Помраченный Свет

– Ладно, – наконец произнесла Илакая, глядя на одержимого. – Тебе я не верю, – она перевела взгляд на девушку: – Но верю ей. Да и врачевание, в конце концов, обязывает меня помогать живым существам, будь они хоть темными, хоть светлыми.

Оправившись от изумления, Ахин тихо прошептал саалее:

– Спасибо.

Та лишь небрежно дернула плечом, даже не повернувшись к одержимому. Ахин подавил вздох и услышал слабый хриплый смех. Он обернулся и увидел улыбающуюся половиной рта знахарку.

– Забавная вы парочка, – Илакая весело подмигнула им. – Так посмотришь – сама невинность. А копнешь поглубже – кто ты, кто она, кто вы вместе…

– Все зависит не только от нас, – пробормотал Ахин, стараясь выкинуть из головы намеки знахарки.

– И да и нет, – она неторопливо перевела взгляд справа налево и обратно. Это, видимо, заменяло ей жесты. – Вот, например, ты пришел сюда. Пришел ты. Но пришел сюда. От тебя ли зависел твой поступок? Безусловно. Но без моего существования ты бы его не совершил. Понимаешь?

– Я так и сказал. Все зависит не только от меня.

– Но получилось, что ты все же пришел. Это реальность. Без всяких «если» и «бы». По итогу эту реальность определил только ты. Разве не так?

Она напомнила Ахину Киатора. Старик тоже любил порой пофилософствовать на пустом месте. Или не на пустом – философия помогает найти смысл там, где его нет, но он очень нужен.

– Да, определил реальность я. Но если бы…

– Без «если»!

– Но… – одержимый запнулся и кивнул с видом проигравшего: – Да.

– Вижу, я тебя запутала, – уголок рта Илакаи дернулся, обозначив добродушную усмешку: – Не обращай внимания, дурная привычка… Мы, кажется, снова отвлеклись.

– Да, – растерянно согласился Ахин.

Ему бы стоило сказать что-то еще, но отдельные слова, плавающие в его сознании, почему-то отказывались складываться в связную речь. Все перемешалось – осознание своих преступлений, внезапная тирада Аели, странные чувства, взгляды со стороны, лабиринт догадок и фактов.

– Давай я начну, – предложила Илакая. – Итак, чем я могу вам помочь?

– Лекарства, – опомнился Ахин. – Зелья, мази, припарки.

– Я уже полгода не делаю никаких лекарств, – слабо вздохнула старушка.

– Почему?

– Даже не знаю, – она зажмурила глаз, изображая глубокую задумчивость. – Как-то не хочется. Так лениво, что аж пошевелиться не могу.

Саалея хихикнула. Девушка наконец повернулась к ним лицом и с уважением посмотрела на пожилую знахарку. Аели по достоинству оценила горькую иронию.

– Прошу прощения, – пробормотал Ахин.

– Да брось, не обращай на меня внимания, – взгляд Илакаи скользнул вверх и вниз. Она как бы отмахнулась. – Так все делают.

Улыбка саалеи померкла. Вновь появилось чувство вины. Теперь Аели понимала, что это чужая вина, но лучше ей от этого почему-то не становилось.

– Так о чем мы там? А, лекарства, – продолжила знахарка. – Ну, микстурок я вам не намешаю, однако есть травы, которые сами по себе полезны в определенных ситуациях. Тебе для каких целей?

– Снять боль, например, и остановить кровотечение. Словом, оказать первую помощь раненому.

– Хм… Да, я знаю, что тебе нужно. Крестьяне частенько с такими бедами обращались. Кто серп себе в ногу воткнет, кто по пьяни ухо собутыльнику откромсает, кто топором палец оттяпает, а иной и по достоинству своему пилой пройдется.

– Местные знают толк в развлечениях, – фыркнула саалея.

