Кровь огненного бога

Сергей Начаркин

Кровь огненного бога

Начаркин С. Б.

Кровь огненного бога

Глава 1. Лестер.

Яйцо дракона относительно небольшое – примерно с локоть в длину, – но вместе с тем оно тяжёлое, будто камень. Сверху его скорлупу покрывают переливающиеся на солнце и образующие броню чешуйки.

Мать-дракониха периодически согревает своим пламенным дыханием находящийся внутри яйца зародыш: помогает ему развиться и победить преграду, мешающую встретиться с неизмеримо жестоким, невероятно прекрасным миром. После её выдоха на чешуйках появляется светящаяся паутина, которая бессистемно шевелится и пульсирует.

Красиво, особенно ночью.

…Человек скручен внутри яйца. Он маленький и слабый. Горе ему, покинутому и не обласканному божественным огнём. Как самому окрепнуть настолько, чтобы одолеть упругую, кожистую оболочку, твёрдую скорлупу и сверкающий панцирь сверху?

Он хочет наружу, но висит в жёлто-белой невесомости и никуда не падает.

Странно. Страшно.

Как его сознание свернулось беспомощным нечто в утробе чародейского творения? Не помнит человек. Безжалостная магия путает его мысли, пытается высосать последние силы из некогда могучего тела.

Что, так и томиться ему неизвестно сколько? Медленно умирать? Никто не согреет? Не освободит? Сколько прошло времени? От какого момента считать? Может быть, от потери им самого себя? Или от сотворения этого мира? Не знает человек. Он лишь неистово надеется на то, что колдовство, пленившее его, дрогнет, и начнётся возрождение…

Началось. Кто-то очнулся и заворочался в его голове. Память. Она показала, что он уже жил: испытывал наслаждение, усталость, боль; нередко печалился, как осенняя туча, и часто радовался, словно беспечный щенок…

Память поведала о том, что в его жилах течёт кровь не только человечья: там есть и кровь бога, неспокойная, несущая в себе пламя – не позволяющая окончательно раствориться в слабости и покорно сгинуть.

Память хочет ещё о многом ему рассказать. Надо только вырваться из цепких сетей забвения, сломать магическую препону…

…Человек встал. Выпрямился во весь рост.

– Где я!?

– Где ты? Где ты? Где ты?

Эхо? Странное эхо: искажает слова. Вокруг – насколько хватает глаз – степь.

– Откуда эхо в степи?

– А ты откуда в степи? А ты откуда в степи? А ты откуда здесь?

Человек потёр кончиками пальцев горячие виски, прислушался к ощущениям.

Память чуть не остановила его сердце, воскреснув в нём окончательно. Решительно и бесцеремонно вылила на него всё: горные луга, покрытые густой травой и яркими цветами; исполненные важности вершины, красующиеся в снежно-ледяных шапках; его сородичей дарсов – самых бесстрашных и самых умелых воинов в подлунном мире; его братьев-драконов, на чьих спинах он летал и любовался сказочными видами…

Человек вспомнил всё.

А самое главное – вспомнил своё имя. Имя, которое он впервые услышал от родителей. Без него человек – и не человек вроде…

Лестер.

Он покатал его на языке, точно сладкий шарик. Оно медленно растворилось, впиталось в него, вошло в его кровь. С ним и он вошёл в себя. Стал собой.

Лестер.

************** 1 *************

День только вступил в свои права, а мальчик уже возвратился. Скинув с плеч котомку, он достал из неё буханку хлеба, два отреза ветчины и две бутылки свежего молока. Пленника следовало кормить сытно, таков приказ хана – попробуй, ослушайся!..

Пленник производил необычайное впечатление. Его волосы, в отличие от напоминающих солому волос кумчаков, были чернее воронова крыла, и глаза темнели, точно два бездонных колодца. А кожа, кожа!.. Сначала юный степняк помыслил, что перед ним сын солнца: кожа отливала золотом, словно чужеземец был сделан из оного драгоценного металла. Но потом мальчик привык. Ему подумалось: «Позволил бы отец-даритель тепла, который всё видит, держать своё чадо в неволе?! Вряд ли».

Удивительного человека привезли неделю назад, ночью, на четырёхколёсной повозке, которая скрипучими протяжными стонами перебудила всю округу. Бросили в железную клетку, заворожённую старой колдуньей от побега; выставили стражу, на взгляд мальчишки, непомерную – ажно пять могучих воинов. Хорошо хоть их не надо обеспечивать питанием: они заботятся о себе сами. И до воды рукой подать: поблизости чистый холодный ключ.

