Параллели сплетутся

– Так, так. – Бойко сделала пометки в ежедневнике. – Значит, если действительно смена губернатора станет явью, наша первоочередная задача – закрыть сделку с Минимущества.

– А задача номер два, – продолжил в её тональности – получить акционера с контрольным пакетом акций, без участия которого никакое собрание акционеров невозможно.

– Для чего нам надо…

– … погасить часть казначейского пакета акций.

– В общих чертах твоя мысль понятна. – После недолгого размышления хозяйка кабинета поднялась из-за стола и подошла ко мне. – Пойдём-ка с этим к Анатоличу. – Похлопала меня по плечу.

Кармазин, как только мы переступили порог его кабинета, побежал нам навстречу, словно, не знал до этого, чем себя занять, а наше появление стало для него спасением. Я поздоровался.

– Прими мои искренние соболезнования. – Обратился ко мне, обнимая по-отечески.

На лице Бойко застыло недоумение. Но Гендиректор «Химзавода» не обращал внимания на присутствие финансового директора.

– Хороший был человек Джо. Очень хороший. – Только сейчас, поворачиваясь, чтобы идти на своё место, отвечая на немой вопрос Ольги Николаевны. – Меня лечил. Леночку мою спас.

Хотел, видимо, что-то ещё сказать, но передумал.

– Джо? – Полушёпотом переспросила меня Бойко.

– Мы так моего деда звали в семейном кругу. – Пояснил я всё ещё непонимающей сути происходящего Бойко.

Чтобы побыстрее выйти из неловкой ситуации, взяла нить беседы в свои руки.

– Прими и мои соболезнования. – Дотронулась до моего предплечья.

И тут же, без паузы, обращаясь к Кармазину:

– Виктор Анатольевич! – Пошла своему обычному месту за столом для переговоров. – Нам надо ускориться в некоторых вопросах, связанных с акционерным капиталом.

Итак, казначейские акции «Химзавода» будут погашены. Самое время подобрать бумагу с рынка у тех, кто не вхож в высокие кабинеты. Во мне боролись два чувства: жадность и осторожность. Кто отследит доходы по какому-то московскому счету, образовавшиеся в результате торговли на бирже акциями сибирского химкомбината? Краснова! Именно её следует привлечь в союзники. Тем более, что счёта у неё для подобных целей уже есть. После скандального развода с мужем-аферистом, чтобы вывести из общей массы её накопления, пришлось проводить операции с покупкой ценных бумаг, с последующим переводом к другому брокеру и дальнейшей продажей. Услышал в трубке шутливо-заигрывающий голос Алины, на секунду засомневался в принятом решении. Но только на секунду. Не стал пускаться в объяснения всей схемы нашего взаимодействия. Рассказал план действия по шагам, опуская причины.

– Надеюсь, Аля, на свою часть полученной прибыли ты сможешь погасить остаток ипотечного кредита. – Завершил описание своего плана.

– Ты же знаешь, – заверила меня Алина, – я всегда поддержу тебя в борьбе за мою свободу.

11

Отклонил спинку кресла почти до горизонтального положения. Закинул на американский манер ноги на стол. Закрыл глаза. Никого не хочу видеть. Стук в дверь. Нет. Не буду отзываться. Стук повторился. Дверь приоткрылась.

– Владимир.

Чей это голос? Сел нормально. Протёр глаза. В кабинет нерешительно вошёл Новиков. В гражданском. Чёрт! Я же совсем про него забыл!

– Здравствуйте, Владимир! – Чуть громче повторил Новиков. – Я зайду?

– Уже зашёл, Алексей! – Попытался добавить веселья в голос. – Проходи. – Привстал и жестом пригласил его сесть.

Майор быстро подошёл и пожал протянутую руку. Сел, положив перед собой на стол папку.

– Вот! – Легко похлопал ладонью по папке. – Дела за последние два месяца. – Сглотнул. – Как договаривались.

– Хорошо. – Почему-то только это слово пришло на ум. Чего хорошего? – Я потом гляну. На досуге.

– А с моим делом как?

– Как, как. – Что-то не приходят в мою голову нужные слова. – Похоже, отложили его в «самый долгий ящик». Со следователем мы вчера обо всём договорились. Ему можно верить. – Не слишком убедительно прозвучало. – Мне тоже никакого резона с тобой счёты сводить. Если, конечно, опять против жены моей козни строить не станешь …

Козни! Откуда такое слово вытащил?

