Криминалистика: теоретический курс

Не будем забывать, что эти цифры характеризуют отечественное правосудие периода сталинских репрессий и времен Великой Отечественной войны. Тем не менее, к началу ХХI века и эти цифры оказались недосягаемы для современного российского судопроизводства. Ибо путь оправдания подсудимых по мотивам недоказанности обвинения (п. 3 ч. 3 ст. 309 УПК РСФСР), в том числе ввиду неполноты, необъективности и односторонности проведенного предварительного следствия, становился всё менее приемлемым. Возможно, именно потому, что противоречил общей тенденции, формирующейся в сфере уголовной юстиции и обусловленной стремлением власти доказать преимущества отечественного правосудия над западным путем максимального снижения числа оправдательных приговоров. Сегодня их доля не превышает 0,5 % от общего числа вынесенных судебных решений по уголовным делам. Называют цифры, например, за 2014 год – 0,54 %, за 2015–0,43 %, за 2016–0,36 %. По данным на 2017 год – 0,2 %.

И эта, поддерживаемая властью тенденция, несомненно, должна была ориентировать судей на нарушение закона, требовавшего от них ранее вынесения решений на основе полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств преступления. Законодатель, между тем, нашел как всегда самое простое и вполне доступное для него решение проблемы, отменив принцип объективности, полноты и всесторонности уголовного судопроизводства. А также сняв со следователя, причисленного к стороне обвинения, принципиальную обязанность собирать, наряду с обвинительными доказательствами ещё и доказательства, оправдывающие обвиняемого.

Забвение важнейшего принципа (ст. 20 УПК РСФСР), нарушение которого требовало от суда возврата дела на дополнительное расследование, либо отмены приговоров, вынесенных на основании неполных или необъективных данных о преступлении, привело к тому, что издержки предварительного расследования в этой части перестали интересовать и следователей, и судей. Об этом свидетельствует статистика.

Так, если в конце ХХ века удельный вес криминалистических ошибок в работе следователя, связанных с неполнотой и односторонностью расследования, составлял около 60 % по сравнению со всеми остальными следственными ошибками, среди которых ошибки в квалификации деяний и процессуальные ошибки занимали незначительное место,[751] то ко второму десятилетию нового века про криминалистические ошибки, по крайней мере, судьи, благополучно забыли. Полагая, не без «подсказки» законодателя, отменившего ст. 20 УПК РСФСР, что таковых в их работе существовать не должно. Об игнорировании следственных ошибок, ведущих к неполноте, необъективности и односторонности расследования, свидетельствуют данные того же А. Д.Назарова, согласно которым доля ошибок в применении судами уголовного и уголовно-процессуального закона стала доминировать, составив уже более 90 %.[752] Но не потому, что их число в абсолютном измерении увеличилось, а потому, что ошибки в применении закона уже просто не с чем стало сравнивать.

В результате те ошибки, которые условно можно было бы отнести к несоблюдению принципа полноты, объективности и всесторонности, названные А. Д.Назаровым по-новому – ошибками, обусловленными несоответствием «выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, установленным судом …» составили лишь 5 % от общей массы.[753]

А если к тому же иметь в виду повальное увлечение «особым порядком» судопроизводства, по которому сегодня рассматривается до 2/3 всех уголовных дел, то вопрос о пробелах «судебного следствия в виде неполноты, односторонности и необъективности исследования обстоятельств уголовного дела», «естественным» образом должен был и реально утратил свою актуальность.[754]

Как видим, чтобы исправить статистику оправдательных приговоров, выносимых ранее ввиду нарушения одного из основополагающих принципов уголовного процесса, достаточно было просто от него отказаться, избавив себя от необходимости контролировать качество следственной и судейской работы. Невзирая на то, что этим принципом и следователи и судьи руководствовались на протяжении минимум полутора столетий (ст. ст. 264, 265 УУС 1864 года, ст. ст. 111, 112 УПК РСФСР 1923 года и ст. 20 УПК РСФСР).

По большому счёту утратили смысл и усилия адвокатов, направленные на поиск в материалах уголовного дела признаков неполноты, субъективизма и односторонности исследования обстоятельств преступления, как оснований отмены приговора. Само собой разумеется, что суд также перестал обращать внимание на издержки предварительного следствия, связанные с его неполнотой и односторонностью, как не влекущие по новому закону никаких правовых последствий.

