Три истории. Повести

– Который уже раз меня вспоминаешь. Ты без черта можешь речь свою строить? – И опять шлепок. После этого голос умолк.

– Все, ребята, приехали! Теперь можно смело констатировать, что крыша у меня совсем поехала – это неопровержимый факт. Уже галлюцинировать начал. Черти мерещатся. Совсем меня эта работа доконала. Пора уходить и поискать себе что-нибудь полегче. А то шарахнет в голову инсульт или инфаркт накроет. Вот тогда уже ничего не надо будет мне, бедолаге. А пожить еще хочется. И пожить хорошо! Как я без всего этого? – волнение и тревога за свое здоровье стали буквально впитываться в душу Бдяна. – Насчет бумаги распорядительной для директрисы… Вспомнил. Да, обещал, но ничего, конечно же, отправлять ей не буду. Тем более за своей подписью. А там посмотрим, – успокаивая себя, вздохнул Бдян.

Звонок на мобильный телефон прервал его размышления, горестные и беспокойные. Звонила Вера Ивановна Прянникова.

– Да, дорогая моя, слушаю Вас внимательно! Да, это я у аппарата. Как там дела наши обстоят? Голосуют? Явка не беспокоит? Какой факс? А, это с распоряжением? Будет обязательно, только вот об этом вспоминал. Секретарша моя Светлана сказала, что «завис» наш факс, выдает ошибку хоть ты тресни. Не беспокойтесь. Вышлем. Вы сейчас все свои действия сфокусируйте на явке. Извините, дорогая Вера Ивановна, только что вот зашла в кабинет Светик и сказала, что меня срочно вызывают к руководству. Наверное, по нашему общему вопросу, – и отключил телефон.

– Вот ведь настырная какая, эта директриса, все помнит, – со злобой в голосе резюмировал он, опять невольно задумавшись о судьбе своей тяжкой.

Самвел Иванович еще раз горестно вздохнул, сел в кресло за свой рабочий стол и погрузился разбираться в ворохе бумаг, которые ему недавно притащила Светка.

Тем временем педагогический десант начал выполнять свою ответственную миссию – найти тех, недостающих двенадцать человек. Глава Администрации сдержал свое слово и «подкинул» ей в помощники нескольких молодых и очень шустрых ребят из отделов связи с прессой и охраны. Работали слаженно и дружно. Самым невероятным оказалось то, что все разыскиваемые жители поселка оказались на месте, дома, за разными занятиями. И при разговоре с ними сознались, что не имели намерений топать к урне, ибо мало веры в перемены поселковые. Но раз надо – значит надо. Пойдем. Кое-кто уже «принял на грудь», но адекватность восприятия не утратил, все понял и согласен был сам прибыть в школу. Их немного смутил новый график голосования, но это пустяки. Им до всего этого какое дело? Ну, раньше закроют. А что сидеть-высиживать, если все уже проголосовали, список прилагается, печать стоит правильная.

Как все? По списку двенадцать, а нашлось всего одиннадцать. Кого забыли? Фу ты, конечно, Зинку из магазина не посетили еще. Но она, по слухам, сейчас здесь, в поселке. Даже дома, наверное. И это обнадеживает. Послали к ней одного молодого парня из Администрации; она одинокая, а тут у двери появляется мужчина с улыбкой на лице, да еще какой мужчина! Мол, так и так. Как не согласиться?

Правда, результат был иным. Парень с легкостью нашел нужный дом в старом районе с древними застройками; вот он, одноподъездный, весь облупленный, с растрескавшейся и местами отвалившейся от стен штукатуркой, требующий, как минимум, косметического ремонта. Уж она, эта дамочка, должна голосовать за перемены поселковые. Звонил – звонил в дверь квартиры, звонок раскалился до бела, но никто ему дверь не отворил. С этим и убыл в школу доложить Вере Ивановне ситуацию. С ума сойти! Всех нашли – осталась только одна. Неужели не застанут ее? Неужели из-за одного представителя так называемого местного электората не удастся выполнить это, казалось бы, невыполнимое поручение? Нет, не верим. Найдем!

Вера Ивановна с нетерпением ждала результаты похода. Узнав это, отчаиваться не стала. Время шло. Но оно еще есть.

Еще только четырнадцать. Два часа – это много. Усилим поиски.

Вдруг, на удивление всех присутствующих членов избирательной комиссии, Веры Ивановны и ее бравых помощников из Администрации, в дверях школы, с виноватым и слегка испуганным видом, медленно и боязливо ступая, в здание вошла… Зинаида Францевна Штурр!

