В сознание…

– Значит эксгумацию делали, – заключил Виктор.

– Насколько я знаю, делали, как и многим другим, которых вылавливали позже, но ничего аномального найдено не было. Будто они были обычными людьми. Подробнее вам позже расскажет наш главврач Сэм. Спустя ещё какое-то время эти монстры начали объединяться в группы и нападать на поселение, похищая людей и превращая их в себе подобных, увеличивая тем самым свою популяцию. Тогда уже были известны некоторые подробности их существования, такие, например, как циклы появления и пропажи, высаживание этих странных растений и уход за ними, и многое другое. В это время в секрете ото всех некоторые из совета старейшин, объединившись с комендантом, решили построить секретный бункер, вероятно предполагая какой-то нехороший исход для всего этого. А вскоре очередной весной большая часть поселенцев, которым удалось в тайне скрыться из города перед их очередным появлением, запечатались в этом бункере, собрав максимально возможное количество необходимого оборудования и продовольствия. Более подробно рассказать об этом сейчас трудно, как говорится, много воды утекло с тех пор… – комендант призадумался, уйдя в себя на какое-то время.

Они разговаривали за закрытыми дверьми, пока их не прервала вошедшая тучная женщина с тележкой перед собой, на которой был накрыт обед. Шумно лепеча и не принимая отказа, она разложила всё, что принесла, на стол коменданта. Комната наполнилась запахом еды. Виктор только сейчас понял, что очень проголодался.

– Зима уже на подходе, а это значит, что они опять куда-то уйдут, и мы снова сможем выйти наружу.

– А как они за столько времени не нашли ваше укрытие? Этот бункер?

Артур задумался.

– Они будто и не очень искали…

– Как давно вы брали пленных? Допрашивали ли вы их? Может, кто-то смог подслушать их разговоры? Или не знаю…

– Нет-нет! Есть теория, что они имеют какую-то телепатическую связь между собой, очень опасно тащить их сюда, – отвечает с набитым ртом Артур. – Из-за этого, думаю, никто и не смог застать их разговаривающими между собой.

Виктор не очень удивился сказанному, ведь некоторое поведение, наблюдаемое им в поселении, эта теория объясняла. Невербальное общение с помощью телепатической связи не было чем-то обыденным в человеческом мире. Оно, конечно, всегда изучалось лучшими учёными научно-исследовательских институтов Республики и самого Консульства, но только в качестве теории. Однако консул уже готов, как он думает, к любой невероятной действительности. Теперь у него нет сомнений в разумности этих существ. Виктор предполагает о наличии невероятных заводов по производству техники и оборудования, которые смогли построить и эксплуатируют эти существа, которым местные жители даже не удосужились придумать более или менее адекватного названия. Он, конечно, даже в мыслях не смеет обвинять в чём-то поселенцев, прилетевших много лет назад для освоения планеты и поиска нового для себя дома. Но и ту, вторую сторону конфликта теоретически сложно назвать агрессором, ведь, скорее всего, это нечто существовало здесь задолго до появления людей и по праву может считать эту планету своим домом.

На поверхности возникает вопрос: неужели нет компромисса? Разве нельзя организовать мирное сосуществование разных видов разумной жизни в одном месте? Ведь изначальной целью всех экспедиций является поиск разумной жизни во Вселенной и налаживание коммуникаций с ней. Есть огромное количество научных и философских трудов, посвящённых этому, которые и стали основой для создания полной инструкции для современных первооткрывателей. Но ситуация патовая: когда одной разумной форме жизни для развития и продолжения рода необходимо поглощение и умерщвление другой разумной формы, компромисса быть не может. По крайней мере, сейчас Виктор не может найти его в чертогах своего разума. Единственный способ решить конфликт – это либо покинуть планету, что невозможно в нынешних реалиях, либо полностью уничтожить противника, что нарушает все возможные нормы морали и идеологии РККП и самой Республики, а также её программы по расселению человечества в космосе.

Когда в разговоре с комендантом Малышев начинал поднимать эту тему, Артур оставался непреклонен, и единственным решением он видел уничтожение врага, даже не задумываясь об этической стороне подобного решения. Виктор же, где-то глубоко внутри своего естества, чувствует ошибочность и субъективность мышления коменданта, да и, скорее всего, всех жителей убежища, но из-за отсутствия альтернативы консулу сложно ему противостоять. Поэтому он решил промолчать. Пока промолчать.