Соответственно стал пропадать интерес и к изучению материалов уголовных дел как источнику информации о криминалистических ошибках. На бесперспективность попыток поколебать позицию следствия и суда ссылками на допущенные ими криминалистические ошибки, адвокаты отреагировали вполне ожидаемо, направив свои усилия главным образом на выявление процессуальных ошибок, дающих больше оснований к тому, чтобы поставить под сомнение допустимость собранных следователем доказательств и обоснованность принятых им и судом решений.

Впрочем, и отказ от принципа полноты, объективности и всесторонности следствия, равно как и признание следователя стороной обвинения – не единственные причины, по которым криминалистическим ошибкам при изучении материалов уголовных дел стали уделять незаслуженно мало внимания. Еще одна причина состояла в том, что в последние годы заметно увеличилось число юристов с высшим образованием, которые во время обучения так и не получили знаний основ криминалистики, переведенной многими юридическими ВУЗами страны в разряд факультативных дисциплин, то есть осваиваемых «по выбору» студентов. И это несмотря на то, что, как верно в своё время заметила В. С.Бурданова, главная причина допускаемых следственных ошибок «не в недостаточности знаний уголовного права и процесса, а в низкой профессиональной подготовке следователя и надзирающего за следствием прокурора в области криминалистики, в неумении выдвигать при планировании и проверять все необходимые версии, исследовать каждый факт с требующейся полнотой в соответствии с объективной действительностью…».[755]

Между тем, неиспользование или неквалифицированное использование в судопроизводстве криминалистических средств познания приводит к получению недостоверной информации о событии преступления. О чём вполне можно судить по материалам расследованных и рассмотренных судом уголовных дел. И даже те субъекты процессуальной деятельности, которым по должности положено было оценивать качество проведенного расследования и рассмотрения дела, не всегда сознавали, что именно знания криминалистики в той ее части, в какой она дает в руки субъектам познания события преступления научный инструментарий, осваивались ими, подчас, из рук вон плохо.

Впрочем, исправление допускаемых представителями правоохранительных служб ошибок если и было возможно, то только при наличии стремления к тому. Между тем, ликвидировать некомпетентность значительной массы сотрудников правоохранительных ведомств, в том числе криминалистическую, оказалось не так просто. Например, лишь 41 % опрошенных слушателей учебных заведений системы МВД назвали компетентность в числе приоритетных качеств будущих следователей.[756]

Непрофессионализм современных «уголовных» как в своё время выразился Ганс Гросс, «деятелей» – действительно серьезное препятствие для принятия справедливых и законных решений в уголовном судопроизводстве. Но это только полбеды. Куда более опасна для решения задач правосудия коррупция в системе правоохраны. По оценкам самих работников следствия и оперативно-розыскных подразделений коррумпированность и непрофессионализм остаются главными причинами неудовлетворительной работы в сфере борьбы с преступностью.[757] Закрытость, или как говорят, непрозрачность правосудия – и есть та «ширма», за которой процветают не только дилетанты от правоохранительной и правоприменительной системы, но и откровенные коррупционеры в форме или мантии «служителей закона». Сделать прозрачным процесс принятия решений, – не без оснований заметил известный исследователь организованной преступности и коррупции в России Луиз Шелли, – значит «создать возможность для сокращения числа должностных преступлений».[758]

Однако, несмотря на очевидные сложности в решении проблемы быстрого реагирования на злоупотребления в сфере правосудия, можно, тем не менее, уже сегодня обеспечить и своевременное обнаружение ошибок, и распознавание осознанных фальсификаций, допущенных на досудебных и судебных стадиях уголовного процесса. Одна из таких возможностей заключается в привлечении специалистов из числа опытных практических работников или ученых-криминалистов для оценки качества проведенной работы правоохранительных органов по материалам уголовных дел. Надо думать, что в адекватном восприятии и на его основе объективной оценке итогов работы по уголовному делу с позиций криминалистической науки должны быть заинтересованы не только профессиональные защитники, но и все те субъекты процессуальной деятельности, которых Ганс Гросс называл честными и добросовестными уголовными деятелями.[759]

Расширение практики обращения к специалистам для оценки качества расследования и разрешения уголовных дел по их материалам – это, разумеется, не панацея, а один из возможных путей решения проблемы обеспечения прозрачности правосудия, где криминалистическое исследование материалов уголовных дел выступает в качестве одного из способов распознавания непрофессионализма, некомпетентности и коррумпированности работников правоохранительной и судебной системы в стране. Обеспечивая доступ к материалам уголовных дел специалистов, способных дать объективную и квалифицированную оценку принимаемых в судопроизводстве решений с точки зрения криминалистической науки, мы вправе рассчитывать не только на своевременное исправление допускаемых следователями, прокурорами, судьями ошибок, но и на профилактическое действие даваемых специалистами оценок. Ибо обеспечиваемая таким образом «прозрачность правосудия – серьезный фактор противодействия коррупции в судебном сообществе».[760]