И вот уже семь суток подряд мальчик бегал в небольшое стойбище, находящееся в сорока полётах стрелы, и носил оттуда еду для себя и для пленника.

Сегодня пленник казался вполне здоровым: встретил его осмысленным взглядом, твёрдо держась на ногах. А ведь совсем недавно передвигался на четвереньках и непонимающе озирался по сторонам. А ещё ранее – безвольно лежал на боку, уставившись неизвестно куда.

– Чудеса, – поцокал языком мальчик.

Чужак взял просунутую между прутьев пищу, уселся и принялся жадно её поглощать, изредка улыбаясь своему кормильцу, который тоже завтракал, пристроившись на толстом бревне в нескольких шагах от клетки.

Наконец пленник закончил трапезу и вытянул мускулистые ноги.

– Благодарю тебя, достойный из достойных, – выдохнул он.

Челюсть мальчика отвисла, из его ладони выскользнул недоеденный кусок хлеба.

– А ты думал, я немой, будто камень? – пленник разразился хохотом.

По правде говоря, у мальчика возникало такое ощущение: за все дни он не слышал от чужеземца ни слова.

– Куда же это меня занесло? – пленник прекратил смеяться.– Где я, малыш?

Мальчик мгновенно взлетел и принял боевую стойку. Его кулаки сжались, в серых глазах загорелся огонь; круглое, усыпанное веснушками лицо приобрело цвет варёного рака:

– Я тебе не малыш! Мне уже двенадцать лет, и я всадник третьей сотни племени Восточных Ветров!

Пленник закашлялся, потом встал и, слегка поклонившись, произнёс:

– В таком случае, благодарю тебя, всадник третьей сотни. Не будешь ли ты любезен сообщить мне своё имя и сказать, куда я попал?

Мальчик хмуро посмотрел на него. Уж не издевается ли он? Но нет, взор чужеземца серьёзный, без тени насмешки. Мальчик расслабился:

– Меня зовут Агас. А привезли тебя без сознания, откуда и зачем, мне неведомо. Находишься ты во владениях славного Аскула – одного из ханов Великой степи. Меня приставили ухаживать за тобой.

– Ты это делал хорошо, когда-нибудь я отплачу тебе добром за добро. А моё имя – Лестер.

Пленник покосился на стражников, лежащих поодаль и внимательно наблюдающих за ним; потом шагнул к двери и принюхался:

– А-а-а. На клетку наложено слабенькое заклятие – какая-то местная старуха, возомнившая себя волшебницей. Ну, прямо как дети.

Ростом Лестер был выше среднего. Одежда на нём загрязнилась и измялась, а от тела исходил запах бродячей собаки. Но манера держаться и атлетичная фигура выдавали в нём человека сильного и смелого, умеющего за себя постоять.

Лестер огляделся вокруг. На его лице словно менялись маски.

– Кто-то скачет, – указал он пальцем вдаль.

Агас тоже увидел приближающийся с юго-востока отряд. Солнце поднялось уже высоко и щедро обливало светом спешащих всадников. Их кольчуги и остроконечные шлемы сверкали под яркими лучами.

Когда отряд приблизился, губы Агаса тронула улыбка: мальчик понял, что это сотня Мулкуса, заслужившего доверие и уважение в прошлогоднем бою с чёрными кочевниками, иногда приходящими из-за гор. В той схватке молодой воин, тогда ещё десятник, принял на себя уготованную правителю племени Восточных Ветров стрелу и чудом остался жив благодаря стараниям лекаря. С тех пор хан его возлюбил…

Степняки осадили коней возле клетки с пленником. Мулкус стал впереди всех. Он обладал завидной выправкой и двигался уверенно и быстро. Его пшеничного цвета волосы выбивались из-под шлема и падали на плечи и спину; усы и борода были аккуратно подстрижены; орлиный нос гордо выделялся на скуластом лице; серые глаза полнились бесшабашной отвагой; светлые густые брови тянулись от переносицы к вискам.

Он спорхнул на землю и почему-то спросил не стражу, а Агаса:

– Ну, что тут у вас? Как чужеземец?

– Да всё нормально, уже ходит, – ответил мальчик.

