Кровь огненного бога

Разбили лагерь, но разжечь костёр не рискнули: слишком высоко, видно будет издалека. Поужинали вяленым мясом и сухарями, запивая водой, набранной из горного источника. Немного полюбовались луной, украсившей потемневшее небо, и улеглись спать, оставив северянина первым часовым.

Дождавшись, когда Лестер и Мулкус уснут, Торбор напряг слух. Его дыхание стало ровным, а движения – плавными. Он знал, что бесшумно подкрасться к лагерю в ночной тиши невероятно трудно: выдаст или оступившаяся нога, или сопение, или одна из частей тела зацепится за что-то острое…

Первый час прошёл спокойно, но затем с той стороны, откуда они поднялись, послышался крик и неизвестно кто заторопился к месту их привала.

– Тревога, – ровным голосом сообщил Торбор, но этого было достаточно, чтобы его спутники проснулись и приготовились к схватке. Сам северянин заслонил вход на площадку, обнажив длинный прямой клинок. Но вскоре он отступил в сторону, пропуская кого-то. Это был Агас, запыхавшийся, с круглыми от страха глазами. Он проскочил вперёд, ведя в поводу судорожно всхрапывающего коня.

– Ого! – вскрикнул Мулкус и опустил лук, заряженный стрелой.

– Там, медведь, большой! – мальчик указывал рукой в темноту. Его грудь вздымалась, как подгоняемые ветром волны.

У входа на площадку послышался шум, который тут же резко прервался. Медведь, Лестер хорошо его видел, остановился, наткнувшись на Торбора. «Уходи. Не стоит…» – подсказало зверю его чутье. Зверь задумался – надо ли рисковать?.. Он был не настолько голоден, чтобы очертя голову броситься на столь грозного противника. Недолго покрутив носом, медведь удалился.

– Всё, сбежал, – сказал Лестер и посмотрел на Агаса: – Ты как здесь оказался?

Мальчик, понурив голову, молча стоял перед взрослыми.

– Ладно, поешь и ложись спать. Поведаешь утром, – взяв поводья из рук Агаса, Лестер отвёл и привязал его коня рядом с тремя остальными. Потом, освободив рот скакуна от удил, надел ему на морду небольшой мешок с овсом. Конь довольно захрумкал.

Вернувшись к месту ночлега, Лестер увидел, что Мулкус уже кормит мальчика, нежно похлопывая его по спине.

– Торбор, когда закончишь своё дежурство, разбуди меня, – распорядился Лестер и, повернувшись к Агасу, произнёс с напускной строгостью: – Доедай и на боковую.

––

Утренний отъезд задержался: всем не терпелось послушать рассказ юного степняка. Оказалось, что Агас, несмотря на отказ Лестера взять его с собой, сразу же решил убежать вслед за отрядом. Пока соплеменники были заняты проводами, он собрал провизию, взял лук со стрелами, боевой нож и недавно выкованный для него меч. Затем сел на коня и двинулся в путь.

Он ехал, чуть приотстав. Ночевал, не приближаясь, чтобы не быть замеченным: знал, что Лестер может видеть в темноте. А вчера, пропустив возвращавшихся назад проводников, вечером расположился на очередной привал. Тут-то к ним с конём и вышел горный медведь. Хорошо, что мальчику не спалось. Хорошо, что медведь источал сильный запах. Хорошо, что Агас успел добежать, не забыв четвероногого товарища, до лагеря друзей. Чудо, что все эти «хорошо» совпали, и мальчик остался жив.

Закончив рассказ, Агас вопросительно посмотрел на Лестера. Тот пожал плечами:

– Ну что же, ты сам выбрал свою судьбу. Не гнать же тебя обратно.

– Буду защищать тебя от зверей, – улыбнулся Торбор.

Мулкус подмигнул неслуху и, присев, завязал шнурок на его кожаном башмаке.

Вскоре отправились вперёд.

––

Спустившись на дно долины, путники обнаружили маленькую речку с кристально чистой водой. Дав коням напиться, осторожно преодолели журчащее препятствие и оказались на давно заброшенной дороге с зарослями кустарника по бокам.

Справа и слева было подозрительно тихо: птицы не пели. В это время года?!

В воздухе запахло угрозой. В руках Лестера и Торбора блеснули мечи, Мулкус привычным движением положил стрелу на уже натянутую тетиву. Агас взялся за рукоять своего меча.

