В сознание…

7.

Долгий, настойчивый стук в дверь выводит Малышева из сна. Сначала он не понимает, что этот звук реален, а не часть сновидения. Подскакивает с кровати, протирает глаза, давая им время привыкнуть к яркому свету лампы, которую забыл выключить на ночь. Поднимается, идёт к двери, и по пути отмечает, что чувствует себя удивительно отдохнувшим и собранным. В голове мелькает мысль: «Спасибо за отвар, тётушка Лизи».

За дверью стоит Фрай. Виктор неожиданно рад его видеть.

– Дедушка прислал меня узнать, как ты… вы, – поправляется он. – Не нужно ли чего. И проводить тебя на завтрак… вас, – Из коридора доносится крик петуха. Виктор приподнимает брови, демонстрируя удивление, но тут же вспоминает слова Лизи о курятнике на этом этаже. Фрай ухмыляется, но ничего не комментирует.

– Заходи, Фрай. Давай уже на «ты». Похоже, я в долгу перед тобой и Дианой, – Виктор садится на кровать, берёт ботинки. При упоминании её имени он снова улавливает тонкий цветочный аромат. – Вы ведь, вроде как, спасли мне жизнь.

Фрай отмахивается, заходит в комнату, прикрывает дверь и садится на кровать напротив.

– Как самочувствие? – спрашивает он.

Виктор пожимает плечами. Фрай улыбается, не сводя с него взгляда, наблюдает, как тот борется со шнурками.

– Я хотел извиниться за позавчерашнее. За то, как мы тебя забрали из старого города.

– Не стоит. Я же понимаю. Нужно было действовать быстро, времени на объяснения не было.

– Да, именно так и было. Нужно было быстро убираться оттуда, пока эти не поняли, что взрыв – отвлекающий манёвр. И убедиться, что ты не стал одним из них. – Виктор кивает. – Как спалось? Комната у тебя просторная.

– Ага, пойдёт, – одной рукой он разминает шею. – Кровати здесь не самые удобные. Как там Диана?

– Нормально. Она вчера пошла отдыхать к себе, на ужин тоже не появлялась. Наверное, отсыпается. Ей сейчас это всё нелегко даётся.

– Да уж. Понимаю. Здесь, думаю, мало кому легко, – говорит Виктор, вспоминая то, что слышал от Фрая о её утрате. – Она держится?

Фрай пожимает плечами.

– По‑своему. Она не из тех, кто делится переживаниями, но я вижу, что ей непросто.

Фрай оказывается очень открытым юношей. Он снова рассказывает о погибшем напарнике Дианы, Максе, и о том, что именно слышал об их отношениях. Тут же добавляет, что многое лишь слухи, и, по его мнению, они были просто близкими друзьями.

Пока они поднимаются по лестнице в столовую, Фрай говорит без остановки, словно боясь, что у него отнимут слово. Он, будто специально замедляет шаг и рассказывает о внутреннем устройстве бункера, о том, как распределены помещения, где живут семьи, где хранятся инструменты, как устроена вентиляция. Переходит к распорядку дня штурмового отряда: подъём всегда ранний, затем утренняя проверка, короткая разминка и проверка оружия. После завтрака часть идёт на караул или патруль по периметру, остальные остаются в зале или мастерской, чинят экипировку и тренируются. После обеда – отработка боёв в парах и стрельбы. Вечером дежурства и, если зима – подготовка к вылазкам в старый город за припасами. Отбой тоже ранний, но, если объявлена учебная тревога – всё рушится, и каждый бежит на заранее известные каждому бойцу позиции.

У остальных колонистов всегда есть работа в мастерских, в теплицах или на кухне. У маленьких – занятия в школе. Фрай рассказывает, что в колонии есть собственная школа. Учителями становятся те, кто сумел получить достаточно знаний и опыта, чтобы передавать их дальше. Здесь нет формальных дипломов или звания «педагог» в привычном Виктору смысле, но есть люди, которые с детства учились у старших, а потом сами брали на себя ответственность за обучение детей. Они используют всё, что сохранилось от первых лет колонии: старые учебники, записи, электронные архивы, а также собственные наработки, основанные на опыте жизни в этих условиях.

