Шкатулка королевы

– Ну да. Эта пара доходяг как нельзя лучше подходит для провинциалов, – Леон потёр затылок и переглянулся с Лауделлом.

– Дорогой господин де Маньэглиз! С прибытием вас!

С этим громким приветствием из окна кареты высунулась рыжеволосая голова молодого человека, и тут же распахнулась настежь дверца, но вовсе не для того, чтобы пригласить так называемого господина де Маньэглиза и его спутников занять места внутри. Вместо этого он вытянулся вверх и, бесцеремонно хлопнув пятернёй по крыше кареты, прикрикнул на задремавшего кучера:

– Эй, Монжон! Хорош спать! Слезай уже и подними багаж. Да смотри, закрепи всё надёжно!

– Сударь! – в голосе де Руже прозвучали стальные нотки гнева.

Он хоть и прибыл в Гавр всего лишь инкогнито, но всё-таки ожидал проявления формальной вежливости со стороны человека, которого послал к нему в качестве помощника префект парижской полиции.

– Доброе утро, граф! – рыжеволосый молодой человек весело улыбнулся и бодро кивнул сурово взиравшему на него генералу:

– Мне сказали, что вы прибудете ранним утром. Но что-то вы припозднились, – он дружелюбно указал на жёсткое сиденье с двумя тощими подушками по бокам. – Прошу вас, располагайтесь с удобством, господа! И поедемте уже! Не знаю, как вы, а вот я испытываю смертельный голод. Я ждал вас с самого рассвета.

– Ещё бы, – поняв намёк, скрытый в прищуренных глазах молодого человека, де Руже без лишних слов забрался в экипаж и сел у окна, оставив рядом с собой место для Данжюса.

Лауделл сел последним и занял оставшееся свободным место рядом с незнакомцем.

Поскольку багажа у путешественников оказалось немного, то кучеру не пришлось долго возиться, крепко привязывая бечёвкой дорожные сундуки и саквояжи к задней стенке кареты. И вот уже через несколько минут по площади пронеслось эхо ритмичного цоканья копыт и грохота колёс экипажа, лихо покатившегося по мостовой, сверкающей многочисленными лужицами, которые остались после короткого утреннего дождя.

– Мы едем в Кале? – спросил Арман.

– О нет! Ведь вы же граф де Маньэглиз. А это значит, что вы из здешних краев. Так что для начала мы отправимся в ваш городок и заглянем в корчму. Там подают изумительные пироги. Когда я получу сообщение о том, что за нами никто не увязался, мы сразу же отправимся туда, куда вам нужно. Верхом.

– А что будет с нашим багажом? – спросил Лауделл.

– Мы отправим его на барже вверх по Сене. В Париж.

– А как же все наши вещи? – недоумевая, спросил Данжюс. – Я не готов встречать кортеж принцессы Генриетты в таком виде!

Он посмотрел на де Руже, который только пожал плечами.

– Не беспокойтесь! – ответил Леону их словоохотливый провожатый. – В Кале в эти дни можно встретить самых модных портных из Парижа. Прибыл даже сам мэтр Савари! И месье Гатто прислал в Кале управляющего с лучшими образчиками своей галантереи. Вы сможете заказать для себя новый гардероб, если понадобится. И, я уверяю вас, вы получите всё самое лучшее, не покидая Кале!

Когда их карета наконец миновала ворота городской заставы, молодой человек оставил тон легкомысленного провинциала и, вежливо наклонив голову, обратился к де Руже:

– Я прошу прощения за мои манеры, ваша светлость. Мне был дан строгий приказ соблюдать ваше инкогнито, пока мы находимся в Гавре. А теперь позвольте представиться! Я – помощник префекта…

– Лучше предоставьте мне ваши рекомендации, – холодно прервал его генерал, строго глядя в глаза. – Полагаю, сударь, вы отдаёте себе отчёт в том, что я не вправе слепо доверять вам.

