Помраченный Свет

Ферот медленно выдохнул. За последнее время он сомневался очень во многом, балансируя на грани ереси. Но одно епископ знал наверняка – нельзя допустить возникновения беспорядков в стране. А для этого нужно поймать одержимого. Все очень просто.

– Он посмел требовать с меня оплату, – устало повторил атлан. – Эти люди… Я уже начинаю думать, что мое стремление восстановить порядок в Атланской империи ничего для них не значит.

– Они избалованы хорошей жизнью, – прищуренные глаза Ирьяна пробежались по большим домам и аккуратным садам Бирна. – Здесь, рядом с Камиеном, одержимый не представляется им хоть какой-то угрозой. А вот сборщик налогов, пришедший раньше срока, вполне способен вызвать панику.

– Но требовать с меня деньги за то, что я пытаюсь их защитить?! – внутри Ферота снова вскипело возмущение.

– Защитить, используя их ресурсы, – заметил бригадир. – И они видят не защиту, а всего лишь лишние затраты.

– Не пытайся оправдать старосту, ты же знаешь, что он неправ. Я имею право снабдить экспедицию за счет тех, ради кого мы рискуем своими жизнями. Все справедливо! Да он сам должен был предложить это!

– Я никого не оправдываю. Орин – редкостный хапуга, согласен, – Ирьян покосился на дом старосты и задумчиво взялся двумя пальцами за седой ус: – Я говорю о разных взглядах на ситуацию. Они исправно платят налоги, но не хотят тратиться на то, что, по их мнению, им не грозит. И для них это тоже справедливо.

– Справедливость одна для всех, – поморщился Ферот. Ему не нравилось то направление, куда намеревался свернуть разговор, потому что оправданность собственного негодования уже вызывала сомнения. Новые сомнения, как будто ему старых мало… – Иначе какая это справедливость? Если каждый будет думать, что он прав, и начнет поступать по-своему, то наступит анархия.

«Просто согласись со мной, пожалуйста».

К сожалению, Ирьян не умел читать мысли.

– Значит, жители Бирна не правы в том, что хотят получить за свой труд оплату?

– Защита… – начал было епископ.

– Учтена в налогах. В немаленьких, кстати.

Прозвучало не очень уважительно, но пожилой бригадир тонко чувствовал моменты, когда его мнение имеет вес. И сейчас атлан готов прислушаться к нему.

– Налоги – это налоги, – буркнул Ферот. – А у нас чрезвычайная ситуация.

– Урожаю и стадам плевать на то, какая сейчас ситуация, – возразил Ирьян. – От того, что нам что-то надо, зерна и скотины больше не станет. А если часть запасов испортится, то, с учетом поборов, крестьяне будут вынуждены как-то изощряться, чтобы не голодать целый сезон.

– Придется потерпеть.

– Но только им, верно?

Ферот молча потупил помутневший взор.

«Как смеет этот человек так дерзко разговаривать со мной? – попытался разозлиться на него атлан, но почему-то начал испытывать лишь неприязнь к самому себе. – Да потому что он прав…»

Вообще, получалось, что правы тут многие. Ирьян прав, Ферот прав и даже староста Орин по-своему прав. Справедливость относительна, а истина многогранна. Следовательно, и одержимый может быть в чем-то правым.

«Вот уж нет. Точно нет! Только не он! – нервно усмехнулся Ферот, почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок. – Чтобы мерзкое отродье Тьмы могло мыслить правильно? Здесь, в озаренном Светом мире? Немыслимо… Уму непостижимо! Только путь Света абсолютно верен, истина заключена в добре! Зло ни на что не способно, у него не может быть правды. Ни своей, ни чужой!.. Хотя… почему нет?.. Я ведь не знаю. Я ничего не знаю. Зачем Ахин это делает? Чего он пытается добиться? И главное… вдруг именно он поступает правильно?..»

Дыхание атлана участилось, его кожа посерела, взгляд безумно метался из стороны в сторону, как будто пытался найти ответ во вращающемся с сумасшедшей скоростью мире. Звезды на ночном небе превратились в сияющие линии, пересекающие размазанное лунное пятно, дом старосты, обеспокоенное лицо Ирьяна, землю…

Ферот потерял сознание.

– Тебе нужны твои сомнения?

Атлан открыл глаза, но его окутала такая непроницаемая мгла, что даже сквозь сомкнутые веки он смог бы разглядеть больше, нежели всматриваясь в мрачную бездну. Но там определенно что-то есть. Или кто-то.