– Не то слово. В общем, Ахин, поди в лабораторию и открой люк в подвал. Спустись вниз и в дальнем левом углу, если смотреть на лестницу, увидишь пучок с травой. Мелкие как бы изрубленные листочки, немного покрасневшие у краев, и небольшие желтые цветочки… правда, они могли засохнуть и отвалиться. Но ничего страшного, цветы и не нужны, – старушка смерила одержимого подозрительным взглядом: – Понял, что искать? Запомнил?

– Да.

«Наверное».

– Тогда возьми эту траву.

– И все?

– И все, – Илакая «кивнула» взглядом. – Чем проще средство, тем оно действеннее.

«Ей виднее», – решил Ахин и забрал со стола лампу.

Чтобы вернуться в лабораторию, одержимому пришлось отпихнуть в сторону спящего на пороге Диолая. Тот проснулся, схватился за меч и обвел заспанным взглядом комнату. Не обнаружив никакой угрозы, сонзера недовольно поворчал и снова заснул, растянувшись вдоль стены.

«Тут еще и подвал есть, – хмыкнул Ахин, с трудом отыскав среди ящиков люк. – Интересно, какой же беспорядок ожидает меня там…»

Однако опасения не оправдались. Подвал оказался просторным полупустым помещением, где царила прохлада и умеренная влажность. Рядом с лестницей стояла ровная стена из бочек, как бы разделяющая все пространство пополам. И здесь очень приятно пахло травами без каких-либо примесей.

Ахин прошел вперед и заглянул за угол. Тусклый огонек светильника выхватил из темноты очертания мешков, сваленных у стены, и ровные ряды огромных бутылок с загадочной мутной жидкостью. В стены были вмонтированы крючья, на которых висели аккуратные пучки растений.

– Да они все одинаковые, – поморщился одержимый, разглядывая коллекцию трав и цветов. – Ладно… Дальний левый угол, если смотреть на лестницу…

Отыскав нужное место – Аели точно высказала бы какое-нибудь едкое замечание о навигационных способностях друга в небольшом прямоугольном помещении – он снял со стены небольшой букетик и принялся рассматривать листья.

– Вроде изрубленные, – пожал плечами Ахин. – И красноватые.

Других подходящих под описание растений не нашлось, и одержимый решил, что сойдет и это. В конце концов, не так уж сильно он нуждается в лекарствах, чтобы тратить свое время, любуясь пучками одинаковой, по его мнению, травы.

«Это потому что я пока еще не ранен», – резонно возразил себе Ахин, вылезая из подвала.

– Оно? – одержимый показал подвяленный букетик знахарке.

– Да. Но цветочки все же отвалились, – Илакая слабо вздохнула, моргнув слезящимся глазом. – Давненько я не спускалась в подвал.

Ахин покрутил траву в руках, помял ее пальцами, понюхал и озадаченно пробормотал:

– И что мне с ней делать?

– Что? – старушка отвлеклась от тяжелых мыслей. – А, все просто. Ее надо разжевать в кашицу и приложить к ране. И кровотечение остановится, и боль пройдет. Очень удобно. Правда, язык онемеет после пережевывания, да и раненая конечность может на время отняться. Зато эффективно.

«Полезная вещь», – кивнул Ахин. Раны на нем и сами прекрасно заживают, однако боль продолжает досаждать даже при вмешательстве темного духа. Эта трава идеально подходит одержимому. Но будет еще лучше, если она вообще не понадобится.

– Ясно. Большое спасибо, – Ахин машинально пошарил по карманам, хотя деньгам там, естественно, взяться неоткуда. – И… эм… староста Орин все оплатит.

– Действительно? – наигранно удивилась Илакая. Поразительно, как она может так ярко выражать эмоции одним лишь голосом и половиной лица?

– Ну да.

«Конечно нет».

– Как скажешь, – уголок ее рта дернулся вверх. – Но деньги мне все равно не нужны.

– Да, я мог бы догадаться, – пробормотал Ахин, бросив быстрый взгляд на выход.

