Древние Боги

Пить вино с человеком, только что хотевшего обмануть, совсем не хотелось, да и на душе стало так мерзко и гадко, что Рутгер поднялся:

– Прошу великого вождя великодушно извинить меня, но я вынужден отклонить твоё предложение. У меня накопилось слишком много дел, решения по каким нужно принять безотлагательно.

Воевода не думал, что Тартей может огорчиться или расстроится на его отказ. Скорее всего, он обрадуется, и будет рад спровадить несговорчивого вига. Ему и Сайану предстоит многое обсудить, чтобы заполучить северян в союзники, и сделать ударной силой своего войска.

Выйдя из шатра, Стальной Барс с наслаждением вдохнул морозный воздух, и со всем по-новому взглянул на раскинувшийся перед его взором лагерь ювгеров. Было ощущение, что он прикоснулся к чему-то гадкому, омерзительному, после чего с трудом удалось очиститься от грязи, и стать собой прежним. Как это трудно, вести переговоры, зная наверняка, что тебя пытаются обмануть, используя для этого все средства. Трудно отвечать на вопросы, понимая, что за каждым словом может лежать какой-то особый, скрытый смысл, который другой стороной может быть истолкован по-своему, и перекроен в свою пользу.

– О Бессмертный Тэнгри! Наконец-то мы вырвались из этого ада! – Так же шумно вздохнул Аласейа, и его возглас несомненно услышали в шатре.

Подумав об этом Рутгер дёрнулся, и вопросительно посмотрел на царя россов. Друг не так прост, полон загадок, и вряд ли будет высказывать то, что накипело тому, кто про это знать совершенно не должен. К тому же, россы поклоняются не Бессмертному Тэнгри, а Ярилу. Похоже, что всё это сделано с определённым умыслом.

Отвернувшись от стражи, стоящей возле полога шатра, Аласейа улыбнулся, и задорно подмигнул воеводе, отчего сердце того радостно забилось. Проклятье! Он знает выход из, казалось бы, безвыходного положения! Сколько виг ни пытался придумать, что делать дальше, как-то отделиться от ювгеров, и выведав дальнейший путь, идти туда, где они видели Древних Богов, в голову ничего не шло. Он помнил только о том, что в его малой дружине есть пятеро воинов, что пока не могут держать в руках оружие, и являются обузой. О том, чтобы их оставить, не могло быть и речи, но и как передвигаться по плоскогорью с носилками в руках? Виги будут уязвимы, и не успеют изготовиться к битве, если мутанты пожелают напасть на них.

– Что ты придумал? – Спросил Стальной Барс у росса, когда они отошли от шатра вождя на достаточное расстояние.

Аласейа снова хитро улыбнулся, и ответил:

– Если они не хотят нас отпустить подобру-поздорову сами, то надо вынудить их это сделать. Если мы попытаемся уйти своей волей, то это неизбежно приведёт к нежелательным столкновениям, но если они сами отправят нас с глаз долой подальше, то это будет самый достойный выход. Мы не потеряем лицо, и сохраним, хоть и чуть подпорченное, расположение вождя.

– Что же ты предлагаешь? – Начал терять терпение Рутгер.

– Я знаю, что нам надо делать. – Ухмыльнулся Сардейл, и тихо засмеялся.

– Так объясните мне, глупцу, что вы придумали!

– Мы нуждаемся в припасах, еде, и наши доспехи требуют починки. Конечно, всё это мы можем добыть и сделать сами, но… Зачем? Ведь теперь у нас есть союзник, договор с каким мы вот-вот подпишем, и наверняка он с радостью поможет нам! – Выпалил на одном дыхании Аласейа, а ветеран добавил:

– И когда мы будем в тягость Тартею, он нам скорее всего даст проводника, и спровадит подальше в горы на поиски Древних Богов.

– Но на это может уйти очень много времени, а в стране Лазоревых Гор идёт война. Нам нужно торопиться!

– Разве сорок воинов смогут решить исход войны? Пусть раненые хоть немного придут в себя, а к тому времени у нас уже всё будет готово. Это займёт всего лишь несколько дней!