Фрай с гордостью упоминает, что сам прочёл множество книг, которых нет в школьной программе, и начинает перечислять авторов, явно ожидая, что Виктор оценит его вкус. Потом он переходит к теме еды: что выращивают в подземных теплицах, какие культуры прижились, а что приходится добывать на складах у мутных. Говорит о летних вылазках штурмовиков, где каждый шаг может стоить жизни, и о зиме, когда всё замирает и можно жить спокойно.

Он явно гордится тем, что теперь, став штурмовиком, сам будет участвовать в грядущих зимних экспедициях в старый город. Его голос меняется, когда он описывает электричество от солнечных ферм на склоне горы: туда можно попасть только снаружи, и зимой путь этот может быть опасен. Упоминает и о складах с припасами ниже минус шестого этажа, где хранят всё, что удаётся добыть.

Виктор слушает, иногда кивает, но в голове у него складывается совсем другая картина. Он всё больше убеждается, что те, кто живёт в старом поселении, намеренно оставляют провиант. Возможно, они понимают, что колонисты без этого не выживут. Возможно, это их способ искупить вину. А может, они просто откармливают будущих жертв, чтобы сохранить их живыми и увеличить численность, прежде чем забрать. Люди ведь тоже кормят скот, прежде чем отправить на убой. И снова вопросы без ответов.

Когда они входят в столовую, шум голосов и стук посуды заполняет пространство. Здесь около сотни человек: кто-то ест, кто-то спорит, кто-то смеётся. Но сто́ит Виктору появиться, гул постепенно стихает. Разговоры обрываются, головы поворачиваются в их сторону. Взгляды прямые, внимательные, изучающие. Он чувствует на себе этот немой прицел, понимая, что интерес неизбежен: новеньких здесь не бывает, а уж настоящий консул из Республики – событие, о котором естественно стало известно всей общине. И никто не знает, как вести себя в подобных случаях.

Они подходят к раздаче. Металлические разносы с углублениями, алюминиевые приборы, гранёные пластиковые стаканы. Всё это до боли знакомо по другим колониям. Две девушки за стойкой смущённо улыбаются, переглядываются, прежде чем поздороваться.

– Добро пожаловать, господин консул, – говорит одна, расплываясь в улыбке. Виктор отвечает тем же и просит называть его по имени. Девушки представляются, но он тут же забывает их имена. Ассортимент скуден, и он, расспрашивая о блюдах, выбирает наугад. Фрай уже наполнил свой разнос и, остановившись у напитков, наблюдает за ним.

На столе с напитками Виктор замечает знакомую жидкость.

– О, знакомый напиток… Что это?

– Морс, – отвечает Фрай. – Из местных ягод, что растут осенью у озера. Горчат, кислят, но очень полезные. А старик Николя из них самогон гонит. Тебе обязательно надо попробовать, – добавляет он вполголоса.

Виктор подносит стакан к лицу, чувствует едкий запах бальзамического уксуса и отказывается. Фрай пожимает плечами, забирает оба стакана и машет в сторону стола, где сидят его приятели.

Виктор не горит желанием отвечать на десятки вопросов, но и отстраняться не хочет. Они садятся, и, как он и ожидал, разговоры быстро сводятся к нему. Одни спрашивают о жизни в центре Республики и в других колониях, о которых знают только по рассказам предков. Других интересует, как его приняли мутные и как с ним обращались. Третьи расспрашивают о межзвёздных перелётах.

Когда речь заходит о Земле, вокруг их стола собирается почти вся столовая. Виктор рассказывает о планете на которой родился, которую им никогда не увидеть, и о том, как – теперь уже сотни лет назад – она была объявлена заповедником, когда человечество решило дать ей отдохнуть от тысячелетий эксплуатации и расселилось по звёздам. Он видит, как потомки колонистов ловят каждое слово, будто пытаются запомнить их на всю жизнь.

