Сага о Мрачных Водах. Призраки Перламутра

– Странно…

Следующая? Тоже закрыта.

А эта? Заперта.

– Почему?

Я прошла дальше и подергала за ручки еще трех дверей. Все тщетно. Они вообще пользуются этими комнатами?

Осталась еще одна.

Дернула за ручку. Открылась. И все замерло внутри. Меня одолевало жгучее любопытство. Это была единственная дверь, которую я смогла открыть в этом коридоре. Возможно, ее даже забыли закрыть по нелепой случайности.

Что там?

Парики.

Это первое, что бросилось мне в глаза. Десятки париков на головах-манекенах, расставленных по всей комнате. Парики с крайне экстравагантными прическами и ленточками в волосах.

А стены здесь красные с золотыми расписными узорами. В левой части на стене висело длинное зеркало, подсвеченное яркими лампами. А с другой стороны – открытые шкафы с платьями в пестрых красках.

И запах здесь другой… неприятный. Нет этого приторного вкусах духов. А будто… мышь сдохла. Или что-то сгнило.

– Фу…

И эти ужасные парики!

Должно быть, они принадлежат бабушке Орабелле. Зачем ей это? Может, она проходит курсы химиотерапии? И это может отчасти объяснить этот гадкий запах…

Я поспешила закрыть дверь, пока меня не застукали за столь непристойным занятием. Честно, никогда не копошилась в чужих вещах, но это…

Я не могла выкинуть из головы то, что увидела. Маленькая круглая комната. Совсем непохожая на все остальные.

Что еще они прячут?

Я прошла дальше по коридору. Ванная комната – правая дверь. Сперва туда. Всю дорогу хотела помыть руки.

И снова этот приторный запах, словно приготовлен для гостей. Круглая голубая комната. Белые горячие полотенца. Широкая глубокая ванна с джакузи. И просторная душевая. Раковина в виде ракушки и зеркало на половину стены. На полу – мягкий коврик.

– Как же здесь все… вылизано.

Мне захотелось вернуться к Шону.

Одна в этом доме я начинала чувствовать себя не в своей тарелке.

Я открыла воду, вымыла руки с жидким мылом. Вымыла лицо от пота и посмотрела на себя в зеркало.

Даже в зеркале в этом доме я выглядела лучше, чем есть на самом деле. Такого не могло быть! Какое-то кривое зеркало. Оно делало меня слишком стройной.

Надо возвращаться.

Резко развернувшись, я подвернула носком коврик на полу и чуть не упала. Устояв на ногах, я опустила взгляд и увидела темное пятно на плитке, которое все это время скрывалось под ковриком.

– Что за черт?

Быстро взглянув в коридор через открытую дверь, я опустилась на корточки и сдвинула ковер с пятна. Багрово-черная клякса буквально впиталась в голубую плитку. Видны разводы. Это пятно очень сильно старались оттереть, но ничего не вышло. Пришлось накрыть его ковриком.

Я коснулась пятна кончиком пальцев. Следа не осталось. Что могло оставить такое неприятное загрязнение?

Багровый цвет…

– Нет…

Нет, нет, нет! Это слишком глупо!

Я схожу с ума!

Какая, к черту, кровь?

Просто краска. Что-то разлили. И не смогли оттереть. Или компот? Или еще что-то…

Но почему сразу кровь?

Айс!

– Нужно уходить отсюда.

Я быстро поднялась, задвинула пятно ковриком, пулей выбежала из ванной комнаты и помчалась в обеденный зал к Шону.

На столе уже все готово к обеду. И запах… рыбы.

Я осмотрела все блюда на столе. Рыба… рыба… рыба… кальмары… крабы… угри… устрицы… морская капуста…

Одни морепродукты!

Все уже сидели за столом. Одна только Изабелла носилась с кухни в зал и обратно. И дети куда-то пропали.

– Шон, надо поговорить…

– Айседора! Мы уже вас заждались! – позвал меня за стол Колин.

