Шкатулка королевы

– Ну и ну, да тут завтрак подают! А я хотел в город податься на поиски съестного! – потирая руки, громко обрадовался Данжюс.

– Приступайте один, дорогой Леон! Я ограничусь стаканчиком вина, – заявил д’Эффиа и нетерпеливо махнул рукой камердинеру, чтобы тот запер за собой дверь в гардеробную. – Никак не могу вспомнить, где я должен был провести эту ночь. Явно не среди этого барахла! – он оттолкнул ногой стоявший у него на пути сундук. – Для доброго утра мне не хватает хотя бы часа или двух крепкого сна и горячей ванны. И свежая рубаха не помешала бы, – сморщив нос, добавил он, – да как вы только выдержали это амбре и не сбежали от меня, Леон? Это же мерзко!

– Вам бы побродить с моё по улицам Лондона, друг мой, – ответил граф, ничем не выдав своей неприязни к запаху перегара, которым разило от маркиза. – У пристани на Темзе швартуются не только прогулочные баржи и плоскодонки паромщиков, уж поверьте! От рыбацких яликов воняет тухлой рыбой, да так, что в первые дни с непривычки я не мог и шагу ступить на улице, не прикрыв лицо платком.

– Ха! Надо же! – удивился д’Эффиа и, отколов о край стола горлышко бутылки, разлил вино в неказистые глиняные кружки.

– Если пожелаете, ваша милость, так я велю принести кадку и нагреть воды для мытья, – предложил камердинер, с сомнением посмотрев на несвежую рубаху, выпростанную из-под короткой курточки весьма дорогого и щегольского на вид костюма.

– Валяй! – согласился д’Эффиа, и, заметив голодный взгляд Данжюса, пожал плечами. – Нам спешить некуда! Начнём с еды! Голод не тётка, так что нечего тут церемониться.

Выпроводив камердинера с дюжиной поручений, друзья принялись поглощать принесённую им снедь с аппетитом изголодавшихся львов. По количеству блюд этот спонтанный завтрак и без дополнительного заказа оказался столь обильным, что его хватило бы в качестве обеда на четыре персоны.

– Скажите, Леон, а как случилось, что вы оказались в Кале, да ещё и в таком захолустье? И это за неделю с лишним до прибытия кортежа принцессы! Вы что же, вернулись из Лондона один?

– Да как сказать, – отправив в рот солидный кусок ветчины, Леон отпил немного вина, которое предварительно разбавил на три четверти водой, и покосился на дверь, – я, в общем-то, и не здесь вовсе. Понимаете?

– Нет, – во взгляде Антуана д’Эффиа сквозило недоумение.

– Я всё ещё в Лондоне. Стерегу хандрящего после недавней простуды генерала, – пояснил Данжюс и сделал ещё один глоток вина.

– Хандрящий генерал? Простуда? И это вы о герцоге де Руже говорите? – с недоверием переспросил д’Эффиа.

– Ни при каком другом генерале я не состою, – ответил Леон, нанизывая на вилку несколько кусочков ветчины, и отправил их в рот вдогонку за уже проглоченным куском свежей булочки.

– Простуда? – скептично хмыкнул маркиз и скосил взгляд серых глаз на шпагу, которая висела в ножнах на дверном крюке.

– Ну! Или вроде того, – уклончиво ответил на этот намёк Леон, напустив на себя страшно таинственный вид.

– Ага! Так и что же? Его светлость решил развеять эту самую хандру, благополучно переплыв Ла-Манш? Неужели всё обошлось настолько скверно? – приглушив голос, спросил д’Эффиа.

– Ну, скажем так, ему, да и мне тоже, было рекомендовано не появляться при английском дворе какое-то время. И вообще не показываться в обществе.

– Надо же! – протянул д’Эффиа, впечатлённый услышанным, – я от кого угодно мог ожидать таких подвигов, но де Руже… И что же? – он сделал большой глоток из своей кружки и поморщился.