Наконец он встаёт из-за стола, показывая тем самым, что закончил свой рассказ, берёт пустой разнос и идёт к мойке. Фрай поднимается вместе с ним. За их спиной люди нехотя расходятся, перешёптываясь и обсуждая услышанное.

– Да уж, – говорит Фрай, – таких рассказов, да ещё и от очевидца, здесь давно никто не слышал.

– Понимаю. Хотя у вас тут истории не менее интересные, – замечает Виктор. – Что насчёт того, чтобы прогуляться к коменданту? Твоему деду.

– Конечно, – оживляется Фрай, явно радуясь возможности провести с ним ещё время и выспросить о том, что не успел.

Не успевают они выйти из столовой, как в дверях появляется знакомый силуэт. Тёмные волосы, собранные в хвост, серый комбинезон штурмовика. Быстрым шагом Диана идёт прямо к ним на встречу. Уверенный взгляд падает сначала на Фрая, затем на Виктора. Она искренне улыбается.

– С добрым утром, консул, – говорит она, а юному напарнику подмигивает. – Как спалось на новом месте? Кстати, куда вас определили?

– Спасибо, Диана, всё супер, насколько это возможно в подобных обстоятельствах. Я на минус шестом, вместе с курицами… и что там ещё у вас из живности.

Виктор ловит её взгляд, но эти огромные карие глаза будто скользят мимо, не задерживаясь на нём. Он вдыхает глубже, чем нужно, стараясь сделать это незаметно. Цветочный аромат, едва уловимый, но уже знакомый, наполняет лёгкие. Он выдыхает медленно, удовлетворив эту тайную потребность и чувствуя, как внутри расправляется что‑то, что он не готов назвать.

– У него четырёхместка, прикинь? Можно устраивать тусовки, – почти выкрикивает Фрай.

– Я, наверное, уже слишком стара для ваших сопливых вечеринок, – отвечает Диана, слегка приподнимая бровь.

– Не-е, не слишком, я думаю… – всерьёз задумывается парень, чешет затылок.

– Куда направляетесь? – спрашивает она, скрещивая руки на груди.

– Мы уже позавтракали, я хотел к коменданту. Но если хочешь… – Виктор бросает взгляд на почти опустевшую столовую, ощущая неловкость оставить её одну. – Можем остаться, посидеть вместе.

– Да, хочешь? – безразлично добавляет Фрай. Пожимает плечами.

– Нет, идите консул. Я люблю есть в одиночестве, поэтому и прихожу позже всех, – Диана снова смотрит на Виктора и улыбается.

– Кстати. Виктор… – он встречает её взгляд. – Пожалуйста, зови меня просто Виктор. Хоть я и родился больше двухсот тридцати лет назад, стариком себя не чувствую. Договорились?

– Я подумаю, – отвечает она, взъерошивает волосы Фрая, и без того похожие на соломенную копну, и идёт к раздаче.

– Э-э, – возмущается тот и, увидев, что Виктор уже уходит, спешит за ним. – Она ещё относится ко мне как к ребёнку.

Они поднимаются в центральный холл и не спеша прогуливаются до кабинета коменданта. Того нет на месте. Фрай вызывает его по рации. Ответ приходит быстро: несколько солнечных панелей вышли из строя, и он поднялся на подстанцию снаружи горы, чтобы лично проконтролировать ремонт. Виктор просит уточнить, может ли он прогуляться до станции, а заодно подышать свежим воздухом и оглядеть окрестности. Комендант, конечно же, соглашается, сказав, что ремонт уже завершён, но он будет ждать их с Фраем наверху. Старик сам предлагает всем вместе насладиться последними тёплыми днями уходящего лета.