– Все в порядке, милая? – спросила Орабелла.

Я мигом бросила взгляд на старушку. Это же парик на голове? Прямо на моих глазах Орабелла почесала пальцем лоб, и я заметила, как все ее волосы подскочили.

Парик.

Но это не главное. Пустяки. Парик и парик. Какое мне дело?

А вот таракан, который случайно выполз из-под волос и спрятался в пестрых локонах, пробудил во мне рвотное чувство.

Проклятье!

Нужно бежать из этого дома сумасшедших!

Окровавленные плоскогубцы в детской комнате, кровавое пятно в ванной, тараканы под париками, духи, которыми они что-то пытаются скрыть…

Хватит искать всему этому оправдания! Черт!

И рыба… рыба, рыба, рыба, рыба! Меня уже тошнит!

– Шон!

– Что с тобой, Айс?

Я согнулась и схватилась за горло.

Таракан в голове Орабеллы принуждал меня произвести неприятный акт рвоты прямо сейчас!

Шон приобнял меня и погладил по волосам.

– Ты хотела поговорить? Ты себя неважно чувствуешь?

– Шон, нам нужно…

Мой взгляд упал на сахарницу с приоткрытой крышкой, стоящей на краю стола передо мной. Вот только сахара я там не заметила. Под крышкой торчало что-то другое. Мне совершенно не хотелось смотреть на это, но… я все же решилась.

Я должна убедиться в том, что схожу с ума или вижу следы, которые Грейтсы не успели скрыть от нас…

– Айс, ты как? Ты хочешь уйти? Я не понимаю.

– Айседора! Что с вами? Вам принести воды? – Изабелла приближалась.

Сработали инстинкты: почувствовав опасность, исходящую от этой женщины в облаке приторных духов, я мигом смахнула крышку с сахарницы и увидела…

Пальцы.

Человеческие отрубленные окровавленные пальцы с почерневшими ногтевыми пластинками.

И мир перестал быть прежним.

Я сошла с ума?

Или…

– Айс… что с тобой? Айс! На что ты там…

Шон перевел взгляд туда же, куда смотрела и я.

Если он увидит эти мертвые пальцы, то…

– Какого черта…

Это был голос Шона. Он тоже видит это, а значит…

– Дети, – прозвучал ледяной тон Колина, сидящего прямо напротив меня через весь стол.

Дети?..

Прозвучало, как приказ.

А потом я услышала вопль Шона.

– Шон!

Рядом с ним возник Джейсон. В его руках – плоскогубцы. Он зажал инструментом большой палец Шона на правой руке.

И потащил его прочь от меня.

Шон попятился назад, не переставая стонать от боли.

Какого черта здесь творится?!

Если здесь Джейсон, то где…

Я оборачиваюсь – Паола.

Стоит и нагло улыбается мне во все зубы. А в руках держит длинную деревянную биту.

Я ничего не успела сделать. Даже мыслей в голове не осталось. Я только слышала раздирающие вопли Шона.

А потом…

Взмах.

Удар.

И темнота.

Глава 9. Челюсти или щупальца

Холод пробежался по ногам, достигнув колен, когда он оказался в секционном зале морга.

– Доктор Серпентес! Мы не стали начинать без вас. Спасибо, что пришли. Это важно.

– Я не мог отказать вам, мистер Ксавьер.

Людо Ксавьер, начальник полиции Перламутр-Бич, выглядел изнеможденным и мучительно усталым. Этому человеку приходилось разгребать все беды, в которые этот курортный город умеет вляпаться на свою голову постоянно.

