Медвежий Яр

– Да нет, всё ты правильно сделал, – покачала головой Лиза, – И сюрприз бы удался, если бы не давило так на нас всех прошлое. Не в участке здесь дело, в другом. Не смогу я их одних оставить, судьба моя такая, вся жизнь здесь…А ты, делай так, как сам того хочешь. Твоя это жизнь, никто не вправе распоряжаться.

– Лиза, выходи за меня, – сказал вдруг Виталий, – Давай распишемся, а уж после и с переездом всё решим, согласна?

Лиза смотрела в искренние и немного смущённые глаза Виталия. Что ответить, она и так знала. Хоть и сомневалась она в правильности такого решения, боясь разочаровать этот взгляд, но только и смогла сейчас, что согласно кивнуть в ответ.

Глава 16.

Расписаться без всяких торжеств Лиза и Виталий решили в сентябре после того, как сам Виталий съездит в область, в отчётную командировку о проделанной на комбинате работе. А сама Лиза планировала на это время отправиться на пару недель в Москву, у неё был отпуск по графику, и она собиралась исполнить своё обещание и показать Федюньке Москву.

Разговор про новый дом, участок под него и переезд Виталия в «Медвежий Яр» пока был отложен до лучших времён, что, наверное, и было правильным решением, давая всем прийти в себя и всё обдумать.

– Я думаю, ты правильно поступаешь, – говорила Наташа подруге, когда Лиза поделилась с нею своими переживаниями и сомнениями, – Всё само сложится, вот увидишь. Виталий человек умный, хороший, уж ему ли не понять, насколько дорога может быть семья! Я считаю, мама твоя права – усадьбе нужен хозяин, да и вам там лучше будет. Причём всем, и Виталию тоже. А о прошлом ты забудь, мало ли, что было, я в эти все «дурные приметы», как Варвара говорит, не верю.

– А я уже не знаю, верю или нет, – вздохнула Лиза, – Странно всё складывается в моей жизни, тут уж и не захочешь, а поверишь.

– Да ну, в наше время какие тут приметы, – отмахнулась весёлая Наталка, – Вот я чуть не позабыла тебе сказать, в магазин к нам привезли ткань, очень красивую. Приходи, я попрошу Настю Устинову, чтобы тебе оставила на платье, всё у тебя скоро свадьба. Нужна обновка! И не качай головой, в новую жизнь – в новом платье! И никак иначе!

Лиза невольно рассмеялась, всё же как они с Наташей дополняют друг друга, Наталкина лёгкость и жизнелюбие живительной волной вливались в Лизину душу. После разговоров с подругой куда-то сами собой уходили сомнения, жизнь казалось лёгкой и невесомой.

С таким чувством Лиза уезжала в Москву, к гостеприимной Ираиде Валентиновне. Федюнька, который путешествовал так далеко впервые в жизни, серьёзно попрощался на перроне с провожающим их дедом Архипом, пообещал ему вести себя хорошо, слушаться маму и непременно привезти деду из Москвы подарок.

– Лизок, ты смотри там осторожнее, в столице этой, – пыхтел Архип Фомич, – Захар Коростелёв мне рассказывал, кум его недавно был в Москве, так чуть было без кошелька не остался. Цыгане- не цыгане, а народ какой-то ушлый там образовался, говорят, что на вокзалах больше и промышляют. Куда только милиция и смотрит. Потому и говорю тебе, смотри в оба. Да и ты, Фёдор, от мамы ни на шаг! И за ней присматривай, ты же мужик. Ну ладно, езжайте с Богом. Виталий через неделю из области вернётся, он уж вас сам встречать-то будет на обратном пути.

Федюнька в пол уха слушал наставления деда, а сам во все глаза смотрел на пыхтящий локомотив, тянущий мимо них свои вагоны.

– Ну что, нравится тебе? – с усмешкой спросила Лиза сынишку, когда они устроились в купе.

– Да, очень! – восторженно блестел глазёнками Федюнька и прижимался носом к стеклу, пытаясь разглядеть оставшегося уже далеко позади на перроне станции деда Архипа.

Москва встретила их золотым листопадом, радостная Ираида Валентиновна вновь стояла на перроне, только теперь на ней был кремовый плащ, и сама она приветливо улыбалась и махала рукою, издали завидев Лизу.

