Медвежий Яр

Вот как сейчас – смущённо краснела Варвара от того, что гость искренне и красноречиво восхищался приготовленным ею обедом, и как рада была Екатерина Александровна, обнаружив в госте неподдельный интерес к книгам и начитанность, и как Архип Фомич увлёкся разговором о современной деревообработке…

Когда Шухрин ушёл, побоявшись долго утомлять Лизу своим присутствием, она стояла у окна и смотрела, как его высокий силуэт темнеет, спускаясь по склону холма. Взгляд её упал на маленькую полочку, где стоял, бережно хранимый, образ Спасителя, тот самый, приведший к ней Михаила. Лизе показалось в спускающихся сумерках, что образ чуть улыбается ей… значит, всё будет хорошо, подумала она.

Глава 11.

В клуб на профсоюзную Ёлку Федюньку повела Екатерина Александровна, потому что Лизе еще предстояло долечиваться. Фельдшер Мария Николаевна опасалась осложнений, поэтому предписывала домашний режим и дальнейшее лечение.

А Лизе дома было скучно. Она слонялась по дому, начинала читать выбранную в большой семейной библиотеке книгу, но чтение почему-то не увлекало. Она сидела в кресле у большого окна, укутанная в плед, и смотрела как стелется лёгкая позёмка, завивая в клубы лёгкие серебристые снежинки.

Из кухни доносились голоса Архипа Фомича и Варвары, и Лиза подумала, что лучше пойти помочь тётушке, чем скучать без дела.

– О чём спор? – заглянула Лиза в кухню и заметила смущение на лицах говоривших.

– Да мы не спорим, – усмехнулся в ответ Архип Фомич, – Я рассказываю Варюшке, что ёлку я привёз, стоит в задних сенцах, отдыхает с морозу.

– Большую в этот раз срубил, – глянула на Лизу Варвара, – Поди не уместится под потолок. А я завела «немецкое печенье», жду Федюньку, я ему обещала, что вместе станем лепить. И не могу вспомнить, куда формочки запрятала.

Лиза подумала, что всегда, сколько она себя помнит, под новый год Варвара пекла печенье с имбирём, которое почему-то называла «немецким»… Вот теперь и Федюнька будет, как когда-то сама Лиза вырезать формочками заек и мишек из ароматного, мягкого и податливого теста.

– А еще мы думаем, что нам нужно пригласить на новогодний ужин Виталия Васильевича, – сказала, чуть покраснев Варвара, и Лиза очнулась от приятных воспоминаний.

– Это почему же вы так думаете? – с удивлением спросила Лиза, – Он человек взрослый, у него ведь наверное тоже есть, с кем новый год встретить.

– А я его спрашивал, – ответил Архип Фомич, – Нету у него никого, он вообще детдомовский. Его директор детского дома усыновила, когда ему было тринадцать лет. Пожилая уже была, а мальчика они с мужем к себе взяли, не побоялись. Вот, уже лет семь, как не стало их. Так что, мы с Варюшкой думаем – негоже человеку одному в праздник сидеть. Нужно его к нам пригласить.

– Да что же я, навязываться ему разве стану? – ещё больше удивилась Лиза, заслышав в голосе Архипа Фомича упрямые нотки, – Неприлично это! Как вы себе представляете, он мужчина одинокий, а я его зазывать начну в дом?!

– А кто о тебе говорит? – хитро прищурился Архип Фомич, – Я как раз собирался на комбинате досок выписать, хочу у Воронка починить стойло, да ещё там по хозяйству кой-чего. Вот и зайду к нему, поприветствовать. Да и приглашу, если желает, мы будем рады его видеть.

– Ох, чует моё сердце, что вы это всё не просто так придумали, – Лиза взяла старый табурет и полезла доставать с верхней полки формочки, про которые позабыла Варвара, – Я думаю, вы решили немного посводничать!

– А если и так, то что же в этом плохого? – Варвара приняла из рук Лизы формочки, – Человек он хороший, весёлый. К Федюньке как по-доброму отнёсся, любо посмотреть! И к тебе с уважением. Ты ему нравишься, нам-то видать со стороны. Кто знает, может и отогреется твоё сердечко, да и ему тоже – сладко ли было, знамо дело, детский дом для ребёнка всё же не семья!

– Так, так, я это и подозревала, – ответила Лиза, но упрекать родных в заботе о ней самой не повернулся язык.