Она неторопливым шагом двинулась в сторону… нет, не столов, за которыми сидели члены избирательной комиссии и с любопытством глядели на вновь прибывшую, а прямиком к Вере Ивановне, к директрисе, с надеждой все ей объяснить и получить разрешение проголосовать без удостоверяющего личность документа. Подойдя поближе, она остановилась перед ней в нерешительности, не зная, с чего же начать разговор.

– Здравствуйте, уважаемая Вера Ивановна. Сегодня вот последний день голосования. Я, честно говоря, не собиралась приходить ни в первый, ни в последний из дней, – продолжала Штурр. – Не хотела. Не видела смысла. Это ведь дело-то добровольное, так я разумею? Но обстоятельства, совсем необычные, именно сегодня таким грузом свалившиеся на мою бедную голову, вынудили меня все-таки прибыть сюда и сделать свой выбор. Вот, думаю, может вновь избранные представители поселковой власти и займутся нашим жутким домом. Глядеть на него страшно, жить еще страшнее. Все обвалилось и облезло как внутри, в подъезде, так и снаружи. Да что я говорю – Вы и так хорошо знакомы с обстановкой у нас. И вообще, новая власть – новые полезные свершения в самом поселке, – завершила свой монолог Зинаида.

– Уж не Зинаида ли свет Францевна Штурр тут сейчас передо мной стоит и очень правильные мысли излагает, – улыбаясь, заговорила Вера Ивановна. – Она знала в лицо Зину, поэтому сказано это было просто так, от радости.

– Я самая и есть. Вы меня знаете?

– Ну, а как не знать. Рыбку люблю, особенно селедочку соленую с уксусом, маслицем растительным и луком, – не переставая улыбаться, продолжала директриса. – Покупаю ее в вашем магазине, а если конкретнее, у тебя, голубушка. Господи, неужели все получилось? – Прянникова перекрестилась и устремила свой благодарный взор куда-то вверх. – Вот она, последняя из не голосовавших могикан. Так все просто. Так все легко. Не верится даже, – и с осознанием того, что вся проблема уже не проблема, а так, пыль, оставшаяся где-то там, позади нее, продолжила говорить с вновь прибывшей Штурр полушутливым тоном:

– Что же, рада. Давай, время не теряй, иди за тот столик с буквой «Ш», регистрируйся и вперед, к урне! Вижу в твоих глазах осознание важности момента. Паспорт, надеюсь, не забыла взять? – уточнила Прянникова.

– Паспорт?

– Да, паспорт.

Что-то в ее вопросе о паспорте не понравилось Вере Ивановне. При этом Зинаида продолжала стоять на месте, переминаясь с ноги на ногу, глядя на Прянникову беспокойными глазами.

– Вера Ивановна, я вот что хотела спросить у Вас: а если там, допустим, человек потерял его, или просто не может найти, предусмотрены ли для него, этого человека, какие-либо исключения? Ну, в плане того, могут ли ему разрешить так проголосовать, без предъявления документа? – задан вопрос был совсем тихо.

– Нет, паспорт нужен и обязательно. Иных вариантов нет. Помимо того, что он является документом, удостоверяющим личность гражданина или гражданки, в списки избирателей вносятся его данные: номер, когда и кем выдан, прописка и т. д. Ты что, не знала этих элементарных вещей? Большая уже девочка, взрослая совсем, а несешь чушь всякую. И вообще, о чем ты? Ты без него пришла? Если так, то не надейся. Он ОБЯЗАТЕЛЕН! Быстренько шагай домой и без него не приходи! Время еще терпит. Да, и имей в виду: в этот раз в шестнадцать часов мы закрываемся и заканчиваем свою работу.

– Проблема в том, что я с утра уже искала его, все у себя перерыла; все шкафы, тумбочки, столики, полочки, и… не нашла его. Он мне все это время нужен не был, вот я и забыла вообще о его существовании. Когда последний раз видела – не помню. Или потеряла, или украли – третьего не дано. Короче говоря, Вера Ивановна, его у меня нет и сегодня уже точно не будет. Завтра понедельник, пойду в полицию, заявлю о пропаже документа. Разрешите мне, в плане исключения, учитывая, так сказать, особые обстоятельства, пройти регистрацию, получить бюллетень и проголосовать. Ведь Вы же меня узнали? Будем считать, что личность установлена и проблема решена! – на такой бодрой ноте Зинаида завершила свой монолог.

