Помраченный Свет

Одержимый облегченно выдохнул и посмотрел на Трехрукого. Не хотелось бы, чтобы в их маленькой компании зрели обиды и недомолвки. Но оживший мертвец выглядел невозмутимым как… да, как труп. На застывшем лице не было ни единой тени эмоций, и Ахина это беспокоило. Трехрукий всегда казался намного живее собратьев по проклятию, но сейчас от пустой оболочки умершего человека его отличала разве что способность двигаться.

– Со мной все в порядке, – он заметил взгляд одержимого.

– Не обращай внимания на болтовню Диолая, – посоветовал Ахин. – Он неплохой парень, но язык ему точно надо укоротить.

– Эй! Что я опять-то не так сказал? – невнятно возмутился сонзера, засунув грязные пальцы в рот.

И был заслуженно проигнорирован.

– Все в порядке, – повторил Трехрукий. – Я даже благодарен ему. Ведь кто-то же должен говорить на запретные темы и ворошить печальные воспоминания. Иначе и печаль, и причины запретов будут забыты. Есть уроки, которые нужно повторять.

Они некоторое время шли молча, слушая хруст иссохших веток под ногами и сопение Диолая, пытающегося вытащить из зубов непокорный кусочек мяса.

– Если я вернусь… – внезапно продолжил Трехрукий. – Там она. Та девушка, которая плакала и добивалась, чтобы меня упокоили в пламени. Предстать пред ней в таком виде, чтобы вновь увидеть ее слезы? Нет.

Ахин не знал, что сказать. Мертвеца страшила вовсе не возможность сгнить, вспомнив свое прижизненное прошлое. Он боялся причинить боль той, с кем, вероятно, был близок.

– Да! – торжествующе рассмеялся Диолай, выплюнув надоедливую жилку. Измученная десна кровоточила, но он был доволен. – О чем мы там говорили?.. А, точно! О нашем будущем! Вы никогда не догадаетесь, чем я займусь, когда все закончится.

– Полагаю, станешь дантистом, – фыркнул одержимый, покосившись на окровавленный оскал сонзера.

– Если это так, то нежить снабдит тебя работой до конца жизни, – Трехрукий продемонстрировал подгнивающую улыбку. Похоже, ему немного полегчало, стоило лишь выговориться. – До конца твоей жизни, разумеется.

– Да нет же, – отмахнулся Диолай. – Я буду… я… – он прищурился, глядя вдаль: – Э-э-э… Это то, о чем я подумал?

Ахин поднял голову, и в лицо тут же вгрызлась песчаная пыль, подгоняемая горячим ветром. Зависшее в зените солнце нещадно палило потрескавшуюся почву, которая ровным полотном простиралась до самого горизонта, где упиралась в желтое небо. Ни единого облака, ни единого дерева, ни одной живой души. Только сухая земля и жар.

– Да, это именно то, о чем ты подумал, – Ахин достал из мешка длинный кусок ткани и намотал его на голову, прикрывая нос и рот. – Пустоши.

***

Изможденные порождения Тьмы угрюмо брели по бескрайним равнинам, почти бессознательно переставляя ноющие ноги. С каждым шагом в горячий плотный воздух поднималось крохотное облачко пыли, которое медленно оседало на безжизненную землю под тяжестью испепеляющих солнечных лучей. Вокруг царила неподвижная пустота, лишь изредка тревожимая потоками обжигающего песка, гонимого редкими ветрами.

Шаг за шагом. Ахин брел впереди, уставившись воспаленными глазами в размытую полосу горизонта. Воздух врывался в его измученные легкие, обжигая высохшее горло, и с хрипом вылетал наружу. Голова гудела. Казалось, что из ушей вот-вот потечет пенящийся мозг. Беспощадное солнце прожигало одержимого насквозь, даже затененная сторона тела мучительно зудела, словно была охвачена невидимым пламенем.