Дальше события развивались быстро. Впереди на дорогу выскочили два дикаря в куртках мехом наружу. Они вскинули луки и выпустили по стреле. Одну из них Лестер отбил клинком, вторая прошла над рыжей головой без промедления пригнувшегося Торбора. Стрела молодого сотника спустя мгновение пробила горло одного из нападавших.

– Мулкус, займись им! – крикнул Лестер, указывая на оставшегося в живых лучника. Сотник рванулся с места, на ходу прилаживая следующую стрелу.

Из кустов, ломая ветки и размахивая топорами, показались ещё дикари. На их смуглых лицах, покрытых густой растительностью, сверкали недобрые глаза. Их было восемь – по четверо с каждой стороны.

– Я левых, ты правых! – гаркнул северянину Лестер и спрыгнул с коня.

Торбор, проворно спешившись, первым же ударом уложил одного из дикарей. Орудуя большим мечом, точно лёгкой тростинкой, он перешёл в наступление. Сейчас Торбор напоминал белого носорога – опасного и непредсказуемого зверя, обитающего в долине реки Хиль в самом центре Аморы.

Лестер отточенным движением срезал ближайшего неприятеля и, пропустив вперёд второго, необдуманно кинувшегося в атаку, рассёк его незащищённую спину, словно ткань тренировочного мешка, набитого соломой. Оставшиеся двое замерли в нерешительности. Это и сгубило одного из них: выпад дарса моментально отправил его к праотцам. Последний попытался убежать, но Лестер в стремительном прыжке ударил его ногой между лопаток и повалил на землю.

Поднеся меч к шее притихшего врага, Лестер огляделся. Мулкус, убив второго лучника, возвращался назад. Торбор расправлялся с последним из четверых противников. Агас слез с коня и, переминаясь с ноги на ногу, хмурился – не удалось ему повоевать.

Подняв за шиворот оглушённого дикаря, Лестер потряс его, пытаясь привести в чувство. Но помогла только холодная вода, выплеснутая подоспевшим Агасом в заросшее чёрными волосами лицо. Открыв глаза, пленник испуганно заозирался.

– Кто вы такие и зачем напали на нас? – спросил Лестер.

– Мы воины из племени Угэ, с северных склонов, – торопливо ответил дикарь. – Колдун Загус нанял нас, чтобы мы сопровождали его в походе за перевал Уныния.

– А вы дошли до перевала?! – пророкотал подошедший сбоку Торбор.

– Почти…, только нас одолел страх. Мы не захотели идти дальше и потребовали у колдуна оплату. Но проклятый Загус и эти дураки из Наэ спрятались в прозрачном волшебном шаре. Мы несколько дней пытались пробиться к ним, не давая им тронуться с места. Наконец нам надоело, и мы ушли. А увидев вас, решили хоть что-нибудь получить, но, видно, не на тех нарвались…

– Значит, колдун недалеко? – сдвинул брови Лестер.

– Мы ушли от него вчера, а он и его провожатые, наверное, направились к перевалу. Они идут пешком – коней-то украли ночные духи.

– Какие ночные духи? – задал вопрос Агас.

– Да кто знает! Вечером были кони – утром их не стало. Из-за этого мы и всполошились. Решили, что дальше не пойдём.

Дикарь сглотнул и посмотрел на фляжку в руках Агаса. Мальчик поймал этот взгляд и протянул сосуд пленнику. Тот торопливо его схватил, поднёс ко рту и принялся жадно пить, иногда проливая воду. Потом продолжил:

– Я думаю, Загус на перевале. Или уже одолел его.

– А что за этим перевалом? – прищурился Агас.

– Люди разное болтают: кто говорит о крылатых чудовищах, кто пугает беспощадными тварями из темноты. А что там на самом деле – неизвестно. За перевалом Заповедные горы – запретные, значит. Туда нельзя. Давно туда никто не хаживал.

– Так зачем же вы пошли?! – прогремел Торбор.

– На деньги польстились, – вздохнул дикарь и покосился на тела погибших товарищей.

– Ты вот что – похорони своих соплеменников, – сказал Лестер. – Мы тебя отпускаем. От тебя зависит, доберёшься ли ты домой. Впредь, если уцелеешь, не связывайся с колдунами.

************** 3 *************

Следующую ночь друзья провели у подъема на перевал Уныния. Ничто не нарушало их покоя до самого утра. Лишь иногда из небольшого леска поблизости ухал филин, да где-то вдалеке выли шакалы.

