Гипнотизер. Реальность невозможного. Остросюжетный научно-фантастический роман-альманах из 6 историй

Я не справилась. Когда я завершала ритуал, домой неожиданно нагрянул отец. Он решил вдруг вернуться в семью, и я было обрадовалась, но тут он увидел все это и страшно рассердился. Папа сразу догадался о том, чем я занималась, и стал кричать, что мы все сживаем его со свету. Я пыталась ему объяснить, но он не слушал, говорил, что «все бабы ведьмы, даже его собственная дочь».

Папа выбежал из квартиры, и я бежала за ним по лестнице, давясь слезами. Я все испортила! И я не догнала его.

А через сутки он умер, и мы попали в аварию. Я уверена, это бог покарал нас за занятия черной магией. Ты, Женя, был совсем ни при чем и остался невредим. А я выжила, чтобы замолить грех.

Но это еще не все. После аварии ко мне стал являться старик. Он ничего не говорил, только смотрел и ходил за мной попятам. Наверное, я выпустила демона во время прерванного ритуала, Серафима предупреждала меня, что так будет, если я не смогу держать все в тайне. И так случилось. Этот старик забирает у меня все. Он забрал бабушку, дедушку, и я боюсь, что он заберет и тебя. Кроме меня, никто его не видит, и может, я сумасшедшая, не знаю. Но я не желаю тебе навредить. Я уйду в монастырь, на святой земле демоны не властны»

Евгений некоторое время хранил молчание. Таня ждала. В ее глазах Женя по-прежнему не видел ни фанатичной решимости, ни упрямства. В глубине души Таня хотела, чтобы он нашел для нее другое решение, отговорил от опрометчивого шага. Как он и подозревал с самого начала, заявление про монастырь было жестом окончательно запутавшегося ребенка.

– Мы придумаем что-нибудь, – пообещал Женя. – Ты теперь моя семья, и я не хочу с тобой разлучаться.

Тут в голове у него что-то щелкнуло, последний кусочек мозаики встал на законное место, и Евгений увидел картину целиком, во всем ее идеальном совершенстве.

– Тот старик, что тебя преследует, вовсе не демон! – воскликнул он, окрыленный. – Мне о нем говорила цыганка, просто я не сообразил сперва. Помнишь, я рассказывал тебе о некой Розе, что подарила монетку с драконом?

Таня нерешительно кивнула.

– Цыганка считала, что тебе помогает Василий, не позволяет уйти за грань, он твой незримый помощник. Ты, Танечка, не погибла в аварии чудом, и это чудо сотворил тот старик. Он спасает тебя, а не преследует. Вот скажи, разве он сделал тебе что-нибудь плохое?

Таня задумалась. Женя обнял ее и притянул к груди:

– Тебе сразу надо было рассказать мне.

– Ты не веришшь, – прохрипела Татьяна.

– Нет, я верю, – возразил Женя. – Я верю, что этот загадочный китаец нас защищал. Мне он передал монетку с драконом, а тебе явился самолично. Это же его портрет я видел в твоем альбоме?

– Да.

– Теперь все будет хорошо, – как можно убедительнее произнес Ромашов, – все ужасы закончились. Мы под надежной защитой.

Таня поверила ему, потому что хотела в это поверить. Однако на чужой роток не накинешь платок. Все чаще и громче дальние родственники и даже коллеги и соседи стали шептаться, кто в шутку, а кто всерьез, что на семью Ромашовых упало смертельное проклятие. Евгению это не нравилось, он опасался, что рано или поздно разговоры дойдут до Тани, и она отреагирует на них неадекватно.

За советом, как пресечь шепотки, Женя обратился к своей проверенной годами подруге. Катя высказалась прямо:

– Ты меня извини, милый, но винить в распространении слухов я никого не стану. Люди есть люди, пусть и образованные. Меньше, чем за полгода четырех похоронить – это не шутки, начинаешь невольно надумывать всякое.

В тот день они шли по кривым тропинкам парка, сокращая путь от скромного ресторанчика к ее дому. Дорога была привычной, поскольку с Катей Евгений теперь встречался регулярно. Она поддерживала его, хотя самому Ромашову эти встречи перестали приносить прежнюю радость. Подруга скрашивала жизнь, но не справлялась с этой задачей до конца. Женя с печалью сознавал, что несмотря на участившиеся встречи, они отдаляются друг от друга, становятся полностью чужими людьми. Он хотел что-то изменить в себе, но не имел на это ни сил, ни времени.