Помятые спутанные влажные седые волнистые волосы небрежно спадали на плечи. Худое лицо с выступающими скулами. Обвисшие щеки и дряблая кожа с возрастными пигментациями. Серые глаза с черными вкраплениями, разбросанными по радужке. На подбородке и шее слабая щетина. Облаченный в форму: черный костюм, белую рубашку и синий галстук с серебряной брошью в виде рыбы, – он натянул на тонкие длинные пальцы белые перчатки. Его трость с серебряным наконечником в форме жемчужины стояла у стены. Людо вынул из кармана пиджака носовой платок и прижал его к носу, чтобы избавить себя от гнилостного трупного запаха.

Скальд давно привык к такому запаху. Сейчас он чувствовал смесь крови и формалина. Но к этим запахам добавились нотки протухшей рыбы.

«Именно рыба… с чего бы это могло быть?».

– Я позвал Хоакина Мартинеса, директора центра спасения животных «Первая Лагуна», – сообщил Людо Ксавьер, – надеюсь, вы не против такой компании, Скальд? Я надеялся, что вы вместе сможете прийти к верному решению нашей проблемы.

– Это было очень мудро с вашей стороны, мистер Ксавьер. Мистер Мартинес, добрый день. Жаль, что мы не смогли встретиться при иных обстоятельствах.

Мартинес не ответил, а ответил Скальду партнерским рукопожатием.

Кроме директора «Первой Лагуны» и начальника полиции в секции присутствовал Бако – патологоанатом. Рослый молодой юноша, жутко тощий и бледный. Белый халат обтягивал его тело, словно слой бумаги. Черные длинные волосы опускались ниже плеч, а потому специалист постоянно заправлял их под шапочку. У Бако вечно тусклый взгляд, словно ему наплевать на все происходящее вокруг. Он просто делает свою работу.

– Вы не возразите, если я закурю?

– Это ваш морг, Бако, – ответил Людо Ксавьер, – полагаю, навредить своим курением мисс Филиндерс вы уже не сможете.

– Золотые слова, начальник.

Бако без стеснения зажег сигарету и закурил, стряхивая пепел в пепельницу, стоящую на металлическом предметном столике с остальными инструментами при вскрытии.

Его взгляд метнулся в сторону Скальда и замер на его перебинтованных руках.

– Что с вами? – Бако бросил в его сторону.

– Вы о…

– Что с вашими руками, док? Я про них.

Скальд набрал побольше воздуха в легкие, чтобы ответить, но Людо его опередил:

– Бако, боюсь, это не самый корректный вопрос в адрес доктора Серпентеса. Доктор Скальд – превосходный специалист. Уверен, у него есть свои причины, чтобы накладывать такие повязки на свои руки.

– Да мне просто интересно, – Бако пожал плечами и выпустил дым изо рта, – это не камень в ваш огород, док. Не подумайте.

– Доктор Скальд не обязан распространятся о…

– Ничего страшного, мистер Ксавьер. Я могу ответить. Дело в том, что моя кожа частенько трескается и оставляет кровоточащие раны.

– Нейродермит что ли? – выкинул Бако.

– М-да… что-то вроде того. Весьма атипичный нейродермит.

В секционном зале повисла неприятная пауза. Ксавьер перевод взгляд с Бако на Скальда, пытаясь разобраться в этом кратком противостоянии взглядов. Это могло продолжаться еще долго, если бы Хоакин Мартинес не вмешался:

– Давайте приступим к делу, коллеги. Причина нашей встречи весьма трагична.

– Это вы верно подметили, Хоакин, – Бако сбросил окурок в пепельницу, – каждая ваша встреча со мной случается по трагичному поводу. Несложно догадаться почему, верно?

– Оставьте ваши колкости, Бако, – резко выразился Людо Ксавьер, – перейдем к делу.

– К телу, вы хотели сказать?

– Этот тип меня доконает! – Людо устало почесал пальцем лоб.

Скальд посмотрел в сторону и заметил, что вся правая стена служила окном, за котором находилось несколько молодых людей.

– Кто это там?