Но к Диолаю Пустоши отнеслись с большей жестокостью. Угольно-серая кожа сонзера покрылась темно-бардовыми пятнами, на которые даже смотреть было больно. Он волочил за собой кольчугу и поправлял ремни портупеи, натершие кровавые язвы. Не раз им был проклят тот день, когда он додумался нацепить на себя все это оружие. Пытаясь спрятаться от солнца, Диолай несколько раз целиком заматывался в тряпки, врученные женой старосты Орина, но тогда он сразу же начинал потеть с такой силой, что возможность свариться в собственном соку уже не казалась метафорой. Однако стоило ему хоть немного оголиться, как назойливый ветер тут же швырял в измученную кожу миллионы песчинок, иглами впивающихся в ожоги. И не было конца его страданиям…

Зато Трехрукий по-прежнему не испытывал каких-либо неудобств, если не считать скованность движений. Еще с него постепенно осыпалась кожа, являя свету иссохшую потемневшую плоть, но мертвеца это нисколько не беспокоило. Глядя на него, Ахин и Диолай на полном серьезе начали завидовать трупу.

А ведь прошло всего два дня в Пустошах.

– Когда это закончится? – простонал сонзера, изо всех сил стараясь не поддаться искушению почесаться. Горький опыт говорил, что так зуд и боль станут только сильнее.

– Ты уже раз десять за сегодня задавал этот вопрос, – прохрипел Ахин.

– Двенадцать, – невозмутимо произнес Трехрукий. – Я считал.

Диолай едва не захныкал:

– Тебе заняться нечем, что ли?

– В Пустошах-то? – мертвец отрицательно помотал головой. С его шеи слетела шелуха отсохшей кожи.

Прищурив глаза, одержимый посмотрел на солнце, расползшееся по небу огромным ярким пятном. Полдень, не иначе. Вечер наступит не скоро. Но оно, может, и к лучшему – ночь в Пустошах едва ли приятнее дня. Темнота, резко контрастирующий холод и все тот же вездесущий песок.

– Там, – Трехрукий ткнул костлявым пальцем в желтую пустоту на горизонте.

Ахин и Диолай присмотрелись внимательнее, но ничего не заметили. Как можно что-то разглядеть на таком расстоянии сквозь пылевые облака, витающие в плавящемся от жары воздухе? Впрочем, некоторая нежить даже без глаз все прекрасно видит.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил сонзера.

– Что-то, – пожал плечами Трехрукий.

– Что-то? Это как понимать?

– Вот там ничего нет, – мертвец обвел рукой пространство вокруг себя. – А там что-то есть, – он вновь ткнул пальцем в пустоту, ничем не выделяющуюся из общего пейзажа Пустошей. – Это все, что я могу сейчас сказать.

– Север, – задумчиво пробормотал Ахин, без толку напрягая воспаленные глаза.

Приближаясь к Пустошам, порождения Тьмы изначально взяли немного южнее, чтобы обойти приграничные районы с населенными пунктами, где могли располагаться гарнизоны атланской армии. Ферот, скорее всего, отправился в бесплодные земли самым коротким путем, обойдя те же районы с севера и оказавшись прямо у Шрама. А кочевые демоны, пришедшие за недавно собранным урожаем, устроили стоянку где-то между одержимым и епископом. Вопрос лишь в том – насколько далеко в Пустошах? Что, если Ахин идет прямиком в руки фанатичного преследователя, оставив демонов где-то на востоке?

Впрочем, одержимому хватило двух дней, чтобы осознать свою неспособность выжить в этом песчаном аду, днем испаряющем жизнь из тела, а ночью – вымораживающем. Рабство – суровая школа, но даже оно не способно подготовить к настолько изнурительным путешествиям. Так что придется рискнуть, если Ахин не хочет умереть от жажды посреди Пустошей в компании покрытого волдырями и язвами сонзера и рассыпающегося прахом трупа.