Как только рассвет разогнал ослабевшую тьму, тронулись в путь. Сначала ехали легко – любовались красотами природы и перекидывались шуточками. Но вскоре их окружил густой туман. Невесомое молоко разлилось среди гор, сделав воздух влажным, словно в парилке. Дорогу ещё можно было различить, но окрестности не просматривались совсем.

Кони фыркали и нервно шевелили ушами, осторожно переставляя ноги. Всадники примолкли, их лица утратили живость, а языки отяжелели.

Лестер возглавлял отряд, надеясь на остроту своего зрения, но его взгляд, точно затупленный клинок, проникал не намного дальше, чем взоры остальных. Вторым ехал Мулкус, потом Агас, огромный северянин был замыкающим.

Ближе к полудню последовал спуск – более крутой, чем подъём. Пришлось ещё замедлиться. Казалось, это будет продолжаться вечно. Но, наконец, путники вынырнули из тумана и увидели, что день заканчивается – пора располагаться на ночлег.

Устроились прямо на дороге: больше было негде. Справа возвышалась безмолвная, как совесть отъявленного прохвоста, каменная стена. Слева сгрудились невысокие деревья, а сразу за ними темнела пропасть.

Лестер приказал развести большой костёр и подготовить факелы.

– Дальше скрываться нет смысла, – пояснил он, – все, кто хочет, нас и так заметят, а огонь – защита от ночных созданий.

Лестер стал хмурым: ощущение опасности, которого не было ещё час назад, проникло в его сердце. Чтобы хоть немного развеять тревогу, он с особым рвением взялся заготавливать дрова. Орудуя топором и смахивая ладонью пот, бегущий по лицу, Лестер пытался отвлечься от тягостных мыслей. Его товарищи трудились рядом с ним. Наконец навалили внушительную кучу дров и приготовили ужин.

Ели молча: мрачность предводителя передалась и остальным. Лишь костёр, загораживая людей и коней от неизвестности впереди, кидался жёлто-красными всполохами и весело похрустывал, пожирая свою пищу.

Лестер первым заступил на дежурство. Когда все уснули, он вытащил лук. Вслед за ним достал десяток стрел, обмотанных тряпками у наконечников, намочил их горючей жидкостью и разложил перед собой. Усевшись на камень, он принялся ждать.

––

Воспоминания нахлынули на Лестера внезапно – словно весенний дождь в горах. Они проявились перед ним, – не мешая видеть и чувствовать реальность.

Вот он – отрок десяти лет – заучивает приёмы, проверенные в уйме сражений. Хасток, чьи волосы нетающим снегом покрыла седина, хмурится: не годится так долго переставлять ноги во время кругового движения: срежут в один момент. Жаль старого учителя! – погиб в последней битве. А это кто? Брат Летидар – его точное отражение, как в незамутнённой озерной глади – пыхтит поблизости.

А здесь Лестер – ученик, старательно выводящий буквы гусиным пером. Он сидит в большой, сухой пещере знаний, обставленной широкими полками с множеством книг в кожаных переплётах. Кто-то сопит рядом и кусает кончик своего пера – разумеется, брат.

А вот их мать – гордая пышногрудая красавица – бежит за двумя трёхгодовалыми сорванцами по лугу, усыпанному цветами. Вдалеке стоит, широко улыбаясь, могучий мужчина – отец, конечно.

Но память вдруг стёрла светлые, радующие сердце полотна.

Отец… Жестокий бой в узком ущелье. Ургов много. Они падают под ударами подаренного звёздами клинка, но лезут и лезут, перебираясь через убитых, протекая по склонам, заключая одинокого дарса в плотное кольцо. Ему необходимо задержать внезапно появившихся врагов, чтобы дать уйти маленькому отряду с женщинами и детьми.

Взмахи смертоносного меча всё медленнее: не бог же он, в конце концов. Вот уже и не видно отважного героя за массой тел.

Все спаслись. Там остался только отец.

––

Просидев неподвижно больше часа, Лестер подкинул дров и снова стал погружаться в былое, но вдруг насторожился и подался вперёд. Вскоре он уже стоял на ногах, держа левой рукой оружие, подаренное ханом Восточных Ветров; его правая рука коснулась уха, натягивая тетиву с зажжённой стрелой. Р-р-раз – горящий снаряд ушёл во мрак, хищно раздвигая воздух. Цель была найдена быстро: шагах в пятидесяти вспыхнула высокая фигура, озарив себя и пространство вокруг. Раздался душераздирающий вопль, как будто пытали ребёнка. Подожжённое существо заметалось, расталкивая тех, кто стоял рядом.