Скальд подошел к стеклу, открывавшему вид на пустую серую комнату с одной скамьей и двумя металлическими стульями. В помещении трое молодых людей. Крупный парень сидел на скамье, прижавшись спиной к стене. Девушка лежала рядом, опустив голову ему на колени. А третий парень стоял прямо перед Скальдом и в упор смотрел на секционный зал.

Скальд сразу понял, что тот его не видит. Это особое стекло. Скорее всего для тех ребят оно является зеркалом. Но этот парень… он точно знает, что его видят с другой стороны.

Его взгляд полон злости и пустоты.

Его лицо… так выглядит человек, который потерял ощущение самой жизни.

Скальд видел эту глубокую бездонную пустоту в его глазах.

Полная разбитость.

Но злость… ярость… это единственное, что поддерживало дыхание жизни в этом человеке.

Его щеки красные от слез. Похоже, слез у него уже не осталось. Это был сухой плач.

– Это лучшие друзья Мисы Филиндерс, – пояснил Хоакин Мартинес, – те двое, Матео Мончо и Беатрис де Кастелл, работают у меня в «Первой Лагуне». Хорошие ребята. Толка от них много. Способные. Очень активные и инициативные. А это Энтони Эрнандес. Он и Миса встречались. Любили друг друга. Я думаю, очень сильно. Все четверо крепко дружили. Вместе занимались дайвингом и исследовали Сапфировое море. Дядя Энтони, Альбедо Эрнандес, держит магазинчик «Глубоководье» у самого Пляжа. Думаю, вы наверняка слышали о нем, доктор Серпентес.

– Можно просто Скальд. Да, слышал. Они же не видят нас, верно?

– Не видят, – ответил Людо Ксавьер, – это зеркало-обманка.

– Долго они так?

– Уже несколько часов, – покачала головой Хоакин Мартинес, – Энтони с места не двигается. Иногда мне кажется, что он, действительно, видит эту комнату через зеркало. И смотрит… на нее…

Эти слова заставили всех обратить свое внимание на стол в центре зала, на котором лежало мертвое тело, покрытое белой тканью.

«Половина тела».

– Родителям уже сказали? – поинтересовался Скальд.

– Разумеется, – кивнул Людо Ксавьер, – похороны в среду. А потому нам нужно поспешить, чтобы успеть разобраться в том, что ее убило на самом деле.

Это стало командой.

Все четверо наконец собрались вокруг секционного стола. Бако нацепил белые перчатки и убрал пепельницу с предметного столика на пол.

– Должен сказать, – Бако прокашлялся, – это чертовски странная смерть.

И патологоанатом снял белую ткань с трупа, свернув ее у ножного края стола.

– Ох, черт…

Людо Ксавьер сразу прикрыл нос носовым платком.

Перед ними лежало мертвое тело Мисы Филиндерс, лишенное нижних конечностей. Малый таз с его органами также отсутствовал. Органы брюшной полости вываливались на стол. Холодная белая кожа слегка вздута, пропитана водой. Длинные тонкие руки с почерневшими ногтевыми пластинками. Волосы убраны за спину. Лицо… нет, оно не выглядело спящим.

Оно было мертвым.

По-настоящему мертвым.

У спящих людей нет черных губ и побелевших бровей.

– Расскажите мне подробнее о том, как это случилось, – попросил Скальд.