– Крюков! – Райтнер практически ворвался в кабинет. – Ты почему на звонки не отвечаешь? Где тебя носит?

– Аркадий Моисеевич! – Как можно спокойнее. – У меня важная встреча.

Только сейчас Райтнер заметил посетителя в моём кабинете. Немного сконфузился скорее своей невнимательности, нежели бестактности.

– Да-да. – Повернулся в пол-оборота к майору. – Прошу меня простить. – Направился к выходу. – После, загляни ко мне.

Я ухватился за этот инцидент, как за повод, чтобы завершить беседу с Новиковым. Ко мне вернулось красноречие, точнее краснобайство. Сравнил наличие у меня материалов на майора с оружием гарантированного возмездия в случае его агрессии. Но, как подобает мирному человеку, первым обещал не нападать. Мы пожали друг другу руки на прощание, пошутив, что лучше бы нам лишний раз не встречаться.

Райтнер подождёт. Позвонил Агееву, поинтересовался его самочувствием.

– Спасибо, Володь! – По голосу можно было предположить, что на меня не сердится. – Словно, годков двадцать скинул. Молодость вспомнил. – Несколько секунд смеха в трубку. – Правда, в молодости я обычно за другую команду выступал.

Ну, разве можно было не поддержать человека в таком весёлом настроении. Тут же предложил на выбор парочку квестов с взятием в заложники и легкими телесными повреждениями. Агеев поблагодарил за предложение, но отказался. Перейдя на серьёзный тон, сообщил полунамёками, что Добавкина приняли и держат в одном из сельских домов недалеко от города. И лучше бы мне «этот вопрос» закрыть сегодня. Словосочетание «лучше бы» в устах отставного подполковника ФСБ прозвучало, как приказ тому, кому по ряду причин приказывать он не может. Теперь была моя очередь врываться в кабинет Предправления банка. Увидев сидящего за столом начальника юруправления:

– О! Петрович! – Не знаю, откуда этот панибратский тон. Обычно я к нему обращаюсь по имени-отчеству. – Хорошо, что ты тут.

Сел на стул, ближайший к столу Предправления. Всем своим телом подался вперёд, локтями отперевшись на стол.

– Аркадий Моисеевич! – Тоном без малейшего намёка на просьбу. – Пообещайте, что никаких договорённостей с представителями следственного комитета без меня не будет. – Не давая опомниться. – Сегодня вообще с ними не разговаривайте. Если им надо, пусть вызывают повесткой.

– Кстати, – повернул голову в сторону Кулика, – заявление на действия силовиков в прокуратуру подали? Нет!?

– Аркадий Моисеевич! – Начальник юруправления опять перестал для меня существовать. – Нельзя им это спускать.

– Не напирай так. – Примиряющий тон Райтнера дал понять, что в целом он со мной согласен. – Процесс запущен. Вот с Юрием Петровичем как раз обсуждаем текст. Что нужно в дополнение к заявлению. Подключайся к работе.

– Прошу прощения, Аркадий Моисеевич, срочное дело возникло. – Чтобы смягчить отказ, добавил извиняющимся тоном. – Но оно напрямую связано с сегодняшним происшествием.

Так же резко встал и направился к выходу.

– Подожди! – Окрикнул меня Предправления.

Подойдя вплотную, чтобы наш разговор не был слышен случайному свидетелю.

– Твой утренний рассказ про сделку налом. – Внимательно посмотрел мне в глаза. – Это всё подстава была? Это Добавкин в СК настучал? С его подачи маски-шоу у нас устроили?

– Вы же всё понимаете. – По-доброму улыбнулся вместо ответов.

Вышел из кабинета Райтнера. Куда теперь? Прошёлся мысленно по «неотложным делам». Сперва отранжировал по важности. Потом выстроил по принципу меньшего вреда, если отложить. Мотивации не добавилось. Значит, домой. Дома никого, кроме Валиной бабушки, не оказалось. Наивно было бы ожидать, чтобы в погожий летний день Игорь ни увёл всех, кто может передвигаться, в лес. Почему-то вспомнилось, как в детстве читал об обычае древних славян отправлять молодых парней, отроков лет двенадцати-четырнадцати, в лес на несколько месяцев, разрешив взять с собой лишь нож. Представлял себя на их месте. Едва ли я прошёл бы подобную инициацию. А вот сынишке в его девять даже нож не нужен. Хоть на год в тайгу забрасывай: и сам не пропадёт, и всех, кто с ним будет, от любых напастей убережёт.