Выпустив их наружу, дежурный плотно закрывает створки ворот. Толстый полутораметровый кусок металла уходит в паз с глухим, вязким звуком, и слышно, как замки встают на место. Внутренний полумрак и сухой, отфильтрованный воздух бункера остаются за спиной. Снаружи сразу бьёт в лицо свет, тёплый и живой, а вместе с ним запахи, которых там, под землёй, не бывает: терпкая зелень, влажная земля, лёгкая горечь ягод.

Они идут по узкой тропинке вверх. Виктор ещё вчера обратил внимание, что подъезд к бункеру с обеих сторон прикрыт густыми зарослями высокого кустарника, усыпанного мелкими тёмно‑зелёными листьями и ярко‑красными ягодами. Фрай замечает взгляд Виктора. Он, словно хвастаясь, снова говорит, что эти растения высажены специально, чтобы закрывать подходы к их дому. С нижней точки склона входа не разглядеть. Он открывается только тем, кто подойдёт почти вплотную.

Виктора уже не удивляют слова Фрая о том, что мутные сюда почти не заходят. Скорее наоборот, он думает, что те, кто пытается попасть к колонистам, скорее всего были обращены совсем недавно. Возможно, они ещё не до конца понимают, что уже перестали быть людьми, и по старой памяти возвращаются в то место, которое считали своим домом. Мысль эта остаётся при нём, он не спешит озвучивать её вслух.

– Когда в последний раз мутных видели в этом районе? – уточняет Виктор

– За мою жизнь такого не было, – говорит Фрай. – Но дед рассказывал, что раньше случалось. Редко, но бывало.

Утро на склоне горы встречает их лёгкой прохладой. Воздух свежий, плотный, в нём всё ещё держится сырость ночи и горьковатый запах, вероятно исходящий от местных растений. Солнце уже чуть выше линии гор, но лучи его часто скрываются за облаками светло-малинового цвета. Виктор поднимает голову и думает, что судьба слишком жестоко обошлась с этими людьми: в таком ярком, почти праздничном мире никто не ожидал бы встретить столько боли и страданий. И уж точно никто не мог предположить, что в глубине вселенной им придётся столкнуться с жизнью, чуждой и враждебной.

Фрай не замолкает всю дорогу, перескакивает с темы на тему, рассказывает истории, которые кажутся ему забавными. Виктор же поглощён своими мыслями и слушает вполуха. Где-то в глубине души он винит себя вместе с другими чиновниками Республики. Ведь они, те кто отправил предков этих людей сюда. Именно они, те кто пообещал им безопасность и счастливое будущее. Все те люди доверились системе. А значит доверились ему.

Они поднимаются выше, и перед ними открывается потрясающий вид. С двух сторон, до самого горизонта, тянутся леса, зелёно-бордовые кроны перемежаются розовыми реками и озёрами. Воздух не так и прозрачен, но на севере и юге за лесами виднеются очертания гор. Виктор умудряется разглядеть заснеженные вершины, едва проступающие сквозь дымку. Он задерживает дыхание.

– Что там за горами? – он показывает рукой, сперва на юг, потом на север.

– Насколько мне известно, ничего, – отвечает Фрай. – Только вечная мерзлота. Зона обитания ограничена чуть больше сотни километров вдоль экватора. Дальше только горы и снег. В школе рассказывали, что в первые годы наши предки посылали туда экспедиции, искали полезные ископаемые. Но ничего значимого не нашли и бросили затею. Нам бы хватило и этого…

– А вот и Артур, – замечает Виктор.

Старик выходит им навстречу. Фрай сразу срывается с места, обнимает его за плечи, прижимается щекой. В его движении ещё много от ребёнка. Артур гладит его по спине и, заметив Виктора, расплывается в улыбке.

– Доброго утра, Виктор.

– Доброго, Артур. Как у нас дела? Жить будем?

– Да консул. Всего две панели потеряли связь с подстанцией, – комендант поворачивается и указывает на солнечную ферму, закрывающую склон. Металлические ряды устаревших панелей тянутся вниз, свет в них отражается тускло, на стыках видны пятна ржавчины. – Община справилась бы и без них. Несомненно. Но скоро же выборы, и я не хочу сдавать полномочия с убытками в доме.