Голову епископа пронзила игла боли и разделилась на несколько частей, рассыпавшихся впоследствии мельчайшими осколками, чтобы проскользнуть по всему телу нестерпимыми мучениями.

Ферот застонал. Он инстинктивно попытался схватиться за голову, но тут же обнаружил, что рук у него нет. Ни рук, ни ног, ни тела, ни даже многострадальной головы. Только боль.

– Отдашь их мне?

Голос раздавался отовсюду. Звуки будто бы рождались внутри атлана, разлетались во все стороны, отражались от незримых границ и возвращались обратно, ввинчиваясь в пустоту, из которой сплетен сам Ферот.

– Какой-то бред… – пробормотал епископ, как только ирреальные спазмы отступили. – Что все это значит?

– Я говорю: отдай мне свои сомнения, если они тебе не нужны.

Атлан усмехнулся. Все понятно – он позорно валяется в обмороке перед людьми, а изнуренный воспаленный рассудок что-то нашептывает ему. Как интересно. Наверное, именно так сходят с ума.

– Забирай! – великодушно разрешил Ферот, широко улыбнувшись.

– Как щедро.

Боль, норовившая вспыхнуть с новой силой, внезапно исчезла. Мысли понемногу пришли к единому порядку, и впервые за очень долгое время епископ почувствовал, что может спокойно подумать о… обо всем.

– А надо-то было всего лишь довести себя до изнеможения и свихнуться.

– Совсем немножко. Ты вовремя остановился.

– Что ж, хорошо. Наверное. Сумасшедшим-то легко живется.

– Только сами они этого не могут понять. Наверное, из-за страхов, которые в здравом уме невозможно даже представить. Или из-за путаницы, когда вещи вокруг оказываются не тем, чем являются в действительности, отличающейся от реальности. Или из-за постоянного ощущения…

– Ладно, я понял, не продолжай, – поморщился Ферот. – Неудачно выразился. Жизни безумца не позавидуешь.

– Весьма.

– Со стороны ведь…

– Да. Но только со стороны.

Повсюду мрак. Никакого намека на прояснение сознания. Однако с минуткой умопомрачения пора бы заканчивать.

– И долго мне еще лежать в беспамятстве?

– Да нет. Можешь выйти.

– Выйти?

– Конечно. Видишь дверь? Тебе туда.

Неизвестно куда указывал голос, но там действительно была дверь. Ферот почти удивился тому, что до сих пор не замечал ее. Впрочем, все вокруг – лишь плод его воображения. Поэтому, пожав несуществующими плечами, епископ пододвинул себя к выходу.

Атлан прекрасно понимал, что происходящее с ним сложно назвать нормальным. Скорее всего, это именно то, чем оно казалось на первый взгляд – сумасшествие. Однако какого-либо беспокойства по этому поводу он не испытывал. Должен был, но не испытывал.

Ферот приоткрыл дверь. Оттуда вырвался яркий свет, но даже он не смог развеять абсолютный мрак.

– Эй, голос! Ты идешь?

– Нет. Если пойду с тобой, то обратно уже не вернусь.

– Как хочешь, – Ферот махнул ему на прощанье пустотой, обретающей очертания руки. – Понадобятся новые сомнения – обращайся.

– Обязательно.

– Ха… – угрюмо усмехнулся епископ, перешагнув порог. – Причудится же такое…

Ферот открыл глаза и увидел пышные седые усы, к которым прилипло обеспокоенное лицо бригадира.

– Вы в порядке?

– Да… – неуверенно ответил епископ. – Да, все хорошо.

Атлан встал, поправил перевязь с мечом, неторопливо осмотрел себя и отряхнулся. Некогда исключительно белым одеяниям это не помогло, но хотя бы создало иллюзию, что Фероту не плевать на свой внешний вид.

– Точно? – осторожно поинтересовался Ирьян. – Вы что-то бормотали, пока были без сознания.

– Забудь об этом, – отмахнулся епископ. – Я в порядке.

«А ведь и правда в порядке», – он внезапно осознал, что в голове как-то прояснилось, да и мучительная усталость наконец-то покинула тело. Она, конечно, еще вернется, причем очень скоро, если судить по медленно наваливающейся на плечи тяжести, но пока что Ферот чувствовал себя прекрасно. И к тому же мысли перестали путаться. Похоже, минута в спокойном обмороке действительно помогла расставить все на свои места. Что, в общем-то, как-то неправильно…

«Особенно если учесть… это… яркий свет… или непроглядный мрак? И то и другое? А еще… Нет, не помню. Да и какая разница?»