Очевидно, к моему раннему приезду Валюша не готовилась. Пара котлеток больше походили на остатки обеда, нежели на сам обед. Вот и получается: Игорь и лесу не пропадёт, а я у себя дома с голоду помереть могу. Чему я его, как отец, способен научить?

– Ты давно приехал? – Надо мной склонилась улыбающаяся Валя.

Рядом с ней сидел Рекс, ожидавший то ли от неё, то ли от меня каких-то приказов. Перед телевизором на коврике Катюшка играла с бурундучком. Она строила пирамиду из мягких игрушек, а он её растаскивал.

Я присел на диванчике. Эк меня срубило!

– А где Игорёк? – Почему-то спросил я, хотя меня это мало интересовало.

– В магазин побежал. Ты-то есть будешь?

– Так нечего!

– Сейчас приготовлю, и будет чего. – Валюша по-прежнему стояла, склонившись надо мной, словно над маленьким ребёнком, опираясь руками на колени. – Ты бы что хотел?

– Да я уж заморил червячка.

Фу-х. Вроде бы сон отпустил. Надо бы кофейку выпить. Сколько же я спал? Посмотрел на часы. Всего-то минут двадцать. Штирлиц, ей богу! Встал. Обнял и поцеловал Валю. Потрепал Рекса. Подошел, присел рядом с Катюшкой и поцеловал её в темечко. Дочка не обратила на это никакого внимания. Даже игру не прервала. Только бурундучок застыл стоя на задних лапах, оценивая опасность, исходящую от меня.

– Как погуляли?

Почему-то выдал очередной банальный вопрос. Не важно, что спрашиваешь. Ещё менее важно, что отвечают. Главное, послать невербальный сигнал: раз я задаю вопросы, значит я тут главный! Плохо, что в эту игру начинаю играть дома. Валя улыбнулась, видимо, моему выражению лица и пошла в сторону кухни.

– Кофе будешь?

Сидя на кухне, не мог отделаться от ощущения, будто я пытаюсь влезть в чужое жизненное пространство, которое без меня вполне органично и самодостаточно. При этом меня скорее терпят, нежели желают принять.

– Чего не переодеваешься? – Прервала мои нерадостные мысли Валюша. – Опять уедешь?

– Да … – То ли на её вопрос, то ли самому себе. – Надо Добавкина из плена освободить. А, может быть, и не надо. Не решил ещё …

Выразительный взгляд жены не оставил сомнений, она внимательно слушала. И вопрос её, похоже, не был праздным.

– А что с Добавкиным?

Её удивление относилось скорее ко мне. Трактовать этот вопрос следовало так: тебе-то какое дело до этого засранца?

– Да крысой он оказался. – Отмахнулся я от не самой приятной темы. – Ментов на нас натравил. Его по моей просьбе взяли в оборот. Сейчас за городом на привязи сидит, ждёт своей участи.

– Крысой говоришь? – Валя, похоже, пропустила мимо ушей мои последние фразы. – У нас крысиного яда нет. Но! – Торжественность в голосе, заменяющая барабанную дробь. – У нас есть крысолов с волшебной трубочкой. Проверено! Работает.

– А ты помнишь, чем закончилась сказка?

Всегда любил потянуть время, когда собеседник не знает того, что знаю я. Мимолётное превосходство. Оно исчезнет через мгновение после того, как поделюсь информацией. Но, пока это мгновение не наступило, хочется продлить свою эфемерную власть.

– Крысолов-дудочник увёл всех крыс из города. После этого, – ещё одна маленькая затяжка времени, – жители города не захотели оплатить его услугу. Да, попросту решили кинуть его на деньги.

Ждал, что Валя спросит, что же было дальше. И тогда с видом посвященного продолжу повествование. Но она лишь внимательно смотрела на меня, оставляя на моё усмотрение, рассказывать дальше или закончить на этом месте. За прошедшие два года Валентина превратилась в светскую даму в классическом значении этого понятия. Безо всякого пансиона благородных девиц у неё проявились манеры, о которых можно прочитать лишь в литературе, вошедшей в золотой фонд.

– Почему для мелких людишек кинуть на деньги ближнего – предел мечтаний? – Намеренно отклонился от темы, ожидая вопросы от Вали. Безрезультатно. – Им не понять, что есть вещи дороже денег. – Определённо, моё представление не производило никакого эффекта на слушательницу. – В наказание, крысолов-дудочник увёл из города всех детей.