Надо что-то предложить ей взамен. Наверняка у парализованной пожилой женщины есть какая-нибудь просьба. И скорее всего, не одна… Но можно ведь просто уйти. Именно так одержимый и собирался поступить, но внезапно наткнулся на свирепый взгляд Аели.

– Даже не думай, – прошипела саалея.

– Э-э-э…

– Ты вроде сказал, что готов помочь тем, кто помогает тебе.

– Да, сказал, – поиграв желваками, подтвердил Ахин.

– Так отвечай за свои слова!

Медленно выдохнув, он беспомощно развел руками и повернулся к знахарке.

– Да брось, ты мне ничего не должен, – опередила его Илакая. – Я ж тебе всего лишь пучок травы дала. А так за мной Налья присматривает, ни в чем я не нуждаюсь.

– Кто?

– Оринова жена.

Ахин снова окинул комнату внимательным взглядом. Пыль, грязные одеяла, холодный очаг.

– Вижу я, как она присматривает… Когда хоть приходила в последний раз?

– День назад, – знахарка задумчиво прищурилась. – Или два. У прикованных к кровати людей время течет немного иначе.

– Бабуль, ты же голодна! – воскликнула Аели. – Тебе надо поесть. И попить!

Саалея бросилась в угол к очагу, где принялась громыхать крышками котелков и заглядывать в кувшины. Обнаружив воду в небольшом бочонке, она зачерпнула ее миской и подошла к кровати. Приподняв голову знахарки, Аели осторожно понемногу влила живительную влагу в искривленный параличом рот.

– Спасибо, девочка, – Илакая моргнула слезящимся глазом.

«Вряд ли вода в бочонке свежая», – подумал Ахин и подошел к похрапывающему у стены сонзера. Немного попинав Диолая и дождавшись, пока тот очнется и вспомнит, где он находится, одержимый вручил ему котелок побольше:

– Сходи за водой. Колодец рядом.

– Почему я постоянно что-то ношу? – насупился Диолай, угрюмо шагая к выходу. Котелок в его руке громко громыхал – сонзера как будто специально старался задеть им каждый встретившийся угол.

Саалея положила несколько сухих поленьев в очаг, сбегала за ветками и корой в лабораторию и разожгла огонь, отобрав у одержимого кресало, которое тот уже начал считать своим. Задавая вопросы хозяйке дома о том, что где находится, Аели набрала подвяленных овощей для нехитрой похлебки с крупой, нарезала их и закинула в котелок с водой, принесенный Диолаем.

– Там, вообще-то, ведро на улице есть, – проворчал сонзера, усаживаясь на пороге. – А то эта штука долго отказывалась наполняться в колодце, только плавала на поверхности.

– Ведро? – посмотрев на лежащую в кровати старушку, Аели задумчиво поправила непослушный локон. – Отлично. Набери в него воды и неси сюда.

– Опять я? – поник Диолай.

– Уж больно хорошо у тебя это получается.

Сердито сопящий сонзера снова ушел.

Присев на стул, Ахин молча наблюдал за подругой, возящейся у очага. Она казалась намного привлекательнее, чем раньше. Но эта красота не имеет ничего общего с красотой разодетых в откровенные платья саалей, торгующих собой в элитных борделях Камиена. Нет, сейчас Аели совершенно другая. Спокойная, уверенная, добрая, заботливая, женственная…

Запыхавшийся Диолай ввалился в комнату, заворотив огромное ведро с водой.

– Вот, – шумно выдохнул он, плюхнувшись на порог.

Саалея кивнула и подошла к кровати.

– Я тебя помою, – заявила она знахарке. – Это не обсуждается.

«У нас нет столько времени!» – хотел было возразить одержимый, но не смог сказать ни единого слова. Он продолжал любоваться подругой, испытывая раздражающе приятное чувство.

– Спасибо, – дрогнувшим голосом прошептала Илакая.

Аели тряхнула головой, пряча лицо в тени непослушных волос.

– Вы двое, – она не глядя обвела рукой юношей и указала на дверь: – Пошли вон.