«А ведь мог бы спокойно сидеть в конторе Элеро и копаться в бумажках, ожидая позднего вечера, когда я встречу друзей на стене Темного квартала и разопью с ними бутылку-другую забродившей кислятины. М-да… Пора бы уже прекращать сожалеть о сделанном выборе. Правда, сделанном за меня…»

– Веди, – вздохнул одержимый, закашлявшись от ворвавшейся в легкие пыли.

Трехрукий кивнул и прерывистыми скованными шагами направился туда, где только ему была заметна небольшая прореха в сплошном безжизненном однообразии Пустошей.

Прошло несколько часов, но распластанное по небу солнце практически не сдвинулось с места. Казалось, куда бы ни отправились порождения Тьмы, оно будет преследовать их, нарушая все законы природы. Солнцу ведь тоже порой надо как-то отдохнуть, отвлечься от рутинных восходов на востоке и заходов на западе. Например, засушить кого-нибудь в Пустошах.

В этом краю каждый шаг дается с огромным трудом. Но истинное коварство заключается в том, что в определенный момент напряжение уже не чувствуется, и ноги начинают машинально проворачивать потрескавшуюся земляную корку, хотя стоит остановиться лишь на мгновение – сил, чтобы продолжить движение, уже не хватит. А ведь еще предстоит как-то вернуться назад.

Зато теперь понятно, почему Атланская империя до сих пор не истребила демонов Пустошей, терроризирующих приграничные территории, – до них просто не дойти.

– Да разве ж в этом аду может выжить хоть кто-то? Я начинаю думать, что кочевники – выдумка блю… баро… бюрократов, присваивающих себе деньги за мнимую защиту границ, – прохрипел Диолай, расправив над головой грязную рубаху. Прохладнее от такой тени не стало, но хотя бы появился шанс избежать возникновения новых ожогов. – Нет, ну а что? Хитрые толстосумы постоянно набивают свои карманы с налогов. А тут даже делать ничего не надо! С местными жителями договорились, мол, так и так… Они ведь тоже в выигрыше – оставляют себе большую часть урожая, которую якобы демоны стащили.

– Масштаб такого обмана велик, а выгода – не очень, – возразил Ахин. – Даже феи не погонятся за столь мелкой наживой. А уж жаднее этих крылатых извращенцев никого нет.

– Эх, недооцениваешь ты мелочность созданий Света. Правительство постоянно плетет заговоры, распускает слухи, создает необходимое общественное мнение, а управляют всем… Знаешь кто? Гатляуры! Торговая элита. В их руках… лапах… руках-лапах сконцентрирована большая часть денег Атланской империи. Они…

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – перебил Диолая одержимый. – Почти все финансы страны находятся в банках фей.

– Ладно, пусть так, – не стал спорить сонзера. – Но зачем нужны деньги, если на них нечего покупать? Во-о-о-т. Так что последнее слово все равно за крупными торгашами. Все решают одни кошки. Ничто в Атланской империи не происходит без их ведома, все идет согласно плану гатляуров, – он бросил короткий подозрительный взгляд на одержимого, нахмурился и договорил: – В том числе твое восстание. Уверен, если бы они правда хотели, то давно бы уже поймали тебя. Да ты бы даже из Камиена не вышел, не дай они тебе фору!

Ахин лишь отмахнулся:

– Бред.

– Да, действительно, что-то как-то… Брежу, – снова согласился Диолай, отхаркнув пыль, скопившуюся в горле. – Неудивительно. На таком-то пекле.

– Но мне нравится твоя логика. Не конкретно сейчас, а в целом, – после небольшой паузы произнес одержимый. – Она странная, однако в ней есть мощный рациональный стержень. Вот если бы ты еще научился обращаться к нему, а не к домыслам и фантазиям – цены бы тебе не было.