– Наш крысолов сделает то, о чём мы его попросим, не за деньги. Сам сказал, что есть вещи дороже.

Валя встала из-за стола и принялась убирать посуду. Похоже, мне преподали урок.

– Но, пойми же, Валь, – просто физически не мог вынести недосказанности, – нельзя же просить Игоря применять свои способности ради моей выгоды. Такого воспитания хотел для него Джозеф? – Непроизвольно повысил голос.

– Я не знаю, что хотел дедушка Джо. – Валюша пропустило мимо мою вспышку. – Но я знаю, что Игорь для любого члена семьи сделает всё, о чём его попросят.

Она говорила это с интонацией учительницы, рассказывающей о том, что Волга впадает в Каспийское море. Вот оно! Вот, что создает ощущение самодостаточности этого мира. Никто из них не расходует драгоценную внутреннюю энергию на опасения. Им нечего бояться, пока они все вместе. Каждый из них чувствует себя частью общего. И это общее для каждого из них неоспоримо ценнее всего остального в целом мире, включая каждого из них. Только разделив эти их убеждения, я смогу стать частью их вселенной. Сейчас до меня дошёл смысл взгляда бурундучка, когда я подошёл поцеловать дочурку. Он оценивал опасность с моей стороны не для себя, а для Катюшки. Он был готов броситься на меня, если бы почувствовал угрозы девочке.

Я был потрясён этим внезапным прозрением. Валя, неверно истолковав мою задумчивость, подошла и приобняла меня сзади за плечи. Поцеловав в щёку:

– Ты слишком много думаешь, милый. – Направилась к играющей Катюшке. – Попробуй отдаться на волю чувствам.

Я заигрался. Пару раз мои комбинации удались, и вот, уже считаю себя гроссмейстером. А окружающие превратились для меня в фигуры на шахматной доске. Какая заносчивость! Но, вдруг, у тех, кого я считал лишь статистами, проявляются чувства, которые я не принимал в расчёты. Комбинации перестают быть безупречными. Шахматная доска трансформируется в карточный столик. Хотя, игроки за этим столиком всё ещё не договорились, в какую игру они сели играть. В банке, который каждый надеется сорвать, могут оказаться фальшивки. Но никто не подаст вид, что его обманули. У большинства даже получится убедить окружающих в обратном …

Это основа целой индустрии по производству управленцев. На её мельницу льют воду подконтрольные им СМИ. Ложь под руку с некомпетентностью порождают всеобщее заблуждение. Штампуются специалисты, непонятно какого профиля. Их армия. Нет. Их несколько армий, начинающих военные действия между собой. Кто побеждает, а кто проигрывает в этой войне, до поры до времени, определяют точно такие же специалисты, но с якобы большим опытом. Порой случаются совершенно неожиданные кризисы, причины которых эксперты обязательно отыщут во внешней среде. Таковы правила.

Но я не буду продолжать жить по этим правилам. Игорь не просто чудо ребёнок, потому что может то, чего не могут остальные. Самый главный его талант – он меняет своё окружение. Меняется не только пространство, меняются люди.

Вот, что меня сдерживало всё это время. Я рефлексировал по поводу своих не совсем законных действий по отношению к какому-то Добавкину, потому что мне казалось несправедливо причинять вред одному негодяю, спасая другого. Теперь я знаю, в какую игру буду играть, и что будет призовым фондом. Я буду бороться не за Райтнера и ему подобных. Моя цель – оградить работников банка от неприятностей, с которыми они столкнутся, когда начнет лихорадить.

– Ты спишь с открытыми глазами? – Валюша коснулась моего предплечья. – Пойдём, уложу тебя. Могу даже сказочку почитать …

– Никак не перестроюсь на наш часовой пояс. – Проворчал в ответ, словно обижен на свои биоритмы.

– Что тебя тревожит?

Но на этот раз улыбнулся я:

– Уже ничего, любимая. – Встал, поцеловал Валюшу и пошёл наблюдать игру Катюшки. – Уже ничего. – Повторил еле слышно.

12

Подъехали к дому, где держат Добавкина, в начале девятого. Было ещё светло, но улица была пустынна. Если бы кто-то увидел, как из синей «Нивы» вышел мужчина лет тридцати с десятилетним мальчиком, едва ли это привлекло его внимание. Дом, после смерти хозяина, продали какому-то городскому под дачу, Теперь сюда часто приезжают любители рыбалки, чтобы переночевав, рано утром отправиться к лесному озеру. Оделись мы соответственно, и снасти для пущей убедительности прихватили.