Огонь высветил толпу странных созданий, похожих на засохшие деревья. Они были одеты в серые до земли плащи, а их головы прятались под капюшонами, из-под которых блестели, отражая пламя, серо-белые глаза – как у слепых. Крупные клыки сверкали подобно отполированным клинкам, длинные сучковатые пальцы угрожающе шевелились.

Трое спутников Лестера выстроились за его спиной.

– Оставайтесь под защитой костра! Возьмите факелы и будьте готовы их зажечь! – крикнул Лестер через плечо и послал вторую стрелу, которая так же безошибочно, как и первая, поразила мишень.

Одна за другой были выпущены десять огненосных хищниц. Десять горящих существ, истошно вопя, заметались, пугая светом темноту. Ещё несколько десятков, попятившись назад, смотрели на жуткую гибель сородичей.

Наконец, когда неистовая стихия уже доедала упавшие тела, все пришельцы из мрака двинулись вперёд.

– Поджигайте факелы! – бросил Лестер.

Незваные гости остановились, подойдя к кругу света, очерченному пламенем, и молча наблюдали за спрятавшейся от них за досадным препятствием добычей. Они выжидали долго, надеясь, что в огненной обороне образуется брешь. Но, слава богам, дров было запасено много. Зря Торбор ворчал: «Куда столько?»

Лишь к самому исходу ночи костёр стал ослабевать, и некоторые из чудовищ попытались прорваться. Но люди отогнали их горящими факелами.

Наконец тьма потеряла густоту – наступило утро. Существа развернулись и исчезли. И уже ничто не говорило о ночном нападении. Только костёр, засыпая, потрескивал угольками, да кони пугливо жались друг к другу.

––

Завтрак был перенесён на пару часов – пришлось немного отдохнуть. Кто знает, вдруг после дневного перехода их снова ждёт беспокойная ночь…

– Слушай, Лестер, а что, если эти чудища сожрали колдуна и нанятых им дикарей? – оторвавшись от еды, спросил Торбор. Его глаза блестели.

– Это мескуны, – ответил Лестер. – Они не жрут свою добычу, а высасывают всю кровь и энергию жертвы, оставляя только бездыханное тело, словно пустой бурдюк. Так что, если колдун с проводниками им попались, мы, по крайней мере, найдём трупы.

– Откуда ты о них столько знаешь? – Агас с любопытством воззрился на Лестера.

– Много книг о существах, населяющих или когда-то населявших наш мир, мне пришлось прочесть, чтобы окончить школу дарсов. Много разных знаний и умений вливали в нас, как в сосуды, наши учителя.

– А что, разве железное оружие их не поражает? – не унимался Торбор.

– Поражает, – усмехнулся Лестер, – но тогда надо обязательно отрубить голову. Огонь вернее. Но днём опасаться нечего: мескуны – ночные создания.

– Надо же, каких только тварей не бывает, – Мулкус почесал нос и осмотрелся.

– Да, боги создают не только свет, но и тьму, – сказал Торбор и глубоко вздохнул.

– Желания и мотивы богов скрыты от нас, – Лестер поднял глаза к небу. – Смертным неведомо, какие испытания они готовят каждому, да и всему миру. А нам пора в путь.

Лестер встал и, прихватив свои вещи, направился к коню. Его спутники спешно собрались и последовали за ним.

––

Во второй половине дня, когда отряд преодолел сырую низину и поднялся на возвышенность, Лестер перестал ощущать присутствие Мескунов. «Видимо, мы прошли область их обитания», – подумал он.

Ближе к вечеру, у края дороги, обнаружились следы чужого привала. Глядя на золу, оставшуюся от костра, Лестер услышал дыхание красного камня, украденного колдуном. Тонкая струя силы коснулась его сердца и поманила в сторону юга – вслед за кусочком Великого Рубера.

«Неужели камень ожил?!» – вспыхнула мысль в голове Лестера, и восторг поднялся от его живота к горлу. Он приложил руку к груди, и ладонь согрелась сквозь одежду. Жар камня, жар Рубера – он здесь! Лестер посмотрел на товарищей и сказал:

– Они недалеко! Скоро мы их догоним.

– Ты так думаешь? – спросил Торбор.

– Я это чувствую, – улыбнулся Лестер в ответ.

Глава 4. Летидар.

Дороги.

Сколько их было и есть во всём мире? Сколько проложено, протоптано, накатано? А сколько заброшено и забыто? Никто не считал. Да и возможно ли это?