– Лизанька, дорогая! Как же ты хорошеешь и хорошеешь! А этот молодой человек, вероятно, Фёдор? Очень приятно познакомиться, я тётя Ира.

Федюнькины щёки залились смущённым румянцем, он вежливо поздоровался и осмотрелся по сторонам:

– Мама, а где «ушылый народ»? – спросил он Лизу.

– Кто? – не поняла та вопроса.

– Ну, дед Архип сказал, что здесь на вокзале ходит «ушылый народ». Где они, покажи мне.

Лиза и Ираида Валентиновна, переглянувшись рассмеялись, пообещав непременно показать такой народ, если он сегодня им встретиться, и отправились домой.

Не знающая усталости и уныния Ираида Валентиновна вновь устроила своим гостям просто волшебный отдых, который ежевечерне заставлял их просто валиться с ног, но полными ярких, незабываемых впечатлений.

– Лизонька, а ты видела, как Федя нарисовал слона? – Ираида Валентиновна и Лиза пили вечерний чай, уложив уставшего за день мальчика спать, – У него талант, обрати внимание. Это нужно развивать. И кстати, когда ты мне уже расскажешь про своего жениха? Катюша мне писала о нём, но очень коротко. Кто он по профессии, и вообще, какой человек. Ты же знаешь, я любопытна, интересно узнать, кому же удалось воодушевить тебя.

Лиза, черпая из розетки крыжовниковое варенье, начала рассказывать о Виталии, и по ходу рассказа, сама задумывалась, что некоторым вещам она и сама не придавала значения, а вот теперь вспомнила – и подумала, что характером Виталий очень похож на Мишу.

– Этот замечательно, что тебе встретился такой человек, понимающий и надёжный, – ободрительно кивала Ираида Валентиновна, – А что же, со временем не намерены ли вы всё же перебраться поближе к столице? Вот ты же говоришь, что раньше Виталий работал в Подмосковье, может быть, он захочет воспользоваться старыми связями и перевезти вас? Я Катюше писала, чтобы и она подумала про это, всё же ближе к столице, больше возможностей для детей. Но она не хочет оставлять дом мужа… Хотя я думаю, что очень напрасно. Нужно думать о будущем!

– Мы пока не думали об этом, – уклончиво сказала Лиза, хотя точно знала, её мать ни на какой переезд не согласиться никогда, а сама она не сможет оставить родных и усадьбу.

Отпуск пролетел быстро, но соскучившийся по дому Федюнька ничуть не грустил по этому поводу и радостно пританцовывал на перроне, пока Лиза и Ираида Валентиновна прощались. Одно только немного омрачало радость мальчика -он так и не увидел «ушылый народ», обитавший, по всей видимости, только в столице, чтобы дома во всех подробностях рассказать об этой встрече деду Архипу, бабушке и Варваре.

Лизе отпуск тоже пошёл на пользу. Перед отъездом она чувствовала себя немного выдохшейся от постоянных совещаний, где требовались всё новые и новые идеи для вверенной ей мастерской, часть из них комиссия признавала неудавшимися или неподходящими, и иногда Лиза не совсем понимала, что же на самом деле от неё хотят. Ей хотелось делать штучные вещи, ни на что не похожие, такие, каких раньше никто не делал. Но от неё требовали, наоборот, того, что будет идти «в массы».

Кроме того, Лиза обнаружила, что все переживания на так называемом личном фронте напрямую влияют на её работу. И если что-то выводило её из равновесия, то даже самые простые эскизы у неё не получались. Иногда ей начинало казаться, что всё это – плохая идея, и совсем не подходящая для неё работа, но боялась в этом кому-либо признаться. Особенно она боялась подвести Виталия, ведь он так старается, и так много сделал для неё.

Пригородный поезд прибывал на станцию ранним утром. Здесь погода была уже вполне осенняя, плотные серые тучи висели так низко, что казалось будто вот-вот коснуться верхушек деревьев, на которых уже почти не осталось листвы.

Когда Лиза увидела, что на перроне вместо Виталия её встречают Екатерина Александровна и Архип Фомич, знакомое и только недавно изгнанное из души чувство беспокойства и страха снова вернулось без всякого приглашения. Она уже знала, что что-то случилось.

Взяв за руку Федюньку, она приняла от проводника свои сумки, поставила их на чуть потрескавшиеся от времени плиты перрона и пошла навстречу родным.