Одержимый хотел и дальше смотреть на саалею, а сонзера явно не имел ни малейшего желания опять вставать с облюбованного насеста. Но, представив, как Аели обмывает дряхлое тело знахарки, они разом поднялись и без промедления вышли из дома, хотя достаточно было просто покинуть комнату.

Опершись на хлипкую ограду, Ахин и Диолай лениво разглядывали сад. Несмотря на то, что он практически весь порос сорняком, в нем до сих пор замечалась заботливая рука хозяйки. Даже жалко, что скоро все ее старания канут в небытие.

– Если она голодна, мы могли бы просто дать ей немного вяленого мяса, – проворчал Диолай, похлопав по туго набитому мешку.

– И как ты себе это представляешь? – хмыкнул одержимый. – Пожилые люди в принципе не могут разжевать эту подошву, даже если они не парализованы.

– Ну и хорошо. Значит, маленького шматочка надолго хватит.

Ахин посмотрел на ночное небо. Самый темный час подходил к концу. Луна устало поливала землю остатками призрачного серебра, звезды медленно блекли, а на востоке уже показалась бледная синева.

– Значит, они тут без знахаря сейчас, – произнес Диолай, указав подбородком на заброшенный сад.

Одержимый пожал плечами. Разговаривать не хотелось, но он все же ответил:

– Староста сказал, что при необходимости они посылают в Камиен за лекарем.

– Это неудобно. Долго. И дорого.

– Кажется, жители Бирна не бедствуют, – усмехнулся Ахин. – И теперь еще очень долго не будут испытывать в чем-либо нужды.

– Ты же знаешь, что побрякушки не будут разделены между всеми поровну, – Диолай вздохнул, вспомнив печальное расставание с мешком золотых украшений. Тяжесть той ноши теперь казалась ему даже приятной.

– Это уже не наше дело. Пусть выполнят условия сделки, а остальное неважно.

– Да, неважно. Конечно. Неважно, – пробубнил сонзера, барабаня пальцами по хлипкой оградке. – Но хотелось бы, чтоб хоть часть пошла на что-нибудь полезное. Например, можно было бы пригласить в Бирн толкового знахаря на постоянное житье и при порядочном жаловании. Только не в этот разваливающийся сарай на окраине, а в нормальный дом с большой лабрудори… лабиринтори… ла-бо-ра-торией.

«Хорошая мысль. Правильная», – Ахин подозрительно посмотрел на него:

– Я думал, что ты предпочитаешь тратить деньги только на себя.

– Предпочитаю, – кивнул Диолай и гневно рубанул ладонью воздух: – Но я терпеть не могу, когда другие тратят деньги на себя! Это подло! Так что пусть староста со своими прихвостнями пустит наше золото на благие дела.

– А тебе, значит, тратиться на благие дела не нужно?

– Я жертва несправедливости нашего мира, – сонзера сокрушенно покачал головой. – А если разумное существо может чем-то помочь несчастной жертве, то оно должно помочь. Получается, имей я деньги, я был бы просто обязан потратить их на себя. Так восстанавливается справедливость.

– Справедливость, ага, – одержимый решил просто согласиться, ему не хотелось спорить и пытаться что-то объяснить Диолаю. Все равно бесполезно. – Я тебя понял.

Аели выскочила из дома знахарки и побежала в сад.

– У нее пролежни на спине, я приготовлю мазь, – на ходу пояснила она.

– А ты умеешь?

– Илакая научит.

Саалея торопливо ходила среди растений, ища в зеленом однообразии хоть какие-то признаки того, что ей нужно. Кажется, предрассветный полумрак ей нисколько не мешал. Покопавшись в очередных зарослях сорняка, она удовлетворенно хмыкнула и принялась отщипывать лепестки с каких-то цветов. Одержимый отметил про себя, что никогда не видел подругу такой увлеченной. Ее красота вновь приобрела новые оттенки, пока она сосредоточенно занималась своим делом и… улыбалась. Да, Аели выглядела счастливой.