Сама она пока не понимала, что вообще она чувствует по отношению к Шухрину. И чувствует ли вообще, казалось, что внутри всё замёрзло, как покрытая ледяным панцирем Койва… И в то же время, когда она смотрела, как Виталий чистит мандарин для Федюньки, что-то внутри неё чуть согревалось, как будто морозный рисунок на стекле исчезает от тёплого дыхания…

Может быть, и правы и тётушка, и Архип Фомич… что же это она только о себе думает? Ведь сама понимает, что в прошлом у Виталия могло быть всё довольно нерадужно… и что такого особенного, если они пригласят его в гости. Если у него какие-то свои планы, то он просто откажется, и всё. Лиза решила, что не будет противиться такой задумке родных, как будет, так тому и быть.

А Виталий не отказался, и с большим удовольствием принял приглашение на ужин. Явившись с гостинцами, нарядным, он очень смущался, это чуткой Лизе было видно. Кроме Шухрина, гостями «Медвежьего Яра» была семья Ковалёвых, Наташа, Юра и Шурочка, а еще приехала младшая сестра Варвары, Надежда Ивановна, год назад овдовевшая и всё еще не оправившаяся от потери мужа. Так что, компания подобралась немного странная, однако на удивление общение таких разных, на первый взгляд людей как-то гармонично сложилось и вечер проходил очень приятно.

Когда Федюньку и Шурочку уложили спать после всех подарков и поздравлений, громкость радиоприёмника убавили до минимума, и гости расположились в ожидании праздничной полночи. Лиза и Виталий сидели у маленького столика в углу, немного в стороне от всех.

– Виталий, спасибо вам за подарок Феде, он очень хотел заводную собачку, его мечта была. Я искала в городе, но не нашла. Как вам удалось?

– Спасибо… мне очень приятно, что так угодил с подарком, – ответил мужчина, – Вообще-то Фёдор сам мне говорил, что хочет собачку, которая движется. Попросил друга, он купил в столице. Лиза…можно попросить вас говорить мне «ты»…

– Ну, если только мы не на работе, – рассмеялась Лиза, – А иначе это будет неправильно. И вы… ты тоже можешь меня на «ты» называть.

– Спасибо, я рад. У вас замечательная семья. Екатерина Александровна подарила мне книгу, мою любимую, «Граф Монте-Кристо». Редкое издание! Я задумался, может быть начать тоже коллекцию собирать, очень интересно и захватывающе.

– Да, мама очень любит книги. Она филолог по образованию. Только ради папы и его карьеры оставила столицу и уехала с ним сюда… потом они много ездили по Сибири, пока не родилась я. А вы… то есть ты, как оказался в Бобровке? Как талантливого инженера занесло в такую глушь?

– Ну, это еще не глушь, поверь мне на слово, – рассмеялся Виталий, – А сюда я приехал… Раньше работал в Московской области, а когда сказали, что нужно новый комбинат, с нуля, так сказать, обустраивать, я и поехал. Интересно же, когда всё начинается с тебя и растёт твоими стараниями.

– А семья, не поехала с тобой сюда? Прости моё любопытство, если мой вопрос неуместен, не отвечай. В Бобровке много чего рассказывают, как и обо всех других, но я не люблю слушать эти все сплетни, предпочитаю спросить напрямую, а не придумывать невесть что.

– Да ничего, вопрос как вопрос, нормальный, тем более что ваша семья так гостеприимно меня приняла… А я… ну, я и не ждал, некому со мной было ехать, честно сказать. Мы с женой не смогли быть вместе после… того, как потеряли ребёнка. Нашей дочери было полтора года, когда она заболела. Мы жили в небольшом подмосковном посёлке, довольно далеко от столицы. Я попал туда по распределению, а жена приехала туда со мной, она москвичка. Так вот, в небольшом поселковом медпункте неопытный молодой доктор не смог сразу диагностировать скарлатину… а когда поняли, то было уже поздно. Сначала жена ничего не говорила мне, но мне казалось, что она винит меня в смерти Анечки, и однажды она так и сказала, что если бы мы остались в столице, наша Анечка была бы жива… В общем, что говорить, мы оба…не смогли через это пройти, и спустя некоторое время Марина попросила отвезти её к поезду, сказала, что поедет навестить родителей. Но прощаясь с ней на перроне я знал, что она не вернётся больше. Да я и не виню её в этом, понимаю, каково ей. Да и мне, как казалось, одному будет проще это пережить. Мы с Мариной смогли сохранить некоторое подобие хороших отношений, иногда я получаю от неё весточки, и отвечаю ей. Она снова замужем, ждёт ребёнка, и я этому очень рад.