– Совершенно верно, – с этими словами помощник префекта достал из-за отворота камзола пачку писем и протянул их де Руже. – Кстати, я не спросил вас о вашем втором сопровождающем. Я счёл, что это была уловка для отвода глаз, ведь в Гавре ожидали прибытия английской шхуны с двумя пассажирами, а вас – трое.

– Резонно, сударь. Это виконт Роланд Лауделл. Я принял его к себе на службу, – лаконично ответил де Руже и сосредоточился на чтении адресованных ему писем от брата – маркиза дю Плесси-Бельера, от префекта парижской полиции господина Ла Рейни, а также от обер-камергера королевского двора графа де Сент-Эньяна.

– Есть ещё одно сообщение для вашей светлости, – заговорил после недолгого молчания помощник префекта. – Теперь, когда я представлен вам тремя уважаемыми людьми, я могу наконец-то назваться вам и передать послание. Оно на словах.

– И? – одним словом поставив точку в несостоявшемся обмене любезностями, Арман вопросительно взглянул в лицо молодого человека.

– Я – личный помощник префекта. Но об этом знают только господин Ла Рейни, граф де Сент-Эньян, маркиз дю Плесси-Бельер и лейтенант королевских мушкетёров граф д’Артаньян. Для всего остального мира я – виконт Жан-Люк д'Эстен, личный секретарь графа де Сент-Эньяна.

– Моих спутников вы знаете, – де Руже лишь вежливо кивнул виконту и сложил вчетверо прочитанное им рекомендательное письмо от де Сент-Эньяна. – И каково же это послание на словах?

– Оно от лейтенанта д'Артаньяна. Он также посвящён в это дело. Господин лейтенант передал, что два человека, которые интересуют вашу светлость, прибыли из Дувра в Дюнкерк. Одного из них видели в Кале, а второй, вероятно, отправился в Париж. Но, может быть, он уехал только для отвода глаз, а на самом деле остался в Кале.

– Вот как? Вполне возможно, что они решили разделиться во Франции, – задумчиво проговорил де Руже, – с тем, чтобы запутать следы.

– Да! – согласился д’Эстен. – Судя по донесениям из Дюнкерка, там к ним присоединились два человека. Один из них немедленно отправился в Париж.

– А что лейтенант может сказать о намерениях этих людей? – де Руже продолжал вести расспросы, обдумывая полученные сведения. – Какова вероятность, что эти люди могут предпринять попытку сорвать встречу кортежа принцессы в Кале? Или следует ожидать от них неприятностей уже в самом Париже?

– Об их планах нам пока ещё ничего неизвестно, – покончив с формальностями, д’Эстен закинул руки за голову и откинулся на спинку сиденья. – В Париже за ними пристально следят люди господина префекта. Но пока никаких приготовлений к каким-либо действиям не было замечено.

– «Не заметили» и «не было вовсе» – это далеко не одно и то же, – холодно произнёс де Руже.

– Понимаю, – виконт стушевался под его строгим взглядом. – Пока это всё, что нам известно. Граф д'Артаньян больше ничего не передавал.

– А указания? – спросил де Руже. – Он посоветовал что-либо предпринять?

– Вам, ваша светлость, пока что следует оставаться в Кале и следить за происходящим издали, не особо показываясь на людях.

– Как? Мы не примем участия во встрече принцессы в Кале? – с разочарованным видом спросил Данжюс.

– Ну, вы-то будете, Леон, – тихо проговорил Арман.

Про себя он подумал, что столь заметная личность, как его ординарец, не смог бы скрываться в толпе, не привлекая к себе внимания. Было бы лучше, чтобы Данжюс встретился с друзьями в Кале прежде, чем кто-то из них заметит его. Не хватало ещё, чтобы друзья насмехались над ним из-за нелепого маскарада.