Нарвав пястку лепестков, саалея побежала обратно в дом. Ахин проводил ее взглядом.

– Илакая научит, – задумчиво повторил он. – Новый знахарь в Бирн, говоришь?..

«Похоже, что Аели это нравится. Она могла бы остаться здесь, учиться врачеванию и помогать другим. Илакая может дать ей то, чего не могу я, – спокойную жизнь и благородное занятие. Больше никаких сумасшедших побегов, опасности и лишений. Она заслуживает лучшего».

– А ведь бабка могла бы взять ее в ученицы! – внезапно воскликнул Диолай, вцепившись в плечо одержимого. – Вот это мысль! А? Смекалка!

– Хорошая мысль, – согласился Ахин.

Говорить о том, что он и сам об этом думал, одержимый не стал.

– Но не опасно ли это для нее? – тут же помрачнел сонзера.

– Она очень похожа на человека. К тому же здесь о саалеях разве что слышали. Никто даже не заподозрит в ней порождение Тьмы, если она будет тщательно прятать покрытые чешуей части тела под одеждой.

– Таких красивых людей не бывает, – возразил Диолай. – А еще разрез глаз, необычный цвет волос, язык…

– Если кто-то и заметит нечто странное в ее внешности, то староста Орин охотно подтвердит, что она обычный человек.

– Но… – на лице сонзера проступило понимание: – А-а-а… Ну да. Подтвердит. Еще бы этот жадный хрыч не подтвердил! Мы ж его с потрохами купили! – он самодовольно ухмыльнулся: – Значит, я все-таки здорово придумал!

«Вот только согласятся ли Аели и Илакая?» – нахмурился Ахин.

Тишина неторопливо подползла к дому знахарки и обвилась вокруг него, медленно оседая на землю. Одержимый физически ощутил ее тяжесть на плечах. Но это было даже приятно. Проведя несколько недель в безостановочном бегстве, слушая свое сбитое дыхание, шум крови в ушах и подшаркивающие шаги нежити за спиной, Ахин совсем забыл, какое удовольствие можно испытать, просто постояв в тишине.

Скрипнула дверь, юноши синхронно повернули головы. Вышедшая на порог дома Аели махнула им рукой и растворилась в темном прямоугольнике дверного проема.

– Иди один. Поговори с ними, – пробормотал Диолай, выковыривая ногтями щепки из ограды. – А то я снова сболтну чего-нибудь.

Сонзера тоже сильно изменился за последнее время. Причем в лучшую сторону, чего нельзя сказать об одержимом. Хотя, возможно, Диолай всегда был таким.

«Просто я старался не обращать на него внимания. Наверное, зря».

Войдя в дом, Ахин не без удовольствия отметил, что противные примеси почти исчезли из витающего в воздухе аромата трав. И сама Илакая выглядела намного лучше. Она была укрыта относительно свежим одеялом, которое саалея достала из вывороченного из-под кровати огромного сундука с бельем. Грязное тряпье лежало в дальнем углу.

Аели кормила знахарку с ложечки, опустившись перед кроватью на колени. И вновь, увидев саалею в столь непривычной обстановке и ситуации, Ахин испытал то очень приятное чувство, которое невозможно не замечать. Зато можно продолжать обманывать себя.

– Получилось? – севшим голосом спросил одержимый, указав взглядом на ступку, стоящую на столе. На ее стенках остались следы маслянистой мази.

– Плохо размяла, – недовольно поморщилась половиной лица Илакая. – Сок только выдавила, а волокна почти целые остались.

– У меня и так чуть рука не отвалилась, – прохныкала саалея.

– Но не отвалилась же. Значит, можно было довести мазь до нормальной консистенции.

– Я даже не знаю, что такое консистенция… И ты не жаловалась, пока я втирала лекарство тебе в спину.

– Может, потому что я ничего не чувствую?