Привычка Данжюса разбавлять вино на три четверти водой была ему не по нраву, а посему маркиз взял непочатую бутылку, отбил у неё горлышко и налил для себя неразбавленного вина.

– А вторая сторона? Противник, стало быть, – д’Эффиа провёл ребром ладони по своему горлу, – не выжил?

– Да нет. Вроде бы выжил, – уклончиво ответил Данжюс, но на д’Эффиа всё услышанное и сделанные им же скоропалительные выводы произвели такое сильное впечатление, что ответ, каким бы он ни был, не переубедил бы его.

– Значит, о том, что вы здесь, пока никому не известно?

– Вот именно! – Данжюс с готовностью подтвердил этот вывод, рассудив, что на некоторое время репутация герцога не пострадает от излишней удали якобы выказанной им в Лондоне.

– Я нем как могила! – хлопнув ладонью по столу, пообещал маркиз и жадно впился зубами в румяную булочку, и золотистая струйка топлёного масла протекла ему на руку.

– Ну, в том, что я здесь, и нет никакой тайны, – сказал Леон, густо намазывая маслом очередную булочку, – ведь я должен был приехать заранее, чтобы разослать письма, заказать нам комнаты. Не здесь, а в особняке или хотя бы в заведении получше, чем эта дыра. Послать в Париж нарочного за гардеробом…

– Комнаты? Особняк? – д’Эффиа громко рассмеялся и покачал головой. – Мой дорогой Леон! А как вы думаете, отчего я прозябаю в этом крысятнике?

– Ну… Не знаю, – признался Леон, и в самом деле не понимая причин, отчего приближённому герцога Орлеанского и одному из офицеров почётного эскорта принцессы Генриетты вздумалось остановиться в третьесортном трактире, всё удобство которого состояло в его близком соседстве с губернаторским дворцом?

– А вот то-то и оно, что нынче вы не найдёте свободных комнат нигде во всём городе! За исключением только тех комнат, которые уже зарезервированы для англичан из свиты принцессы и королевы Генриетты-Марии. А особняки… О, боги! Это анекдот!

– Да что вы говорите?!

Расстроено глядя на друга, Леон перестал жевать. Чувствуя застрявший в горле сухой ком, он поспешно отхлебнул несколько глотков вина и долил ещё из второй бутылки.

– Ага! Маркизу де Варду удалось экспроприировать целую корчму. Прямо в порту. Он назвал это местом расквартирования своих гвардейцев. Но и им пришлось заселяться по трое и даже по четверо в одной комнате. Маникан с де Бевроном поселились там же. А мне, де Шатийону и господам из канцелярии повезло больше – мы нашли отдельные комнаты, хоть и в этой дыре. И это ещё не так скверно! Большая часть дворян почётного кортежа Её высочества в итоге поселились на окраинах. Поговаривают, что там разбили лагерь, как во время военной кампании. А некоторым и вовсе пришлось ехать в Амьен. Здесь, в Кале, яблоку некуда упасть из-за понаехавших провинциалов. Их тут со всей Франции собралось больше, чем на коронацию Людовика в Реймсе. Сколько лет назад это было? Вы же помните, какое столпотворение было?

– Помню. Ещё бы! – озадаченно потёр затылок Данжюс.

– Ну вот! То-то же! – маркиз с назидательным видом поднял указательный палец. – А что вы сказали о гардеробе? Уж не вздумали ли вы послать за ним в Париж?

– Ну да! Время-то ещё есть, – неопределённо кивнул Данжюс.

– Забудьте! Наёмные кареты сейчас едут только сюда, а не обратно. Добраться до Парижа невозможно. Ну, почти что, если только вы не министерский курьер. Заказать новый костюм гораздо проще здесь, в Кале.

– В Кале? – Данжюс сделал вид, что впервые услышал об этом. – Да кто же будет шить придворные костюмы в этой глухомани? Даже если здесь и находится торговый порт, я сомневаюсь, что во всём Кале можно отыскать приличную ткань. И откуда возьмутся все эти драгоценности и ленты для отделки? Кружева опять же… Ведь лучшую галантерею можно раздобыть только в Париже. Не иначе!