Они ещё долго и подробно обсуждали текущую ситуацию. Артур делился информацией обо всём, что известно ему об этих существах: что никто никогда не видел их спящими, разговаривающими между собой, о том, как они сворачивают свою деятельность в поселении и на фермах по выращиванию этой неизвестной культуры. Он рассказал, что усиливают посты перед тем, как куда-то пропасть, и о том, что в одну ночь все куда-то исчезают, забрав только растения и оставив город со всеми припасами, которые вновь завозят на следующий год, повторяя тот же цикл снова и снова.

Сами же поселенцы за зиму умудрялись пополнить запасы необходимого оборудования и запасных частей для своей техники. Они похищали брошенный провиант на складах и в жилых домах, и многое другое, что не имели возможности произвести сами. Это также навело консула на мысли о том, почему противник из года в год оставляет много провианта и техники, зная или понимая, что люди заберут всё это и, пусть и косвенно, будут использовать против них.

Комендант смотрит на табло электронных часов, висящих над дверью в кабинет.

– Ого, вот это мы с вами заболтались, я ведь даже не показываю вам наш дом.

– Я думаю, у нас ещё много времени будет на это, Артур.

– Да, конечно, пойдёмте, я хотя бы показываю вам вашу комнату. Девочки из хозяйственного отдела должны уже давно её подготовить.

Он набирает на коммутаторе, стоящем у него на столе, трёхзначный номер, и из динамика доносится шум соединения.

– Прачечная, слушаю, – доносится с другого конца провода.

– Это Артур, – уставшим голосом отзывается старый комендант.

– Да, комендант, говорите, миссис Сьюзи уже ушла, это Мария.

– Мария, девочка моя, скажи, пожалуйста, комната для нашего гостя уже готова?

– Конечно, комендант, всё уже давно готово. Миссис Сьюзи приготовила кое-какую одежду, чтобы он мог переодеться, ну и чистые полотенца я тоже уже отнесла. Может, кого-нибудь попросить проводить консула до его комнаты?

– Нет, внучка, не беспокойся, я сам провожу и сам всё показываю. Спасибо и спокойной тебе ночной смены.

– Спасибо Артур, и вам тоже.

Артур со скрипом встаёт со стула и, указав на дверь, приглашает Виктора пройти за ним. Снова они проходят по узкому коридору, уже совершенно безлюдному, и выходят в центральное помещение.

Оно представляет собой большой круглый зал, изнутри напоминающий десятиметровой высоты купол, диаметром также около десяти метров. На противоположной стороне трёхметровой высоты арка, вглубь которой уходит сводчатый туннель, метров пятнадцать в длину. Там находится главный вход в бункер, именно через него они и попали внутрь утром. Вход в туннель охраняет пара молодых ребят, они молча приветствуют коменданта и отдельно Виктора.

Подойдя к шахте лифта, Артур дёргает рычаг на стене. Зубчатые механизмы, закреплённые чуть выше на стене, тарахтя, закрутились, а металлические тросы забегали вверх и вниз, поднимая для них широкую платформу грузового лифта, на которой вполне мог бы уместиться броневик, преследовавший Виктора и ребят ещё вчера вечером.

Платформа останавливается, и они с комендантом забираются на неё. Артур снова дёргает рычаг вниз, но уже внутри платформы, и она медленно начинает погружаться в шахту. Спуск не быстрый, но, как надеется Малышев, достаточно надёжный. Каждые тридцать секунд из темноты шахты выглядывает новый подземный туннель, уводящий в глубь. Они проезжают пять этажей, а на шестом Артур снова дёргает рычаг. Платформа с грохотом останавливается.

– Выходя с платформы, обязательно нужно снять блокировку, – поясняет комендант Виктору, дёргает рычаг на стене возле шахты и смотрит на консула, ожидая ответной реакции. – Иначе никто не сможет воспользоваться подъёмником.

– Понятно, – Виктор кивает, но думает, что вряд ли будет им пользоваться.

– С другой стороны шахты есть лестница, многим удобнее пользоваться ей, но, как видите, в моём возрасте уже сложно быть уверенным, что сможешь спуститься на шесть уровней без инфаркта, – добавляет Артур, предупредив вопрос Малышева. Засмеявшись своим старческим смехом, он закашливается. – Извините.