Услышанное Прянниковой повергло ее в шок! Она долго и упорно глядела на Зинаиду, еще толком не понимая главного: эта девица похоронила своим разгильдяйством все ее планы, если не похоронила саму Веру Ивановну. И как директрису, и как человека. Ощущение уплывающей победы в этой сложной, почти невыполнимой ситуации парализовало ее волю. Сказать она больше ничего уже не могла. Затем лицо ее перекосило от нескрываемого гнева, иронично-шутливая маска сползла, взгляд приобрел злой оттенок. Она как бы очнулась.

– Ты, мерзкая девка, даже не представляешь, что натворила, – задыхаясь и разбрызгивая слюну перед собой, крикнула директриса, даже не задумываясь о тоне сказанного и словах, при этом использованных. – Ты опозорила всех нас, весь наш поселок. Ты меня опозорила, меня, все эти годы честью и правдой служившую на благо страны нашей! Вынесу ли я этот позор?

– А что я такого натворила? – слегка придя в себя и осмелев чуточку, заговорила Штурр. Ну, с кем не бывает. Я же все честно Вам рассказала, все объяснила. И не кричите так на меня! Не имеете права! Дайте бумагу, я проголосую и все тут. Напишите там в отчете: так мол и так, потеряла паспорт, но члены комиссии меня узнали наверняка и разрешили проголосовать ввиду особой исключительности случая.

– А то, дорогуша, что за нашими выборами очень пристально следят товарищи-господа оттуда, с самого верха! Координаторы выборного процесса! А один зовется знаешь как? ОСОБЫЙ координатор! Врубаешься, кто это? И была просьба – рекомендация, если уж так ты хочешь знать: в эти дни показать массовость процесса, заинтересованность электората вопросами обновления поселковой жизни. Чтобы все, без исключения и добровольно. Т. е. все сто процентов жителей! И все это поняли! И пришли! И проголосовали! За исключением одной особы, которая все погубила, все испортила. Дрянь ты, Зинка, какую еще свет не видывал! Даже без одного единственного не пришедшего избирателя – это уже не сто процентов! Много, очень много, неимоверно много, похвально, но не сто! А нам рекомендовали – сто! Ты это понимаешь? До тебя все дошло или мне повторить? – уже кричала на Зинаиду громко, на все фойе Прянникова. – Вон отсюда немедленно! Бегом за документом! Без него не смей появляться мне на глаза! Не найдешь – в поселке нашем тебе больше не будет места! Поверь, я это вполне серьезно говорю.

Весь ужас происходящего наконец начал доходить и до самой Зинаиды. Она зримо ощутила, как уже с завтрашнего дня на нее будут пальцем показывать и говорить: «Это все из-за нее мы опозорены и ославлены на весь район, край и даже, может быть, на всю нашу огромную страну. Это она! Ату ее, ату! Ей не место среди нас! Вон!» Перестанут здороваться, начнут явно избегать, обходить стороной. Бабы в магазине будут на седьмом небе от счастья: вот, сволочь, получила на орехи! Так тебе и надо! Больше не будешь нос задирать. Жуткая перспектива… Вовка Хохолков, скорее всего, начнет избегать ее. «Что за жизнь мне предстоит? Нет, хватит, не дождетесь», – и она, бросив взгляд, полный ненависти, на всю эту школьную изберкомовскую компанию, быстрыми шагами покинула здание школы. Затем, спустившись с крыльца на школьный двор, шаги ее стали еще чаще, затем она побежала, все быстрее и быстрее по улице, куда именно – еще не зная толком. Лишь бы не видеть никого. Лишь бы подальше от этого позорного места.

Стоящий в сторонке, на углу улицы, у киоска, Володька Хохолков, с удивлением и настороженностью наблюдал эту картину. Рядом величаво располагалась его верная жена – спутница жизни. Болтала с какой-то женщиной. Она, как и предполагал Вова, приехала раньше от своей матери и заявилась домой в половине десятого утра. Хохолков все успел убрать, помыть и поставить на свои места, возился на кухне за приготовлением завтрака. Даже комнаты проветрить от угара алкогольного тоже успел. Таисия так ничего и не заметила. А если и заметила нечто необычное, то просто промолчала. Мужик ее на месте, занят домашними делами. Это значит, что в семье все хорошо и все счастливы.

– Куда это Зинаида так скачет? – подумал он. – Несется, как угорелая от школы. Случилось что?