– А я думал, он не оправится: выглядел точно дохлый хорек, когда везли. А сейчас жив и здоров, – сотник с удивлением посмотрел на пленника и обратился к нему: – Собирайся! Великий хан ждёт тебя!

Невесть откуда взявшийся, белый как первый снег сокол сел на торчащий рядом с клеткой столб и нагло всех оглядел. Его крупная голова с небольшим, сильно загнутым вниз клювом венчала сбитое тело с выпуклой грудью, хвост по форме напоминал клин, лапы были крепкие, четырёхпалые.

Люди с удивлением уставились на гордую птицу. Агас подумал, что это – хороший знак. Порыв ветра вдруг всколыхнул воздух и тут же исчез; сокол хрипло прокричал, взмахнул длинными крыльями и улетел.

Спустя несколько мгновений Мулкус мотнул головой, отдавая немой приказ. Трое воинов проворно спешились и вместе с пятью стражниками подбежали к клетке. Лязгнули ключи. Через минуту замки были открыты, и Лестер неторопливо покинул свою тюрьму. Остановившись, он напряг ноги перед атакой.

В тот же миг Мулкус выхватил из седельной сумки короткую гладкую палку и направил её на Лестера. Тот сразу обмяк и послушно потащился к лошадям. Двое воинов связали ему руки и усадили на свободного скакуна.

– Поедешь с нами, – сказал Мулкус Агасу и, проследив за тем, как мальчик устроился в седле, сам вскочил на коня и крикнул замершим с открытыми ртами стражникам: – Вы остаётесь пока здесь – до последующих указаний!

Сотня развернулась и, наполняя воздух уханьем и свистом, двинулась обратно на юго-восток.

************* 2 *************

В степи уже несколько недель хозяйничала розовощёкая весна: растаял весь снег – даже в самых глубоких оврагах, трава налилась сочной зеленью, над яркими благоухающими цветами затрепетало множество не менее ярких бабочек…

Солнце грело почти по-летнему, понуждая мужчин обнажать мускулистые торсы.

Юноши всё чаще смотрели на девушек, подумывая о женитьбе.

Надо сказать, что и девушки, разомлев под ласковыми лучами, не уступали парням в томности взглядов и видели сны о счастливом замужестве.

А какое наслаждение для лихого наездника – мчаться в это время года по вольным просторам на горячем коне, догоняя вырвавшуюся вперёд от внезапно нахлынувшего восторга душу…

Радовались люди, радовалась земля, расцелованная тёплым светом, вдоволь напоённая талыми водами, радовались звери и птицы. Впереди было лето. Суровая зима казалась далёкой и нереальной.

––

В первые дни месяца ярия в главном стойбище племени Восточных Ветров, которое находилось в конном переходе от поросших густым лесом западных склонов Охающих гор, стало многолюдно и шумно. Сюда съехались кумчаки со всей Великой степи. Пришло время светлого праздника и жестоких состязаний во славу божественного солнца и бескрайнего неба.

Раз в пять лет один из тридцати ханов кумчакского народа удостаивался чести встречать в своем уделе всех остальных правителей, которые брали с собой по полтысячи подданных каждый. Больше приводить было не принято из-за огромных расходов принимающей стороны: одна постройка деревянных трибун вместимостью свыше двадцати тысяч зрителей чего стоила, да и ночные пиры обходились недёшево…

Почётное право устраивать праздник испокон веков передавалось согласно списку, составленному ещё ханом всех ханов – великим Кучулом, правившим степью в незапамятные времена. Никто и никогда не нарушал этот порядок.

В первые два дня, как заведено, проходили соревнования по борьбе, джигитовке и стрельбе из лука, а вечерами степь оживляло всеобщее веселье с пьянящими напитками и прочими радостями, тешащими сердца вольных людей.

Но самое интересное происходит в следующие три дня: свершаются поединки с оружием между храбрецами, которые выставляются по одному от каждого ханства, причём разрешено привлекать умелых и могучих наёмников из других земель. Эти воины сражаются друг с другом до тех пор, пока в живых не останется только один из них.

Хан удальца, одержавшего победу, получает в награду остроконечную шапку Кучула, сделанную из зелёного золота, украшенную бриллиантами и отороченную соболиным мехом. Этот головной убор будет находиться у него до следующего празднества.