Дороги в избытке знают о людях. Преодолевая, и в снег, и в зной, милю за милей, двуногие создания рассказывают о себе с внезапной откровенностью совершенно незнакомым попутчикам; тихо беседуют со звёздами, выдавая им свои тайны на ночных привалах, а дороги слышат…

В дороге многое находят и многое теряют. Чем-то начинают дорожить, на что-то плюют. Дороги соединяют обитающих под облаками, и разъединяют их…

А как своевременно в дороге задумчиво грустить (особенно, если ты путешествуешь один). Под усталый стук копыт приходят до поры до времени опальные мысли о назначении твоей, в общем-то, никчёмной жизни, о результатах твоих усилий, иногда кажется важных, но если всерьёз и дотошно взвесить – пустых и недолговечных.

А ведь хотелось другого на старте. Планы были великие. Мечты доставали до звёзд. Вот только всё как-то забылось за каждодневной рутиной; безмерные надежды слизала обыденность бытия.

«Однако не скисай, странник, – шепчет небо над головой. – Что случилось, то случилось. Ничего в прошлом уже не изменишь, не повернёшь беспощадное время вспять. Но, может быть, всё гораздо лучше, чем ты думаешь, и впереди тебя ждёт удача. Гони прочь печаль-кручину. Достань потёртую флягу с вином: там ведь ещё осталось. Выпей. Тряхни головой. Погляди вокруг. Вон там, на невысоком пригорке, притаилась, как молодая любовница, ожидающая желанного сердцу друга, маленькая зелёная роща. Можно свернуть – искупаться в её объятиях. Вот навстречу – рыжая дивчина с крутыми бёдрами. Улыбается. А вдруг – тебе? Справа два пузыря безымянных могил. Кого-то ограбили и убили. Проезжавшие мимо сердобольные люди схоронили бедолаг. Будь доволен, что не тебя: не так горька твоя доля. Радуйся, радуйся и не сдавайся! Насыпь злой судьбе соли под хвост…»

И солнце, показавшись из-за туч, добавляет: «Помни, ничто в мире не вечно: не вечен и сам мир. Цени каждое мгновение твоей жизни. Попробуй быть счастливым – здесь и сейчас».

************ 1 *************

Путники, остановившись на вершине холма, с любопытством рассматривали приникший к широкой реке город. Он был немалых размеров и имел к тому же хорошие перспективы к развитию из-за своего выгодного месторасположения на перекрестке торговых путей. Высокие крепостные стены каменным ремнём стягивали его кварталы. По всему внешнему периметру раскрывал беззубую пасть глубокий ров. Восемь башен охраняли четверо ворот – по две на каждые. У каждых ворот через ров перекинулся мост. На реке большая пристань выставила навстречу прошеным гостям деревянные ладони. В середине улиц проглядывалась широкая площадь с храмом местному божеству и ратушей. Вокруг города разлились поля с островами кустарников, а вдалеке виднелся лес.

– Вот и Сорох, – произнес Летидар. – Торгово-ремесленный город, довольно неплохой. Я здесь уже бывал. Там в центре есть приличная гостиница. Думаю, мы заслужили два-три дня отдыха: поедим, помоемся, отоспимся, запасёмся всем необходимым в дорогу…

– Да, конечно, – согласилась Мая.

Жданко довольно закивал.

Лицо Летидара просветлело. Нежность выплеснулась из его сердца и разлилась по телу при воспоминании о последних днях, проведённых вместе. Дорога сблизила их, сделала практически родными. Многое было сказано и сдобрено многозначительным молчанием. Их теперь связывало, хоть и короткое, но всё-таки общее прошлое и, наверное, общее будущее…

Девушка взглянула на Летидара:

– Слушай, давно хочу спросить, откуда берутся средства, покрывающие наши расходы? Больших запасов монет у тебя не наблюдается, а ты довольно щедр.

– Да есть у меня магический кошелёк, из которого я беру деньги, – ответил Летидар.

– А ты не боишься, что его украдут? – вступил в разговор Жданко.

– Нет, не боюсь. Дело в том, что кошелёк этот находится не здесь: он невидим и неосязаем. Он соединяется с сокровищницей дарсов в Гулайских горах. А этот материальный кошель, что я ношу с собой, – только временное хранилище нужных мне на данный момент денег, которые приходят из того скрытого кошелька, взять из которого могу только я. Но не бесконечное множество: у меня есть определённое ограничение. Запутанно объяснил?

Из глаз Маи брызнули озорные лучи:

– Не переживай, основное мы поняли.