Он смутно вспоминал слова Зины о привидевшейся ей нечистой силе в лице самого Дьявола, о ее странном поведении, испуге даже. Но мысли его прервала жена: «Пойдем, родной, сейчас обедать будем», – и они потихоньку зашагали к себе.

А бедная Зинаида все бежала и бежала, быстрее и быстрее. В голове вдруг отчетливым колокольчиком зазвучали слова, невидимые молоточки стали постукивать по вискам. Стало жарко.

– Вот, Зинаида, что я тебе говорил? Дотянула до самого конца и промахнулась с голосованием. А если бы раньше, в первый день, в пятницу, не найдя паспорта и предвидя возможные жуткие последствия, сбегала бы куда следует – дали бы тебе какую-нибудь бумаженцию взамен утерянного документа. И проблема была бы решена. Подвела всех, абсолютно всех, всех до одного и прежде всего себя. Вот тебе и СОВЕСТЬ. Вот тебе и ДОЛГ. Вот тебе и СОМНЕНИЯ. Вот тебе и ВЫБОР. И пошла ты в школу нехотя, только после моего общения с тобой, ибо уж очень сильно испугалась. А так бы…? Не справилась ты, Зинаида Францевна, не справилась.

Голос растаял и исчез так же внезапно, как и возник.

Затем Зина, пробегая стрелой мимо своего дома, на удивление соседей, еще больше прибавила оборотов, понеслась далее по дороге на окраину поселка. Слышали только, что она непрерывно повторяла слова «совесть, совесть, совесть»; «что же я натворила»; «опоздала я, опоздала»; «изгой я теперь». Или что-то похожее. Или что-то в таком духе. Силуэт ее становился все менее и менее различим.

Между тем практически никто не заметил припаркованную чуть поодаль Зинкиного дома, вдоль разбитого бордюра, старенькую невзрачную на вид машину. Это был «Москвич» первых выпусков, темно-зеленого цвета. Краска тусклым слоем покрывала начинающий ржаветь кузов, местами исходила растрескавшимися паутинками. Она с трудом завелась, испустив облако черно-сизого вонючего дыма, потом медленно тронулась вслед за мчащейся Зинаидой.

– Фу, паразит! Надымил своей колымагой – дышать нечем. И кого это черт принес в наш поселок? У нас такого старья ни у кого нет. И номер не нашенский: какие-то девятки или шестерки – трудно различить, весь ухрюкан грязью, – заворчали сидящие на лавочках жильцы дома.

Затем люди отчетливо видели, как машина догнала девушку, поравнялась с ней и остановилась. Перестала бежать и Штурр, но, увидев вышедшего из машины водителя во всем черном, быстрым шагом отошла в противоположную сторону, к обочине дороги и остановилась. Он вновь приблизился к ней почти вплотную, так они немного постояли вместе, видимо, что-то бурно обсуждая, затем Зина села в машину и та двинулась по дороге, прочь от поселка, прочь от всего этого кошмара. По мере удаления очертания ее плавно растворялись в воздухе, становились почти незримыми, таяли и расплывались. Через некоторое время старенький «Москвич» со странными пассажирами и странными номерами исчез из виду и вовсе.

После этого Штурр Зинаиду Францевну уже никто никогда и нигде не видел.

Эпилог

Комиссия координаторов приехала в поселок в понедельник, ровно в девять часов утра. Вчера бедная Прянникова, с трудом подыскивая нужные слова, строго в шестнадцать пятьдесят по местному времени, дрожащим от небывалого волнения голосом, доложила о результатах выборов. Извиняясь, оповестила, что задание как бы выполнено, ну, если не считать одного человека, некую гражданку Штурр З.Ф. Почему как бы? Потому, что явка была стопроцентной, ибо особа эта заявилась все-таки в избирательную комиссию, т. е. фактически поучаствовала в избирательном процессе, но без паспорта: она его якобы или потеряла или его украли – значения это теперь не имеет. Поэтому в списках не указано, поэтому реально и не сто. Вот так объяснила Вера Ивановна. Но областных и районных чиновников интересовали реалии. Много, очень даже много проголосовавших, хорошо это и похвально, но не сто! И решить эту задачу Прянникова вполне могла на месте. Штурр не обратилась в полицию, так надо было самой. Объяснить начальнику паспортного стола или даже самому главе РОВД, мол, так вот и так, дайте ей какую-нибудь временную бумагу.