– Очень быстро, как рассказали ее друзья, – сообщил Людо Ксавьер, – кроме них свидетелем смерти бедной девушки стал Мэтью Симонс, но допрашивать его было бесполезно. Он до сих пор прибывает в шоковом оцепенении. Его доставили в городскую больницу, чтобы привести в чувство. У старого бедолаги совсем психика пошатнулась. Четверо друзей проводили подводные заплывы. У них есть особая карта с отмеченными зонами, на которые Энтони Эрнандес поделил все Сапфировое море. Трагедия случилась на пересечении зон «Б-пятьдесят» и «Б-пятьдесят один». Что бы это ни значило, точные координаты у нас имеются. Это неизведанные области. Вот, что мне известно. Туда прежде никто не погружался. Эти ребята стали первыми. Матео Мончо и Беатрис де Кастелл уже вышли из воды и забрались на лодку Симонса. Энтони тоже забрался и протянул руку, чтобы помочь Мисе подняться на борт. Ее резко оторвало от его руки. Тело Мисы начало уносить прочь от лодки против течения. Ее что-то схватило и тащило в обратную от спасения сторону. Она кричала. Ей было больно. Так считает Энтони Эрнандес. Он бросился в воду, чтобы спасти свою девушку. Но ее уносило слишком быстро. Долгое время не было крови. Миса просто кричала, не в силах помочь сама себе. А затем… нечто приподняло ее над водой. Ее тело замерло. И появилась кровь. Одна ее часть ушла под воду. Энтони удалось спасти лишь то, что мы видим с вами перед собой. За считанные секунды кто-то или что-то оторвало девушке ноги. Разрыв прямо по линии пояса. Вот и вся история.

Скальд принялся обдумывать услышанное. Сведений, которые удалось раздобыть о случившемся, крайне недостаточно. Решающее значение сыграет изучение тела.

– Есть гипотезы? – первым делом спросил Скальд.

– Акула, – ответил Бако, – это первое, что пришло на ум.

– И первое, что следует исключить, – вступил в полемику Хоакин Мартинес.

Трое уставились на директора «Первой Лагуны».

– Бако, будьте добры, передайте мне пожалуйста скальпель.

– Пожалуйста, Хоакин.

Хоакин Мартинес взял предложенный ему скальпель и поспешил ответить Бако:

– И не называй меня так.

– Упс… прошу прощения, мистер Мартинес.

Хоакин Мартинес закатил глаза, но в конечном счете перевел свое внимание с докучающего Бако на труп Мисы.

– Посмотрите на границы разрыва тканей. Если бы это была акула, то остались бы следы. У акулы очень много острых зубов. Она раскусывает свою жертву. Понимаете? Здесь такого нет. Нижнюю часть тела, словно…

– Оторвали, – закончил Бако и умно покачал головой.

– Именно, – раздраженно процедил и закончил Хоакин Мартинес.

Скальд наклонился, чтобы осмотреть внимательнее оторванные лоскутки тканей.

– Ее словно… растянули. Как под прессом. В разные стороны. Очень мощное растяжение с разрывом всех тканей. Но чтобы оторвать часть скелета и разорвать позвоночник, нужна очень мощная сила.

– И она была! – подметил Бако.

Патологоанатом взял скальпель и указал на края рваной раны.

– Приглядитесь. Здесь есть следы сдавления и некроза. Сосуды лопнули от этого самого сдавления.

– К чему вы клоните, Бако? – нахмурился Людо Ксавьер.

– В нашем случае имело место не только растяжение, но и сдавление. Мощное сдавление по всему краю. Спереди. По бокам. Сзади. Ее тело словно обхватило что-то очень мощное и начало сжимать, как тиски. Произошла мощнейшая травматизация, которая сделала возможным последующий разрыв в результате растяжения.

– И что же могло вызвать подобное сдавление и растяжение? Если это не акула, то…

Людо с надеждой заполучить все ответы взглянул на Хоакина Мартинеса. Но директор, по его виду, не имел ни малейшего понятия.

– Глядите!

Скальд, долго всматриваясь в месиво из вывалившихся внутренних органов, наконец нашел ту самую «иглу в стоге сена».

– Что вы там нашли? – Людо, зажимая нос платком, аккуратно подался вперед.

– Бако, пинцет!

– Держите, док!

– И не зови меня так.

Скальд получил пинцет и потянулся к новой заветной улики, которая в конец сбивала с толку.

Стоило им отбросить теорию о нападении акулы, как Скальд продемонстрировал всем острый клык.

– Что скажете на это, Хоакин Мартинес?