Немного поразмыслив, воевода кивнул головой. Всё равно он пока не мог что-то предложить, а план росса не казался каким-то невыполнимым. Наоборот, теперь он думал, что это то, единственное, что действительно может помочь.

* * *

План Аласейа неожиданно быстро принёс свои плоды. Уже через два дня знахарь ювгеров стал избегать Йеге, и Эррилайю, а вождь Тартей сказался больным и не выходил из своего шатра, все свои дела доверив Сайану. Да и тот ходил мрачнее тучи, и большей частью отмалчивался, словно решал для самого себя что-то чрезвычайно трудное.

Ранения вигов оказались не столь тяжёлыми, как поспешил заявить о них Сардейл. Анди уже на второй день смог подняться на ноги, хотя ещё был очень слаб. Левую руку он держал на перевязи, сгорбился, и похоже, что действительно уже никогда не сможет ею действовать. Аласейа постоянно находился рядом с ним, и не давал своему другу замкнуться в себе. Росс не мог участвовать в битвах, но ум его всё так же оставался остёр, и он смог дать несколько советов для осуществления плана.

Эррилайя почти не виделась со Стальным Барсом, целиком и полностью посвятив себя раненым вигам. Её можно было увидеть то в одном шатре, то в другом, за перевязками, и приготовлением целебных отваров, за смешиванием мази, ускоряющей заживление ран. Здесь, на плоскогорье, не отходя далеко от лагеря, под присмотром Хортера и Кали она нашла огромное количество чудодейственного мха, бывшего в Гаарии большой редкостью, стоившего чуть ли не на вес золота, и успешно применявшегося лекарями.

Рутгер несколько раз пытался заговорить с девушкой, но она, спеша по делам, рассеянно отвечая на его вопросы, виновато улыбаясь, и едва касаясь его рукой, исчезала, чтобы снова появиться возле раненых. В конце концов, воеводе это надоело, и предоставленный самому себе, он коротал время в обществе воинов, сидя у жарко горящего костра. Большей частью эти разговоры представляли собой воспоминания о доме, родных, и мечты о том, как счастливо они заживут, вернувшись в страну Лазоревых Гор.

Он слушал разговоры воинов, и всё больше и больше убеждался, что за всю свою короткую, двадцатилетнюю жизнь, видел ничтожно мало, и в то же время пережил так много, что кому-нибудь этого хватило бы и на века. У него не было семьи, и отца, Ульриха, он помнил смутно, уже совсем забыв его бородатое, добродушное лицо. В памяти остались только его сильные руки, и голос, что было слышно далеко вокруг. Да, он был настоящим героем, и имя его высечено на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри. Будет ли Рутгер таким же прославленным воином? Впрочем, какие тут могут быть сомнения? Он уже совершил достаточно, чтобы потомки помнили его имя.

Полог шатра, где горел костёр, откинулся, и к огню, поддерживаемый Йеге, доковылял Ярв. Под радостные крики воинов, отвечая на улыбки, он опустился на бревно, бережно вытянув перед собой ногу в лубке. Ему тут же подали чашу, полную вина, и он, чуть приподняв её, показывая, что пьёт за друзей, сделал добрый глоток.

– Как нога? – Участливо спросил Стальной Барс, подсаживаясь ближе к сивду. Он видел его в бою, и если не знать, что Ярв всего лишь наёмник, то его с лёгкостью можно было принять за вига. Он был яростен в битве, отважен, и, увлёкшись сечей, не совершал необдуманных поступков, о каких потом можно было бы пожалеть. В бою он был расчётлив, и никогда не выходил из себя, глупо бросаясь вперёд, как обычно поступали молодые воины, и тут же находили свою смерть. С первого дня, как воевода увидел наёмника, он почувствовал в нём какую-то силу, и понял, что он совсем не такой, как другие сивды. Он был какой-то надёжный, верный своему слову, и честь для него значила очень многое.

– Бывало лучше. – С улыбкой ответил Ярв. – Твоя невеста великий маг и чародей!

– Я знаю. Ведь она – ведьма. – Рассмеялся Рутгер, хлопнув ладонью по плечу наёмника.

Тот покачал головой, и немного помолчав, спросил:

– Наверное, бесполезно просить у тебя прощение для лорда Ар-хорда? Поверь, он совсем неплохой человек.