Задумавшись, Арман всего лишь на один миг позволил себе вспомнить о Генриетте, и ему пришла в голову мысль о том, что, увидев среди приветствующих её дворян Данжюса, принцесса наверняка восприняла бы это как добрый знак, а может расценила бы это как своеобразное приветствие от него самого. Безусловно, Данжюс должен появиться на встрече её кортежа!

– Но лейтенант дважды повторил, что вам необходимо как можно дольше сохранять ваше инкогнито, – возразил д'Эстен.

– Я и не собираюсь пренебрегать этим советом. А вот что касается графа Данжюса, то, помимо службы в качестве моего ординарца, он – один из приближённых герцога Орлеанского, – тон Армана был непререкаемым, и он продолжал:

– В Кале граф будет веселиться и ждать прибытия кортежа английской принцессы в компании своих друзей из свиты герцога Орлеанского. Только и всего.

– Да. Пожалуй, – не зная, что задумал генерал, д’Эстен счёл за лучшее согласиться и проследить, чтобы счастливчик Данжюс ненароком не рассекретил бы их планы.

– Скоро уже? – не скрывая широкого зевка, спросил Леон, по тону разговора уловив, что все важные вопросы уже были обсуждены. – Я смертельно голоден! Признаюсь, господа, я отдал Ла-Маншу всё, что я съел во время нашего пребывания в Лондоне, и чувствую себя совершенно опустошённым.

– Немного терпения, и вас порадуют самым сытным обедом по эту сторону Ла-Манша, господа! – пообещал д'Эстен, на минуту выглянув из окна кареты. – Ещё несколько лье пути, и вы будете вознаграждены за все пережитые злоключения и неприятности, дорогой граф!

– Скорее бы уж! – пробормотал Данжюс и, перестав бороться со сном, задремал, устроив голову на плече у генерала.

Глава 2. Огненная свита

Март 1661 г. По дороге из Гавра в Кале

Тёплый луч заходящего солнца мазнул по лицу, и, едва открыв глаза, Арман крепко зажмурил их. Постепенно привыкнув к ослепительно яркому свету, он принялся рассматривать лица своих спутников. Все трое: и сидящие напротив него д'Эстен с Лауделлом, и беззаботно прикорнувший на его плече Данжюс, крепко спали. Что-то общее было у этой троицы, и это показалось Арману настолько смешным и несуразным, что вызвало у него приступ веселья. Он ещё раз внимательно присмотрелся к каждому из них, чтобы понять, что же заставило его рассмеяться.

Все трое сидели с непокрытыми головами, и лучи заходящего солнца ярко освещали шевелюры разных оттенков каштанового цвета или, как говорят в народе, рыжего: золотисто-соломенные вихры д'Эстена, задорно всклоченная огненно-рыжая копна жёстких волос Лауделла и ярко-каштановые, завивающиеся в причудливые локоны, Данжюса.

– Что? Уже? – встрепенулся Леон и повернул заспанное лицо к де Руже. – Мы уже на месте?

– Ещё немного, граф, и мы приедем. А пока можете подремать ещё, – посоветовал генерал. – Вряд ли последующие дни и ночи будут для нас столь же спокойными.

Но Леон продолжал смотреть на него с недоумением в глазах: за всё время их знакомства ему очень редко доводилось видеть на лице герцога де Руже улыбку, а тем более услышать его смех.

– А всё-таки, что вас так развеселило, ваша светлость?

– О, это так, пустяк! И тем не менее забавный, – с улыбкой ответил де Руже и посмотрел в окошко туда, куда за синеющую на краю горизонта полосу моря катился ярко-огненный солнечный шар.

– А всё-таки, что это за пустяк такой? – настаивал Данжюс, чувствуя по интонациям ответа, что генерал был расположен к легкомысленной беседе о пустяках.

– Вы все трое – рыжеволосые, – с негромким смехом ответил де Руже. – Случайность это или вас специально подобрали для того, чтобы наш приезд в Кале оказался максимально заметным? Да стоит вам выйти куда-нибудь всем вместе, как даже и полуслепые старики станут указывать на вас пальцами.