Желание получить информацию о качестве расследования и судебного разбирательства по материалам уголовного дела может, тем не менее, оказаться лишь благим намерением, если уполномоченные на то должностные лица при оформлении этих материалов по тем или иным причинам реальную картину представят в искаженном виде. Тем более, что информация об их деятельности не только отражается в материалах уголовного дела избирательно, по усмотрению того, кто его формирует, но и неизменно с искажениями.[761] Поэтому даже добросовестное и вполне профессиональное отношение к изучению материалов уголовного дела далеко не всегда может стать гарантией получения полной и объективной информации, необходимой для адекватной оценки всех обстоятельств, как расследуемых, так и сопровождавших расследование и рассмотрение дела. Для этого важно, чтобы в материалах дела все производимые действия на этапах досудебного и судебного производства отображались максимально полно и точно, ибо небрежное отношение к оформлению материалов уголовного дела, нередко становилось основанием признания расследования неполным, проведенным с процессуальными нарушениями. «В практике, – справедливо заметил К. А.Корсаков, – отсутствием достаточно четких критериев и требований к материалам дела, зачастую обусловлены такие недостатки расследования и судебного рассмотрения, как неполнота исследования, процессуальные нарушения, вопросы, связанные с признанием доказательств недопустимыми».[762]

С сожалением приходится констатировать, что эта сторона деятельности далеко не всегда отвечала требованиям и рекомендациям криминалистической науки в части ее документального оформления, в том числе с применением технико-криминалистических средств, которые специально создавались для закрепления хода и результатов процессуальных действий и оперативно-розыскных мероприятий, направленных на познание обстоятельств события преступления. И это несмотря на то, что именно от квалифицированного применения криминалистических средств и методов фиксации во многом зависит полнота и точность отображаемой в материалах уголовного дела информации – как доказательственной, так и информации о способах ее получения.

Можно предположить, что недостаточное внимание к криминалистическим средствам закрепления в материалах уголовного дела информации о его расследовании и рассмотрении сыграло и сформировавшееся к началу ХХI века общее представление о предмете криминалистики, как науке, познающей многочисленные закономерности – от механизма преступления до его познания – кроме закономерностей возникновения информации о деятельности следователя, суда и других участников судопроизводства.

Соответственно и научный интерес к результату отображения этой деятельности – материалам уголовного дела – как к объекту криминалистического исследования если и проявлялся, то только в случаях, когда само расследование дела по причине допущенных следователем злоупотреблений становилось предметом внимания правоохранительных органов.

Не так, наверное, сложно оценить по материалам уголовных дел качество расследования, проведенного заведомо неквалифицированно, что, как ни странно, чаще встречается в работе по расследованию очевидных преступлений, где, казалось бы, не требуется глубоких криминалистических знаний. Для оценки «бросающегося в глаза» непрофессионализма следователей, оперативных работников, суда бывает достаточно использовать минимум знаний, опыта или просто руководствоваться здравым смыслом, тем более что именно опыт и здравый смысл лежат в основе многих криминалистических рекомендаций. Однако, такие случаи, надо сказать, единичны и нехарактерны для оперативно-розыскного, следственного или судебного познания событий, отличающихся тщательностью подготовки и особыми профессиональными навыками исполнителей, реализующих преступный замысел. Преступления, совершаемые в условиях неочевидности, особенно если речь идет о профессиональной преступности, раскрыть и довести в познании истины до своего логического завершения невозможно, если не использовать в полной мере все то, что рекомендует криминалистическая наука.

Ясно должно быть, что не только как провести, но и как оценить работу, основанную на использовании данных специальных наук, способен лишь тот, кто сам такими знаниями обладает в полной мере. Что лишний раз подчеркивает степень важности привлечения специалистов в области криминалистики для оценки работы следствия и суда по материалам уголовных дел. Ибо далеко не во всех вопросах применения данных криминалистики в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел могут профессионально разобраться сами следователи, прокуроры, адвокаты, а тем более суд.

По этой причине брак в работе по расследованию уголовных дел не всегда удается обнаружить даже тем, кто в силу закона обязан обращать внимание на его издержки. И именно потому, что для выявления ошибок, которые всегда отражаются в материалах уголовного дела, необходимы не только знания закона, но и всех тех отраслей специальных наук, данные которых использовались в расследовании и рассмотрении конкретных преступлений.