– Однако, он уже несколько раз предал нас, и послан сюда лордом Фельмором, чтобы убить меня. – Стальной Барс нахмурился. Он так и не мог придумать, что делать с предателем. В последней битве он сражался плечом к плечу с вигами, и воевода сам видел, как тот зарубил нескольким мутантов. Конечно, он мог отдать приказ, и казнить изменника, и Закон Предков, что жизнь вига священна, не смог бы ему помешать, но его что-то останавливало. Может, короткие видения во снах, что Архорд спасает ему жизнь, останавливая мечом узкое жало засапожного ножа нацеленное точно в сердце?

– Он уже многое понял.

– Это он мне говорил. – Воевода жестом прервал речь Ярва. – Я поверил ему, и что же он сделал? Как только появилась возможность, он тут же попытался с помощью русов уничтожить нашу дружину. Он даже перешёл на сторону врага! Как я могу его простить?

– Но теперь он ранен, и рану получил в битве с тварями, когда стоял в одном строю с нами!

– Разве у него был другой выход? Я уверен, что если бы можно было пойти с ними на сделку, то он так и поступил бы, и мы получили ещё одного, крайне опасного противника. Я славлю богов, что для тварей всё человеческое чуждо, и никакие с ними договоры невозможны.

– Да. – Ярв кивнул головой, и криво усмехнулся: – Зная твой нрав, я удивляюсь, что ты до сих пор не убил его. Почему? Ты не хочешь его смерти, и не приближаешь к себе. Как это объяснить?

Рутгер посмотрел в глаза сивда. Можно ли довериться ему, и рассказать то, что лежало у него на сердце? Не будет ли это выглядеть наивно и глупо? Или он поднимет воеводу на смех, и скажет, что верить снам не достойно воина?

– Однажды, во сне, я видел, как он остановил кинжал убийцы, направленный мне в сердце. Виги не верят в сны, но это было столь явственно, что я проснулся в холодном поту, и долго не мог прийти в себя.

Сивд задумчиво смотрел в огонь костра, потом повернулся к Стальному Барсу, и без тени улыбки, серьёзно, произнёс:

– Это был вещий сон. Где это произошло?

– Это было в чертогах замка Владыки страны Лазоревых Гор. – Обрадовался Рутгер пониманию со стороны наёмника. – Я никогда не был там, и не знаю, как там всё обставлено, но я знаю, что это были покои Владыки, и всё там принадлежало мне!

– Это может означать только одно. – Ярв немного помолчал, раздумывая над словами воеводы, и перекладывая ногу поудобнее, уверенно проговорил: – Теперь у меня уже нет никаких сомнений, что ты будешь Владыкой страны Лазоревых Гор…

– Мне становится страшно от одной мысли, что мне придётся взять в руки золотой меч власти. Как вспомню, как лорды грызлись из-за неё, и сразу становится не по себе…

– Не стоит тревожиться. Ты будешь окружён друзьями, что всегда помогут тебе!

– Как меня встретит знать Вольфбура? Примут ли они меня? Ведь я простой воин, совсем не знатного происхождения, и никогда не буду для них ровней!

– Разве это так важно для тебя? – Усмехнулся наёмник. – Ты придёшь ко власти опираясь на мечи воинов, и они будут вынуждены подчиниться тебе.

– Чтобы потом за моей спиной, в тёмных закоулках замка начать плести интриги? Как долго я смогу усидеть на троне Владыки, опираясь всего лишь на мечи воинов?

– Ты забываешь про народ. Вот чьей поддержкой тебе надо заручиться, и оправдать его надежды. А богатеи всегда были недовольны властью, и всегда плели интриги ради нескольких сотен лишних золотых. Поверь мне, я много насмотрелся в замке Владыки, и так много слышал, что, наверное, многие из знати хотели бы моей смерти. Иногда достаточно одного косого взгляда, чтобы нажить себе врага, и затратить множество усилий, чтобы как-то уладить разногласия.

– Тебя страшно слушать! – Улыбнулся Рутгер, сомневаясь в словах сивда. Он не мог и предположить, что из-за какого-то пустякового слова можно нажить врага. Неужели такое возможно, и неужели все эти опасности будут подстерегать его на каждом углу, когда он займёт трон Владыки? Конечно, он думал об этом, но считал, что это его как-то минует, и ничего такого не произойдёт. – Так может, именно поэтому ты отправился со мной в этот поход?