Шапка легендарного правителя дарит владеющему ею племени здоровых сыновей и дочерей, защиту от тяжёлых болезней, удачу в набегах и охоте… Большую силу имеет оная, во всяком случае, кумчаки в это искренне верят.

––

– Первый день смертельных боёв! Первый бой первого дня! – голос распорядителя состязаний, который в то же время был старшим глашатаем, звучал громко и отчётливо – точно боевой рог. На всех трибунах находились младшие глашатаи, которые повторяли его слова. Слышно было всем. – От ханства Серых Туманов выходит великий Сахам – победитель прошлых схваток!

Людское море на трибунах забурлило. От оглушающего тысячеустого ора небесный купол словно бы дал трещину, но это только показалось.

Сахам вышел на край площадки для поединков и, осматривая зрителей, покрутил головой с коротко подстриженными светлыми волосами. Он был среднего роста. Его мускулистое, голое выше пояса тело дышало уверенностью, серые глаза весело щурились. Красные свободные штаны с замысловатой вышивкой на бёдрах были заправлены в юфтевые сапоги с невысокими каблуками. В правой руке знаменитого воина скалился боевой топор, а в левой насторожился круглый деревянный щит, обтянутый бычьей кожей. На поясе с левой стороны изгибался меч, справа пристроился кинжал – из тех, что делают далёкие харакские кузнецы.

– Ханство Белой Кобылицы представляет Арос!

Арос на полголовы превосходил Сахама ростом. Оружие имел такое же, только вместо топора его ладонь сжимала трепещущее от нетерпения копьё (согласно правилам, разрешалось пользоваться всем, кроме лука). Торс Ароса прикрывала серая льняная рубаха, его длинные волосы были заплетены в две тугие косы. Широкоскулое безбородое лицо, скованное напряжением, походило на глиняную маску.

Соперники глянули друг на друга – будто камнями кинули – и ненадолго замерли.

Зрители замолчали. Ветер, вечный товарищ степняка, притих, прислушиваясь к сердцебиению единоборцев. Солнце остановило своих коней и наклонилось вниз, желая получше рассмотреть героев.

– Бой начинается! – голос распорядителя предательски дрогнул, что непозволительно для столь подготовленного мастера. Ничего не поделаешь: слишком напряжённым был момент. К счастью, никто не обратил на это внимания.

Бойцы стали сближаться, пристально следя друг за другом. Когда между ними осталось пять шагов, Арос кинулся вперёд и ударил копьём. Но Сахам ушёл вправо, и острый наконечник пронзил лишь воздух.

Арос выровнялся, повернулся лицом к сопернику и повторил атаку. В этот раз Сахам закрылся щитом. Копьё охнуло и увязло в толстой коже, топор немедленно рубанул по древку сверху и рассёк его, как тростинку, на части. Арос отпрыгнул назад и бросил на землю ставший бесполезным обрубок. В его правой руке длинным когтем блеснул меч.

Сахам, уронив щит и схватив топор обеими руками, бросился вперёд: обрушил лавину яростных ударов на щит врага и очень скоро превратил его в щепки.

Арос избавился от обломков и попятился, надеясь на какую-нибудь оплошность со стороны неприятеля. Его рубаха вылезла из штанов и расстегнулась, показалась, висящая на шее, серебряная цепочка с оберегом в виде подковы.

Сахам ощерился и метнул топор. Остро заточенное лезвие вгрызлось в грудь Ароса, и тот, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на спину.

Не исключено, что удар не был смертельным. Возможно, воин ещё мог бы жить. Но этого уже никому не узнать: Сахам подскочил к поверженному и перерезал ему горло кинжалом. Затем поднял руки вверх и бешено заржал.

Толпа снова зашлась в крике.

Под Аросом натекала кровавая лужа и, пузырясь, впитывалась в землю.

––

Хан Аскул, повелитель племени Восточных Ветров, сидел на трибуне и внимательно наблюдал за происходящим на площадке для поединков. В свои пятьдесят лет он был крепок: широкие плечи, мускулистые руки… Светлый цвет волос скрадывал его седину. Но следы от множества утрат и забот прожитых лет глубокими морщинами уже обозначились на властном лице. На левой щеке Аскула ехидно кривился шрам, полученный во времена лихой юности в одной из стычек с чёрными кочевниками; зелёные глаза светились мудростью и хитростью степняка.