В условиях состязательного процесса цена криминалистических ошибок, допущенных в ходе расследования, неизмеримо возрастает, ибо позиция суда, призванного окончательно разрешить дело, формируется на основе сопоставления различных точек зрения, высказываемых сторонами процесса. Еще опаснее для установления истины ошибки, которые допускаются в суде с участием присяжных заседателей. На это обратил внимание еще Г.Гросс, заметив более ста лет назад, что «следить за ходом сложного судебного следствия…, различать улики за и против подсудимого… – требования, невозможные для человека, не имеющего никакой подготовки. Присяжный заседатель не в состоянии этого сделать, он вынужден хвататься за несущественное, первое, что ему попадется, что произведет на него наибольшее впечатление… Вот почему судебному следователю весьма важно при производстве следствия по делам, подсудным суду присяжных, не забывать ни на одну минуту о том, что труд его будет предложен на обсуждение людям несведущим».[763]

Любые ошибки и упущения участников судопроизводства, имевшие место на досудебных стадиях процесса, в ходе проведения следственных и иных процессуальных действий, их процессуальные противники будут стремиться использовать в судебном заседании с тем, чтобы склонить «чашу весов» правосудия в свою сторону. Своевременное их обнаружение и исправление и есть та цель, которую можно достичь, профессионально оценивая по материалам уголовного дела работу, качество которой в значительной мере определяется правильным и квалифицированным использованием рекомендаций науки криминалистики.

И если в традиционном криминалистическом исследовании его непосредственным объектом выступают предметы и документы, в которых отражено преступное событие, то в криминалистическом исследовании материалов уголовного дела, таковым объектом будет выступать информационный комплекс, представленный совокупностью материалов, в которых отражается определенный аспект или завершенный этап работы, проводимой в рамках расследования и разрешения дела, требующей оценки с позиций криминалистической науки. Важно, однако, иметь в виду, что доступ к материалам уголовного дела закон жестко ограничивает, особенно когда речь идет об оценке деятельности следствия, прокуратуры или суда (ч. 2 ст.10 Закона РФ «О статусе судей в РФ»; ч. 2 ст. 5 федерального закона «О прокуратуре в РФ»). И не только закон, но и ведомственные нормативные акты, касающиеся следственной деятельности. «Никто, – говорится в п. 1.7 «Инструкции об организации деятельности следственных подразделений органов внутренних дел РФ», – кроме специально уполномоченных на то законом лиц, не вправе проверять уголовные дела и материалы, находящиеся в производстве следователей, давать по ним указания, оценивать процессуальные действия, а также решения следователей, не отмененные в установленном законом порядке»[764] (выделено мною – А. Э.).

Причина таких ограничений понятна – не допустить какого бы то ни было вмешательства со стороны, способного повлиять на внутреннее убеждение субъектов процессуального доказывания и таким образом воспрепятствовать отправлению правосудия. Любое неправомерное вмешательство, как известно, наказуемо в уголовном порядке (ст. 294 УК РФ). Очевидно, именно по этой причине исследование материалов уголовного дела в том объеме специальных криминалистических знаний, в каком по общему признанию оно могло быть сферой компетенции специалистов и экспертов, до недавнего времени было ограничено исключительно технико-криминалистическими возможностями. Потребность в этих исследованиях, как уже отмечалось, была обусловлена задачами процессуального доказывания, то есть установления связи исследуемых материалов с событием преступления, что на самом деле не исчерпывало всех возможностей криминалистической науки и института участия сведущих лиц в судопроизводстве в целом для извлечения полезной информации из материалов уголовного дела. Информационный потенциал материалов уголовного дела для их полезного использования в правоохранительной сфере деятельности, в том числе с участием сведущих лиц, в действительности намного богаче и разнообразнее, нежели тот, с которым традиционно связывают возможности решения своих задач участники уголовного процесса.