– Лизонька, Федюшка! Наконец-то, мы так соскучились! – Екатерина Александровна хоть и старалась не показать виду, но как только Архип Фомич чуть отстал, расспрашивая Федюньку про столицу, тихо сказала дочери, – Лизанька, ты крепись… Я при Федюшке специально не стала говорить. Виталия нашего позавчера задержали! На комбинат явились, и после он в машину сел и все в район уехали. Семён Агапов к нам приходил, всё это рассказал. Говорят, что в область увезли…

– За что? – только и смогла вымолвить Лиза помертвевшими губами.

– Семён сказал, что не знает наверняка, но они с главным инженером пытались разузнать. Говорят, что на Виталия кто-то написал анонимное письмо. Якобы мастерскую эту и вообще всё это новое производство он затеял из личных интересов… для своей любовницы! – Екатерина Александровна с трудом выговаривала слова, и еще держалась, чтобы не разрыдаться, – А вчера к нам приходил молодой человек, назвался Сергеем, удостоверение показывал и спрашивал, когда ты вернёшься. Просил передать, чтобы по приезде ты пришла в сельсовет. Я узнавала, мне сказали, что приехали четыре человека, будут разбираться… Ох, Лизанька, что же теперь будет…

А что будет, думала Лиза, глядя на проплывающие мимо осенние унылые пейзажи и прижимая к себе Федюньку. Для них с Виталием скорее всего уже ничего не будет. Вот и снова она принесла полюбившему её мужчине только несчастье… Видимо, не пролетело мимо неё тогда загаданное Зинаидой проклятье, чёрным пеплом посыпая всех, кто пытался быть рядом с Лизой…

На следующий день после приезда Лиза собрала в папку все свои рисунки для производства, готовые и отточенные до мелочей, и только еще карандашные наброски. Забрав в тугой узел свою густую косу, она надела пальто и отправилась в сельсовет, куда приглашали.

Справившись на входе, где расположилась приезжая комиссия, или как там они себя именовали, Лиза поднялась на второй этаж и постучала в дверь большого кабинета.

– Здравствуйте, – она осмотрелась и направилась к человеку, который сидел за письменным столом и разбирал какие-то бумаги, кроме него, в кабинете никого больше не было, – Я Елизавета Елагина. Меня просили подойти для дачи разъяснений.

– Здравствуйте, рад знакомству, – добродушно ответил мужчина, – Дюрягин Пётр Гаврилович, мне поручено разъяснить этот… инцидент. Присаживайтесь и успокойтесь, мы просто побеседуем.

Глава 17.

Отвечая на многочисленные и задаваемые самым участливым тоном вопросы – в каких отношениях она состоит с товарищем Шухриным, как давно и при каких обстоятельствах они познакомились, Лиза начала понимать, что беседующий с нею человек уже сделал для себя определённые выводы. Отсюда и чуть насмешливое выражение его глаз, которое он тщательно скрывал от собеседницы, и чуть поднимающиеся вверх уголки тонких губ, когда он слушал ответы Лизы на свои вопросы.

Лиза замолчала. Какой смысл обстоятельно и подробно вспоминать те дни, года и где она впервые увидела

Виталия, что ему сказала и что он сказал ей. И кому в голову пришла идея о новом производстве, от кого она про это услышала, и почему так быстро согласилась кардинально сменить профессию.

– Что же вы замолчали? Устали? Может быть, воды? Или чаю? – Пётр Гаврилович добродушно поднял брови.

– Нет, спасибо, ничего не нужно.

– Вы сердитесь? Но за что? Мы ведь не желаем зла ни вам, ни вашему… жениху. Мы как раз хотим разобраться, может быть, кто-то этой самой анонимкой хотел навредить не только вам, а вообще производству! Сорвать производственные планы, нарушить всё, что было создано трудом и стараниями многих людей, не только вас. Кстати, у вас есть подозрения, кто бы мог её написать?

– Нет у меня подозрений. Как я могу оговаривать людей?

– Ну, как я выяснил, у вас не особенно много друзей здесь, в Бобровке? Почему? Ведь вы же живёте здесь с самого рождения, а ваши предки много сделали для всех здесь. Больница – это полностью заслуга вашего деда, и вашего отца тоже, перед которым, надо сказать, вся страна в долгу за его разработки… Хотя, надо сказать, что односельчане говорят о вас хоть и сдержанно, но только хорошее. Очень положительные характеристики… Только некоторые аспекты – например, что ваша семья индивидуалисты, так сказать, стараетесь держаться особняком… ребёнка вот своего учите на дому, в сад не отдаёте… Он нездоров?