– Дедушка всегда был ответственным, – Фрай говорит это с гордостью и даже выпрямляет спину.

Виктор улыбается, чувствует тепло от этой наивной гордости.

– Вы не планируете переизбраться?

– Нет. Я сделал всё, что мог. Теперь время молодых. – В голосе Артура слышна усталость, но он держится прямо.

– Любопытно, и есть достойные кандидаты? – Виктор говорит серьёзно, пристально смотрит в глаза старика.

– Обижаете, консул.

– Я ведь не пытаюсь оскорбить. Ни вас ни общину. Мне лишь важно влиться в жизнь поселения. Я пока никого толком не знаю.

– Сегодня вечером познакомитесь на заседании совета. Фрай, уверен, уже много чего рассказал вам о нашей общине. – Артур кладёт руку внуку на плечо.

– Конечно, рассказал. Но у меня остались вопросы. Например… Как ваши предки так быстро организовали убежище? Ведь, чтобы построить такой бункер, нужны годы, а им, судя по всему, пришлось уходить в спешке.

– Всё проще, чем кажется. Ещё первые поколения колонистов нашли в этих горах некий минерал. Их заинтересовали его необычные свойства. Как и положено, начали разведку. Здесь когда-то были шахты. Когда же понадобилось укрытие, их поселенцы и решили использовать. Добычу кстати, прекратили задолго до этого. Как вы понимаете, им уже было не до исследований.

– Что это за минерал? Какие именно свойства?..

– Кто ж его знает. Работы свернули, и с тех пор к ним не возвращались. Мы не нашли исследовательскую документацию. – Артур пожимает плечами. – Пойдёмте. Ветер сегодня не летний. Не хочу, чтобы вы простудились в первый же день.

Они идут вниз. Дорога кажется длиннее, чем подъём. Старик опирается на руку Фрая, и тот несёт его почти на себе. Провожают Артура до кабинета и расходятся у лестничной площадки. Фрай уходит к своим сослуживцам, Виктор же спускается глубже, на минус третий, в технический отдел. Там работают те немногие специалисты по вычислительной технике, о которых рассказал Артур. Он надеется, что именно они помогут ему разобраться с флешкой, которую всё это время хранит во внутреннем кармане.

В узкой комнате низко гудят вентиляторы. Воздух тёплый, пропитан пылью и металлическим запахом старого оборудования. На столе мигает монитор древнего терминала. Эти модели устарели ещё когда стартовала миссия Виктора. Рядом навалены кабели, блоки, несколько разобранных панелей. Молодой парень в коричневых вельветовых штанах и нелепой вязаной шапке с бубенчиком сидит вполоборота, сосредоточенно возится с флэшкой Виктора. Пальцы у него дрожат, он тихо сопит, щёлкает по клавишам и морщится, когда экран зависает. Его напарник стоит рядом, опирается на шкаф, комментирует всё происходящее и, словно между делом, рассказывает о том, как устроена их внутренняя сеть, как работает радар ближнего действия, какие вылазки они совершают в старый город за деталями. Слова ему даются легко, но Виктор понимает, что за этой простотой скрывается настоящая система, отлаженная и тщательно поддерживаемая. Здесь, конечно, нет фабрик, нет производства, но есть умелые руки и головы, и этого оказалось достаточно, чтобы сохранить поселенцам жизнь.

Виктор слушает парня внимательно, отмечает про себя важное. Эти ребята умудрились удержать в строю даже передающую антенну, на орбите одного из грузовых отсеков корабля колонистов, на котором до сих пор хранится вышедшее из строя оборудование для большой передающей станции. Старая передающая секция до сих пор работает и служит им спутником. В основном метеорологическим, и позволяет поддерживать в строю коммуникационную систему ближнего действия. Именно с помощью неё ребята и зафиксировали падение спасательных капсул. Эти люди не выглядят наивными. Скорее наоборот, в их глазах есть осторожность, знание, а также, наверняка и привычка к работе на износ.