Сонзера гордо приосанился, что выглядело весьма нелепо вкупе с распростертой над головой грязной рубахой, намотанным на лицо тряпьем и бугристыми ожогами на коже. Очевидно, сейчас должен был прозвучать несвязный монолог о преимуществах и недостатках гениального мышления, однако Трехрукий опередил его внезапным вопросом:

– Теперь видите?

Две пары живых глаз проследили за взглядом одной пары мертвых. Там, вдалеке, горизонт, представляющий собой смазанную линию плавного перехода темно-желтой земли в светло-желтое небо, треснул по шву, являя взору измученных порождений Тьмы скопление коричневых холмиков.

– Ага! Это же… – Диолай прищурился. – А что это?

– Похоже на палатки.

– И их много, – пробормотал Ахин. – У Ферота нет столько солдат.

Пришедшую ему на ум спустя мгновение догадку о том, что атланский епископ мог получить подкрепление, он решил проигнорировать.

– Демоны?

– Скорее всего.

– Деталей я еще не вижу, – мертвец повернул голову к одержимому, громко хрустнув шейными позвонками. – Нас устраивает «скорее всего»? Рискнем?

– А у тебя есть иное решение? Желательно такое, которое не продлит наши страдания понапрасну.

– Нет, – ответил Трехрукий, не менее звучно вернув голову в изначальное положение.

– Тогда пойдем к ним, – Ахин с болью растянул потрескавшиеся губы в подобии непринужденной улыбки. – Надо хотя бы приблизиться и посмотреть, что там и как.

– А мы готовы к встрече с кочевниками? – поежился Диолай, представив существ, способных выжить в подобных условиях.

– Не переживай, я уже не раз вел важные переговоры.

«И не раз терпел в них неудачу», – улыбка на лице одержимого пошла нервной рябью.

– Но что мы знаем о демонах Пустошей? – Трехрукий поддержал сонзера, несколько развернув его вопрос. – Как вести себя с ними? Как найти к ним подход? Каковы их цели, желания? Что мы можем предложить им?

– Быстрее начнем переговоры – быстрее все разузнаем, – Ахин попытался небрежно пожать плечами, мол, он не видит ни единой причины для беспокойства. Однако со стороны это выглядело как судорога. – Нам нечего бояться. В самом деле, не съедят же они нас!

«Наверное…»

– Сразу не съедят, – мрачно поправил его Диолай. – Сначала приготовят, а потом уже начнут есть. Вот у нас в банде был один демон, мы его звали…

– Давай только без твоих жутких историй, ладно? – поморщился Ахин. – Это была просто фигура речи.

– Как скажешь. Но я предупреждал, если что.

– Думаю, твое предупреждение излишне.

– Если приходит беда, то лучше быть готовым, нежели столкнуться с ней в полном неведении, – глубокомысленно изрек сонзера. – Подумай об этом, когда тебя начнут насаживать на вертел.

– Никто никого есть не будет, – раздраженно повторил одержимый.

– Конечно, они не станут нас есть, – Диолай покачал головой, закатив глаза. – Тут же Пустоши, вокруг полно еды. И идем мы вовсе не к свирепым тварям, которые, как я полагаю, не брезгуют даже каннибализмом. Действительно, с чего им хотеть нас сожрать?

«Это он от Аели понабрался, что ли?»

– Меня не съедят, – произнес Трехрукий, с тоской посмотрев на свои разлагающиеся руки. – Я несвежий.

– Везет. А я вот уже почти зажарился под местным солнышком. Скоро корочкой покроюсь. М-м-м, вкусный сонзера, немного подгоревший снаружи, но сочный и нежный внутри. Кто ж тут устоит?

– Все, хватит! – прикрикнул Ахин. – Если вы…

Подул обжигающе горячий ветер, хлестнув по лицам порождений Тьмы песчаной плетью. Импровизированные маски сползли, и пыль тут же забилась в ноздри и рот, неприятно поскрипывая на зубах. Зажмурившись, Ахин не слишком изящно выругался, закашлялся, сплюнул грязную массу и, как только коварный поток воздуха стих, осторожно приоткрыл глаза.