– Здоров, спасибо за заботу. Моя мама имеет подходящее образование и занимается с внуком, разве это запрещено? У неё диабет, но она старается быть полезной… Скажите, за что арестовали Шухрина?

– Арестовали?! Да Бог с вами, моя дорогая Елизавета Владимировна! Что же вы из нас зверей делаете! Его тоже пригласили для дачи пояснений, на беседу, только и всего. Скоро всё выяснится, и я уверен, что вы увидите своего ненаглядного. Кстати, простите за вопрос… как погиб ваш первый муж?

– А это -то какое отношение имеет к мастерской? – изумилась Лиза, – Для чего этот вопрос?

– Ну…просто я собираю всю информацию… ведь вам же нечего скрывать, почему вас так возмутил этот вопрос? Я хотел бы узнать, как расследовали обстоятельства его гибели.

Лиза на миг прикрыла глаза и постаралась успокоиться. Если это поможет Виталию… но нужно быть спокойной, хоть это и неимоверно трудно. Она глубоко вздохнула и начала рассказывать о том, что никогда бы не смогла забыть, даже если бы очень старалась.

Дюрягин слушал её, и Лиза видела, как постепенно исчезали в его глазах потаённые смешинки, как выражение его губ перестало быть надменно-насмешливым. Строгая складка пролегла меж бровей, он взял карандаш и что-то записывал в свой блокнот, лежащий перед ним на столе, делал пометки и подчёркивал там что-то.

– Так вот, а что касается мастерской и нового цеха, – Лиза раскрыла принесённую с собою папку, – Если вы, или другие специалисты из комиссии считаете, что я бесталанна и заняла это место только благодаря дружеским отношениям с директором комбината, то прошу показать мне – какие из моих рисунков и эскизов хуже тех, что принимаются в работу на подобном нашему производстве в Подмосковье, или же в Поволжье. Эти? Или может быть вот эти?

Она старалась держаться спокойно и даже немного улыбалась, хоть и была бледна, как полотно. Дышать было трудно, в груди теснило и очень хотелось выйти на воздух. Выйти и бежать отсюда, бежать до самого Медвежьего Яра, закрыть ворота и оказаться среди облетающих осенних яблонь, отгороженной от всего мира.

– Хоть я и не специалист, но мне кажется, что вы очень талантливы, – тон Петра Гавриловича изменился, нотки уважения теперь сквозили в нём, но Лизе было противно до того, что она не могла поднять взгляда на своего собеседника.

– Можно, я возьму несколько рисунков? – спросил Дюрягин, – Я вам их потом самолично верну, не сомневайтесь.

– Берите. Если хотите, я вам прямо сейчас еще нарисую, – Лиза ответила немного резковато, и сама испугалась этому, но Дюрягин сделал вид, что ничего не заметил.

– Я могу идти? – спросила она, смягчив тон.

– Да, конечно, спасибо вам за беседу. Спасибо, что пришли сюда и не заставили меня идти на другой конец Бобровки, да еще и на холм.

Лиза вышла на улицу, слёзы душили её, болело всё, что только может болеть. Казалось, каждая клеточка её тела отдавала болью. Она постаралась глубоко и спокойно дышать, постепенно сердце, так бешено колотившееся в груди, успокоилось, и она вытерла слёзы со щёк. Обернувшись, она увидела, что Дюрягин стоит у окна во втором этаже и смотрит ей вслед. Лиза расправила плечи, поправила шёлковый шарф на шее и спокойно зашагала по дороге к дому.

У самых ворот усадьбы её встретила заплаканная Варвара, седые её волосы были растрёпаны и выбивались из-под кружевной косынки, которую она обычно носила. Увидев шагающую по склону холма Лизу, Варвара всплеснула руками, прокричала что-то стоявшему на крылечке мужу и бросилась навстречу Лизе:

– Лизанька! Мы тут все извелись! Думали, что тебя так долго нет, вдруг и тебя…задержали! Катя собралась за тобой идти, да мы не пустили. Дед уже оделся, думали – еще полчаса подождём и его отправим узнавать, где ты! Что же это, как же это, девочка моя?!