– Я давал роту лорду Архорду, и клялся на мече, как виги. Я был должен следовать за своим господином. – Ярв вздохнул, и оглядываясь по сторонам, с широкой, искренней улыбкой сказал: – А здесь, не смотря на то, что мы не знаем, что с нами будет завтра, дышится легко и привольно! В замке Владыки мне всего этого не хватало, и я счастлив, что боги свели меня с тобой.

– Ну да. – Хмуро кивнул головой Стальной Барс. Ему в этих словах послышалась ирония. – Особенно ты счастлив, сидя у костра с раной на ноге, не имея возможности встать в строй.

Сивд удивлённо вскинул брови, а потом расхохотался:

– В твоих словах полно горечи и яда! – Наёмник немного помолчал, и, глядя на огонь, грустно, тише добавил: – Мне повезло гораздо больше чем Анди. Я смогу взять в руки меч, а вот он сможет на него только опираться.

– У него есть друзья, что обнажат за него клинки, и, не раздумывая напоят свою сталь кровью врага! – Пафосно произнёс виг, и подумал, что сейчас больше всего похож на Сардейла. Ну и пусть это так звучит. Ведь это, правда! Никто не бросит Анди в беде, и не оставит его один на один со своим горем. Любой из дружины Стального Барса придёт ему на выручку и подставит плечо!

Из шатра вышла Эррилайя, и Рутгер впился взглядом в возлюбленную. Он не знал, что пытается разглядеть в ней. Он хотел запомнить её лицо, движения, в мельчайших подробностях, чтобы потом, из глубины памяти извлекать этот образ, и любоваться им.

Девушка, почувствовав взгляд воеводы, устало вскинула голову, грациозным движением поправила волосы, и посмотрела в глаза вига, отчего того обдало жаром, перехватило дыхание. За один такой взгляд можно потеряв разум броситься в гущу врагов! Совершать сумасшедшие поступки, отдать все сокровища Обитаемого Мира, и боготворить свою любовь!

* * *

Глава 29.

Казалось, что сама природа сошла с ума, и стремилась, во что бы то ни стало, наверстать то время, когда-то сверх меры отпущенное осени. По небу проносились чёрные тучи, и солнце уже не могло отыскать в них даже меленькую лазейку, чтобы послать на землю свой жизнерадостный, вселяющий надежду, луч. Злой, холодный ветер с ненавистью бросал в лицо колючую крупу снега, и словно хотел напугать, безжалостно рвал чёрный стяг, с оскаленной мордой барса.

Не смотря на все приглашения Рутгера, Сайан ни за что не захотел заходить в шатёр, а лишь надвинул на самые глаза меховую шапку, и поплотнее закутался в плащ из лисьих шкур. Воевода стоял перед ним в одном тегиляе, с непокрытой головой, но ему не было холодно. Он, даже казалось, не замечал ни ветра, ни снега, и, не смотря на его скорбный вид, внутри него всё пело. Получилось! Прошло всего три дня, и вот, наконец, вождь Тартей не выдержал, прислал своего гонца в лице купца, и тот, мучаясь от того, что ему нужно сказать, пытался подобрать слова, чтобы как-то смягчить разрыв.

– Вождь Тартей высоко ценит воинские заслуги северян, и благодарит богов, что они послали ему таких союзников, но, боюсь быть истолкованным неверно, он больше не может оказывать поддержку вигам. Нет-нет! – Сайан поспешно вскинул ладони, наткнувшись на холодный взгляд Стального Барса. – Он не слагает с себя обязанностей, и, как прежде, всегда поможет вам и хлебом, и кровом, и одеждой, но, я взываю к твоему благоразумию, воевода Рутгер, и хочу сказать, что повелитель ювгеров отнюдь не богат, война с мутантами истощила все его запасы, и содержание четырёх десятков союзников, может поставить его воинов на грань выживания!