Одержимый изумленно уставился на высоких жилистых существ, внезапно появившихся из ниоткуда. Они замерли на середине движения, в любой момент готовые наброситься на чужаков. Под их красно-коричневой грубой кожей бугрились крепкие мышцы, головы были увенчаны массивными рогами, из локтей и коленей торчали слегка рассохшиеся шипы, пальцы оканчивались кривыми когтями, а длинный хвост размеренно покачивался из стороны в сторону. Исхудавшие морщинистые морды с приплюснутыми широкими носами выглядели поистине устрашающе, хотя эмоций в них было не больше, чем в растрескавшейся земле под ногами. Однако где-то в глубине их глаз тлели угли незатухающей ярости.

Перед Ахином стояли демоны. Кочевые демоны Пустошей, совершенно не похожие на своих униженных городских сородичей-рабов.

«Такие, в общем-то, могут и сожрать нас».

– Одержимый? – прорычал один из демонов, указав на Ахина грубым самодельным копьем.

– Кто? Я? А… Да.

– Тот самый?

«И снова этот вопрос…»

– Да, – уже увереннее ответил одержимый.

Демон осторожно приблизился к нему и заглянул в черные глаза. Удовлетворенно кивнув, он повернулся к сородичам и шумно фыркнул, выдув из приплюснутого носа облачко пыли:

– Турогруг прав.

Они переглянулись, начали негромко переговариваться между собой и, придя к какому-то решению, поудобнее перехватили оружие. Один из демонов отделился от их группы и очень быстро побежал в сторону стоянки. Остальные продолжили перебрасываться короткими фразами, изредка поглядывая на растерянных чужаков.

Ахин прислушался к разговору, но смог уловить лишь отдельные слова, с большим трудом распознанные в приглушенном рыке и странном диалекте. Одержимый чувствовал, что прямо сейчас что-то происходит, однако в центре событий находится не он. Такое ощущение, будто бы свирепые кочевники отвели ему определенную роль, заключающуюся лишь в том, чтобы оказаться здесь. А все остальное уже решено.

– Идем, – наконец сказал ему демон и направился к стоянке.

– А они заметят, если мы не пойдем за ними? – шепотом поинтересовался у одержимого Диолай.

– Ты тоже об этом подумал? – хмыкнул Ахин, толкнув свое непослушное тело вперед.

Демоны шли быстро, твердо ступая по безжизненной земле. Они привыкли к условиям Пустошей и за десятки лет научились не обращать внимания ни на жару, ни на пыльный ветер, ни на жажду и голод. Плетущиеся позади три порождения Тьмы тщетно пытались поспеть за ними, но у них не осталось никаких сил, чтобы угнаться за багровокожими квинтэссенциями выносливости и выживания.

К счастью, кочевники вскоре остановились.

– Так… значит, вы знаете, кто я? – едва отдышавшись, спросил Ахин. Надо воспользоваться моментом и выяснить хоть что-то.

Демон, который ранее разговаривал с ним, повернулся к одержимому, еще раз смерил его внимательным взглядом и коротко рыкнул:

– Да.

– И полагаю, знаете, зачем я искал вас?

– Да.

– Хм… получается, вы…

– Да.

«Немногословные ребята», – поморщился Ахин. Посмотрев по сторонам, он понял, что стоянка кочевников уже совсем рядом. Сложно поверить, что они смогли добраться до нее так быстро. Впрочем, расстояние, как и время, в Пустошах – вещь весьма относительная.

– И долго нам еще тут стоять? – поинтересовался одержимый. Непонятное ожидание и неизвестность ему порядком надоели. – Мне нужно встретиться с вашим лидером. Кто у вас главный?

– Нас ведет совет старейшин.

– В таком случае мне нужно встретиться с советом.