– Вот видишь, бабуля, – Аели поднесла очередную ложку к искривленному рту. – Паралич, оказывается, не такая уж плохая штука, когда за процедуры берется кто-то вроде меня.

Илакая проглотила похлебку и хрипло засмеялась.

«М-да, ну и шуточка… Но они неплохо ладят, – хмыкнул Ахин, глядя на знахарку. – Похоже, наша старушка в молодости тоже была той еще змеей».

– Я тут подумал… – начал одержимый, запнулся, откашлялся и зачем-то принялся поправлять ногой сбившийся коврик. Ну не получается у него говорить без подготовки!

Девушка и пожилая женщина молча смотрели на него.

– В общем, это может прозвучать странно, но я бы хотел, чтобы Аели осталась здесь. В качестве ученицы знахарки.

Они по-прежнему молчали, глядя на Ахина.

– Аели ухаживала бы за тобой, готовила, следила за домом и садом, – продолжил одержимый, обращаясь к Илакае.

Молчание.

– А ты, – он перевел взгляд на саалею: – Научилась бы всему, спокойно жила тут… ну… и так далее.

– Послушай, Ахин, – Аели виновато улыбнулась. – Мы уже об этом договорились.

– Что? – опешил одержимый. – Как? Когда?

– Пока вы стояли на улице. Мы разговорились, и как-то, слово за слово, Илакая предложила мне остаться. В твоем походе мне все равно не место, а ей ученица и по совместительству сиделка очень пригодилась бы.

– А ты что?

– Я согласилась, – тихо ответила саалея, опустив взгляд. – Кажется, мне это нравится. Растения, толстенные книги с картинками, всякие непонятные штуки в лаборатории… И возможность кому-то помочь. Может, хоть так я смогу оправдать свое существование.

– А…

– Я перестала быть проституткой, покинув Камиен с тобой. И слишком долгое время была никем. Теперь у меня появился шанс стать кем-то.

«Весь путь, что мы проделали вместе, ты давала мне силы идти вперед. Ты олицетворяла то, ради чего я терпел боль и превозмогал трудности. Я не добился бы ничего, если бы не ты, Аели. Для меня ты никогда не была никем».

Но он этого не сказал.

– Угу, – кивнул Ахин.

«Кретин. Я просто трусливый кретин».

Саалея смахнула крохотные слезинки, подняла голову, откинув пряди зеленоватых волос, и посмотрела прямо в его черные глаза. Темный дух всколыхнулся, жадно поглотив нечто, что одержимый не успел даже почувствовать.

– Так ты не против?

– Хоть в чем-то наши мнения сошлись, – Ахин растянул губы в подобии улыбки, тщетно силясь проглотить ком в горле. Он осознал, что ему придется на время расстаться с Аели. – Конечно, я не против.

Девушка улыбнулась в ответ и судорожно выдохнула. Она повернулась к Илакае, держа в дрожащих руках миску с похлебкой, но знахарка лежала в кровати с закрытым глазом и мирно посапывала. Спала. Или притворялась.

«Так будет лучше, – печальный вздох распирал грудь одержимого, но он все же сумел сдержать его. – Я рад за Аели. И даже если миру суждено окончательно развалиться на части, она успеет побыть счастливой. Уже не все напрасно».

Ахин вдруг понял, что если и дальше продолжит смотреть на саалею, то уже не сможет уйти.

– Мне пора, – тихо произнес он.

Аели вскочила на ноги:

– Я провожу.

«Нет, пожалуйста…»

– Хорошо, – пробормотал Ахин, откинув поеденную молью занавеску.

Они вышли на улицу и встали, глядя друг на друга. Диолай покосился на них, пробормотал что-то насчет разведки и направился к заросшей тропинке, всем своим видом демонстрируя безразличие.

На востоке забрезжил рассвет, и тощие рваные облака стали напоминать окровавленные бинты, медленно плывущие по темной реке. Иногда они расползались на отдельные клочки и вспыхивали ярким желтым пламенем, а затем воссоединялись и зависали над лесом безобразным темным пятном на бледном небе. На землю упали первые тени нового дня.