Виг на несколько мгновений задумался, придумывая с чего начать, чтобы изобразить на своём лице полное недоумение и удивление, и заговорил так, что можно было подумать, что он немало ошарашен словами Сайана:

– Мы отправились в путь в разгар лета, и были хорошо подготовлены для этого. Выдержали много битв, и мечом проложили себе дорогу в земли ювгеров. У нас совсем не осталось припасов. Наше оружие требует починки, одежда обносилась, а у лекарей заканчиваются целебные травы. Разве вождь Тартей не сможет нам всё это дать, чтобы мы немного могли прийти в себя после такой громкой победы? Разве мы не будем желанными гостями в долине Ржавых Мечей?

– Тартей и не отказывается от всего этого. – Глаза Сайана блеснули из-под шапки. – Он бы с радостью отдал всё, что у него есть своим непобедимым союзникам, но прошу его понять – у него нет того, что вам нужно! Чтобы пополнить припасы, он собирается отступить немного севернее, собраться с силами, и весной снова прийти сюда, чтобы навсегда изгнать мутантов со своих земель. Если воевода Рутгер согласится на этот шаг…

– В моей стране идёт война. За много поприщ отсюда погибают мои соплеменники, и мы должны вернуться, иначе нам просто некуда будет идти. Но мы дали роту, что выполним последние слова военного вождя Балвера, и пока не найдём убежища Древних Богов, о пути назад не может быть и речи. Мы не можем более медлить, и ждать до весны. Если вождь Тартей согласится и даст нам проводника, то мы двинемся вглубь его земель.

– Что вы там будете делать? Ведь они захвачены нежитью! – Вскричал Сайан.

– Мы – северяне, и значит, что не боимся опасностей. Нас ведёт вперёд клятва, данная на мече.

– Это можно назвать упрямством, граничащим с безумием!

– Нет. – Усмехнулся Стальной Барс. – Пока мы можем держать в руках мечи, всегда есть шанс выйти победителем из любой битвы.

Рутгер пытался поймать взгляд Сайана, и заглянуть ему в глаза. Он не мог поверить в то, что торговец, с первой встречи показавшийся ему мужественным и благородным человеком, думает так же как и Тартей, и во всём его поддерживает. Напрасно. Рус упрямо отводил глаза, и говорил, глядя куда-то в сторону. Стальному Барсу пришлось взять его за плечи, и чуть пригнуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо:

– Что с тобой, друг мой? Я не могу поверить в то, что ты говоришь! Неужели ты думаешь, так же, как и вождь Тартей? Что случилось? Почему нить дружбы, связавшая нас, вот-вот порвётся?

Сайан быстро посмотрел по сторонам, и боясь, чтобы его никто не услышал, быстро прохрипел, понизив голос:

– Поверь, мне самому не нравится то, что говорит Тартей, и я не могу понять, какая муха его укусила, но он здорово изменился. Он говорит мне об одном, но совершает совсем другое. Боюсь, что он скоро лишится рассудка, и тогда, что он сделает, неизвестно даже самим богам!

– Я сейчас же пойду и поговорю с ним. – Решительно сказал воевода, хотя и представления не имел, о чём можно беседовать с вождём ювгеров.

– Это ничего не изменит. – Грустно покачал головой Сайан. – Скорее всего, он скажется больным и не примет тебя. Наверное, в него вселились злые духи, и диктуют ему свою волю.

– Неужели ты веришь в эту ересь? – Усмехнулся Стальной Барс. Ему было жаль руса. Что может быть хуже, чем видеть, как друг теряет рассудок, и его душа становится чернее ночи? Все произнесённые слова он не слышит, и думает о чём-то своём, о том, что даже не в состоянии объяснить. Что же сейчас чувствует Сайан, вынужденный лгать и изворачиваться, чтобы не потерять старого друга, и не настроить против себя нового?

– А что мне остаётся думать? Я вижу, что его что-то гложет, и не могу понять, что это! Он не отвечает на мои вопросы, избегает разговоров, а его приказы один противоречит другому!

– Чем же я могу помочь тебе? – Участливо спросил виг. О! Как ему это напоминало расставание с Миконом! Его сердце разрывалось от чувств, и в то же время из последних сил он пытался сдержать себя – будущий Владыка страны Лазоревых Гор должен быть твёрд, как кремень, и человеческие чувства его не должны касаться.