Парень в шапке наконец отрывается от монитора, нервно сглатывает и, чуть заикаясь, говорит, явно стараясь звучать уверенно.

– Вычислительные терминалы у нас слабее, чем на консульском корабле. Мне понадобится больше времени для расшифровки данных с бортового регистратора телеметрического контроля. Я скопировал всё себе на диск, если вы не возражаете. Сообщу сразу, как только получится что-то разобрать.

Виктор кивает. Его взгляд скользит по экрану, по красным строкам кода, по дрожащим пальцам юноши, и он понимает, что выбора нет. Всё теперь зависит только от этих ребят.

Неожиданно шумно открывается дверь и в комнату входит мужчина постарше, плечистый, с уставшими глазами. Виктор видел его утром у подстанции, где тот возился с проводами. Мужчина снимает куртку, бросает её на шкаф и уверенно идёт вперёд. Его голос звучит громко, даже слишком.

– Консул Малышев? Джонатан Валет, начальник технического сектора. Рад приветствовать в нашем скромном доме.

Он протягивает руку. Виктор принимает рукопожатие. Сила в пальцах Джонатана избыточна, в улыбке скользит скорее насмешка.

Виктор поворачивается, собираясь уйти, но Джонатан задерживает его взглядом.

– Уже уходите?

Он подходит к столу, резко срывает красную шапку с головы рыжего парня, бросает её на клавиатуру.

– Хватит сидеть тут, Артём. Погуляй. Пока день ещё не кончился.

Артём краснеет, торопливо натягивает шапку обратно, пряча длинные волосы. Виктор замечает, как у того дрожат губы, и ощущает раздражение. Слишком знакомое поведение, слишком много в нём грубой привычки к власти.

– Я хотел бы ещё немного осмотреть бункер и отдохнуть перед советом, – говорит он ровно, но в голосе проскальзывает твёрдость чиновника.

– Ах да, совет, – Джонатан кивает, словно только что вспомнил. – Значит, вы тоже будете.

– Думаю, моё присутствие необходимо. Вы же не возражаете?

Улыбка Джонатана дрогнула, он поспешно разводит руками.

– Конечно нет, что вы. Я не это имел в виду консул.

– Всё в порядке. Не стоит оправдываться, – Виктор смотрит прямо, чуть смягчая тон, но не отводя взгляда.

– Ребята, вы хоть чаем угостили консула? – Джонатан уже отворачивается, подходит к столику с чайником, в металлических кружках видны тёмные разводы от старых заварок. Он щёлкает по выключателю. – Может, чаю, Виктор?

– Нет, благодарю, – Виктор отвечает спокойно, и впервые улыбается. – И называйте меня просто Виктор.

– А вы можете звать меня Джонни, так все делают, – Джонатан снова улыбается, но теперь мягче, без той излишней резкости.

– Хорошо, Джонни. До встречи на совете.

Виктор кладёт флэшку во внутренний карман и направляется к выходу. У самой двери оборачивается.

– Кстати. У вас найдётся небольшой свободный ручной терминал или планшет? Я привык вести заметки. Было бы полезно.

– Это можно устроить. Я посмотрю на складе. Вечером принесу, – Джонатан кивает.

– Спасибо, – отвечает Виктор и выходит в коридор.

Собрание совета начинается сразу после ужина, прямо в столовой. Когда в зал заходит Малышев, он видит, что большинство поселенцев уже разошлись, и осталось только несколько человек, среди них Джонни. Завидев консула, он поднимается и неторопливо подходит к нему. Остальные продолжают раздвигать столы, освобождая в центре пространство и расставляют стулья.

– Я нашёл вам компьютер, но он пока у нас, ребята его смотрят. Завтра принесём вам в комнату. А пока держите… планшет, – он протягивает свёрток. – Он правда очень старый, ещё марсианского выпуска, но работает и в сеть выходит.