– Эка невидаль – рыжие! – пожал плечами Леон. – Нас в корпусе частенько наказывали всех вместе за компанию, чтобы не разбираться, кто был «тот рыжеволосый дерзкий паж», сорвавший прогулку фрейлин королевы, или кто оборвал абрикосы в оранжерее.

– А кто ещё был рыжим в вашей компании? – теперь Арману стало действительно интересно, с кем из товарищей по учебе в Пажеском корпусе Данжюсу приходилось делить наказания.

– Да хоть бы и тот же де Виллеруа! Мы с ним нередко попадали под горячую руку Мальфлёра. Де Шатийона тоже часто отправляли во внеочередной караул за компанию с нами. Д’Эффиа закончил учёбу за год до меня, а так нас с ним не раз путали. Да и теперь нас нередко принимают друг за друга.

– Как интересно! А ведь и в самом деле вы и де Шатийон, да и д’Эффиа тоже, очень похожи. На лицо – нет, а вот телосложением и ростом…

С минуту-другую Арман внимательно присматривался к своим спутникам, прикидывая, как бы это выглядело, если бы всех троих одеть в одинаковые костюмы?

– Да, а как же! Правда, де Виллеруа успел здорово вырасти, – согласился с рассуждениями генерала Данжюс. – А нас троих по-прежнему легко перепутать.

– Кстати, и с Лауделлом у вас есть некоторое сходство: у вас с ним одинаковые рост и телосложение, – де Руже кивнул в ответ на вопросительный взгляд виконта, который успел проснуться и слышать часть разговора. – А если одеть вас троих в одинаковые костюмы, то тем более. Я имею в виду вас, Лауделла и д'Эстена.

Теперь проснулся и помощник префекта, а генерал как ни в чём не бывало продолжал развивать свою мысль:

– К примеру, если встретить одного из вас в сумерках, то и не поймёшь, кто есть кто. Да, господа! Этим можно воспользоваться!

– Рыжее трио! – прыснул со смеху Данжюс, а д’Эстен, глядя на него и на Лауделла в золотом ореоле закатного солнца, согласно кивнул:

– Огненная свита! Признаюсь, я и не ожидал, что случай подарит нам это преимущество.

– Что ж! Теперь дело за маленьким таким пустяком стало, – скрестив руки на груди, с серьёзным видом произнёс де Руже и задумался.

– Это за чем же? – заинтересованно спросил его Данжюс.

Лауделл даже подался вперёд, внимательно прислушиваясь к каждому произнесённому слову, стараясь не упустить ничего важного.

– За костюмами, – с лукавой улыбкой ответил вместо генерала д'Эстен. – Вот тут-то нам и пригодились бы связи с хорошими портными.

– Эх, мои-то связи все в Париже! А мы едем в Кале, – возразил Данжюс и закинул руки за голову. – Это в Париже я – известная фигура, а кто я для провинциального портного?

– Я уже имел честь доложить вам, что в преддверии наплыва гостей, которые съедутся со всех уголков Франции, чтобы принять участие в торжественной встрече принцессы Генриетты, все самые именитые портные перевезли свои мастерские из Парижа в Кале, – напомнил виконт и весело подмигнул. – Кстати, от заказов нет отбоя. Нам потребуются рекомендации самых влиятельных вельмож даже для того, чтобы нанять портного средней руки.

– Так что же, Леон? Порекомендуете нас вашему парижскому портному? – де Руже посмотрел на Данжюса, который изменился прямо на глазах, внезапно сделавшись серьёзным. – Без шуток, это дело государственной важности, граф!

– Ну да! Конечно же, если это необходимо! Да что там! Я сразу же наведу справки. Есть у меня на примете кое-кто. Если он тоже переехал в Кале, то дело в шляпе! Это мэтр Савари. Да у него сам герцог Орлеанский заказывал новый костюм в прошлом сезоне.