– Всё хорошо, тётушка! Всё хорошо! Пойдёмте в дом, сейчас я воды попью и всё вам расскажу. Ничего страшного не происходит, я уверена, что Виталий скоро вернётся.

В доме витал страх и пахло лекарствами. Возле окна сидела Екатерина Александровна и не своим голосом читала Федюньке сказку, Архип Фомич снимал повязанный для солидности галстук, который он надевал, на памяти Лизы, только на её свадьбу с Мишей. Явно собирался идти и произвести впечатление серьёзного человека! Лиза обняла его, стоявшего в прихожей у зеркала и трясущимися пальцами развязывающего непослушный узел.

– Архип Фомич, что же ты так редко галстук надеваешь? Вон как тебе идёт. Прямо жених!

– Ох, Лизанька, – только и смогла выговорить Екатерина Александровна при виде вернувшейся дочери, – Федюшка, внучек… Поди пожалуйста, принеси мне воды. В горле пересохло.

Заняв ребёнка, чтобы не слышал лишнего, все домашние уселись за стол, разлили по чашкам приготовленный заботливой Варварой чай и начали негромкую свою беседу. Лиза рассказала всё, что узнала и услышала сегодня от Петра Гавриловича, только сама вот никак не могла понять, какое же впечатление осталось у неё после общения с этим человеком. Какой-то он был… неуловимый, что ли. Так сразу и не поймёшь, зачем он задает вопрос, и как правильно на него ответить.

– Я помню, дядьку нашего арестовывали, по подозрению то ли в краже, то ли ещё в чём-то, – задумчиво пропыхтел Архип Фомич, – Тоже всех опрашивали, слухи да сплетни собирали. У нас на селе-то, не хуже, чем тут в Бобровке посплетничать любили, как они потом в этом всём разбирались, я не знаю. Ну, ничего, вроде бы всё выяснили со временем, месяца через три домой отпустили.

– Три месяца! – всплеснула руками Варвара, – Да как же так можно, по наговору на человека его же еще и держать взаперти!

В дверь постучали, и на пороге показалась бледная Наташа с мокрым зонтом в руках.

– Лиза! Ох, ты дома, слава Богу! А то соседка наша, Мелехина, болтала, что ты в сельсовет пошла к этим… городским.

– Наташенька, проходи скорее, ты вся промокла, – Варвара взяла из рук гостьи зонт и пошла в кухню за чашкой для неё, – Садись за стол, сейчас мы тебя горяченьким напоим.

Лизе пришлось начать снова свой рассказ, теперь уже для Наташи. Она неимоверно устала и чувствовала даже какую-то дурноту, хотелось лечь и лежать в темноте.

Екатерина Александровна немного успокоилась, что дочь дома, в целости и сохранности, и вроде бы даже улыбается немного, поэтому она отправилась заняться внуком, пока Лиза и Наташа разговаривают за столом.

– Я думаю, это Зинка! Паршивка, её рук дело, больше некому! Накатала анонимку, вот ведь гадина! Это у неё от злости все волосы повылазили, мегера!

– Может быть и она, а может и нет, кто знает, – покачала головой Лиза, – У Виталия тоже есть «доброжелатели»… Он недавно Тарасова уволил за пьянку. Тот уж сколько раз на смену нетрезвым являлся, и предупреждали, и премии лишали, и на поруки брали, а что толку? Как пил, так и продолжал. Вот, составили акт, всё как положено, да и уволили по статье.

– Я слышала, он жаловался в магазине, что его за опоздание уволили, – удивилась Наташа.

– Ну вот, видимо стыдно признаться, что за пьянку… Так вот, он когда за трудовой книжкой и деньгами приходил, я как раз была в бухгалтерии. Так он так зло на меня косился, и шипел Ирине Анатольевне, расчётчику, что покажет еще этому Шухрину, чтобы не зазнавался. Пьяный был, конечно…

– Да… так вот и задумаешься, – покачала головой Наташа, – Живёшь себе по совести, ничего плохого не делаешь, вот так вот, оказывается, что на тебя уже и кто-то зубы точит… Нет, я всё же думаю, что это дело рук не пьянчуги-Тарасова… Это всё Зинка! Я завтра сама пойду к этой… комиссии, поговорить! Расскажу им про эту дамочку и её делишки.