– Как же Вы, уважаемая Вера Ивановна, не сообразили и не подумали об этой элементарной вещи? Плохо. По сути, надежды наши не оправдали. Ну, да ладно. Кстати, Вера Ивановна, а сколько Вам лет, уж извините за такой интерес? Сколько Вы уже возглавляете школу? Почти пятнадцать лет, мы правильно поняли? Ясно. Довольно долго. На покой не пора ли? А мы свежие молодые силы привлечем. Так сказать, новую кровь в сосуды местной педагогической отрасли запустим. Подумайте над нашим предложением, хорошо? – озвучивший этот кошмар голос напоминал кого-то, но дальше подобного умозаключения Прянникова пойти просто не смогла – слишком тяжел был нанесенный удар.

Глава Администрации срочно, ближе к полуночи, улетел в отпуск, узнав от своих доверенных лиц, что комиссия вдруг им очень сильно заинтересовалась. А куда именно и надолго ли убыл сей чиновник – это предстояло выяснить соответствующим компетентным органам. И они уже начали это выяснять…

Подсчеты голосов и оценка их показали, что все члены Народного Доверенного Совета переизбраны на новый срок. Все-таки доверие им оказали. Добавим лишь, что подсчеты эти велись честно и открыто. Ну, так тому и быть! Похвально. Вперед, засучив рукава, за работу!

После общения с Высокой Комиссией, Прянниковой В.И. стало плохо: приехавшая «скорая помощь» констатировала тяжелый сердечный приступ. Увезли ее в поселковую больницу, а затем перевели во вновь отрытый краевой Центр экспериментальной, претендующей на высокое звание надежной, кардиологии. Здоровья ей!

Бдян действительно оказался человеком умным и прозорливым. Ни о каком обещанном факсе не упоминал. Сказал, что разговора на подобные темы с Прянниковой не было. Так, рассуждал, как о возможном варианте, не более. А с главой Администрации – да, имел беседу. Не отрицал. Бумажки за его подписью так и не нашлось. Хитрый чиновник. Но вопрос контролировать было поручено именно ему. Не просто, а особо контролировать. Не справился. Предложили по собственному желанию. Согласился. Сейчас в бизнесе, возглавляет контору по производству ритуальных предметов и услуг: памятников, надгробий и тому подобное. Преуспевает. Жалеет, что раньше не ушел.

Володька Хохолков первое время скучал по Зинаиде, скучал очень сильно, вспоминал о той сказочной ночи. Одной – единственной, но какой! Частенько, уже лежа в постели, перед тем, как окончательно заснуть, представлял рядом с собой не храпящую с неизменными бигуди на голове Таисию, а Зиночку-Зинулю. Но потом все улеглось, утихомирилось, утряслось. Все так же с женой живет. Любовниц не имеет.

А исчезла ли Зинаида? И куда? Ведь ее просто никто больше не видел.

Рассказывают следующее.

Примерно пару месяцев спустя после описанных событий, поздно вечером, сторож местного поселкового склада с хранящимися там разными металлическими деталями для посевной и прочей сельхозтехники, Матыгин Петр, выпив положенные двести грамм самогона-первача собственного изготовления, очищенного по особой технологии, ему только известной, выйдя из своей сторожки, присел на лавочку у двери. Укутавшись в теплый бушлат, чтобы выкурить так же положенную папироску (сигарет не признавал), слегка задремал от выпитого алкоголя. Располагался склад где-то в километре от поселка, на границе с полем и лесополосой. Место безлюдное. Очнулся от того, что увидел недалеко от себя, примерно шагах в двадцати, неясный силуэт женщины, освещенный только слабым светом лампочки над входной дверью. В чем была одета его ночная гостья – точно сказать не может. Что-то вроде длинной, до самой земли темной накидки. От удивления и неожиданности увиденного Матыгин даже подскочил со своей скамейки. Женщина стояла и смотрела вроде как на него. Ну, так следует из его рассказа.

– Добрый вечер, мужчина, здравствуйте, – молвила она монотонным тихим голосом. – Как поживаете? Не страшно Вам здесь одному, а?

– И Вам, сударыня, не хворать, – ответил Петр. – Кто Вы и что так поздно одна, да еще в таком пустынном месте? Вам вот не страшно ли?