– - Ты же понимаешь, та мнимая ведьма ни при чем, – устало бросил он. – В этой мерзкой семейной драме нет вообще ничего мистического. Все объясняется с научной точкой зрения: зеркальными нейронами, детскими травмами, невербальными способами передачи информации.

– Но это не отменяет факта, что ты должен что-то предпринять, – возразила Катя. – Ты не завершил начатое. Надо полностью перепрограммировать ваше с Танечкой сознание, внедрить иную установку, и тогда никакие сплетни вам будут не страшны. Рецидива не будет.

– В моем сознании и так все в порядке, – отрезал Евгений, – а вот с Таней я в тупике. Она подсознательно все еще уверена, что проклятие продолжает нас преследовать.

– Она это сама тебе сказала?

– Нет, но она по-прежнему отказывается говорить! У нее в мозгу стоит блок, и я даже не представляю… Впрочем, есть один радикальный метод, с помощью которого можно стереть ненужные воспоминания и внушить ложную память, но я всегда был против подобных мер. Да и химические препараты, используемые для премедикации, имеют ряд серьезных побочных эффектов… Может, нам уехать куда-нибудь?

– Собираешься бросить хорошо оплачиваемую работу?

Евгений поморщился:

– Если придется, то и брошу. Для начала, наверное, достаточно сменить обстановку на время. Развеяться. Попутешествовать… Тане нужна какая-то опора, надежда. Вот завершим все формальности, и сразу уедем из Москвы.

– А помнишь ту женщину, цыганку? – спросила вдруг Катя. – Ты, кажется, говорил, что она дала тебе амулет.

Евгений вздохнул:

– Мне сразу пришло это в голову, и я пытался вручить монетку с драконом Тане – не взяла.

– Монета еще при тебе?

– Кажется, – он припомнил, что вроде бы не выкидывал ее из кошелька.

– Покажешь?

Они вышли из парка на оживленный проспект. Мимо летели машины, разбрызгивая во все стороны талые лужи, шли пешеходы. Евгению не хотелось останавливаться и доставать портмоне.

– Когда придём, поищу.

Им оставалось спуститься в подземный переход, перейти проспект и войти в подворотню. Минут пять быстрым шагом или семь очень медленным.

– А почему не сейчас? – пристала Катя.

– Да там смотреть не на что. Дурацкая монетка, реплика под старину.

– И отчего ты не хочешь ее показать? Боишься, волшебство пропадет? – подначила Катерина.

Жене все-таки пришлось лезть в портмоне и, высыпав на ладонь горсть монет, пальцем раздвигать их в поисках нужной. Он остановился, и Катя, наклонившись, с интересом следила за поисками.

– Не боишься нечаянно ей расплатиться?

– Кассиры не слепые. Вот она! – Евгений выудил монету.

Катя неловко ее схватила, монетка выскользнула и упала в серое месиво талого снега.

– Ой, прости! – она стремительно наклонилась, стараясь разыскать амулет среди рассыпанного мусора из ближайшей урны. – Я такая растяпа.

– Да ладно, не переживай, – Евгений со вздохом присел на корточки рядом, но монетка как в воду канула.

Послышался громкий визг тормозов, ошеломленные возгласы, звук удара и звон разбитого стекла. Они выпрямились и оглянулись. Подземный переход, к которому они шли, был намертво заблокирован черным автомобилем. Водитель, не справившись с управлением, на полной скорости вылетел на тротуар и, распугивая прохожих, съехал по крутым ступеням в туннель, где и застрял.

– Господи! – Катя первая кинулась проверять, есть ли пострадавшие.

К счастью, все обошлось, и спешившие по своим делам люди отделались испугом и легкими ушибами. Водитель, выскочивший из машины, крутится на месте и поминутно хватался за голову. «Хорошо, что лестница была пуста», – подумал Ромашов.

– А ведь, не задержи нас поиск монетки, мы как раз были бы на ступенях, – сказала Катя, беря его под руку. – Ты только что в очередной раз избежал встречи с «черной смертью».

– Да нет, – пробормотал Евгений, встряхиваясь, словно мокрый пес. – Это просто еще одно совпадение. Даже обсуждать нечего.