– Боюсь, что к столь именитому мастеру очередь расписана на недели вперёд, – скептично заметил д’Эстен, но Леон с жаром отмёл это возражение:

– Да мэтр ради постоянных клиентов готов себя самого и всех своих подмастерьев в могилу свести! Уж мне-то отказа не будет. Наоборот, мэтр сделает всё, лишь бы не уступить мой заказ своим конкурентам.

– Прекрасно! Значит, этот вопрос решён? Но у меня есть одно условие, господа, – вмешался в дискуссию де Руже. – В мастерскую к портному должен отправиться только один из вас. Надеюсь, что готовые костюмы подойдут по размерам всем троим. До поры до времени никто не должен видеть вас всех троих в одном месте.

– Ого! Вот это секретность! – оценил эту настоящую военную стратегию Данжюс, а Лауделл даже присвистнул от восхищения.

– А в чём заключается ваш план, герцог? – спросил д'Эстен. Увлёкшись, он позволил себе вольность при обращении к де Руже, на что тот не обратил никакого внимания.

– Мой план до крайности прост, – не считая нужным скрывать свои соображения, де Руже с готовностью поделился ими вслух:

– Вы будете следить за происходящим в Кале из разных мест. Леон, вы, как один из приближенных герцога Орлеанского, будете появляться в свете, и наблюдать за происходящим там, где будет собираться всё светское общество. Вам д’Эстен, я поручаю присмотреть за прибывающими в Кале торговцами. Особенно же за галантерейщиками, ювелирами, портными и ростовщиками. Лауделл, вы будете ежедневно появляться в порту и вблизи него. Особенно полезным будет внимание к англичанам и голландцам, которые появятся в Кале.

– А где мы будем встречаться? – спросил д'Эстен.

– Встречаться вам всем троим необязательно. При необходимости местом встречи может служить гостиница, в которой я поселюсь, – ответил де Руже после некоторого раздумья. – И, господа, я ещё раз напоминаю вам, что вы должны вести себя обычно, как всегда. И если произойдут неординарные события, то вы должны безотлагательно оповестить меня. Повторяю ещё раз, вас троих не должны увидеть вместе.

Глава 3. Брандеры

Март 1661 г. Кале. Трактир в порту

Услышав последнюю фразу, которую Вандермеер обронил вскользь, словно и не придавал ей особого значения, лорд Эссекс резко вскинул голову и тут же поперхнулся. Ложка у него в руке замерла, и коричневатая струйка мясной похлёбки стекала по подбородку, капая на белоснежный кружевной воротник.

– Что вы сказали? Брандеры? Я не ослышался? Брандеры?!

– Да, вы не ослышались, – недовольный, что его прервали на полуслове, барон пресёк дальнейшие расспросы вразумительным, по его мнению, ответом:

– Да, вы не ослышались! Мы используем брандеры для того, чтобы взорвать адмиральский корабль. И пусть скажут спасибо! Я велел моим людям дождаться, пока все эти лорды из Уайтхолла не покинут корабль. Убийства нам ни к чему, – он понизил голос до шёпота, – сгореть должен только сам корабль, а точнее, кое-что в трюме. Жертвы будут сведены к минимуму. И к тому же грохот и шумиха вокруг этого события будут полезны нам сами по себе: этот инцидент отвлечёт внимание шпионов кардинала от наших более серьёзных планов.

– Шпионы кардинала? – недоверчиво спросил Эссекс. – Вы что же, ничего не слыхали о последних известиях из Парижа?

– Слыхал. Но какая в том разница? – Вандермеер нетерпеливо помахал руками, но тут же осторожным взглядом окинул весь зал таверны. – Все шпионы. Служат они лично кардиналу или кому-то ещё – невелика разница. Покойный Мазарини часто повторял, что служил прежде всего королю и Франции. Ага! И себе тоже.