– А вот тут-то вы и ошибаетесь, мой дорогой!

Повеселевший от выпитого вина и съеденного завтрака, д’Эффиа, насвистывая кабацкую песенку, с помощью кинжала заточил зубочистку из деревянной палочки, запас которых он носил с собой в пристёгнутой к поясу серебряной коробочке.

– Все парижские портные съехались сюда ещё неделю назад, – пояснил он, – сразу, как только Париж облетел слух о готовящейся свадьбе. Вслед за портными приехали и галантерейщики. Они под свои лавки и захватили половину всех сдаваемых внаём домов. Да практически весь Кале!

– Да вы что говорите! – вполне искренне удивился Данжюс.

– Ну да! Прибытие невесты герцога Орлеанского – это ж целое событие! Провинциалы, не будь дураками, тоже хотят блеснуть на приёмах и балах, которые будут устраиваться в честь церемонии передачи невесты. Сейчас Кале – это центр моды, мой дорогой! И не только Франции. Я встречал и англичан, и парочку испанцев. Даже немцы сюда пожаловали. Да я и голландцев видел на днях. И это, несмотря на близящуюся войну с ними!

– И голландцы? – это особенно зацепило внимание Данжюса, чей слух после лондонских приключений был особенно чутким к даже незначительному упоминанию о Соединённых провинциях.

– А что с ними не так? – заподозрив неладное, тут же спросил д’Эффиа, – это ведь не с кем-то из голландцев повздорил генерал?

– Почти, – глухо произнёс Данжюс и занялся остатками сыра.

– Вот оно что! – протянул маркиз, по-своему истолковав этот лаконичный ответ, и замолчал, предоставив другу самому решать, посвящать ли его в подробности дела.

В дверь снова постучали, и д’Эффиа, забыв о таинственном голландце, резво выскочил из-за стола, чтобы открыть.

На этот раз камердинер привёл с собой четверых слуг. Двое из них волокли кадку для купания, а ещё двое принесли вёдра с горячей водой, от которой поднимался густой пар.

– Ну что ж, я приму ванную и начну утро как полагается! – объявил д’Эффиа. – Вы останетесь или займётесь решением ваших дел, дружище?

– Я, пожалуй, встречусь ещё кое с кем, – уклонился от прямого ответа Леон, на что маркиз понимающе усмехнулся и протянул на прощание руку:

– Если вам понадобится обновить свой гардероб, вы можете воспользоваться услугами мэтра Савари, – с особенным намёком в голосе посоветовал он, и как ни в чём не бывало, не дожидаясь ухода друга, избавился от нижнего белья и полез в кадку с водой.

– Да, но посылать гонца в Париж – это так долго, – Леон сделал вид, будто не понял его, и остановился на пороге.

– Он здесь. Приехал в числе первых и занял целый особняк. На Каштановой улице – это недалеко отсюда. Такой импозантный домина в три этажа. Он превратил особняк в мастерскую, и всех подмастерьев расселил там же. Вы легко отыщете тот особняк: на всех его окнах голубые ставни, и у него такое высокое крыльцо с колоннами. Этот дом невозможно спутать ни с одним другим во всём городе! А если у вас есть кредит у мэтра Гатто, то, не мешкая, посылайте за галантереей к нему. Пока ещё не поздно!

– О, вы меня выручили, маркиз! Я ваш должник! – радуясь хорошим новостям, Данжюс захотел обнять друга и кинулся было к нему, но маркиз деликатно отстранился.

– Что вы! Это пустяки. Но если вы хотите оказать любезность, то не оставляйте меня одного, дружище! Тут же скука смертная! Вы видели, какую пташку я привёл вчера вечером из голубятни, что находится внизу? Это за неимением достойных развлечений!