Всевозможных совпадений в их с Таней жизни скопилось слишком много. Ромашов, увы, не мог этого отрицать, как не мог и не задумываться об этом. Но самое пугающее заключалось не в них, а в обычной жестокой реальности. Накануне на его мобильный поступил звонок, и незнакомый мужской голос предельно вежливо осведомился:

– Я имею честь говорить с Евгением Ильичом?

– Да, – ответил Женя, – кто это?

– Я звоню по поручению Вениамина Игоревича Калугина. Слышали о таком?

– Нет.

– Ваш брат, Александр Ромашов, задолжал господину Калугину пять миллионов евро.

– Сколько?! – вскричал Евгений. – Да вы в своем уме?!

– Это с процентами. Каждый день просрочки увеличивает сумму.

– Мой брат умер.

– Конечно, мы знаем о вас все, Евгений Ильич. И о вас, и о вашей племяннице. Надеюсь, вы отнесетесь серьезно к моим словам. Деньги придется вернуть, иначе…

– Вы нам угрожаете?

– Я вас мягко предупреждаю. Вам и дочери Александра все долги переходят по наследству. Мы в курсе вашей печальной истории и не менее печальной ситуации с лечением девочки, но господин Калугин и так дал вам достаточно времени, чтобы свыкнуться с потерей и найти выход. Терпение его не безгранично. Будьте готовы к визиту кредиторов в самые ближайшие дни.

Женя какое-то время сидел в кресле с мобильником в руке. По сравнению с этим сигналом, все прочие заморочки с ведьмами и амулетами отходили на дальний план.

История вторая: На Байкал

Марокканский естествоиспытатель Ибн Баттута в 1360 году путешествовал по Индии. Он оставил упоминание о «трюке с веревкой», ставшем в последствии знаменитым примером могущества индийских факиров. «После пира один из артистов взял деревянный шар, в котором было несколько отверстий. Через них он продел веревку. Затем так швырнул шар вверх, что тот исчез из вида и там остался, хотя никакой видимой опоры не было. Артист приказал мальчику-ассистенту взобраться по веревке наверх, что тот и сделал. Он лез выше и выше, пока тоже не исчез из вида. Артист трижды звал его – ответа не последовало. Разозлившись, он взял нож, ухватился за веревку и тоже исчез в вышине. Затем с неба стали падать окровавленные фрагменты тела мальчика. Артист спустился на землю, его одежда была окровавлена. Он собрал куски убитого мальчика в мешок, пнул его, и тот зашевелился. Когда мешок развязали, из него вышел мальчик – целый и невредимый». Много лет этот трюк не давал покоя ни скептикам, ни доверчивым очевидцам. В течение веков многие, в том числе европейские путешественники, наблюдали его воочию. Наконец в начале 20 века одному из исследователей удалось заснять трюк на скрытую камеру. Когда пленку проявили, на ней не было ни веревки, ни мальчика, ни ножа. Был только факир, неподвижно сидевший на одном месте и гипнотизирующий публику.

Психотерапевт,дмн В. Рожнов

Если ты в тупике – отправляйся путешествовать!

Весна принесла Евгению новые неожиданности. Первая из них: закрылась частная клиника, где он работал. Как говорится, бизнес пересилил медицину, начались разногласия между учредителями, и проект схлопнулся «в связи со сменой руководства». Лицензию у клиники не отозвали, и к работе психотерапевта Ромашова претензий не возникло, поэтому оставалась вероятность, что к осени учреждение возобновит работу и Евгения позовут на прежнее место. Женя, однако, не знал, стоит ли дожидаться у моря погоды или придумать что-то еще, например, поработать на себя, открыв кабинет психологической разгрузки.

Вторая неожиданность заключалась в том, что его многолетняя подружка Катерина собралась замуж. Не за него.

Известие Ромашова огорошило. На прошлой неделе они провели прекрасный уик-энд, а десять дней спустя Катя позвала на ланч и сообщила, что у нее скоро свадьба.

– Я его знаю? – только и смог вымолвить Евгений, прилагая усилия, чтобы не потерять лицо прямо там, в сумрачном зале кафе.

– Он один из спонсоров нашего Центра. Зовут Вадим. Разведен по причине бесплодности первого брака, но все еще мечтает о детях.

– А ты?

– А я, Женя, беременна.

– От него?!

– Да, – Катя вытащила кошелек и положила в бокал деньги за ланч (она всегда расплачивалась за себя сама). – Этот ребенок любимый и желанный, и у него будет обеспеченное будущее.

– А если его отец я?