Тревога за будущее терзала сердце хана: не посылало небо ему сыновей. Все три жены родили ему прекрасных и любимых девочек. Но кто будет править после его ухода? Степной закон наотрез запрещал допускать женщин к власти, хотя его дочери заткнули бы любого мужчину за пояс в состязании в мудрости и смекалке. Если не будет наследника – начнётся смута, и соседи могут захватить его владения, которые он планирует значительно расширить. Ему нужна шапка Кучула. Она может помочь.

Аскул увидел бегущего по арене в его сторону Мулкуса. Молодой сотник приблизился к ханской трибуне, взлетел вверх по ступеням и, подойдя, склонился перед повелителем.

– Говори, – голос Аскула был низким, как у степного быка.

– Всё хорошо, великий, чужеземец дал слово биться и победить, – взгляд Мулкуса на мгновение встретился со взглядом господина и опустился вниз.

– Прямо так уж и победить? – усмехнулся Аскул.

– Так он сказал, – пожал плечами сотник.

– Что вы ему обещали?

– Свободу: на других условиях он не соглашался даже под страхом смерти.

– Он поверил? – Аскул удивлённо вскинул брови вверх.

– Мне и твоему советнику, многоопытному Адасу, по твоему же приказу пришлось дать клятву.

– Ну ладно, посмотрим, что за воина продал нам так дорого проклятый колдун.

Хан жестом отпустил сотника и задумался. Пальцы его правой руки сжимались в кулак и, немного погодя, разбегались в стороны, потом опять…

––

Вскоре старший глашатай объявил следующий бой.

– От ханства Белых Ковылей выходит отчаянный наездник Кутум!

На площадку выбежал молодой парень выше среднего роста, сильный и гибкий. На его лице с приплюснутым носом и тонкими губами едва виднелись недавно пробившиеся борода и усы. Одет он был в штаны из тонкой кожи и шёлковую чёрную рубаху, купленную у западных купцов, имел при себе щит, копьё, меч и кинжал.

– Ханство Синих Туч представляет наёмник из северной страны Нортия – Торбор!

Названный воин внушал страх: он был выше любого рослого мужчины на голову и смахивал массивностью на носорога. Его руки напоминали ветви столетнего дуба, а мощные ноги, обутые в короткие сапоги, точно прогибали почву под собой. Густую рыжую шевелюру стягивала повязка вокруг головы; длинные борода и усы падали на могучую грудь. Ноздри крупного носа угрожающе раздувались; серые глаза смотрели так, словно их хозяин хотел сожрать соперника заживо.

В правой руке Торбор держал круглый щит, кажущийся маленьким на фоне его колоссальной фигуры, а левой сжимал копьё со сверкающим наконечником. На его поясе висел прямой меч. Из одежды на нём были только серые полотняные штаны.

Зрители на трибунах притихли от изумления: такого великана им ещё видеть не приходилось.

Противники сошлись.

Кутум закружил вокруг северянина, пытаясь его измотать. Но леворукий Торбор оказался выносливым, и его дыхание никак не сбивалось, несмотря на все усилия степняка.

Танец с оружием, развлекая зрителей, продолжался несколько минут. Наконец, улучив момент, когда северянин приподнял копьё, Кутум ринулся вперёд. Торбор пропустил его к себе и принял на щит клевок металлического острия. Через мгновение Торбор нанёс мощный удар сверху древком о древко.

Пальцы Кутума разжались, и его копьё упало под ноги. Тут же последовал выпад ребром щита северянина такой силы, что щит степняка треснул. Он уронил его и отскочил назад.

Острая боль пронзила левую руку Кутума, повисшую как плеть. От низа его живота к сердцу поднялся могильный холод. Юный боец с трудом вытащил меч и приготовился к смерти.

Торбор, поедая взглядом покалеченного неприятеля, шагнул вперёд. Кутум сделал отчаянный бросок навстречу и тут же был пронзён копьём.

Торбор, пнув упавшее тело, вздел руки к небу и заорал неведомым зверем:

– Ы-Ы-Ы-А-А-А…

Многотысячная толпа потрясённо молчала.

––

– Следующий поединок! – через некоторое время пророкотал распорядитель боёв. – Ханство Солёных Озёр представляет заслуженный воин – отважный Сарун!

Вышел мужчина – далеко за тридцать – с орлиным носом на жёстком лице, со злыми цепкими глазами и бритой головой. Его высокий лоб пересекал извивающийся шрам, голый торс украшало множество отметин от различного оружия, подтверждая героическую репутацию. Многие зрители знали этого бойца: не раз видели его удаль и мастерство в совместных набегах на соседние с Великой степью страны.