– Мне теперь ничего не страшно, самое страшное у меня уже было, – и засмеялась, поправляя свою странную накидку и пытаясь плотнее в нее укутаться. – А скажите, мужчина, который сейчас час? Уже четыре есть или еще рановато? Не опоздать бы… Не опоздать… Времени совсем мало осталось, – и с этими загадочными словами, оставив Петра в полном недоумении, потихоньку пошла прочь от его сторожки, пока полностью не растаяла в темноте ночи.

– Боже праведный, это кто ж был? – вслух прошептал Петр. – Какая загадочная и странная особа. Или мне привиделось? Нет, сомневаюсь. Мы же разговаривали с ней, – этим утверждением ночной сторож Матыгин завершил ход своих не совсем трезвых мыслей относительно ночной гостьи.

Он невольно устремил свой взор на небо, на кучу сверкавших там звезд, больших и маленьких, ярких и не очень, как бы ища ответа на свой вопрос. Заметил: две точки рядом друг с другом располагались отдельно от всего этого ночного небосвода, в сторонке. Они показались ему ярче всех, напоминая пару строгих, пристально глядящих на землю глаз. И на него тоже!

– Мается все, ходит – бродит беспокойная, переживает о случившемся, – подумали там, высоко-высоко на небесах ночных. – А ведь после всех ее мытарств, я предлагал свое вечное покровительство, помощь и защиту. Ведь доверилась же мне вначале, страх ее исчез, даже в машину не побоялась забраться. И это к кому? Ко мне! Открыла душу свою, разговорилась, разоткровенничалась, позволила увезти ее от поселка подальше, куда глаза глядят. Сделал бы своей верной помощницей в делах наших нелегких. Но нет. Честной и чистой оказалась девчонка. Не по нашему полю ей ходить-бродить, не наши плоды-ягоды собирать.

И после этих слов две точки-звездочки медленной стали таять, бледнеть и меркнуть, пока вовсе не погасли. Петр уверял потом всех, что даже слышал чей-то голос, но понять, откуда и от кого он исходил, так и не смог. Выпивши был.

– Это теперь я разумею, что приходившая ко мне дамочка была не кто иная, как Зинка Штурр – та, которая бесследно исчезла совсем еще недавно. Она. Точно она. Вы уж мне поверить должны, – постоянно заверял всех и вся при встрече гражданин Петр Матыгин, невольно став после рассказанных им событий персоной весьма популярной в поселковых кругах, да и не только!

Поговаривают, что приезжие путники в здешних местах, среди многоголосицы и разнообразия естественных природных, сливающихся в один поток мелодий – шума листвы небольших рощиц и зарослей кустарников, густого леса и проселков, завывания ветра на просторах полей, шелеста камыша в речных заводях и прудах – порой улавливали, как им казалось, едва различимый грустный стон-мольбу женщины, что приводило их в полное смятение и даже заставляло испытывать настоящий страх: «Не гоните меня, люди. Не такая я плохая… Вы примите меня, люди. Я хочу в объятья ваши. Полюбите меня, люди. Мне нужна любовь людская. Отпусти меня обратно. Не желаю быть с тобой!»

Жители поселка и окрестностей уже стали привыкать к загадочному и не совсем понятному явлению, приезжие же всегда пытаются быстрей покинуть это место.

Том второй. Пути-дороги Демьяна Караваева

Глава первая

– Демьян Демьянович, где Вы? – крикнула Даша, его бессменная помощница, выходя на крыльцо старого, изрядно обшарпанного одноэтажного здания, что на окраине больничного городка. Подальше от глаз людских, ибо так и было задумано при планировке территории больницы, зная и учитывая особую специфику проводившихся там исследований. А в этом помещении располагалось судебно- медицинское отделение и загадочное, вызывающее у граждан неподдельный интерес и в то же время чувство страха одновременно, заведение – морг.

– Ау, не слышу. Откликнитесь-отзовитесь. Вам срочно нужно позвонить по телефону – я записала номер.

– Иду, Дашуня, даже бегу, – громко отозвался он. – Кому я там понадобился, да еще и срочно? Хотя догадываюсь… Даже почти уверен.

– А, вот Вы где. Не дают доктору никакой возможности посидеть и отдохнуть в своей любимой беседке, – продолжала Даша. – Как же, все им важно, все им срочно, прямо вынь да положи. А до начала рабочего дня, между прочим, еще целых семнадцать минуточек – глянув на часы, уточнила Даша. Зачем звонить? И так каждый раз не терпится потревожить эксперта до начала работы. Я скоро сама буду им отвечать на эти звонки и напоминать о времени. Вы не против такой оберегающей Вас инициативе? – шутливо заметила Дарья.