкая боль, возникшая в сердце, расползается по всей груди. У него онемело левое плечо, левая рука ослабла и задрожала.

«Мне плохо, – удивленно подумал он, – но почему? Нежели я думаю, что это…» «Кто?» – почти испуганно спросил он. «Нет, – запротестовал Корби, – это может быть кто угодно. В этом подъезде живет несколько сот человек. Мог умереть любой из них или любой, кто заходил к ним в гости. Мог умереть почтальон, слесарь или электрик. Да мало ли кто мог умереть».

«Случайность, – подсказал предательский шепот. – Даже после всего, что случилось, ты веришь в случайности. Так вот. Это случайность. Совпадение. Просто там, куда ты приходишь, иногда умирают люди. Не больше и не меньше».

Корби стало холодно. Он так ослаб, что повалился грудью на ржавый брус балконных перил. Он почти ничего не видел, но продолжал смотреть вниз.

Глава 19

Невесомость

Когда труп уже грузили в машину, Аня вернулась вместе с Пашей и с биноклем.

– Мокро, – отметил Паша, но вместе со всеми перегнулся через перила и заглянул вниз. Корби пришлось потесниться. Он прислонился плечом к белой, оштукатуренной стене лоджии. Бетон был холодным. Подростка начала бить мелкая дрожь, но он все равно не мог перестать смотреть.

– Он прав. Это точно труповозка, – сообщила Аня. – Там внутри ничего нет. Только полки для тел.

– Дай посмотреть, – Комар почти вырвал у нее бинокль.

– Осторожно, он не мой, – сказала Аня.

– А чей? – поинтересовался Паша.

– Моего парня, – ответила Аня.

Комар закрутил ремешок на своем запястье и поднес бинокль к глазам.

– Я даже не думал, что бывают такие штуки, – сказал он. – Прикиньте, я могу прочитать марку сигарет на пачке у санитара в кармане.

– Правда? – спросил Паша.

– Сам посмотри, – ответил Комар.

– Ой, – сказал Паша, – земля как будто в глаза прыгнула.

– Классная вещь, – констатировал Комар. – У него что, цифровой дальномер?

– Да, – подтвердила Аня.

Корби видел, как санитары отщелкивают какие-то стерженьки на углах носилок, как они задвигают закрытого брезентом покойника в одну из ячеек в кузове своего автомобиля. Подросток представил, что стоит около носилок. Все остановилось. Капли дождя висят в воздухе и не падают. Оцепенели руки и плечи людей в синих комбинезонах. Носилки замерли, один их край лежит в полозьях ячейки, другой еще держат двое мужчин.

Корби медленно оглянулся. Он видел неподвижное лицо милиционера за лобовым стеклом патрульной машины и двух оперативников, курящих под коньком подъезда. Дымок их сигарет завис в воздухе. Корби мог смотреть сквозь него, как сквозь тонкую кисейную ткань.

В мире, где больше не падали капли дождя, наступила абсолютная тишина. Корби переступил с ноги, снова взглянул на носилки. Очертания тела под гладкой поверхностью. Покойник рядом. До него можно дотянуться рукой. Его тело можно ощупать сквозь эту скользкую резину, а потом можно откинуть покров и увидеть лицо.