– Виталий, простите, простите меня! – Лизе было так стыдно за себя, что в новогоднюю ночь она заставила гостя, хорошего и доброго человека, вернуться в то время, которое он явно хотел бы позабыть, – Если бы я только знала, я бы не спросила никогда!

– Да ничего, что ты, – ответил Виталий, – Я же знаю, что обо мне в Бобровке болтают – разведён, или вообще «Синяя борода»… понятно, что правду я никому не озвучиваю, отсюда и идут разные толки. И я знаю, что ты бы не спросила… Потому что про тебя я всё знаю. Ты права, Бобровка – она такая же, как и множество небольших посёлков и деревень по всей стране.

– Знаешь, а я впервые этому рада. Ну, тому что здесь всё про всех местных знают и мне не нужно тебе ничего сейчас рассказывать. Да, у нас обоих не самые подходящие воспоминания для новогодней ночи.

– Ну, зато это отличный повод для того, чтобы в полночь загадать желание, ведь говорят, что оно обязательно сбудется, – Виталий справился с собой, даже несмотря на всю горечь воспоминаний.

– Скорее, скорее, идите к столу! – к ним подлетела нарядная Наташа, – Уже без четверти полночь, Юра открывает шампанское!

– Да, время загадывать желания, нельзя пропустить! – Виталий поднялся с кресла и подал руку Лизе.

Тени прошлого не уходят вот так просто, если их впустить. Лиза хоть и улыбалась, отвечала на поздравления родных, держа в руке хрустальный фужер, но всё никак не могла перестать думать о том, что услышала от Виталия. И хоть ей самой довелось пережить горе, которое до сих пор никак не отпускало её душу, но всё же…

За столом зазвучали разговоры о планах на наступивший новый год, и Лиза незаметно ускользнула в комнату, где спали в кроватках дети. Никак не могла она сейчас справится с собой, и села на край кровати, где, счастливо улыбаясь и прижимая к себе заводную собачку, спал Федюнька… Нет страшнее горя, чем потерять ребёнка! От этого никогда не оправишься, не позабудешь! Она наклонилась и поцеловала тёплую щечку сына, потом подошла к Шурочке, поцеловала и её, поправив светлые кудряшки.

Когда били куранты, Лиза знала, что она попросит, исполнения какого чуда. Она загадала, чтобы Виталий был счастлив, пусть ему улыбнётся эта жизнь!

Глава 12.

По возвращению Лизы на работу после выздоровления, её встретила соскучившаяся Лена, которой было неимоверно одиноко в кабинете.

– Лиза, новостей целая куча! Зинаида уволилась, получив инвалидность. Говорят, что её в школу нашу приняли в гардероб, на неполный день. Как раз по ней работа.

– Даже не знаю… по ней или нет, но ребятишек-школьников мне очень жаль! С Зининым характером и манерой обращения, даже не представляю, что будет с детьми.

– Да, а я не подумала про это. А ведь и правда, она же как собака брехливая, только и умеет, что гавкать. Взрослый хоть как-то еще, а вот ребёнок и ответить ей не сможет. Ну, знаешь, я думаю, что если она не совсем дурочка, то выводы для себя сделает, куда ей еще идти, если и из школы уволят? Должна же понимать.

Лиза ничего не ответила, ей неприятно было вспоминать про Зинаиду, неизвестно за что невзлюбившую и саму Лизу, и всю её семью. Лиза была уверена, что дело тут не только в том, что Зине нравился Михаил, было что-то еще… зависть? Да, но не только она, было еще что-то такое, непонятное Лизе и ведомое только самой Зинаиде. Потому она просто отбросила эти мысли и начала разбирать на столе накопившиеся за время её отсутствия бумаги.

– Лиз… а правду говорят, что ты с Шухриным… встречаешься? – немного смутившись, спросила Лена, наливая себе чай.

– А что, говорят? – усмехнулась Лиза, – Интересно узнать версии.

– Да ничего особенного, просто Тамара Михайловна из МТО говорила, что он у вас новый год встречал.