– Я должна поблагодарить тебя, – неуверенно улыбнулась Аели.

Если бы саалея саркастично усмехнулась или сказала что-нибудь язвительное, одержимому было бы проще. Но теперь он еще сильнее захотел остаться с ней. И плевать на весь мир, пусть этот жалкий обломок рассыплется хоть прямо сейчас! Тогда Ахину не придется уходить от нее.

– За что меня благодарить? За то, что я лишил тебя дома? За то, что таскал по лесам? За то, что тебя чуть не перепродали? За голод, за ночевки под ливнем, за стертые в кровь ноги? За это благодарить? – одержимый гневно поджал губы, почувствовав вскипающую к самому себе ненависть. – Ты столько раз могла погибнуть из-за меня!

– Зато теперь я здесь, – она с неожиданной нежностью посмотрела на приземистый домик: – Непохоже на Камиен, но так даже лучше. Надеюсь, и жизнь моя не будет похожа на ту, от которой я убежала с тобой.

Тишина, потрепанная пением утренних птиц, прошлась вокруг жилища знахарки и остановилась между саалеей и одержимым. Передохнув, она расправила крылья, и легкий ветерок подхватил ее, унося куда-то в поле.

– Тебе пора, – саалея попыталась улыбнуться. Получилось, но очень печально.

– Да, – мотнул головой одержимый. – Если тебе что-то понадобится, то обращайся к нежити. Лучше к Перевернутому.

– Не думаю, что у меня возникнут проблемы, для решения которых придется просить о помощи мертвецов.

– Но вокруг одни люди.

– Я поговорю со старостой Орином, – Аели изящным жестом взвесила рукой воздух, как будто в пустой ладони лежал мешочек с золотом: – Мы хорошо заплатили ему, он меня прикроет, если что. И сама я буду осторожна.

– Правильно… – Ахин посмотрел на рассветное небо: – Теперь мне точно пора.

– Но ты ведь еще вернешься? – с надеждой в голосе спросила саалея. – До того, как все начнется… точнее, закончится.

– Вернусь.

– И потом изменишь наш мир?

«Если найду демонов. Если смогу уговорить их присоединиться ко мне. Если выживу. Если у меня все получится…»

– Изменю.

– И… вернешься еще раз? Ко мне. Навсегда.

Ахин обнял ее.

– Да.

***

– А я знал, что она выберет тебя, – заявил Диолай, шагая за одержимым по дороге среди полей. – Но благодарить за это нужно только меня. Потому что я не стал вмешиваться в ваши отношения, иначе у тебя не осталось бы ни единого шанса охмурить красотку Аели. Без обид, но, как ни крути, со мной тебе не сравниться. Только не считай это подачкой с моей стороны, ладно? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неполноценным.

– Как скажешь, – пробормотал Ахин, глядя на утесы.

В тусклом утреннем свете серые каменные массивы казались низкими и неказистыми, как будто они были частью некой грандиозной задумки природы, но она отвлеклась на что-то более важное, отложив заготовку до лучших времен. И вот брошенные утесы стоят, приобняв долину Бирна с севера, а лучшим временам, видимо, настать не суждено.

– В обхождении с женщинами мне нет равных, – продолжал болтать сонзера. – Порой даже приходится прилагать усилия, чтобы моя привлекательность и… как ее… а, харизма! Чтобы привлекательность и харизма не навредили делу. Если рядом есть девушки, то они сразу же начинают обращать на меня внимание, и весь остальной мир перестает для них существовать. Разве можно быть настолько безответственными? Впрочем, я их не виню. Устоять передо мной способна далеко не каждая. Вот потому-то мне и приходится притворяться неуклюжим простачком. Но это не всегда помогает. Природу, знаешь ли, не так-то просто обмануть. Женщины всегда учуют настоящего мужчину, под какой бы маской он ни скрывался. Поверь мне, я в этом хорошо разбираюсь.