Уговаривать Игоря не пришлось. Одной Валиной фразы «папе надо помочь» хватило, чтобы он отложил свои игры и, не задавая вопросов, поехал со мной. Присутствие Игоря вселяло уверенность в благополучном исходе дела. Соседские собаки наш приезд проигнорировали. Пройдя двор, вошли в дом, который оказался не заперт. Миновав небольшую прихожую и войдя в зал, встретили двух парней, для которых наше появление было совершенно неожиданно. Я представился, показав водительское удостоверение. Один из охранников сказал, что предупреждён о моём визите, но сегодня уже не ждали. Он нас проводил в соседнюю комнату. Включив свет, увидел сидящего на стареньком продавленном кресле Добавкина, от ноги которого к трубе отопления тянулась цепь. Кроме этого кресла в комнате был лишь один стул в углу. Жалюзи на единственном окне были опущены, поэтому «сиделец» едва ли имел какое-то представление о времени. Часы, телефон и другое содержимое его карманов были изъяты. Попросил сопровождавшего нас парня принести ещё один стул и не беспокоить нас полчаса.

– Так и знал, что ты за этим стоишь. – Почти прошипел Добавкин, как только мы остались одни.

Я слегка удивился его самоконтролю. По правде сказать, ожидал увидеть подавленного человека, на грани истерики.

– Ну как же я могу за «этим стоять», ежели я тут перед тобой сижу?

Добавкин всем своим видом пытался продемонстрировать презрение. Но мне, почему-то, было смешно на него смотреть. Я невольно улыбнулся.

– Чего лыбишься? – Злость буквально капала с каждого слога. – Сотню лямов уже нашёл? – Нотка превосходства промелькнула в последней фразе.

– Сотню лямов? – Переспросил по инерции. – Зачем?

И только тут я понял: бойцы «Редута» приняли Добавкина ещё до того, как менты ворвались в мой кабинет. Он до сих пор не знает о провале операции. Меня, помимо моего желания, разобрал смех. Дал себе минуты две от души посмеяться. К тому моменту, как я успокоился, от гримасы превосходства на лице моего визави не осталось и следа.

– Ты не в курсе? – Мне не пришлось имитировать удивление. – Тебе никто не сказал? Не было никаких ста миллионов. Это была постановка. А ты повёлся, как дешёвый фраер. – В памяти всплыла фраза из какого-то фильма.

Суть сказанного мною до Добавкина дошла сразу всей своей тяжестью, вдавив его в кресло поглубже. Он издал звук, похожий на стон.

– Так что куратору твоему из следственного комитета сейчас не до тебя, Серёга. Если он и хочет тебя увидеть, то не для того, чтобы спасибо сказать.

– Зачем приехал?

В его голосе была какая-то безнадёга. И вопрос задал лишь для того, чтобы меня перебить.

– Вот не поверишь! – Я встал и подошёл к окну. Выглянул сквозь жалюзи. – Сам не знаю. – Повернулся в его сторону. – Не хотел ехать. Но людей держать, – жестом показал на соседнюю комнату, – тоже как-то неудобно.

– Ещё и ублюдка своего прихватил …

– Слушай! А ты мне подсказал …

Оборвал фразу, чтобы достать из сумки бутылку воды. По пути сюда заскочили в магазинчик за бутылкой водки для повторения трюка с майором Новиковым. Кассирша как-то странно на меня посмотрела, поэтому прихватил воду, сок и шоколадку.

– Сейчас я на тебе продемонстрирую своему сыну, как надо разговаривать с такими козлами, как ты, чтобы добиться от них всего, чего захочешь. Усаживайся поудобнее. – Не мог отказать в себе в удовольствии. – Представь себе, Серёга, что найдут твоё тело где-то на пустыре без каких-либо признаков насильственной смерти. Только патологоанатом обнаружит в лёгких минералку. Да, вот эту самую минералку, – вытянул вперёд руку с бутылкой, но голову повернул к Игорю, – которая потихоньку заполнит твои лёгкие.

Добавкин начал чихать, кашлять, сплёвывая воду.

– Так ты мне всё испортишь. – Изобразил обиду. – На тебя не напасёшься …

Сел на свой стул. Подождал, пока он откашляется и затихнет.

– Можно сперва создать в твоих лёгких вакуум. А потом в бездыханное тело вкачать воду. Хороший план?