– Исключено. Я уже сообщила новость Вадиму, и он обрадовался. Мы отнесли заявление в ЗАГС. Я хочу нормальную семью, разве не понятно?

– Все это слишком… скоропалительно.

– Прости, не думала, что новость тебя сильно заденет. Мы давно общаемся, и уйти, не сказав тебе, было бы некрасиво.

– Вадим знает обо мне?

– Нет. И, надеюсь, не узнает. Он человек, придерживающийся традиционных взглядов. Женя, прошу, не разочаровывай меня! Мы никогда и ничего не планировали на будущее, и нас это устраивало. Ты прекрасный друг и прекрасный любовник, однако сейчас в моей судьбе все резко изменилось, – Катя накрыла его руку своей, но Евгений непроизвольно отнял ее, в самый последний миг сделав вид, что поправляет сползающую с колен салфетку. – Это не твой ребёнок, не бери в голову.

– Ты не можешь быть уверенной.

– Я выхожу замуж за Вадима, это решено.

– Поздравляю, – вымолвил он.

Катерина вздохнула:

– Мне кажется, ты сейчас не готов к семейной жизни. У тебя проблемы, трудности с работой. Разумеется, ты все преодолеешь, я даже не сомневаюсь в этом. Ты всегда справляешься с любым вызовом, но мне не хочется тебя обременять сверх того, что ты уже взвалил и несешь на своих плечах.

Евгений уставился на пеструю столешницу, ища систему в беспорядочных белых, бежевых и голубых квадратиках смальты. Утешая его после смерти родителей, Катя вовсю раскручивала запасной вариант. Впрочем, чего он хотел? Она никогда не принадлежала ему безраздельно.

– Почему ты не сказала раньше? Про Вадима.

– В позапрошлое воскресенье я хотела тебе намекнуть, но повод так и не подвернулся.

Ромашов вспомнил их последнюю ночь, как они беззаботно смеялись, сидя перед раскрытой в первомайское утро балконной дверью. Да, повод для разрыва и впрямь найти было трудно. Если бы тогда Катя сказала, что ждет ребенка, еще не известно, как бы он отреагировал… А сейчас? Что он чувствует сейчас? Гнев, ревность или все-таки облегчение?

– Надеюсь, мы останемся добрыми друзьями?

– Не вижу препятствий, – Евгений заставил себя улыбнуться.– Ты бросала меня и раньше. Правда, всегда возвращалась.

– На этот раз я не вернусь, но мир профессионалов довольно узок, и нам придется пересекаться так или иначе. Было бы замечательно, если бы мы могли изредка консультировать друг друга или созваниваться.

– Конечно, – он снова улыбнулся.– Но приглашение на свадьбу мне не присылай. Я не приду.

– Обиделся, все-таки. Мне жаль. Поверь, дело не в тебе. И если ты передумаешь…

– Извини, в настоящий момент у меня нет денег на шикарный подарок. Такой, какой ты заслуживаешь после стольких лет нашей… дружбы.

В его интонации прорвался горький сарказм, и Катя засобиралась, хватаясь за сумочку.

– Я пойду, – она встала. – Передавай привет Тане. Как она?

– Хорошо.

– Есть прогресс?

– Мы над ним работаем.

– Ну и замечательно, – Катя, секунду поколебавшись, протянула руку и потрепала его по голове, словно маленького. – Прощай, Женя, не держи на меня зла!

Он откинулся на спинку стула и смотрел ей вслед, думая, что неизвестный соперник отхватил себе красотку. И умницу. И очень целеустремленную женщину, которая умеет добиваться всего, что захочет. Женщину, которую он сегодня потерял навсегда.

Евгений прислушивался к своим ощущениям, анализируя всплывающие мысли. На душе скребли кошки, и было обидно, что отставку ему дали столь будничным тоном между вторым и десертом, но жгучей, сшибающей с ног ревности он все же не испытывал. Только недоумение и растерянность.

Евгений привык к Кате, особенно за последние полгода. Она поддерживала его, выслушивала, давала советы, отвлекала от горьких размышлений. Он по-прежнему считал это терапией и «постелью для здоровья», хотя определенные звоночки нет-нет да и звучали. Он откладывал важные разговоры на потом, отмахивался, ему всего хватало, но Кате, как оказалось, нет. И нет ничего плохого в том, что девушка за тридцать наконец нашла достойного мужчину, способного дать ей больше, чем был готов дать Ромашов – безработный старый друг с непонятным «родовым проклятием» в анамнезе. Их история закончилась. Страсть давно прошла, а любовь так и не родилась.