Мартинес в изумлении протянул руку. Скальд сбросил найденный клык ему в ладонь.

– Кому это может принадлежать? – спросил у него Людо Ксавьер. – Неужели, акуле?

Хоакин какое-то время изучал острый зуб, направляя его на лампу, как на источник света.

– Вы не поверите, мистер Ксавьер, но этот зуб, действительно, мог принадлежать акуле…

– Это сбивает нас с толку! – начальник полиции в гневе сжал кулаки.

– Как же там мог оказаться зуб акулы, если мы выяснили, что это не укус акулы? – Бако был в замешательстве.

– А ты задаешь толковые вопросы, умник.

– Простите, начальник! Просто пытаюсь разобраться, как и вы.

Скальд наблюдал за озадаченностью Хоакина Мартинеса. Директор «Первой Лагуны» наверняка сейчас пытается вспомнить всех известных ему морских обитателей.

– Мистер Мартинес.

– Да, Скальд?

– А о ком вы подумали, когда мы отбросили версию с акулой?

– Это глупо, но… если честно, я подумал об осьминоге. О ком-то с щупальцами, проще говоря.

– Осьминог?! – выгнул бровь Людо Ксавьер. – Думаете, щупальце может справиться с задачей раздавить и разорвать?

– Именно с этой задачей оно и может справиться лучше всего, – кивнул Хоакин.

Скальд бросил взгляд на Энтони Эрнандеса. Несчастный парень не двинулся с места. Он так и стоял у стекла и прожигал их всех пустым взглядом.

– Вы что-то придумали, доктор Серпентес? – Людо Ксавьер питал надежду найти ответы в его мыслях.

– Возможно, если только…

«Вспышки Алого Вопля уже бывали раньше. И эти нападения тоже. Все повторяется. Оно вернулось в Перламутр-Бич. То, с чем они не смогли справиться в прошлый раз».

– «Если только» что? – не выдержал Людо Ксавьер.

– Если только мистер Мартинес сможет вспомнить… существует ли особый вид осьминогов или другое существо, обладающее щупальцами… и чтобы у этих щупалец имелись подобные «зубы». Что-то вроде клыков. Вы меня поняли?

– Осьминог, у которого на щупальцах растут акульи зубы? – голос начальника полиции стал заметно громче. – Вы, действительно, считаете, что такие существуют?

– Существуют…

Голос Хоакина Мартинеса погрузил всю секцию в тишину.

– Правда? – тихо спросил Людо Ксавьер.

– Да, – кивнул Хоакин Мартинес, – сам я таких существ никогда не видел. Это очень древние и темные создания. Обитатели глубин, с которыми лучше никогда не иметь дело. Последствия… перед нами.

«Смерть. Вот, о каком главном последствии идет речь».

– Бако.

– Да, док… то есть… доктор Серпентес!

– Приступай к вскрытию. Я хочу посмотреть, что внутри.

Возражений не последовало.

Бако взял скальпель и принялся делать разрез в области яремной вырезки грудины. Он рассекал ткани одну за другой, проделывая разрез в самый низ живота.

Когда же были разрезаны кожа и мышцы в области грудной клетки, на пол потекла вода. Прямо из грудной полости трупа.

И не только вода.

Четверо мужчин в ужасе попятились прочь от секционного стола.

Из мертвого тела Мисы Филиндерс вместе с потоками грязных зловонных вод вываливались живые черные мелкие рыбешки с желтыми глазками.

– Проклятье! – вскрикнул Людо Ксавьер и отпрыгнул к стене, схватившись за свою трость.

– Что это за черт?! – ахнул Бако.

Когда весь пол превратился в лужу с черными рыбешками, а тело Мисы сдулось из-за резкого опустошения, Хоакин обратился к Серпентесу:

– Вы видели когда-нибудь нечто подобное, Скальд?

– Ни в жизни… а вы?

– Тоже.

Скальду пришлось отступить чуть ли не к самой двери, чтобы не намочить обувь.