Кое-как справившись с ноющими суставами, вытянувшись в полный рост, уняв дрожь в коленях и расправив плечи, Ахин всем своим видом как будто бы говорил: «Я готов немедленно начать переговоры и откладывать не намерен!»

– Жди Турогруга, – невозмутимо повелел демон.

«Ну можно и подождать, ничего страшного», – ссутулился одержимый.

– Могу я хотя бы узнать, кто такой этот Турогруг? Один из старейшин?

– Нет. Военный вождь.

– Хм, учитывая характер моей просьбы…

Но демон уже отвернулся.

«От него я больше ничего не узнаю», – Ахин позволил себе тихий вздох, уныло наблюдая за размеренными взмахами хвоста. Голова по-прежнему отказывалась соображать, и одержимый, честно говоря, до сих пор не мог понять, как ему относиться к встрече с демонами Пустошей. Хорошо, что хотя бы муки брожения под палящим солнцем наконец-то закончились. Однако чем именно они закончились – пока еще неизвестно.

– Да уж, ради этого стоило сюда переться, – проворчал Диолай, усевшись на землю. – Дальше-то что? Должно что-то произойти? У нас тут все того или не того, а?

– Как минимум мы нашли искомое, – заметил Трехрукий. – Причем довольно быстро.

– Быстро? Да на мне уже живого места не осталось!

– Потом стало бы легче.

– Потом у нас кончилась бы вода, – буркнул сонзера. – И мы бы померли от жажды. Померли бы, понимаешь?

Оживший мертвец неторопливо осмотрел себя и кивнул:

– Прекрасно понимаю.

– Да ну тебя…

Внезапно наступил вечер. Солнце, тащившееся по пятам за порождениями Тьмы, решило все-таки вернуться к своим непосредственным обязанностям и возобновило ход по небосводу. Как будто нагоняя потраченное впустую время, оно стремительно клонилось к закату, позволив приятной прохладе расползтись по Пустошам. Но очень скоро ночной холод с новой силой приступит к пыткам живых существ, продолжив начатое дневной иссушающей жарой.

– Забраться бы в палатку на ночлег, – зябко поежился Диолай.

– Думаю, с этим придется повременить, – нахмурился одержимый, глядя на приближающихся со стороны стоянки демонов.

Они несли оружие, в котором смутно угадывалась работа кузнецов Атланской империи. Ныне же, переделанным чуть ли не до неузнаваемости, им не мог сражаться никто, кроме свирепых обитателей Пустошей. Чего только стоила здоровенная оглобля с крепко примотанными с двух сторон мечами людей-солдат. Этот «клинок» выглядел бы нелепо, если бы не находился в руках демона, которому, судя по всему, не раз приходилось пускать его в ход.

Подойдя к Ахину, Диолаю и Трехрукому, демоны разошлись полукругом, глядя на чужаков с нескрываемым недоверием. Одержимый медленно обвел их взглядом, стараясь унять безумно колотящееся сердце. Хоть он и не имел определенного плана переговоров с кочевниками, но подобная встреча явно не сулила ничего хорошего. И почему всегда все так сложно?..

Вперед вышло двое демонов, несколько выделяющихся из толпы. Первый был очень высоким и мускулистым даже по демоническим меркам. Его кожу покрывали многочисленные шрамы, на могучей груди покоилось массивное ожерелье из костей и засохших скальпов, с плеч свисала импровизированная накидка из кусков кожаных поддоспешников, обрывков кольчуги и обломков тяжелых панцирей. Половину пояса и бедро скрывала внушительная коллекция черепов, связанных между собой через глазницы и непредусмотренные природой отверстия. Последние, скорее всего, были сделаны огромной секирой, которую демон без каких-либо усилий держал в одной руке.

А второй, к удивлению Ахина, представлял собой обычного городского демона-раба со спиленными рогами, вырванными когтями, обломанными шипами и отрубленным хвостом. Он подошел к чужакам, внимательно рассмотрел их и кивнул кочевнику с секирой:

– Нежить, сонзера и одержимый.