– Ну что вы, всё в порядке, – спешно говорит Виктор.

– Здесь у нас в основном складские и технические помещения, так что ночью будет тихо, и никто не побеспокоит, – поясняет старик. – Утром на завтрак приходите в столовую, она, также как и кухня, на минус втором этаже, прямо под центральным куполом, думаю, не заблудитесь.

Комендант приводит Виктора прямиком до его комнаты, толкает незапертую дверь и приглашает его войти. Комната оказывается раза в четыре больше кабинета Артура. Но это и понятно, она предназначена минимум для четырёх человек, так как в ней у стены стоят две двухъярусные кровати. Первый ярус одной из них заправлен постельным бельём, на другой лежат какие-то вещи, приготовленные для Виктора. У дальней стены стоит пустой стол и стул. У входа – металлический шкаф.

– Ну что, консул, устраивайтесь поудобнее. Позже мы обязательно доставим вам всё необходимое, что понадобится для комфортной жизни и работы, а пока, если захотите помыться или сходить в туалет, в самом конце коридора есть душевая. Там, думаю, разберётесь, – старик подмигивает Виктору и улыбается.

– Да. Не стоит за меня беспокоиться, Артур, вы и так уже много сделали для меня. Большое спасибо.

– Угу, – подытожил комендант и направился к выходу. Сделав пару шагов, он снова разворачивается, собираясь что-то сказать, но, будто потеряв мысль, снова отворачивается и идёт прочь. – Спокойной ночи, Виктор.

Дверь закрывается, и через какое-то время, вдалеке, жужжит механизм подъёмника. Виктор остаётся один на один со своими мыслями. Какое-то время он просто молча сидит на кровати. Ему даже кажется, что он ни о чём не думает, но вскоре понимает, что это не так. Его снова поглощает страх перед неизвестностью. Он профессионал в своей сфере и всегда чётко знает, как нужно поступать в рамках давно продуманных и написанных за него инструкций и протоколов. Его работа заключается в контроле чёткого исполнения этих протоколов и решении спорных моментов. И все эти решения также основаны на принципах гуманизма и миролюбия, воспеваемых всеми институтами власти в Республике.

Всеобщее благо для каждого человека – вот основной принцип, проповедуемый человечеством, которое отправило его так далеко. И как теперь это уместить в рамки текущей ситуации? Виктор снова задумывается о первых колонистах, прибывших на планету, заряжённых идеями гуманизма и либерализма. Может, именно этот настрой и подвёл их, оставив в чужих землях беженцами, прячущимися в земле от врага и не имеющими возможности дать достойный отпор. Страх бесполезности, невозможности исправить ситуацию сковывает мысли консула, не давая заглянуть в саму суть происходящего, чтобы понять, что же именно здесь происходит и как это можно исправить.

– Страх – это суперсила, Виктор! – слышит он голос отца, склонившегося над ним, сидящим на корточках в темноте и обнимающим руками колени. – Только страх может сделать тебя сильнее и не дать тебе проиграть. Если бы у людей не было страха, они не смогли бы выжить в этом опасном и злобном мире…

Виктор открыл глаза. Уснул. Прямо в одежде, сидя на кровати. Стоит всё-таки помыться и переодеться в свежее. Он встаёт с кровати и полностью раздевается, аккуратно складывая свои вещи на свободной кровати напротив. Взяв чистое полотенце и по привычке понюхав его, оборачивает вокруг талии.

– Ну пойдём посмотрим, что у вас там за душевая, – заявляет он вслух сам себе важным тоном и выходит из комнаты.

Тусклый свет редких люминесцентных ламп, прикрученных к потолку, освещает коридор. Виктор смотрит по сторонам, определяя, куда идти, и, увидев вдалеке знакомый силуэт шахты лифта, направляется в ту сторону. Комната, которую старик назвал душевой, как он и думал, к привычному ему душу никакого отношения не имеет. Больше напоминающая баню, она явно рассчитана на мытьё сразу нескольких человек. Вдоль двух обшарпанных стен стоят высокие деревянные скамейки, а у дальней – большой бак с водой. Вода не самая свежая, но и не воняет тухлятиной, что само по себе уже радует. Тазики и ковши сложены в стопку возле входа. Виктор вешает полотенце на крючок позади себя, берёт один тазик и ставит на скамейку недалеко от бака. Потом возвращается за ковшом и взглядывает на себя в зеркало, прикрученное к двери с внутренней стороны.