– Ну да! – проговорил Эссекс.

Отодвинув глиняную миску с остывшей похлёбкой, он вытер платком подбородок. Аппетит был испорчен, стоило ему лишь на миг представить себе охваченный пламенем корабль. Одно дело саботировать секретные переговоры, ведущиеся за закрытыми дверьми, но совсем иное – оказаться причастным к взрыву и, как следствие, убийству невинных людей – это выходило за рамки его понятий о сопутствующих издержках. И к тому же такой поступок окончательно отрежет для него возможность отступления. Нет, не с десятком загубленных жизней на совести! Это будет прямой дорогой в Тайберн! Его враги в Королевском совете подсуетятся и изыщут верный способ, как троекратно усугубить это и без того чудовищное преступление, и тогда уже в глазах короля и судей он будет не просто соучастником в заговоре, но и автором плана покушения на убийство принцессы Генриетты! А вместе с ней – и королевы Англии!

– Ну что? Что вы скажете? – спросил Вандермеер, пристально всматриваясь в лицо собеседника, который сидел погружённый в раздумья, не реагируя ни на что.

Судя по выражению лица барона, тот начал подозревать, что в мысли Эссекса закрались запоздалые сомнения. Быть может, подобная реакция и подтверждала его умозаключения, но всё же, как итог этого разговора, Вандермеер ожидал от своего союзника полного и безоговорочного согласия с его планами.

Вместо этого лорд Эссекс уронил голову на руки и, с трудом проглотив комок, застрявший у него в горле, прошептал:

– Это чудовищно!

– Я и не спрашиваю вашего мнения по поводу моральной стороны этого дела, – отрезал Вандермеер. – Вы принимаете мой план? Да или нет? Могу я рассчитывать на вас? На ваше участие в деле?

– На моё молчание – да! – поразмыслив, ответил Эссекс. – Но я не одобряю ваши методы, и участвовать в этом не стану. Жертвы, сударь! Во имя всего святого, речь идёт о человеческих жизнях!

– Тихо! – приказал барон и несколько раз хлопнул ладонью по столешнице.

Трактирщик, стоящий неподалёку от их стола, воспринял этот жест как приказ немедленно подойти к нему. Широкоплечий толстяк ловко проскользнул между массивными столами, за которыми собралось довольно разномастное общество. С неожиданной при его обширных габаритах грацией он оббежал вокруг ввалившейся в трактир компании моряков, которых изрядно покачивало после пережитого в море шторма или от выпитого по дороге в трактир дешёвого вина, которым торговали прямо на пристани. Не дойдя трёх шагов до стола, за которым сидели досточтимые господа, трактирщик остановился, согнувшись почтительном поклоне. В ожидании приказов, он вопросительно уставился на Вандермеера, которого, по справедливости, счёл главой небольшой компании, часть которой разместилась за стоящими неподалёку столами.

– Эй, там! – криво ухмыльнувшись, барон указал на миску с недоеденной похлёбкой. – Это бросьте на корм свиньям, а для нас принесите-ка лучшего вина и побольше закусок. И уберите всю эту дребедень! – он небрежным жестом ткнул в корзинку на краю стола, в которой чернели несколько чёрствых ломтей хлеба и четверть головы засохшего сыра.

– Сию же минуту, господа! Вам бургундского или бордо? Или вы предпочтёте испанские вина? Для особых гостей у меня есть отдельный запас в погребе. Найдутся даже три-четыре бутылочки амонтильядо!

– Вот как? – барон перевёл на него тяжёлый взгляд мутно-голубых глаз и небрежно хмыкнул. – Пожалуй, я возьму себе на заметку ваше заведение. А что вы скажете, милорд? Достойно ли испанское вино нашего предприятия?

– Принесите мне бордо, – с трудом выдавил из себя Эссекс, с безразличным видом глядя перед собой.