– Мы могли бы переночевать в Бирне, – предложил седой бригадир. – Здесь должен быть постоялый двор с отдельными комнатами и нормальными постелями. Вам не помешает хорошенько выспаться, вы выглядите…

– Скверно, – хмыкнул Ферот, оставив тщетные попытки вспомнить обморочный бред. – Но у нас нет времени. Нужно догнать одержимого.

– Что ж, как прикажете.

Солдаты Ирьяна уже стояли снаружи двора старосты в ожидании командиров. Их сумки и заплечные мешки ощутимо потяжелели, но, будучи опытными и выносливыми бойцами, они быстро привыкли к новому весу. Такая ноша не тянет – она спасает от голодной смерти.

«В принципе, я бы даже заплатил, – подавил вздох Ферот, переведя прояснившийся взгляд с туго набитых мешков на дом Орина. – Но все равно нечем».

И пошел вперед, небрежным жестом велев солдатам следовать за собой. Вскоре Бирн остался позади, а лес охотничьих угодий гостеприимно распахнул зеленые шелестящие объятия для атлана и отряда вооруженных людей, как будто соскучился по ним.

К гатляурам они вернулись утром. Побледневшее ночное небо ползло к западу и подбирало рассыпанные звезды, уступая место огненному шару рассветного солнца, которое не очень-то хотело отрываться от горизонта и лишь лениво бросало лучи света на наскучивший обломок мира.

Ферот остановился на полянке у огромного пня и посмотрел вверх. В раскидистой кроне дерева едва угадывались очертания двух больших корзин, ставших последним пристанищем для Вилбера и Консалии.

Эберн и остальные гатляуры сидели на земле и, похоже, дремали. Или молились. Или еще что-нибудь…

«Я так мало о них знаю, – снова подумал епископ. – И не только о них».

Эберн открыл глаза, одним плавным движением встал на ноги и подошел к атлану:

– Выяснил что-нибудь?

– В Бирне никто не видел одержимого.

– И ты тоже? – прищурился эмиссар.

– Его там нет и не было.

– Может, ты просто не смог найти следы?

– Я тоже кое-что умею, – твердо ответил Ферот и посмотрел прямо в кошачьи глаза: – Одержимого в Бирне нет.

Гатляур без особого труда выдержал его взгляд.

– И все-таки надо отправить кого-нибудь из моих бойцов все проверить.

– Там ужасно воняет комесанами. Вряд ли ваш нюх уловит хоть что-то, кроме смрада этих тварей.

– Мы обладаем не только нюхом. Лучше убедиться.

– Староста Бирна – ушлый тип, – Ирьян позволил себе присоединиться к беседе, поняв, к чему клонит гатляур: – Но он не станет укрывать одержимого.

Эмиссар брезгливо покосился в его сторону.

– Откуда такая уверенность?

– Ахину нечего предложить ему, – усмехнулся в седые усы бригадир.

Весьма убедительный аргумент. Однако Эберн все еще сомневался. Пусть умом он понимал, что атлан и старый солдат правы, но чутье упрямо твердило обратное.

– К тому же я сотворил святой оберег обнаружения зла, – добавил епископ, заставив себя самодовольно улыбнуться. – Мне, конечно, далеко до мастеров светлого искусства, но несколько десятков нежити в поселении от меня не укрылись бы.

– Одержимый мог оставить их где-нибудь в другом месте, подальше, – возразил Эберн.

Улыбка Ферота немного померкла.

– Мог. Но зачем?

– Откуда мне знать? Этот кретин отбит наглухо, такого поди пойми, – пожал плечами эмиссар. Однако, с шипением выругавшись, он понуро кивнул: – Ладно, ты прав… Значит, темные либо обошли Бирн, сделав крюк, либо свернули к Пустошам где-то здесь. Склоняюсь ко второму.

– Согласен.

– Ну и? Что теперь?

– Вы сможете взять след? – поинтересовался епископ, внимательно посмотрев на гатляуров.

Ответ он уже знал.

– Вилбер был самым чутким среди нас, – вздохнул Эберн. Странно, в его словах будто бы и не слышалась привычная раздраженность всем и всеми. – Второй была Консалия.