– От ханства Восточных Ветров сражается наёмник по имени Лестер! – пронеслось над вольным народом.

Кумчаки с интересом рассматривали ещё одного чужеземца, неспешно приближающегося к месту для поединков. В воздухе повисла неверная тишина, нарушаемая вздохами и нервными хлопками ладоней о колени.

Лестер вышел на площадку и заходил из стороны в сторону, загадочно улыбаясь и напевая что-то себе под нос. Он обладал мускулистым, но в то же время гибким и ловким телом, всем своим видом напоминая дикое, затаившее настоящую сущность животное, готовое напасть в любой момент.

«Кто это?! Может быть, большая хищная кошка? – возникли нелепые мысли в головах кумчаков. – А если дракон? Глаза у него, как у существа из древних сказок. Разве может дракон превратиться в человека? Вряд ли. Но…» – степнякам на мгновение привиделся необычный страшный зверь.

Наваждение быстро спало, точно платок с плеча. Нет, это человек. Всех поразили его кожа цвета благородного золота, чёрные как смоль длинные волосы, заплетённые в косу, и под стать им чёрные бездонные глаза.

Саруну не понравились повадки и облик иноземца.

– Эй ты, черноволосая обезьяна, тебе конец! – сказал он, дразня Лестера; потом переложил копьё в руку, держащую щит, и освободившейся правой ладонью провёл по горлу, подтверждая свои слова.

Кто-то из зрителей засмеялся, многие довольно зафыркали, некоторые осуждающе засвистели.

Лестер, согнав с лица улыбку, посмотрел в глаза Саруна и дотронулся взором до его сердца, отчего у степняка перехватило дыхание и мысли растерянно смешались, а из этого смешения прозвучали слова: – «Нет, не обезьяна – дракон. Не злил бы ты драконью породу».

Лестер тут же отвернулся и уставился на трибуны. Сарун справился с замешательством и, вернув копьё в правую руку, принял боевую стойку.

– Поединок начинается! – провозгласил распорядитель. Рёв толпы взметнулся над трибунами, но вскоре замялся и рассыпался одинокими вскриками.

Лестер, держа копьё в низко опущенной руке, побежал вокруг Саруна. Он взял сначала большой круг, но постепенно уменьшал его, сокращая расстояние между собой и противником.

Сарун удивлённо следил за Лестером и поворачивался соответственно его перемещению, прикрыв корпус щитом, выставив копьё. Степной рубака был сбит с толку необычным поведением врага. И не он один: зрители тоже не могли постичь смысла происходящего.

Преодолев половину круга, Лестер быстро изменил направление движения: подгребая копьё Саруна щитом снизу вверх, стремительно сблизился с ним и пронзил его ногу своим копьём. Степняк от неожиданности и резкой боли взвыл и упал на землю.

Лестер не стал добивать лежащего врага. Вместо этого он снова побежал по кругу, давая степняку время подняться. Он играл и резвился, как котёнок, – так казалось со стороны. Большой, очень большой котёнок! А, может быть, не котёнок? А дракона не хочешь?! Игривый такой дракон…

Сарун встал, невзирая на слепящую боль и обильно бегущую кровь, перенёс вес на здоровую ногу и приготовился сражаться вопреки всему. Пощады он не ждал: пощады не было на этом бранном поле.

Лестер завершил круг странного забега и, видя, что соперник, хоть и кое-как, но готов защищаться, начал сближение. Резко присев и сделав вид, что снова атакует ноги, он вдруг выпрямился и направил оружие вверх. Сарун опустил щит, предугадывая удар. Взмывающее неприятельское копьё застало его врасплох. Взор степняка обжёгся о смертоносное жало, летящее в его горло. Как оно вышло из затылка, Сарун уже не почувствовал: душа его устремилась в вечное небо.

––

– …Я тебе повторяю, рыжий великан вобьёт в землю этого Лестера, – говоривший степняк был уже на бровях. Когда успел? Ещё только начало ночи.

– А я думаю, златокожий победит, – возразил пожилой соплеменник с красным лицом. – Сдаётся мне, что яйца у него из закалённой стали. Не всё зависит от размера.

– Нельзя победить гору, – затряс головой пропоец.