А может, Катя все выдумала? Дешевый глупый способ заставить его ревновать и сделать определенный шаг – неожиданно для себя Евгений ухватился за эту мысль. Три вечера подряд он тайно караулил Катерину у офиса, проверяя, куда и с кем она возвращается, но лишь убедился, что подруга не соврала. Ее встречал какой-то хмырь на «Мерседесе». Катя улыбалась ему и целовала в губы, а в пятницу хмырь преподнес ей огромный букет роз. Сомнений не осталось: Катя сделала свой выбор. Ему следовало смириться и выкинуть ее из головы. Даже если она носит его ребенка, то никогда в этом не признается. Не стоит разрушать ее счастье.

Вот так после майских праздников Евгений Ромашов в один момент оказался у разбитого корыта на всех фронтах. Утешало одно: звонки от «серьезных людей» по поводу Саниного миллионного долга вдруг резко прекратились. Поначалу он с опаской входил в подъезд и не бродил по темным переулкам. Дорогу переходил исключительно на зеленый, внимательно оглядываясь по сторонам, а за рулем вел себя не в пример аккуратно. Сменил не только адрес, но и все номера телефонов. Однако дни шли, и ничего не происходило.

Сначала Женя решил, что бандиты затаились, вычислив его связи в Следственном Комитете. Потом подумал, что брать с них нечего, поэтому их оставили в покое. Ромашов стал осторожно наводить справки, и выяснил, что Вениамина Калугина, которому задолжал брат, недавно взорвали в собственном автомобиле. Разборки в стиле диких девяностых периодически возвращались на улицы города, вот и тут какие-то обиженные враги постарались. В сфере, что курировал Калугин, начался передел, и прессинг бесперспективных должников на время прекратился.

Если честно, Евгений устал от ударов судьбы. Он старался жить «в отсеке сегодняшнего дня» (ключевое понятие психотерапевта). Что толку смаковать травмирующие ситуации и беспокоиться о том, что не наступило? Ромашов ежеутренне напоминал себе, что прошлого уже нет, а будущего пока нет, он живет в настоящем, и акцент следует ставить исключительно на текущем моменте. А что у него на повестке?

На повестке был косметический ремонт в просторной двушке, где они поселились с Таней после того, как обменяли его студию и квартиру родителей на жилплощадь рядом с метро. Записанные на отца фирму и имущество Таня, увы, потеряла, но небольшая разница от продажи того, что оставалось, позволила закупить мебель для нового жилища и поменять обои. Правда обои эти Жене пришлось клеить самому – после закрытия клиники приходилось на многом экономить. Но он не унывал, знал, что сумеет заработать – вот только отдохнет немного.

А еще на повестке стоял вопрос, как быть дальше с Таниным лечением. После смерти бабушки у нее наступило ухудшение, и старые методы больше не работали. Требовался иной, неожиданный подход. Поэтому однажды утром Евгений вошел в кухню и сказал Тане, сидевшей за столом:

– Знаешь, что мы будем делать этим летом? Мы поедем в путешествие!

– Куда? – поинтересовалась Таня беззвучно, четко артикулируя губами слоги.

Артикуляция вошла у нее в привычку, потому что постоянно возникали ситуации, когда писать было несподручно. Евгений ее отлично понимал, как и Зойка, навещавшая подругу еженедельно.

– Нам с тобой требуется перемена мест, – Евгений небрежно присел на край стола. – Поедем искать твоего призрака.

Таня недоверчиво свела брови.

– Ну да, я по-прежнему не верю в колдовство, но верю в способность человека к самоисцелению. Если тебе постоянно снится один и тот же человек, почему бы не найти симметричное решение? Умные люди советуют: если жизнь зашла в тупик, бери последние деньги и отправляйся в путешествие. Мы отправимся в Иркутск!

Таня рисовала старика постоянно. Ее альбомы пестрели его изображениями во всех ракурсах. Он то хмурился на зрителя, то глядел в пол-оборота, сохраняя загадочную хитринку во взгляде, то танцевал в экстазе, потрясая огромным бубном. Женя с особенным интересом разглядывал детали шаманского облачения. Больше всего его поражала шапочка с огромными рогами.

– А он не может быть каким-нибудь артистом? – спросил он однажды.