Тот демон едва заметно качнул головой, и беглый раб поспешно отступил назад, растворившись в вооруженной толпе.

– Одержимый? – послышался низкий утробный рык любителя костей и черепов.

– Да, – ответил Ахин. И, опережая следующий вопрос, добавил: – Тот самый.

– Турогруг. Военный вождь, – представился демон. – А твое имя?

«Значит, знакомство?»

– Ахин, – одержимый обвел рукой своих спутников: – Диолай и Трехрукий. Мои советники.

Все же надо соблюдать правила приличия. Оставалось лишь надеяться, что у кочевых демонов нет обычая узнавать имя жертвы, перед тем как ее убить.

– Я хотел бы поговорить с вашими старейшинами.

– Нет, – рыкнул Турогруг. – Говори со мной.

– Но мне кажется, что им тоже необходимо присутствовать при нашем разговоре, – осторожно заметил Ахин. – Насколько я знаю, вас ведут старейшины. А раз дело касается всего вашего народа…

– Говори со мной, – повторил вождь.

«Он не доверяет мне, – догадался одержимый, пытаясь по свирепой красно-коричневой морде понять, о чем думает его собеседник. – Что ж, мы хотя бы еще живы, а это уже определенный успех. Ладно, сразу к делу. А подробности обсудим с советом».

– Я хочу, чтобы вы присоединились ко мне в битве против созданий Света, – выпалил Ахин. Правда, половину фразы он прохрипел из-за пыли в горле, а на последнем слове его голос предательски надломился. Откашлявшись, одержимый продолжил: – Я собираюсь штурмовать Камиен, пробиться в самое сердце Атланской империи и уничтожить сущность Света, что навсегда избавит нас от природного неравенства и убережет мир от неизбежной гибели. И я прошу о помощи тебя и твоих воинов, вождь.

«Мне показалось, или все снова прозвучало как-то пафосно?»

– Битва! – осклабился Турогруг, продемонстрировав ряды острых зубов. – Но где остальные? – подозрительно прищурившись, он ткнул когтем в сторону Трехрукого: – Где армия бессмертных, о коей идет молва?

«Армия? Ну, пусть будет армия…»

– Они ждут нас недалеко от столицы, – спокойно ответил Ахин, наконец совладав со своим голосом. – Я хотел заручиться вашей поддержкой как можно быстрее, поэтому отправился в путь, взяв с собой лишь доверенных советников.

– А отважные воины ночи? – демон перевел подозрительный взгляд на Диолая.

– Сонзера, как и остальные городские порождения Тьмы, поддержат нас изнутри столицы, когда мы начнем наступление.

«Наверное. Если Киатору и Мионаю удастся поднять на борьбу хоть кого-то из измученных, униженных и запуганных рабов… М-да, я почти уверен, что у них ничего не получится. Но ведь демонам необязательно об этом знать, верно?»

– Понятно, – Турогруг повернулся к сородичам, резким движением воздел огромную секиру к небу, словно она ничего не весила, и яростно взревел: – Вы слышали?! Моя правда!

По рядам демонов пронесся нестройный рык одобрения.

– Да! Да, вождь.

– Ты прав.

– Все так.

– Это наш шанс восстановить честь! – Турогруг глухо ударил себя кулаком в грудь с такой силой, как будто хотел сломать свои ребра.

– Веди нас!

– Мы жили только ради этого!

– За честь!

– Вы со мной, братья?! – еще громче проревел военный вождь.

Демоны завопили в ответ, потрясая оружием. Воздух Пустошей раздулся от свирепого воя, способного затмить и иссушающую жару, и невыносимый холод. Воинственный демонический дух разорвал природу в клочья. Весь мир исчез для порождений Тьмы, жаждущих услышать слово вождя. То самое слово.