Криминалистическая, а иногда и процессуально-правовая оценка деятельности участников уголовного судопроизводства по материалам уголовных дел без помощи специалистов может оказаться затруднительной для следователя, прокурора и суда. Необходимость получения квалифицированных научных консультаций в письменной или устной форме, в том числе в виде заключений специалиста, бывает вызвана различным толкованием вновь принятых правовых норм, регламентирующих процессуально-правовую сферу, новизной составов, способов совершения и сокрытия преступлений, которые приходится расследовать, не имея еще научно обоснованной криминалистической методики. Каждый такой случай расследования необычного, нового по составу и способам реализации преступного замысла события становится для следователя исследованием, носящим в некотором роде научно-экспериментальный характер. Именно поэтому обращение к специалистам из числа ученых или наиболее опытных практических работников для оценки обоснованности принимаемых решений и перспектив работы по делу оказывается не только целесообразным, но и вполне согласующимся с нормами УПК РФ, дающими юридические основания для исследования материалов уголовного дела с участием специалистов. В частности, такое основание содержится в ч. 3 ст. 80 УПК РФ, наделяющей следователя правом обращаться к специалистам за заключениями по вопросам, поставленным перед ним сторонами (ч. 1 ст. 58 УПК РФ).

Можно много и долго рассуждать, доказывая необходимость введения в уголовно-процессуальную процедуру и расширения практики привлечения сведущих лиц к исследованию материалов уголовного дела сторонами и судом для специальной криминалистической оценки качества, проделанной на разных этапах судопроизводства работы. Можно спорить, отвергая саму идею давать поручение специалисту на проведение таких исследований, в том числе со ссылками на «вторжение в исключительную компетенцию следствия, прокуратуры и суда». Понятно, что мало кто захочет демонстрировать свою некомпетентность, поручая исследование собранных им самим материалов сведущему лицу. Но чем больше следователи, прокуроры и судьи будут сопротивляться привлечению сведущих лиц к исследованию материалов уголовных дел, в которых находят документальное отражение результаты их работы со всеми ее упущениями и недостатками, тем очевиднее станет их собственная беспомощность на фоне общего падения уровня профессионализма. И тем больше останется у стороны защиты шансов выиграть состязание с обвинением. Можно не сомневаться, что сторона защиты, безусловно, воспользуется своим, предоставленным УПК правом получать квалифицированные заключения специалистов по любым вопросам, в том числе по вопросам научной криминалистической, и правовой оценки качества расследования и судебного рассмотрения дела. Ибо ничто уже не сможет лишить человека, чьи права окажутся попранными безграмотными, а порой и заведомо неправосудными действиями органов правоохраны и правоприменения, обратиться за квалифицированной помощью не только к профессиональным защитникам, но и к ученым для объективной оценки деятельности органов правосудия.

Не стоит сомневаться, что знания сведущих лиц и здесь могут быть востребованы на законных основаниях и с пользой реализованы в тех процессуальных формах, о которых говорится в современном УПК РФ. То есть не только для оказания помощи в познании события преступления, но и для выяснения того, насколько квалифицированно с точки зрения криминалистической науки, прежде всего тактики и частной методики расследования, это познание осуществлялось в реальности, для оценки действий и поступков всех участников судопроизводства, отражаемых в материалах уголовного дела.

Разумеется, здесь очень важно установить границы, позволяющие отделить допустимую оценку деятельности этих органов и должностных лиц, от недопустимого в неё вмешательства. Прежде всего, следует ясно понимать, что для такой оценки нужны юридические основания. Новое уголовно-процессуальное законодательство, расширив формы использования знаний специалистов в стадии предварительного расследования, фактически легализовало научно-консультативную форму оценки следственной работы по конкретному уголовному делу, придав ей процессуально-правовой статус. В ч. 1 ст. 58 УПК РФ речь, например, идет о такой функции специалиста, как «разъяснение сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию». Такие разъяснения специалист может давать, как в устной, так и в письменной форме с признанием их одним из способов собирания доказательств, а документально оформленных разъяснений специалиста (Заключения), представленных в виде суждений сведущего лица – самостоятельным источником доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК РФ).

Насколько привлечение сведущих лиц к исследованию материалов уголовных дел может быть полезным для установления истины по делу, можно судить по содержанию самих научно-консультативных заключений о качестве раскрытия, расследования преступлений и судебного разбирательства дел, получивших уже сегодня распространение в практике.[765]

Задачи и методика криминалистического исследования материалов уголовного дела

Материалы уголовных дел, отражающие ход и результаты познания события преступления, являются объектом как практических, так и научных исследований. Научное исследование материалов уголовных дел проводят с целью обобщить практику, выявить основные ее недостатки и достоинства, оценить положительный опыт и т. д. По результатам такого обобщения вырабатываются научные рекомендации, помогающие устранить ошибки, допускаемые следователями, прокурорами, судьями и другими участниками уголовного процесса, сформулировать предложения по использованию положительного опыта, а также создать новые, более совершенные методы и средства познания события преступления.