Трёхдневная щетина ещё не успела превратиться в полноценную бороду, которую он так долго мечтал отрастить, но каждый раз, отказываясь от этой затеи, сбривал всё подчистую. А вьющиеся на голове чёрные волосы торчат в разные стороны. Он проводит рукой по лицу, приглаживая щетину и представляя, пойдёт ли она всё-таки ему. На щеке красуется небольшая ссадина, но его это не особо тревожит. А вот синяк на волосатой ноге, оставленный клешнерогом, выглядит более устрашающе. Он распространился на пол лодыжки. Виктор аккуратно и не спеша проводит по нему рукой.

«Болючая скотина», – думает он и направляется к баку с водой. Вода оказывается не очень холодной, как ожидалось, даже скорее тёплой.

«Наверняка есть какая-то система подогрева», – думает Виктор, но решает не вникать пока во внутреннее устройство бункера, сейчас ему не хочется напрягать мозг.

Он набирает тазик, садится рядом на скамейку, задрав ноги как ребёнок, и не торопясь начинает поливать себя с головы до ног. Вода приятными струями растекается по всему телу. Наверное, ничто в мире не может так расслаблять, как тёплая вода. Мыла он не видит, поэтому приходится довольствоваться только водой. Позже он найдёт его в шкафчике у кровати в своей комнате. Но сегодня и этого оказывается достаточно, чтобы почувствовать себя живым. Просидев так мокрым ещё какое-то время, Виктор встаёт в полный рост и подходит к зеркалу. Ещё несколько минут он просто смотрит на себя, словно пытаясь найти какие-либо изменения после воздействия пыльцы. За двести лет, которые он проспал в анабиозе, не появилось даже ни одной морщинки на его лице, словно он только неделю назад стартовал со станции на Проксиме b, и не произошло ничего необычного. Вытеревшись насухо, он бредёт назад в комнату. Тут он понимает, что снова проголодался, и решает прогуляться до столовой. Возможно, там что-нибудь осталось с ужина, который он пропустил, или хотя бы удастся найти что-то попить.

Преодолев несколько пролётов по лестнице, Малышев хочет было уже развернуться и идти назад. Но потом решает всё-таки добраться до намеченной цели. Столовая по размеру оказывается копией центрального помещения, только с более низким потолком. Выставленные длинными рядами столы занимают практически всё пространство. У дальней стены, в полумраке, Виктор разглядывает столы раздачи, а за ней приоткрытая дверь, ведущая, скорее всего, на кухню. Там за дверью горит свет, и он решает пойти прямиком туда.

– Ну и что мы здесь бродим? – раздаётся громкий женский голос.

У одного из кухонных столов стоит полная чернокожая женщина в длинном почти чёрном халате и с цветастым платком на голове. Она держит в руке огромный тесак и разделывает большой кусок чего-то, напоминающего мясо.

– Сколько можно говорить, не бродить на моей кухне по ночам! – Громкий звук втыкающегося в доску ножа заставляет Виктора попятиться назад.

– Простите, я не думал, что кого-то здесь встречу, – стал оправдываться Виктор.

– Да что ты говоришь? Не думал он, – не успевает договорить женщина и оборачивается. Увидев незнакомца, она резким движением руки выдёргивает тесак из разделочной доски и направляет его в сторону ночного гостя. – Ты кто вообще такой?

– Ещё раз простите, миссис, я новенький. Эмм, я консул Республики, прибывший с того корабля, что… – Виктор указывает рукой наверх.

Женщина взрывается громким оглушительным смехом. Она снова поворачивается к столу и продолжает своё дело.

– Консул, говоришь? – заговорила она после того, как смех прекратился. – Где ж тебя так долго носило? Мы тут уже заждались.

– Я… Эмм, мы…, – потерялся он.

– Да ладно, не напрягайся, я тётушка Лизи, главная в этой кухне. Ещё раз назовёшь меня миссис – откушу нос, – снова раздаётся громкий смех, но быстро прекращается. – Шучу, консул, я не люблю носы, но что-нибудь другое точно могу откусить.

– Меня зовут Виктор… тётушка Лизи, рад знакомству. Большая у вас тут кухня.