– А что в этом особенного, – усмехнулась Лиза, – Вовсе не обязательно встречаться с человеком для того, чтобы пригласить его в гости. А говорят… да здесь всегда и про всех что-то говорят. Помнишь, как про Люду Романову говорили, что у неё ребенок не от мужа, а от какого-то командировочного? Помнишь, к чему это привело? Неужели люди не понимают, когда придумывают такие вещи, да еще и озвучивают их, что это может окончиться трагедией. Вот представь себя на месте Люды, когда у тебя на руках малыш… и муж еще скандалы устраивает только потому, что кому-то в голову взбрело развлечься, распуская слухи. Я считаю, что люди не понимают всю силу сказанного ими слова…

Лена задумалась. Она только недавно вышла замуж, детей они с мужем Костей пока не имели, и скорее всего она не думала про то, что озвучила ей сейчас Лиза, но слова её произвели на Лену впечатление и заставили подумать о многом.

– А еще к нам из области опять целая делегация приезжала. Дядьки в пиджаках, – Лена продолжала рассказывать новости, – Ходили тут, всё осматривали и измеряли, с начальством нашим беседовали. Я, конечно, точно не знаю, но поговаривают, что у нас будет открываться новый цех. Будут делать сувениры, например – матрёшек. И Шухрин говорил, что у нас в штате есть даже художник, который может заняться разработкой этапа покраски. Я думаю, это он про тебя говорил… Говорят, персонал для нового цеха на обучение пошлют в Москву. Хотя, может быть, это уже просто болтают.

– Да? Слушай, а ведь идея очень интересная… Я, наверное, хотела бы попробовать, – в глазах Лизы заиграли огоньки, и она уже не могла выгнать из головы мысли про услышанное.

Занимаясь обычными своими рабочими обязанностями, Лиза думала, что хотела бы попробовать… придумывать новые интересные форматы, снова вдыхать запах краски. Она вдруг подумала, что соскучилась по этому всему – кисти, запах краски и ровная, как снежное покрывало, поверхность натянутого на раму холста… нужно будет сходить в мастерскую, на старое место работы, расспросить у Николая Никифоровича, как у него дела. Лиза знала, что у старого мастера новый помощник, парень лет двадцати пяти, и была не прочь взглянуть, как же справляется её преемник.

А между тем, слухи оказались правдой. Через несколько дней Лизу и еще нескольких сотрудников пригласили на совещание, где был и Шухрин, и приехавшие из области специалисты, и даже один опытный сотрудник из Москвы – серьёзный мужчина средних лет, увлечённый идеей до чрезвычайности.

– У нас уже есть опыт в этом направлении, – говорил Леонид Геннадьевич, как представил московского гостя Шухрин, – В Поволжье и в Подмосковье у нас уже работают подобные, обновлённые, производства. Думаю, что мы и здесь, в Бобровке, уже к следующей зиме сможем выйти на запланированные показатели. А пока, обсудим всё, задавайте вопросы, и в ближайшее время нужно будет определить список сотрудников, кто отправится на обучение.

Все зашумели, заговорили радостно и оживлённо, потому что Шухрин грамотно и чутко отнёсся к выбору тех, кому предстоит заниматься развитием нового направления на комбинате. А Лиза молчала, слушая остальных и рисовала простым карандашом на листочке то, что приходило ей в голову – вот матрёшка в цветастом переднике, чем-то неуловимо похожая на Варвару, а вот другая- весёлая и румяная, похожая на Наташу, а рядом с нею – маленькая, с выбивающимися из-под косынки светлыми кудряшками, это же вылитая Шурочка!

– Просто восхитительно, – услышала Лиза за своей спиной голос Леонида Геннадьевича, – Елизавета Владимировна, я не ошибся? – Он посмотрел в свой блокнот, где, по-видимому, были записаны все имена присутствующих, – Снимаю шляпу перед вашим талантом, думаю, нам нужно обсудить ваши идеи. Можно, я возьму эти наброски?

Лиза немного засмущалась и передала листы бумаги Леониду Геннадьевичу, и тут же увидела, как на неё с гордостью и тёплой улыбкой смотрит Шухрин. От его взгляда она смутилась еще больше и подумала, что она вообще-то не очень подходит для этого всего… Она не любит такой публичности и скопления людей, а рисовать так и вовсе предпочитает в одиночестве и тишине.

Совещание зашумело еще громче, люди восхищённо разглядывали Елизаветины зарисовки и с нескрываемым уважением поглядывали на неё саму.

– А вот этот матрёх, ну просто вылитый наш Венька Ганшин, – засмеялся Сергей Макаров, техник из второго цеха, – Вон и чуб торчит из-под фуражки, ему ещё балалайку в руки – и точно наш местный ансамбль самодеятельности получится.

Весёлые и какие-то все воодушевлённые выходили с совещания, обсуждали, что скоро про их маленькую Бобровку будет знать чуть не вся страна. Лиза улыбалась, слушая эти разговоры, ей были приятны вопросы, с которыми подходили теперь к ней коллеги, и шутки – что одну из матрёшек непременно нужно раскрасить под усатого Агапова!