– А остальные бойцы гвардии?

– Нет, конечно, мы все, да… Верно, но… – эмиссар еще раз вздохнул и виновато отвел взгляд. А вот это уже совершенно на него не похоже. – То, что произошло здесь… Нам предстоит многое понять. А до тех пор мы должны быть осторожны, потому что еще не до конца выяснили, где находится грань меж членом общины и… – он немного помялся, прежде чем договорить: – И зверем из стаи.

«Ожидаемо, – не без сожаления подумал Ферот. – Но я не вправе осуждать их».

– Мы не можем пока что обострять чутье и инстинкты. Нам нужно время. Прости, – закончил Эберн.

– Ничего страшного, – понимающе улыбнулся епископ. Вышло легко и искренне, не пришлось даже заставлять себя. – Что-нибудь придумаем.

– Спасибо.

Откровение и благодарность дались эмиссару с трудом. Любому другому бледнорожему он бы просто плюнул под ноги и ответил презрительным отказом. Однако Ферот, по мнению Эберна, не походил на прочих атланских высокомерных ублюдков. Ферот вполне сносный атланский ублюдок.

– Итак, ситуация следующая! – епископ повысил голос, чтобы его слышали все члены отряда: – Ахин направляется на восток, в Пустоши. Наша задача – схватить мятежника прежде, чем он заручится поддержкой кочевых демонов.

– А ты знаешь, где он с ними встретится? – поинтересовался эмиссар.

– Понятия не имею, – признался Ферот. – Но нам известно, что одержимый свернул на восток где-то здесь. А он… – атлан указал на армейского бригадира: – Он много лет служил на границе с Пустошами. Ирьян, ты ведь сможешь примерно определить, где находятся демоны, готовящиеся поживиться только что собранным урожаем в приграничных поселениях?

– Пожалуй, да, – задумчиво пригладив усы, подтвердил старый солдат. – Они весьма предсказуемы, вариантов немного. Но придется подойти вплотную к Шраму. Лучше начать поиски оттуда, чтобы исключить вероятность того, что стоянки кочевников могут быть где-то севернее.

– Так и поступим. Найдем крупнейшие племена демонов, расставим дозоры и отправим посыльных в ближайшие гарнизоны Атланской армии. Перехватим одержимого, а затем избавимся и от тварей из Пустошей, если они, конечно, не сбегут обратно в свою пустыню.

– Звучит неплохо, – согласился Эберн. – Но что, если раб Элеро по какой-либо причине повернет назад?

– Выследим его снова, – непринужденно ответил Ферот, как будто погоня стала для него чем-то обыденным. Или даже необходимым. – Мы все равно поймаем Ахина. Рано или поздно он сделает необдуманный шаг, совершит ошибку, выдаст себя. Не здесь, так там, не там, так в другом месте. И мы будем готовы, когда он объявится.

Что делать, если одержимый все же успеет заручиться поддержкой демонов и объединит под своим началом множество порождений Тьмы, они обсуждать не стали. Добро ведь всегда побеждает зло.

Должно победить и сейчас.

Глава 13: Не напрасно

Дверь в кладовую открылась, и неприятный желтый свет, исходящий от небольшого покрытого копотью светильника, развеял ароматную темноту.

– Можете выходить, – слабым голосом пробормотала жена старосты. – Они ушли.

– Точно? – подозрительно прищурилась Аели.

Старушка лишь устало вздохнула.

Недоверчиво фыркнув, саалея выглянула в коридор и прислушалась. В доме стояла тишина, лишь изредка нарушаемая неуклюжим топотом сыновей Орина. Ферота, как и бряцающих оружием людей, поблизости нет. Но это не означает, что они не устроили засаду.

Аели вышла из кладовой, нащупав спрятанный в складках одежды кинжал. Следом за ней в коридор вывалился Диолай, старательно запихивающий за пазуху шмат вяленого мяса.

– Что? – возмутился он, наткнувшись на недовольный взгляд хозяйки дома. – У нас все оплачено! – и громко рыгнул.

– Тихо, – шикнула Аели, брезгливо отвернувшись. – Ты отвратителен.

– Так звучит мужественность, – хохотнул Диолай.

– Да тихо ты! – саалея не глядя ткнула его локтем под дых.

Сонзера согнулся пополам, едва не извергнув из себя все то, что так старательно поглощал в кладовой. А горькую жижу, наполнившую рот, он незамедлительно проглотил. Не пропадать же добру.