– Всё понятно! – рассмеялся Данжюс. – Я вернусь, чтобы спасти вас от скуки, как только смогу решить кое-какие вопросы. Мне необходимо отправить письмо к моему поверенному.

– По поводу кредита? – глаза д’Эффиа блеснули. – Я был бы тоже не прочь поправить мои денежные дела. Из-за скуки я успел изрядно поиздержаться за карточным столом.

– Вам просто не везёт, старина! – серьёзно пожурил его Леон. – Обещайте мне, что больше не сядете за карточный стол без меня. Мы поправим ваши дела. А теперь я отправляюсь решать вопросы пополнения своего кошелька и обновления моего гардероба!

Глава 6. Недоброе утро для графа де Гиша

Март 1661 г. Кале. Особняк сьера Дювина

Все заверения докторов в ответ на чрезмерно завышенные ожидания герцога де Грамона, что хандра и апатия, охватившие его старшего сына графа де Гиша после возвращения во Францию, развеются сами собой, стоит ему пожить вдали от столицы – у моря где-нибудь в глуши, к примеру, в провинциальном Кале, не оправдались. Равно как и надежды, возложенные на благотворное влияние морского климата и праздное времяпрепровождение. Вот уже вторую неделю своего пребывания в городе де Гиш безвылазно проводил в отведённых для него комнатах в особняке сьера Дювина – члена магистрата и одного из самых главных устроителей праздничных мероприятий по случаю прибытия принцессы Генриетты. Напрасно уважаемый господин Дювин день и ночь придумывал новые развлечения для молодого графа, затевая званые вечера и приглашая на них всех именитых людей из местной знати, а также прибывших из Парижа придворных. Де Гиш ни разу не снизошёл даже до того, чтобы хотя бы на один час показаться перед гостями в салоне – он не покидал пределы своих комнат. Он не соизволил откликнуться и на настойчивые приглашения мадам Дювин присоединиться к вошедшим в моду обедам на свежем воздухе в саду. На его решение отдалиться от всего света не повлияли и призывы друзей, дворян свиты герцога Орлеанского. Тщетно они уговаривали его провести хотя бы один вечер за карточной игрой в салоне городского театра, который на время приготовлений к свадебным торжествам преобразился из провинциального заведения средней руки в самое модное и посещаемое место Кале. Арман де Гиш сделался, пожалуй, самым знаменитым затворником во Франции. Теперь дни напролёт то поодиночке, а то и целой компанией к нему заглядывали друзья, пугая гостеприимных Дювинов неуправляемой разнузданностью и полным пренебрежением правилами приличий.

Всё бы так и продолжалось, если бы в одно прекрасное утро де Гиш не вспомнил о своей недавней затее показаться на встрече принцессы Генриетты в новом костюме, который он намеревался заказать сшить по собственному эскизу. И это должен был быть не простой костюм! В своём эскизе граф воплотил фантазии и впечатления из путешествий по Восточной Европе.

– Ещё раз, Жак! Повторите-ка ещё раз то, что вы сказали.

Вежливый тон и голос молодого человека не предполагали грозу, которая вот-вот могла разразиться над головой бедного камердинера. Но зная эксцентричный нрав своего господина, Жак был готов к худшему. Ссутулившись, он вжал голову в плечи, мысленно настраиваясь на то, что ему предстояло услышать целый поток бранных слов и громогласных проклятий. Сохраняя внешнее спокойствие, тихо, но отчётливо и внятно, он повторил всё только что сказанное им от начала и до конца:

– Ваше сиятельство, в мастерской мне передали, что, во-первых, мэтр Савари не имеет возможности приехать к вам для снятия мерок, поскольку он ангажирован для выполнения важного заказа. Во-вторых, он не может поручить это дело своим помощникам, поскольку полученный им заказ колоссальный настолько, что работа над ним займёт всё время, сколько осталось до прибытия принцессы Генриетты. И, в-третьих…

– Что? Что значит «в-третьих»? – де Гиш яростно обрушился на невольного вестника дурных новостей. – Чем ещё вы хотите испортить мне настроение?