Когда Лиза вышла через проходную, направляясь на обед и надевая тёплые пуховые варежки, она увидела, что напротив, возле небольшой, засыпанной снегом рощицы, её ждёт Виталий. Мужчина прохаживался туда-сюда по тропинке, изредка поглядывая на выходящих людей. Завидев Лизу, он приветливо помахал ей рукой и направился ей навстречу:

– Елизавета Владимировна, здравствуйте!

– Здравствуйте, Виталий Васильевич, – ответила Лиза, как и было уговорено между ними, они с Виталием всегда общались на работе только официально.

– Вы на обед идёте домой? Можно, я немного провожу вас, побеседуем?

Они пошли по неширокой, расчищенной трактором дорожке, ведущей в Бобровку, не обращая внимания на разглядывающих их и тихо перешёптывающихся сотрудников комбината.

– Ну что, тебя заинтересовало это новое наше направление? – улыбаясь, спросил Виталий, – Я заметил, как ты воодушевилась!

– Да, задумка интересная, – согласилась Лиза, – Я думаю, что твоя идея пришлась по душе не только мне.

– А я всё хочу тебя спросить, и никак не решусь…, – сказал Виталий, и Лиза похолодела, ей так не хотелось теперь вопросов, на которые она и самой-то себе не могла ответить.

– Спрашивай, что такое, – немного нахмурившись, сказала она.

– Почему ты больше не рисуешь? Ведь у тебя талант, судя по тем наброскам, да и когда я был у вас дома, я видел твои работы. Это очень красиво, хотя я и не великий специалист, но мне нравится.

– Почему… сама не знаю. Просто не рисуется больше, вот и всё. Иногда хочется, особенно когда вижу что-то… пейзаж или какой-то сюжет, хочется взять кисти, смешать краски. Я пыталась, но когда оказываешься перед чистым холстом, то руки вдруг отказываются слушаться…

– Я надеюсь, что наши матрёшки помогут тебе вернуться. Хотя мне немного грустно от того, что для этого тебя придётся отправить на учёбу на целый месяц…. Ты как, согласна поехать? Я рассчитываю, что ты возьмешь в своё ведение мастерскую по окраске. И подберёшь кадры для неё, ведь всё будет окрашиваться вручную.

– Ты хочешь сказать… что я буду заведовать мастерской? Э… я не уверена, что эта работа для меня. Разрабатывать эскизы, придумывать новые модели, да и наконец просто заниматься окраской, это по мне. Но… руководить я не умею, прости.

– Вот для этого ты поедешь учиться. И я совершенно точно уверен – то, что я предлагаю тебе, у тебя непременно получится. Более того, всё будет просто в лучшем виде, потому что ты не только талантливая. Ты еще и очень хороший, порядочный и сильный человек.

– Ты так думаешь? – усмехнулась Лиза, – Я думаю, ты ошибаешься. Я не люблю находиться среди людей… я люблю быть одна, а ты хочешь, чтобы я еще и рисовала…

– Нет, в таких вещах я никогда не ошибаюсь. И знаешь, я думаю, тебе стоит попробовать. Никогда не поздно будет уйти и просто сидеть на линии, раскрашивая заготовки. Но тогда ты точно будешь знать, что ты попробовала, и это не твоё. Кстати, ты же домой на обед? Я тебя задержал, прости, – Виталий посмотрел на часы, обеденного времени оставалось не так много, а впереди уже виднелась усадьба на холме.

– Да, я домой конечно. Федюнька ждет, да и домашние тоже. Пошли скорее! Ты же понимаешь, что я тебя без обеда не отпущу. Мы с Варварой и мамой вчера налепили пельменей, так что все будут рады гостю. Только шагай быстрее, я замёрзла!

Не принимая никаких отговорок от Виталия, Лиза ухватила его за рукав и вскоре они оказались на пороге дома, за дверью которого так ароматно пахло пельменями и свежезаваренным чаем на травах, как всегда делала только Варвара.

Глава 13

.

Москва Лизе очень понравилась. Она уже бывала в столице, в детстве, с мамой и отцом. Они тогда жили на Покровке, в большой квартире друга семьи Елагиных, который уехал в то время работать куда-то за границу. Лиза помнила те солнечные, пропитанные счастьем дни, когда они с отцом и мамой ходили в зоопарк, ели мороженое в небольшом уютном кафе и гуляли по ГУМу.