Кухня и правда большая. Куча огромных шкафов у стен, кухонные столы и огромная плита с большими кастрюлями посередине. Над плитой висит большая вытяжка с круглой алюминиевой трубой, уходящей куда-то в стену.

– Вы часто работаете по ночам, тётушка Лизи?

– Последнее время всегда только по ночам. Надеюсь, я не нарушаю никакие законы Республики, господин консул, – шутливой интонацией добавляет женщина и подмигивает Виктору, а потом снова громко ударяет тесаком по тому, что она разделывает. Звук хрустнувших костей покоробил Виктора. – Я делаю заготовки на утро, а утром приходят девочки и готовят на всю ораву. Так, а чего тебе здесь надобно ночью? Может, проголодался?

– Именно так и есть, – признаётся консул. – Думал, может, найду чего перекусить.

– Так погоди-ка, – тётушка Лизи снова с грохотом втыкает нож в разделочную доску, резко разворачивается и бредёт в дальний угол. Открывает дверцу большого холодильника и ныряет туда головой. – Так-так-так, что тут у нас? Угу. Так, это на ночь не стоит… о, нашла. Поешь-ка гречневую кашу, – она достаёт кастрюлю с кашей и накладывает в тарелку.

– Гречневая каша? – удивлён консул. – Вы выращиваете гречиху?

– Ну нет же, мы не выращиваем, эти выращивают, а мы воруем у них.

– Кто эти? – не сразу сообразил Виктор.

– Мутные, кто же ещё? – вскрикивает Лизи.

– О как, – говорит он. Снова включается профессиональный интерес. – А что ещё они выращивают?

– Да много чего, им же самим питаться чем-то надо…, наверное.

– Просто любопытно, что прижилось на этой планете из земных растений и культур.

– Здесь очень плодородная земля, мальчик мой. Порой кажется, если воткнуть палку в землю, что-нибудь обязательно вырастет.

– Любопытно, конечно. Кроме этих странных штуковин, которые выпускают светящуюся пыльцу, я больше ничего не видел. А где они это всё выращивают?

– Дык откуда ж я могу знать, голубчик ты мой? – она подходит к нему и проводит по голове своей рукой, словно мать гладит сына, пока тот уплетает кашу за обе щеки. – Зимой они куда-то сваливают, а весной появляются уже со всеми продуктами и всеми этими машинами, и как ни в чём не бывало, заполняют склады. А наши ребята потихоньку всё тащат оттуда, особенно зимой. Скоро как раз наступит сезон, и мы спокойно заживём. Кушай, кушай. А давай-ка я тебе заварю успокаивающий отвар, спать будешь как ребёнок.

Она подбегает к одному из шкафчиков, порывшись, достаёт какой-то большой пакет с сушёной травой и заваривает её в чайничке. Затем наливает в большую кружку то, что получилось, и ставит перед Виктором.

– Чтобы всё выпил до дна, понял?

Виктор кивает головой, потому что рот полон вкуснейшей гречневой кашей. Последний раз он ел гречневую кашу ещё в детстве, когда с родителями жил на Земле. Летом родители отправляли его к бабушке в деревню, как и многих других детей. Это были лучшие дни его детства, свободные от учёбы в школе. Деревня стояла недалеко от огромного озера, которое называли Байкал. Вода в нём была самая чистая в мире. Бабушка всегда говорила, что когда-то, много лет назад, можно было пить воду прямо из озёр и рек, даже не фильтруя. Но сейчас уже, конечно, никто бы не решился этого сделать. Всем известно, что чистой воды на Земле давно не осталось. Но внешне она оставалась настолько прозрачной, что казалось, можно было разглядеть каждую песчинку на дне озера. Там они с друзьями и проводили большую часть свободного времени.

Утро в деревне начиналось с тарелки какой-нибудь каши на завтрак, заправленной сливочным маслом или вареньем, которое бабушка варила сама из собранных ею же ягод. Потом до обеда они возились в небольшом саду, где бабушка выращивала различные цветы, либо делали ещё какие-то домашние дела. А после обеда, если погода была не дождливая, обычно ребята собирались гулять и заходили за ним. Если же на улице шёл дождь, они садились в гостиной и читали вслух книги старых писателей. После того как Виктор закончил училище на Марсе, он уже ни разу не возвращался на Землю. Сейчас он отдал бы что угодно, чтобы вернуться к тому озеру и провести лето с бабушкой в деревне.