– И ещё, господин граф, – голос камердинера дрогнул, а на побледневшем лице залегли глубокие бороздки морщин, – самое худшее. Тот материал, образец которого вам посылал мэтр Гатто… Та материя…

– Ну что, чёрт побери? Что с ней? – поторопил его граф.

– Её больше нет в наличии, ваше сиятельство.

– Что? – де Гиш поднялся из глубокого кресла, стоящего в самом тёмном углу комнаты, и ступил в полосу падающего от окна света. В его чёрных глазах сверкнули молнии гнева, но вместе с тем зажглись и искорки интереса, словно его заинтриговал этот новый факт, и вот его чувственные, очерченные в форме лука губы растянулись в усмешке.

Граф подошёл к своему камердинеру и, заглянув в низко наклонённое лицо, заговорил проникновенно, почти ласково:

– Я не ослышался, Жак? Вы сказали, что больше нет в наличии той самой ткани, которую мне пытались сбыть за бесценок, лишь бы я согласился купить её у этого прохвоста?

– Да, ваше сиятельство, – сглотнув, шёпотом ответил слуга.

– И куда же подевался целый отрез ткани, которого, по словам того же Гатто, хватило бы не только на новый костюм для меня самого, но и на обновки для всей свиты герцога Орлеанского?

– Его нет, – ответил Жак, но под давлением мрачного взгляда, откашлялся, прочищая горло, и уже громче добавил:

– Неделю назад отрез той ткани был выкуплен целиком.

– И кто же это? Кто посмел перекупить мою ткань?

– Я не уверен, господин граф, но… – замявшись, Жак воровато посмотрел в сторону окна – туда, где виднелось неказистое здание трактира, служившего гостиницей для проезжающих через Кале купцов, а в последние недели и для дворян, которым предстояло сопровождать принцессу Генриетту в Париж в качестве почётного эскорта.

– Так и кто же? – лицо де Гиша вдруг просияло в улыбке предвкушения ссоры с незадачливым простаком, который посмел перекупить предложенную ему ткань.

– Я слышал, что весь материал ушёл на заказ графа Данжюса. Это, кстати, он – тот самый заказчик, костюм для которого шьют все подмастерья портного вашей милости – самого мэтра Савари.

– Он уже в Кале? И шьёт для себя парадный костюм? – спросил де Гиш и принялся рассуждать вслух:

– А не слишком ли много для него одного? В смысле ткани? Там ведь хватит на пошив костюмов на троих, если не больше! Зачем ему столько?

– Вся ткань предназначается для пошива костюма только для него одного. Это я выяснил из разговоров в мастерской, – осмелев, Жак позволил себе пренебрежительно хмыкнуть в адрес юного племянника маркиза де Сент-Амана – всем известного парижского филантропа и затворника. – Может быть, граф Данжюс решил принарядить заодно и хранителей библиотеки своего дядюшки?

– Данжюс? С него-то может статься… Но, чёрт побери! А ведь эта ткань недешёвая! – постепенно закипая от гнева, проговорил де Гиш. – Если ему вздумалось вырядить в дорогие камзолы всех дядюшкиных слуг – это будет настоящее оскорбление любому дворянину, а мне – тем более! Где остановился Данжюс?

– В гостинице «Под знаком солнца». Это как раз напротив…

– Так…

– Но, господин граф, – нерешительно прервал его мысли Жак, – стоит ли затевать ссору всего-навсего из-за одного отреза ткани? Конечно же, нынче в Кале будет трудно отыскать такую же. Да и все портные уже заняты пошивом костюмов… Но, может быть, осталась возможность отыскать мастера где-нибудь ещё? Можно послать гонца в Амьен, да хоть бы и в Реймс! Ещё не поздно. И подходящую ткань можно отыскать там же.

Де Гиш резко вскинул подбородок и надменно посмотрел на камердинера таким взглядом, что озвучивать обуревающие его в тот момент гневные мысли не было никакой надобности.