Нынешняя столица впечатлила Лизу и новыми красивыми зданиями, и многолюдностью. Она и несколько коллег проходили в столице двухнедельное обучение, а после этого должны были поехать в Подмосковье, где уже давно работало подобное производство, чтобы на деле посмотреть все нюансы. Всё это новое и пока еще незнакомое Лизе дело увлекло её, она с интересом впитывала всё, что рассказывали опытные наставники. А в свободное от учёбы время она с удовольствием гуляла по Москве.

Перед отъездом дочери из Бобровки Екатерина Александровна позвонила в столицу своей давней подруге и попросила принять гостью на несколько недель. Ираида Валентиновна, одноклассница и подруга Екатерины, проживала в большой квартире почти в самом центре Москвы. Год назад она овдовела, сын и дочь разъехались по разным городам, и поэтому она была очень рада приезду Елизаветы, встретив её от самого поезда.

– Лизонька, дорогая, как же я рада вашему приезду, – говорила Ираида Валентиновна своей гостье, усаживаясь вместе с нею в машину такси, – Вы не представляете, как же скучно и порой даже страшно оставаться дома одной вечерами. Хочется что-нибудь обсудить, поговорить… Подруги мои все заняты, семья-дети-внуки, а мои вот разлетелись, приезжают пару раз в год. А мы с вами обязательно составим программу, я покажу вам такие места в столице, о каких не каждый экскурсовод знает! Да-да!

Лизе очень понравилась говорливая и неунывающая женщина, а оказавшись дома у Ираиды Валентиновны, Лиза поразилась тому, что почти вся квартира была заставлена шкафами с книгами. Покойный супруг Ираиды Валентиновны был картографом, и в его кабинете любовно хранились его записи и инструменты, и хозяйка дома пространно и в подробностях рассказывала гостье о трудах мужа. Ираида Валентиновна нашла в молчаливой Лизе благодарного слушателя – чуткая к чужому горю Елизавета понимала, что сейчас Ираида Валентиновна, горделиво рассказывающая о муже, просто нуждается в собеседнике…

– Жаль, что ты так недолго побудешь, Лизонька, – грустно вздыхала Ираида Валентиновна, разливая вечерний чай в фарфоровые чашки неимоверной красоты, по такому случаю вынутые из серванта, – Я прошу тебя, дорогая, уговори маму, пусть приедет ко мне погостить! Зову её, зову – а она всё отнекивается. Говорит – некогда, нужно внуком заниматься. А еще лучше, соберитесь все вместе, с Федюшкой, и приезжайте!

– Обязательно с ней поговорю об этом, – обещала Лиза, – Я бы и сама хотела, чтобы мама немного отдохнула от забот, поехала бы куда-нибудь. Фёдор уже подрос, можно определить его в детский сад, но она ни в какую не соглашается. Они с Варварой отчитали меня за такие крамольные разговоры и заявили, что пока они обе живы, то и приглядывать за Федей будут они. Мама занимается с ним, учатся читать, пишут палочки и крючки, а вот Варвара считает, что рано еще ребёнка учёбой «истязать», так что у них там идёт тайное такое противостояние. Знаете, Ираида Валентиновна, я думаю, что вам самой было бы неплохо отправиться к нам и погостить в усадьбе. Природа у нас прекрасная, нигде такой нет, вот увидите. А мама как обрадуется!

– А я была в «Медвежьем Яру», правда, было это очень давно, ты еще не родилась. Помню, как мы поехали на Урал… Это прекрасно, ты права. А после мы с мужем отправились дальше, в Новосибирск и Томск… Он взял меня тогда в свою рабочую командировку… да, интересное было путешествие…

Вроде бы и долго тянулось для Лизы время вдали от семьи, но в то же время оно как-то быстро и закончилось. И вот уже вытирает платочком слёзы на перроне провожающая Лизу Ираида Валентиновна:

– Лизонька, дорогая моя! Как жаль, что уже пора расставаться! Прошу, не забудь, что ты обещала мне поговорит с мамой! Я буду вас ждать!

– Спасибо вам за всё, Ираида Валентиновна, – обнимала Лиза хрупкие вздрагивающие плечи женщины, – Но и вы сами не забудьте, что обещали приехать к нам в августе! Мы будем очень рады!

– Спасибо, – тепло улыбнулась Ираида, – Ты знаешь… всё у тебя будет хорошо, поверь мне, я знаю. Душа у тебя добрая и золотое сердечко!