– Спокойно, Аели, – одержимый шагнул из темноты. – Ферот действительно покинул Бирн.

Его голос звучал уверенно, а в черных глазах клубилась непроницаемая тьма. Саалее даже показалось, что свет каким-то образом огибает Ахина, будто бы полумрак тянется за ним, обмотав длинными полами мистического савана. Сравнение жутковатое, зато точное.

– Ты уже пришел в себя? – спросила Аели.

Странное наваждение понемногу рассеивалось. Но одержимый определенно изменился. Что же с ним произошло, пока он стоял и пускал слюни, уставившись бездумным взглядом в пустоту перед собой?..

– Более чем.

– Хорошо. Мне бы не хотелось остаток жизни водить умственно отсталого за ручку и кормить с ложечки.

– Ого… Ты действительно была готова заботиться обо мне?

– Конечно нет, – Аели мило улыбнулась. – Я же сказала, что мне не хотелось бы делать этого. Вот и не делала бы.

– Понятно, – насупился одержимый. – А вот я бы тебя в такой ситуации не бросил.

– Естественно, – звонко рассмеялась саалея. Затем, многозначительно приподняв одну бровь, она обвела рукой свою изящную грудь, скользнула вниз по талии и слегка шлепнула себя по ягодице: – Ведь тогда я не смогла бы тебе ни в чем отказать.

– Не думал, что ты такого мнения обо мне, – окончательно помрачнел Ахин.

– Да я бы и так не отказала, – игриво подмигнула Аели. – За мной же должок. Неужели ты забыл?

«О чем она только думает? – разозлился одержимый. – Нашла время и место издеваться надо мной!»

Что-то произошло.

Улыбка медленно сползла с внезапно побледневшего лица Аели. Саалея сделала шаг назад, оступилась и едва не упала, схватившись за стену. Никакой насмешки во взгляде – один лишь страх.

Диолай, до этого момента увлеченно забивавший припасы из кладовой в карманы и заплечный мешок, инстинктивно отскочил от одержимого, споткнулся и все-таки упал, но тут же вскочил, вцепившись дрожащей рукой в рукоять меча. Однако тело его не слушалось – клинок лишь наполовину покинул ножны и на том остановился. Сонзера застыл, скованный ужасом.

Жена старосты Бирна посинела, закатила глаза и начала медленно оседать на пол. Светильник полетел вниз.

К счастью, Ахин успел среагировать. Он бросился вперед и подхватил светильник за мгновение до того, как тот упал бы на пол и раскололся, расплескав масло, а горящий фитиль закончил бы начатое. Правда, сам одержимый обжег ладонь о закопченное стекло и неуклюже врезался в противоположную стену, больно ушибившись плечом. Однако, в целом, все обошлось.

– Что это было? – пробормотал Диолай.

Меч с тихим шелестом вернулся в ножны.

– Ну, я только что предотвратил пожар в доме Орина, – выдохнул Ахин, поднимаясь на ноги. – А то наше сотрудничество закончилось бы, так и не начавшись.

– Я о другом…

Одержимый внимательно посмотрел на сонзера, который до сих пор выглядел напряженным, как будто готовился к бою. Переведя взгляд на саалею, Ахин замер в изумлении. Ее колени дрожали, в трясущихся руках плясал кинжал, а по лицу текли слезы.

– Что с вами?

– С нами? – простонала Аели. Кинжал упал на пол, жалобно лязгнув. – Это с тобой что?!

– Со мной?

– Да! Это ведь ты сделал!

– Что? Что я сделал?

Саалея рыдала, не в силах что-либо сказать. Ахин вопросительно посмотрел на сонзера.

– Не знаю, – просипел Диолай. – Я ничего не понимаю.

– Да что произошло-то?

– Просто… – сонзера немного помялся. – Стало очень страшно.

– Стало страшно? – переспросил одержимый, бросив быстрый взгляд на плачущую подругу. – И все?

– Нет, не просто страшно, – Диолай округлил глаза и, облизав пересохшие губы, медленно повторил: – Стало очень страшно. Очень.