– Но может быть и в самом Кале ещё какой-нибудь портной отыщется? – уже менее уверенно проговорил Жак. – Вот и ваши друзья, маркизы д’Эффиа и де Шатийон, на днях заглядывали к вашему сиятельству. Они толковали о здешнем мастере, который недурно шьёт.

– Но Данжюс нанял моего портного! – в гневе выкрикнул де Гиш и подошёл к раскрытому настежь окну так стремительно, что, испугавшись, как бы ему не вздумалось выпрыгнуть наружу, Жак кинулся вслед за ним.

– Но ведь есть ещё и белошвейки!

– Что? – граф развернулся и полоснул разгневанным взглядом по раскрасневшемуся лицу камердинера.

– Ну, а что в том такого? Шьют же они рубашки для господ! Можно им заказать сшить для вас костюм по эскизу, который вы намеревались поручить мэтру Савари.

– Да за кого… Да какого черта? – де Гиш едва не задохнулся от возмущения, услышав совет камердинера, а тот из опасения, как бы молодого господина не хватил удар, поспешил к столу, чтобы налить в кружку воды из стеклянного графина.

– Выпейте прохладной водицы, ваше сиятельство! А то, что белошвейки шьют и для господ, так это ж всем известная истина. А как бы, по-вашему, мэтр Савари справлялся с навалившимися на него заказами? Именно что так, а не иначе. Да и ткань для вашего костюма подыскать можно не только в запасах у мэтра Гатто. Кале – город портовый, сюда каждый день приезжают торговцы со всего света!

– Но Данжюс прибрал к рукам именно мою ткань, Жак! Только она подошла бы к моему костюму, – чуть менее грозно проговорил де Гиш, в бессильном гневе сжимая кулаки и не сводя глаз от окон постоялого двора. – А самое оскорбительное это то, что он оденет в мой бархат слуг своего дядюшки! Уж это наверняка!

– Но это, может быть, и не так…

– А что, по-твоему, он там в Англии успел так раздобреть, что на пошив камзола для него одного понадобится столько же ткани, сколько мне предлагали для раскроя костюма на меня самого и на камзолы пажей герцога Орлеанского в придачу?

– Может, – Жак аккуратно забрал пустую кружку у него из рук и поставил её на стол, – а, может быть, граф Данжюс выкупил всю ткань только затем, чтобы она не досталась никому. Чтобы не оконфузиться, явившись на торжество в одинаковых костюмах.

– Это моя ткань! – проговорил де Гиш и хлопнул ладонью по подоконнику. – Это я должен был выкупить её целиком! Точнее, ты! Какого дьявола ты не сделал этого, Жак?

– Да я же и собирался сделать это несмотря на то, что ваше сиятельство так и не соизволили отдать приказание. Вы и денег на покупку не выдали. Так я уже собрался в кредит выкупить ткань на имя вашего отца, герцога де Грамона. А вот же! Мне и дали от ворот поворот. Сказали, что на днях граф Данжюс явился к мэтру Савари и в буквальном смысле запер его в мастерской. И всех его подмастерьев! Он всех их нанял шить новый костюм для себя! И в тот же день выкупил несколько отрезов ткани у мэтра Гатто. В том числе и тот, который предлагали вашему сиятельству.

– Я вздую этого рыжего хлыща! – процедил сквозь зубы де Гиш, злясь на Данжюса, но ещё больше на самого себя за то, что, поддавшись дурному расположению духа, так глупо прозевал шанс блеснуть на торжествах, устраиваемых в честь прибытия принцессы Генриетты, воплотив свои фантазии в новом фасоне костюма.

Стать зачинателем нового веяния в моде – разве это не слава, достойная его, Армана де Гиша? Да ведь уже и теперь, подражая ему, юные щёголи при дворе носят наглухо застегнутые чёрные колеты и с мрачным видом смотрят исподлобья на окружающих! Но разве не будет поистине высшим достижением, если заставить всех носить длиннополые камзолы, такие, как у турецких янычар: с золотыми шнурами на груди, вместо опостылевших коротких курточек с множеством глупых бантов, лент и рюшей?