Таня энергично замотала головой, а потом принесла огромную косметичку (то есть Женя думал, что это косметичка, а оказалось – обычный кошель, полный невообразимой всячины). Она достала оттуда деревянную курительную трубку с зарубками и протянула дяде.

– Реликвия деда! – Евгений отлично ее помнил. – Молодец, что хранишь. Тебе знакома ее история?

Таня кивнула и, схватив карандаш, быстро написала на обратной стороне альбомного листа: «Я рисую Василия, сына побратима нашего прадедушки. Он белый шаман».

Евгений посчитал, что эта версия ничем не хуже других. Навязчивые сны и видения – это не проявление мистических потусторонних сил, а обычная реакция ума на события жизни и скрытые желания. То, что Таня соединила старую трубку и свой кошмар, свидетельствовало, что она готова излечиться. Подсознание само подсказывало ей способ, как устранить проблему «достойным образом». Вроде как заговорить она сможет, выполнив некое условие. Совершив, к примеру, паломничество.

– Знаешь, как его звали?

«Эрдыней, – написала Таня. – Фамилию не помню. Надо разузнать».

– Разузнаем, – Женя улыбнулся, – на что иначе созданы архивы?

В учебниках по психиатрии описывался классический случай, когда парализованному мальчику приснилась икона Богородицы и велела отправиться в паломничество в некий монастырь, чтобы поклониться ей. Родители мальчика привезли больного ребенка по указанному адресу, и во время молебна перед иконой парализованный встал. Церковь объявила это чудом, но наука, разумеется, считала медицинской ошибкой, когда лечащий врач не распознал истероидный характер паралича, приняв его за органическое поражение. Плюс – проявление самогипноза, когда ожидание наложилось на молитвенный экстаз. Ромашов считал, что случай с Таней вполне укладывается в эти рамки.

Он навел справки и выяснил, что снайпера, служившего вместе с его дедом, звали Эрдыней Саэрганов. После войны он жил в Иркутске, где и умер в 1997 году. У Саэрганова был сын по имени Василий, но в начале двухтысячных Василий квартиру в Иркутске продал и уехал в неизвестном направлении. Дальше следы терялись, но зацепка сама по себе была немаловажной. Каким бы скептиком себя Женя не считал, но слова цыганки «Василий вам поможет» не шли у него из головы.

Он долго не знал, что делать с очередным совпадением, решение зрело в нем исподволь, и наконец приобрело конкретные черты. Этим утром он решился.

…Племянница поставила перед Ромашовым дымящуюся чашку кофе.

– Благодарю, – он сделал глоток. – Побратим твоего прадеда жил в Иркутске. Что нам мешает туда поехать и расспросить соседей по старому адресу, где сейчас его сын Василий? Соседи знают куда больше обычной паспортистки.

– Почему? – спросила Таня. Ее глаза горели предвкушением, но она словно боялась поверить.

– Раз ты рисуешь шамана постоянно, с ним надо встретиться. Когда у Зои экзамены в училище?

Таня неопределенно дернула плечом.

– Так выясни. И поинтересуйся, не желает ли она составить нам компанию.

Непосредственная Зойка, хоть и вносила небольшую нотку хаоса в его размеренную жизнь, но ее энергия, бившая через край, шла на пользу Тане. Племянница воспряла духом, почти не грустила и часто выбиралась на улицу. А еще Зоя учила ее готовить, и с каждым разом у Тани получалось все лучше. Желудок Евгения ощущал перемены за ужином и не мог их не приветствовать.

Как и Татьяна, Зоя тоже с восторгом согласилась отправиться в большое путешествие, только попросила Женю встретиться с родителями и убедить их отпустить дочь. Для Ромашова это не явилось проблемой. Он произвел на семейство Калашниковых самое положительное впечатление, и разрешение было получено.

В путь они отправились через месяц. Евгений заказал билеты, забронировал гостиницу, наметил список подходящих городов для посещения. Из Иркутска он предлагал перебраться в Листвянку, где находился Совет шаманских общин.

– Если в Совете нам не помогут, посетим Ольхон, он там рядом. Остров Ольхон считается сакральным центром шаманизма, про Василия могли там слышать, – сказал Евгений девушкам во время одного из совместных вечеров, который они посвятили обсуждению всевозможных нюансов. – Еще можно заехать в Тункинскую долину, знаменитую «местами силы», и съездить в Улан-Удэ в Иволгинский дацан, где хранится нетленное тело ламы Итэгелова.