Кажется, здесь не обошлось без темного духа. Вспомнить бы еще, что произошло, когда Ахин пребывал в полубессознательном состоянии…

«Но я не помню, – одержимый не смог сдержать вздох. – Мало того, что не контролирую свои силы, так еще и с памятью проблемы. Вот кретин! Довел Аели до истерики… – он посмотрел на слабо постанывающую в обмороке старушку: – И жену Орина чуть до смерти не перепугал. Хм… Но откуда такая сила? Я ведь даже в коридор к их сознаниям не входил. Как тогда с Элеро… Проклятье! Киатор прав – мои способности слишком опасны, пока я не научился их контролировать… И чьи эмоции надо было сожрать, чтобы всего лишь одна моя вспышка злости повергла всех в такой ужас? – Ахин содрогнулся, почувствовав, как на спине выступил холодный пот. – Ферот? Но он же атлан, а я был не в себе! А-а-а… Все верно. Я был не в себе. А почему тогда он ничего не заметил? Может, у него тоже провал в памяти? Однако это все равно вызвало бы подозрения. Проклятье, проклятье, проклятье!.. Надо успокоиться».

Одержимый прикрыл глаза. В голове царил полный беспорядок. Значит, самое время прекратить пытаться что-то понять из заведомо непознаваемого. Лучше обратить внимание на факты: накопленных Ахином сил хватило, чтобы каким-то немыслимым образом незаметно прикоснуться к сознанию атлана и поглотить часть его отрицательных эмоций. Но полученная в итоге мощь была по неосторожности растрачена впустую.

– Да, наве…

– …рное, так все и произошло.

Одержимый открыл глаза.

Вокруг темно. Пожалуй, даже темнее, чем темно. Но Ахин прекрасно видел плачущую саалею, обеспокоенного сонзера, валяющуюся без сознания старушку и даже самого себя. Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись к стене, и держал в руке светильник. Тусклое желтое пламя медленно колыхалось в потоках воздуха, совершенно не освещая пространство вокруг.

Часть воспоминаний сложилась в слова Киатора о том, что если одержимый и дальше будет злоупотреблять своей силой, то однажды попросту не сможет вернуться в тело, а слитые сущности перестанут быть едиными, но в то же время не смогут и разделиться, ибо это повлечет гибель их обеих. Кто же получится в итоге? Ни человек, ни темный дух, ни одержимый. Никто.

– Как будто я специально…

Внезапно мрак скомкался и раздулся, превратившись в какой-то уродливый нарост. Но рассмотреть эту субстанцию никак не получалось – взгляд словно проходил сквозь нее.

Тут Ахин ощутил, что снова находится в своем сознании, однако он по-прежнему видел себя со стороны. Точнее, с нескольких сторон. И даже изнутри.

– Хватит, – простонал одержимый, с тоской подумав о неизбежно надвигающемся безумии.

Но прозвучал не его голос. Это было сказано Диолаем.

– Но я же…

Его словами вновь говорил сонзера. Впрочем, на деле все оказалось намного запутаннее – он и есть сонзера.

И никаких коридоров с дверьми.

– Так, – задумчиво пробормотал одержимый. – И что дальше?

Тьма вокруг Диолая начала бурлить, выплевывая в скомканное пространство… нечто. Ахин не знал, что именно вылезало из него. Как будто разум отказывался осознавать это. И оно явно имело схожее происхождение с той темной субстанцией.

– Все становится действительно странным, – вздохнул он, машинально смахнув со своего лица слезы.

Нет, не со своего.

– Замечательно, теперь я внутри Аели, – Ахин нервно усмехнулся. – Правда, немного не в том смысле, в каком хотелось бы.

Как оказалось, на теле девушки тоже комкалась темнота, стекающая мелкими сгустками вниз. К слову, и от подрагивающей на полу старушки расползалось аморфное пятно, растущее во всех мыслимых и немыслимых плоскостях. Если хочется спокойно и непринужденно сойти с ума, то данное зрелище идеально подойдет для этой цели.

Как бы то ни было, смысл происходящего все еще не проявился. Если он, конечно, есть.

– Есть. Ведь бессмыслица – это проблема восприятия, а не сути вещей.

– Кого-то потянуло пофилософствовать, – хмыкнул Ахин. – Неужто меня?

– В той или иной степени.

– Допустим. А эти комки…

– Страх.

– То есть так я… не знаю, как правильно выразиться… так я набираю силу, что ли?

– Похоже на то.

– Ты не знаешь?

– Я знаю не больше тебя.

– Ну разумеется…

Покачав головой, одержимый посмотрел на ирреальные сгустки. Их стало меньше.