– Собирайся!

– Куда это, ваше сиятельство? – спросил Жак, с опаской следя за тем, как граф нервными, порывистыми движениями пытается застегнуть длинный ряд пуговиц на колете из чёрного бархата.

– Мы идём к Савари. Закрыл он свою мастерскую или нет, мне нет никакого дела до этого! Не желает явиться ко мне для снятия мерок – так я сам приду к нему! Заодно выясню, для чего Данжюсу понадобился целый отрез моего зелёного бархата.

– Но вы же не собираетесь… – Жак красноречиво посмотрел на длинную шпагу, которую де Гиш прицепил к перевязи.

– Что? Ссориться с Данжюсом? Я? Вовсе нет! – с нарочитым пренебрежением возразил граф. – И потом, это ведь он оскорбил меня. Я только назову ему имя моего секунданта. И дело решено!

– Но ваш секундант… Это ведь не маркиз д’Эффиа?

– Да хоть бы и он. А что с того? – де Гиш и бровью не повёл.

– Его часто видят в обществе графа Данжюса, – неуверенно пожав плечами, ответил Жак, про себя надеясь, что граф решит переменить спонтанно принятое решение и предпочтёт провести очередной день в затворничестве, не выходя за пределы особняка Дювинов.

– И что с того? Мы же все друзья-приятели! – не поддался на эту уловку де Гиш и шагнул к двери. – Ну хорошо! Я позову в свои секунданты де Беврона. И всё! Хватит пререканий, Жак! Пусть закладывают карету сейчас же. Я еду на встречу с моей сестрой!

– Как? Вы поедете к княгине де Монако? – удивился Жак и тут же пустился бежать со всех ног в сторону лестницы, ведущей во двор. – Значит, в особняк к её высочеству княгине…

– Нет! – резко осадил его де Гиш. – Не в особняк! Я хочу застать Катрин на примерке её нового платья. Я еду к мэтру Савари!

Глава 7. Внезапное пробуждение Данжюса

Март 1661 г. Кале. Трактир «Под знаком солнца»

– Вставайте, Леон! Дело не терпит отлагательств!

– Что? Почему? Который час?

Спросонья в поисках кружки с водой Данжюс пошарил рукой по столику, стоящему в изголовье кровати.

– Нет времени для разговоров. Поднимайтесь сейчас же, Леон! – приказал д’Эффиа и без лишних церемоний сорвал с него одеяло. – Я всё объясню. Но позднее.

– Ну это уже слишком, Антуан! – Данжюс съёжился в комочек и попытался вернуть утраченный источник тепла, но не тут-то было – маркиз ухватился за уголок одеяла и стянул его на пол.

Не теряя времени на уговоры, д’Эффиа громко хлопнул в ладоши, призывая к действию слуг. Те нерешительно топтались у двери, пока маркиз властным жестом не приказал им войти. В руках одного было ведро с горячей водой, второй нёс корзину с чистым бельём и кувшин.

– Воду в кадку! – скомандовал д’Эффиа. – Почему всего одно ведро? Я же приказал принести два ведра с горячей водой и два с холодной!

– Не успели ещё, ваша милость! Греют воду для второго ведра. Сей же час принесут, – вмешалась хозяйка трактира, – и чего это вы тут устроили, господа? Спешка, будто на военные манёвры собрались. А ну! – она с грозным видом развернулась в сторону коридора. – Бегом, Мишель! Неси уже вёдра, да поменьше воду тут расплескивай! Кто потом убирать после тебя будет, растяпа? Вы посмотрите только! Всего по полведра донёс! Смех один. Живо вниз! Ещё два ведра неси господам. Ежели приказали два ведра горячей воды принесть, так изволь два ведра и нести!