– А что производите вы? Я имею в виду сельское хозяйство, может, животноводство…

– Это конечно. Вот, например, курица на минус шестом этаже, – женщина показывает на стол с перерубленным мясом. – Ой, ты меня совсем заболтал, молодой человек. Давай быстро кушай и дуй-ка спать, – затараторила тётушка и поспешила продолжить свою работу.

– Хорошо, тётушка Лизи, ещё раз спасибо, что не дали умереть с голода.

Виктор опустошает тарелку с кашей и принимается за отвар. Жидкость по вкусу напоминает зелёный чай, но более вязкий и с какой-то особенной горечью, напоминающей до боли знакомую пряность. Какую именно, он уже не может вспомнить, потому что очень быстро начинает клонить ко сну. Он быстро допивает практически остывшую жидкость и, ещё раз поблагодарив гостеприимную хозяйку кухни, спешит к себе в комнату, опасаясь уснуть на ходу, где-нибудь по пути назад.

Свой путь до комнаты Виктор не помнит. Всё как в тумане. Может быть, потому что всю дорогу он думает только о том, как бы поскорее завалиться в кровать. Добравшись до своей комнатушки, консул снимает ботинки у входа и, не снимая одежды, ложится прямо лицом в подушку. Ещё несколько минут его мысли занимает вопрос о том, чем здесь набивают эти жёсткие подушки. Он вспоминает, что когда-то в старину люди на Земле набивали подушки перьями различных птиц, в том числе и куриными, и думает, что эти подушки наверняка тоже из куриных перьев. Какой-то знакомый, ненавязчивый цветочный запах в носу почему-то напоминает Диану. Но не успев подумать о ней, он проваливается в сон.

7.

Долгий и настойчивый стук в дверь будит Малышева. Он не сразу понимает, что звук он слышит не во сне. Резко подскакивает с кровати и, протерев глаза, помогает им привыкнуть к яркому свету лампочки, которую он забыл выключить вчера перед сном. Подходит к двери, чтобы её открыть. Пока идёт, понимает, что чувствует себя очень отдохнувшим и бодрым.

«Спасибо за отличный отвар, тётушка Лизи», – мелькает мысль в голове.

За дверью стоит Фрай, и Виктор почему-то рад его видеть.

– Дедушка прислал меня проверить, как ты… Вы. Узнать, не нужно ли чего. Ну и проводить тебя на завтрак… Вас… – откуда-то из коридора доносится крик петуха. Виктор приподнимает брови, нарочито показывая удивление, но потом вспоминает, как тётушка Лизи сказала ему, что где-то на этом этаже находится курятник. Фрай ухмыляется в ответ и ничего не говорит.

– Заходи, Фрай, давай уже на ты. Судя по всему, я в долгу перед тобой и Дианой…, – Виктор подходит к кровати и садится, собираясь надеть свои ботинки. Произнеся её имя, он снова чувствует тот приятный цветочный аромат. – Вы ведь, вроде как, спасли мне жизнь.

Фрай машет рукой и проходит в комнату, прикрывая за собой дверь. Садится на кровать напротив Виктора.

– Как самочувствие? – Виктор пожимает плечами. Фрай улыбается, не сводя с него взгляда, наблюдает, как тот борется со шнурками. – Я, собственно, хотел извиниться за позавчерашнее…, ну то, как грубо мы тебя похитили…

– Не стоит…, я всё понимаю. Нужно же было действовать быстро, и времени на объяснения у вас не было…

– Да, именно так. Нужно было быстро убираться оттуда, пока эти не поняли, что это был отвлекающий манёвр…, ну со взрывом…, понимаешь? Да нужно было убедиться, что ты не стал одним из них. – Виктор кивает. – Как спалось? Отличная у тебя комната, просторная.

– Ага, пойдёт, – одной рукой он разминает шею. Кровати здесь не самые удобные. – Как там Диана?

– Думаю, нормально. Она вчера пошла отдыхать к себе, на ужин тоже не появлялась. Наверное, отсыпается. Ей сейчас это всё нелегко даётся.

– Да уж, здесь, думаю, мало кому сейчас легко. Кстати, ты говорил, что она тоже кого-то потеряла? – Ещё при первой встрече Виктор предположил, что Диана переживает какую-то личную трагедию. Всё-таки он был хорошим психологом, а её эмоциональное состояние тогда говорило само за себя.