– Что будем с этим делать, мистер Ксавьер?

Начальник полиции тяжело дышал, держась за грудь. Какое-то время он был не в силах собраться с мыслями и ответить на вопрос Хоакина.

Бако попытался сделать шаг в сторону, и тот оказался не самым удачным. Своим ботинком он наступил на одну из черных рыбешек и раздавил ее – брызнула грязная багровая кровь. Звук напомнил влажный всплеск.

– Ох, как же мерзко!

Людо Ксавьер наконец вернул себе самообладание. Взяв трость, он раскидал острым наконечником несколько рыбешек перед собой.

– Коллеги, я вынужден принять радикальные меры. Как начальник полиции Перламутр-Бич, отвечающий за безопасность жителей города и безопасность туристов, утопи их морской черт… я вынужден отдать приказ о закрытии Сапфирового моря. На неопределенный срок до выяснения всех подробностей мистических обстоятельств.

– Вы перекроете выход в море? – удивился Бако.

– Всем и каждому. На Пляж ходить можно, но не приближаться к воде. Мы установим на берегу особые оградительные столбы, которые создадут щит, не пускающий никого к воде.

– Должен признать, это мудрое решение. Так мы хотя бы сможем избавить себя от новых жертв. Надеюсь, – высказался Хоакин Мартинес, – но вот морские обитатели…

– Мне очень жаль, мистер Мартинес. Отныне им придется заботиться о себе самим. Я не могу больше подвергнуть людей такой опасности. Заботьтесь о своих пациентах и о пингвинах. Когда мы покончим с этой неразберихой, Сапфировое море снова будет открыто.

Оставался вопрос времени, когда это случится.

И как Людо Ксавьер собирается решать возникнувшие проблемы?

Опасность кроется там, под водой. Нельзя одолеть врага, не попав на его территорию.

А значит… кому-то придется в свое время отправиться на глубину, чтобы узнать всю правду.

Глава 10. Застолье

– Рыба начинает гнить с головы…

Голоса доносились словно из пустоты.

– Мое мило прелестное дитя, запомни это на всю жизнь.

В висках гудела звенящая боль. Туман плыл перед глазами. В горле пересохло. Каждое дыхание давалось с тупой болью за грудиной.

– Стоит голове умереть – погибнет и остальное. И с людьми точно так же. Отрубай сперва голову, дитя. И тогда получишь все целиком.

– Но он уже весь наш, верно?

– Не совсем. Пока в человеческом сердце теплится жизнь, он создает угрозу для нас.

– Убийство решает многие проблемы. Оно дарует пропитание. И жизнь тем, кто по-настоящему ее заслуживает.

К горлу подступал рвотный комок.

В нос бил зловонный запах протухшей рыбы, словно меня окунули головой в бочку с ней.

Раздался неприятный треск, напоминающий хруст костей.

– Сегодня он не станет одним из нас. Его доля иная – пропитание для нас всех.

– А что делать с ней?

Голоса сменялись: женский, детский, мужской, старческий.

По ногам пробежал неприятный холод. Кончики пальцев на руках окоченели.

– Она должна присоединиться… к нашему пиршеству.

И я распахнула глаза от колющей боли, пронзившей все мое тело с макушки до пяток.

Тяжело дышу.

Реальность, в которую я вернулась, была ужаснее самых страшных кошмаров.

Ночь. За окном сияли луны-близнецы. В воздухе витал морозный ветер.

Вокруг темно. Свет давало лишь рыжее пламя свечей, расставленных на овальном длинном столе из красного дерева.

Вокруг валялись объедки. Рыбьи кости и чешуя. Огрызки крабов и раков. Пустые раковины моллюсков. Надкусанные щупальца осьминогов. Сырые тела кальмаров. Панцири креветок. Раковины с мидиями. Сырое мясо красной рыбы. Лимонная кожура. И пустые жестяные банки от рыбных консерв.