Рус опустил голову, спрятав под мехом шапки глаза, и тихо, что Рутгер едва услышал сквозь шуршание снежной крупы, проговорил:

– Покиньте лагерь Тартея, как только вашим раненым станет лучше. Я поговорю с ним, и уверен, что вождь не откажет, и даст вам лучшего проводника, какой только найдётся среди ювгеров. Но поверь мне, что идти дальше в земли, занятые мутантами – равносильно самоубийству! Дождитесь весны, и вместе с сильными, отважными воинами племён ударите прямо в сердце исчадий ада!

– Только что ты говорил, что у вождя Тартея совсем нет средств чтобы содержать четыре десятка союзных воинов. – Напомнил воевода.

– Да, это действительно так. И всё же, если вы отойдёте вместе с ювгерами на север, примите деятельное участие в подготовке к войне, то он сможет снабдить вас всем необходимым.

– То есть, здесь, вдали от своих стойбищ он не может выполнить свои обещания. – Рутгер сделал вид, что раздумывает над предложением руса, и решительно проговорил: – Нет. Мы не можем пойти на такой шаг. Для нас дорог каждый день, надеюсь, ты понимаешь это.

Торговец торопливо закивал головой, и вымученно улыбнулся, словно обрадовался тому, что ему не пришлось говорить чего-то постыдного, порочащее его. Увидев улыбку, Стальной Барс подумал, что, наверное, зря дал столь рано такой ответ. Возможно, в дальнейшем разговоре Сайана можно было бы вытянуть на ещё большую откровенность, и он рассказал всё без утайки. Хотя, и теперь, с большой долей вероятности можно было сказать, о чём умолчал рус.

– Хорошо. Я передам твои слова Тартею. – Хрипло заверил торговец воеводу, и немного помолчав, добавил: – Среди ювгеров найдётся много воинов, готовых показать дорогу к местам, где видели Древних. Я буду молиться всем богам, каких знаю, чтобы ваш путь был лёгок и безопасен.

С видимым облегчением Сайан поклонился, и сделав пару шагов назад, повернувшись, скрылся за пеленой снежного марева. Рутгер посмотрел ему вслед, перевёл взгляд на еле видимый костёр, где кутаясь в меховые плащи, сидели дозорные ювгеры, и прежде чем откинуть полог в жарко натопленный шатёр, глубоко вздохнул. Только сейчас он понял, как трудно ему дался этот разговор, и всё же он смог настоять на своём. Впрочем, рус не слишком и настаивал на том, чтобы склонить северянина на то, чтобы они продолжили военный поход весной. Видимо, он уже просчитал то, что может сказать Стальной Барс, и пришёл к выводу, что не стоит тратить своё красноречие, чтобы сдвинуть скалу. Трудно вести переговоры, пытаясь что-то скрыть, и боясь сказать что-то лишнее.

Аласейа сидел возле наспех сложенного очага поджав под себя ноги, и деревянной ложкой что-то помешивал в железном котелке. Сейчас он меньше всего походил на царя Россы, но его это нисколько не заботило. В не раз латанном сером тегиляе, в рубахе, с вышивкой по вороту, в стоптанных сапогах, стянутых широкими полосами кожи, сейчас он больше всего походил на старого, потрёпанного в сражениях обычного воина, думающего только об одном, чтобы поесть, а там – что дадут боги. Увидит ли он его таким же, когда они вернутся домой, на север? Будут ли когда-нибудь сидеть вот так же возле костра, когда за стенками шатра будет бушевать непогода?

– Ты всё же добился своего. – Тихо проговорил росс, быстро оглянувшись на ворох звериных шкур, где спал Анди.

– Это был наш общий план. – С улыбкой напомнил Рутгер.

– Да. – Кивнул Аласейа, и задумчиво глядя в костёр, по привычке потирая гладко выбритый подбородок, заметил: – Странный этот союзник, Тартей. Дать всё необходимое он не может, и в то же время хочет, чтобы мы остались у него, и бились под его бунчуком за его славу. Такие союзники опасны.

– Вспомни, что хотела от нас Зурия, а они одного поля ягоды.

– Зурия – ведьма, а Тартей всего лишь вождь, жаждущий вернуть назад свои же владения.