– Тогда поехали, надо успеть до закрытия городских ворот.

К широким воротам они поспели как раз вовремя: уже последние овцы, сопровождаемые криками юного пастуха, возвращались с пастбища домой, уже входили припозднившиеся работники, весь день мозолившие руки в поле, уже дюжие молодцы в кольчугах подступили к тяжёлым створам…

Пожилой стражник загородил им проезд:

– Кто вы? И по какой надобности пожаловали в вольный город Сорох?

– Я наёмник из Ирманского графства, – Летидар улыбнулся стражнику, как старому приятелю. – Получил расчёт и теперь направляюсь на родину – в Медон, что на берегу Срединного моря. К вам заехали, чтобы передохнуть, и снова в путь. Хороший у вас город…

Стражник с подозрением осмотрел гостя и подумал, кого только не бывает в этом Медоне (о котором он знал только из россказней досужих купцов). Потом для порядка поинтересовался:

– А это кто с тобой?

– Жена и её брат. Везу знакомить с родителями.

Стражник понимающе кивнул и, решив, что опасности для города от чужеземцев нет, подался в сторону, освобождая дорогу.

Когда миновали ворота, Мая приблизилась к Летидару и сквозь смех спросила:

– Жена, значит?

Летидар только пожал плечами, показывая, что это у него вырвалось случайно, для пользы дела.

Вскоре заселились в гостиницу на центральной площади, взяв два соседних номера на верхнем этаже: один – для Летидара, другой – для Жданка и Маи. После, посетив баню в находящемся поблизости здании, поужинали и отправились спать.

––

Летидар лежал на деревянной кровати и смотрел в окно. Ночь была ясная. Небо дышало бесконечностью. Звёзды окружили золотистый месяц и игриво подмигивали то ли друг другу, то ли глядящему на них человеку…

Чувства неясные и сумбурные (как иногда мысли) распирали грудь воина, заставляя сердце биться быстрее обычного. Что случилось? Им овладело предвкушение чего-то важного, что перевернёт его жизнь, изменит суть. Хотелось одновременно, и плакать навзрыд, и раскручивать тело в бешеном танце, и выть на месяц и звёзды вокруг него. «Что со мной?! Объясните!» – взывал молодой дарс к предкам, к роду, уходящему корнями на много столетий в прошлое. Ответа не было. Но он будет. Ему дадут знать…

Под утро сон всё же сморил воина – принял его в ласковые объятия.

––

Летидар проснулся от стука в дверь. Глянув в окно, он увидел, что день уже давно пришёл и на правах господина расположился в городе. Вскочив и накинув одежду, Летидар подбежал к двери и распахнул её.

– Ты что, муж, спишь так долго? – Мая расплескала ему навстречу брызги весёлого смеха; невозможная синева её глаз наполнила его восторгом, зовущим в пляс, но в то же время околдовала – лишила возможности нормально двигаться.

Девушка впорхнула в комнату и устремилась к окну; солнечные лучи охватили её фигуру, показывая сквозь платье безукоризненные формы.

– Какой у тебя чудесный вид на площадь!

Он был поражён, будто впервые узрел эту женскую грацию в каждом её жесте, её совершенный стан и небесную улыбку… Его тело превратилось в каменное изваяние.

– Я уже спускалась вниз и поболтала с хозяином. Сегодня ярмарка на соседней площади. Она до часу дня. Так что, если мы хотим успеть, надо пошевелиться. Кстати, я заказала нам завтрак.

Летидар промолчал: он был не в силах говорить. Девушка, проходя мимо, коснулась его рукой и поспешила в свою комнату. Он бы всё отдал, чтобы она осталась здесь ещё – хоть немного…

– Поторопись! – донеслось уже из коридора.

«Да что это со мной?» – подумал Летидар, пытаясь освободиться от оцепенения.

И вдруг он ощутил присутствие своих предков. Они вошли в него, расслабили напрягшиеся мышцы и наполнили его спокойствием и теплом. «Ничего страшного – это любовь, – прошептали родные голоса. – Всё будет хорошо».

––

Посетив кишащую людьми торговую площадь, находящуюся в двух кварталах от гостиницы, и купив всё, что они посчитали нужным, Летидар, Мая и Жданко, довольные, но немного утомлённые гамом и шумом, вернулись в свои номера.

После обеда все вместе отправились осматривать город. «Что там занятного?» – пришло Летидару в голову, но он промолчал, решив, что его подопечным, наверное, будет интересно.