– Бордо? Что ж, как по мне, то и бордо сойдёт, – кивнул в знак одобрения Вандермеер. – Холодного мяса на закуску. Свежий хлеб с паштетом. И сыру! Несите всё сюда, любезный, и поскорее!

– Сию же… – ответствовал трактирщик и поспешил убраться с глаз долой от господина, грубые манеры которого вызвали у него волну холодных мурашек.

Вандермеер, довольный произведённым эффектом, вытянул под столом ноги, бесцеремонно подтолкнув кованым каблуком сапога ногу Эссекса, и откинулся назад, упёршись спиной в стену.

– Жестковато здесь, – проговорил он, нахмурив брови. – Да и кормят немногим лучше, чем свиней, которых загоняют в трюмы кораблей в качестве живого провианта.

– Вы же не захотите отобедать в центре Кале на виду у всей парижской знати? – не удержался от сарказма Эссекс.

– А что в этом такого? Вся эта ваша скрытность! – Вандермеер развёл руками и наклонил голову набок. – Да всё это и пшика не стоит! Вы что же думаете, что герцогу де Креки или лорду Суррею ещё не донесли о том, что мы здесь? Какая разница, видели нас в центре Кале или на самых его задворках?

– Ну не скажите, – покачал головой Эссекс. – Здесь нас, если и выследят, то только те шпионы, которые скрываются так же, как и мы. А в центре Кале на нас обратят внимание люди самого Хайда или, хуже того, люди короля! И я говорю о короле Франции.

– Ха! И что с того? Вас объявили вне закона? Разве вас уже в чём-то обвинили?

– Да, но вы, барон! На вас пало подозрение в покушении…

– Ах да! Я! – Вандермеер достал из внутреннего кармашка жилета миниатюрную коробочку, раскрыл её и, поднеся к лицу, с шумом втянул носом её содержимое. – Я – персона нон грата в Лондоне, не так ли? Но кто, скажите мне, кто знает меня в лицо здесь, в Кале? Кроме вас, разумеется, и лорда Суррея, который, по моим расчетам, пока ещё находится по ту сторону Ла-Манша.

– Как скажете, – тихо проговорил Эссекс, готовый согласиться с доводами барона. – И всё-таки разумная предосторожность не будет нелишней.

– Нет, – качнул головой Вандермеер и громко прочихался. – Для вашей репутации и вашего спокойствия осторожность, может быть, и окажется спасительной ниточкой. Но не для нашего дела! Да и моему животу подобные игры в прятки вредны. Как вообще можно назвать обедом то, что подают в этом убогом заведении? Будучи в Лондоне, без крайней на то необходимости я никогда не зашёл бы в публичный трактир. А тут приходится столоваться в самом захудалом из них!

– Ваша любовь к изящным кушаньям и тонким винам может коварно подвести вас, барон! – заметил Эссекс и предупреждающе покачал головой, призывая барона прекратить бессмысленные препирательства в тот момент, когда к их столу подошли слуги, принесшие подносы с едой.

– Ну что ж, посмотрим, что тут… – потирая руки, произнёс Вандермеер, а, завидя мальчика с серебряной чашей с розовой водой в руках, одобрительно хмыкнул:

– Вот ведь! Догадались всё-таки! Ну-с, поднимем бокалы за огонь, взрыв и столь необходимый нам переполох! За брандеры!

– Сколько их, кстати? – поинтересовался Эссекс, поднимая перед собой стакан с вином.

– Одного хватит, я думаю. Но если нам потребуется поднять на воздух всю английскую эскадру, то я присмотрел с полдюжины годных для такого дела старых калош. Устроим прощальный фейерверк для её высочества, а? Как вам такая идея? – Вандермеер залпом осушил стакан вина и рассмеялся, глядя на то, как Эссекс медленно пил, морщась при каждом глотке, словно испытывая нестерпимое жжение.