Добавкин широко открыл рот и схватился руками за горло. В глазах застыл ужас. Сполз на пол, и стоя на одном колене, вытянул одну руку в мою сторону.

– Игорёк, – обратился я к сыну, – мне кажется, этот человек что-то хочет нам сказать. Выслушаем его?

Добавкин упал на бок и сжался в комок, словно его пинали ногами. Минуту гулко кашлял. А потом что-то прошептал.

– Чуть погромче, если не сложно.

– Не надо больше. – Повторил он с мольбой в голосе.

– Не надо чего? – Боюсь, что моё наигранное удивление не произвело ожидаемого эффекта. – Я сижу, ничего не делаю.

Добавкин сел на колени, всё ещё обхватывая живот руками:

– Я всё сделаю, что ты скажешь.

– Да мне от тебя, в общем-то, ничего и не нужно.

Игорь, до этого сидевший с отстранённым видом, заулыбался.

– Поехали домой? – Радостно предложил он.

– Сейчас. Минуты две-три. – Повернулся к притихшему Добавкину. – Этот …, – не нашёлся, как его назвать, – нам всё расскажет, и мы поедем.

– Да-да, всё расскажу. – Ухватился за спасительную соломинку.

Достал телефон, включил камеру и направил на приготовившегося к исповеди:

– Камера! Мотор! «Признание», дубль первый! Начали!

Добавкин, сбиваясь и перепрыгивая с одного на другое, рассказал, как и на чём его подловили и, в обмен на закрытие его дела, попросили помощь в расследовании махинаций банка и в сборе компромата разной степени привлекательности на руководство кредитной организации. Под конец, поделился своими подозрениями в том, что следят не только за нашим банком, но и за нашими клиентами, и за другими организациями.

После небольшой паузы мой визави опустился на колени. Прижал руки к груди:

– Домой. Отпусти меня домой. – Без всякой надежды в голосе.

– Как же я отпущу тебя домой, если ты стал жертвой клафелинщицы? Тебе в больничку нужно! Полечиться. Хорошо, что только полбутылки выпил. – Я достал водку из сумки. – Это тебя и спасло!

Добавкин опять сполз на пол.

Мы вышли в большую комнату. Охранники нехотя оторвались от телевизора. Я отдал распоряжения по поводу «объекта». Попросил, чтобы дежурная медсестра позвонила жене Добавкина и сообщила о его диагнозе, и о его местонахождении. Сделал звонок в дружественное отделение полиции, чей наряд доставил подобранное на остановке тело в отделение, где у него в кармане отыскали визитку. После звонка по номеру банка, за телом приехали сотрудники охранного агентства, с которым у банка заключен договор.

– Всё сынок. Домой!

Валюша сидела за своим туалетным столиком, в очередной раз совершая вечерний ритуал по накладыванию различных кремов. За два года я чётко усвоил: если она сидит там более трёх минут, значит, хочет о чём-то поговорить, но никак не может собраться с духом. Так же опытным путём выяснил, что торопить её не нужно.

– Игорь помог? – Тоном человека, не очень-то заинтересованного в ответе спросила Валя. – Или мог без него управиться?

– Да, помог. – Поддержал тон жены, словно и мне эта тема уже не интересна. – Быстренько попугали Добавкина, записали его признание и уехали.

– Сильно напугали? – Валя отложила своё занятие и повернулась на стульчике ко мне. – В штаны не наложил.

– До этого не дошло. Ограничилось мольбой на коленях, типа, дяденька, отпустите меня, пожалуйста, я больше так не буду, честное слово … Валюш, – понизил голос, – я же вижу, ты хочешь о чём-то поговорить.

– Да. – Короткое, как выстрел. Словно ждала предлога перейти к разговору. – Если тебе надо будет иногда использовать способности Игоря, просто попроси его. Не нужно придумывать никаких замысловатых комбинаций. Просто попроси. И он всё сделает.

С минуту сидели молча.

– Мне как-то неловко пользоваться … – Замялся. – То, о чём я могу его попросить, может плохо повлиять на его детскую психику.

Это был мой последний козырь, который я достал, потому что сказать больше было нечего. Неожиданно, в ответ Валюша тихонько рассмеялась. Подошла ко мне. Взяла моё лицо в руки, и приблизившись ко мне:

– Какой же ты у меня глупенький. – Поцеловала в губы.

Отпустив моё лицо, обошла кровать и принялась укладываться.

– В смысле? – Единственное, что я смог из себя выдавить.