Древние Боги

– Это и есть сердце моих земель. – Проговорил подошедший Тартей: – Долина Спящего Эха. Оттуда нас вытеснили год назад, и мы делали множество попыток, чтобы вернуться, но так и не смогли закрепиться. Это священная земля. Там нас слышали боги.

– Были битвы? – С пониманием спросил Рутгер, и услышал совсем не то, что ожидал:

– Нет. Была всего лишь небольшая стычка, и я решил отступить. – Ювгер немного помолчал, опустив голову, и с дрожью в голосе заговорил, вспоминая нечто тяжёлое, что неподъёмным грузом лежало на сердце: – Они напали на самом рассвете, когда сон так сладок, и не хочется его прерывать, не смотря ни на что. Всю ночь выли собаки, но мы на это не обратили внимание. Никто даже и подумать не мог, что мутанты подойдут так близко и решатся напасть! Раньше этого никогда не было, и они похищали только тех, кто неосторожно забредал на их территорию или отбивался от отрядов. Стоял туман, и мы не могли понять, сколько врагов на нас напало, только было слышно, как на краю деревни звенела сталь и умирали люди. Мой сын собрал полусотню воинов и пошёл с ними, чтобы отбросить разбойников обратно в горы, а я остался, чтобы призвать остальных под свою руку, и позже прийти к нему на помощь. Когда туман рассеялся, мы увидели, что всё уже кончено. Деревня на краю долины уничтожена, а все люди и воины перебиты…

Тартей заскрежетал зубами, снова переживая это, и ещё тише, так, что его было еле слышно, продолжил:

– Мутанты были везде. Мне показалось, что их было не меньше двух сотен, а со скал бесконечным потоком спускались ещё. Что мы могли сделать? Погибнуть в сечи, и оставить свои семьи на растерзание нежити? Чтобы сохранить хоть что-то, я решил отступить, и, собравшись с силами, выбить отродье из долины. И вот, время пришло! – Выкрикнул вождь, и его воины тут же подхватили клич, подняв в руках оружие.

Нет. Ювгеры не так просты, как кажется. Это Стальной Барс понял, как только увидел, что они при крике вождя все разом, мгновенно вскинулись, готовые к бою. Что же это? Они только делают вид, что неуклюжи, и своей расхлябанностью не представляют опасности? Для чего? Зачем?

– Твои воины готовы к битве? – Прямо спросил воевода ювгера, глядя в глаза.

Тартей оскалился, и осмотревшись, окинул взглядом группы, продолжающие движение. По-видимому, он остался доволен увиденным, и ответил:

– Мои люди всегда готовы к битве. Стоит только заметить врага как они собьются в строй, и будут страшны в настоящей сечи.

– Так значит, это хитрость?

– Можно сказать и так. В наших краях невозможно придерживаться строгого строя русов, да и наш свободолюбивый народ никогда не признавал этого. К тому же не исключено, что и сейчас лазутчики мутантов наблюдают за нами, и пусть они доложат своему повелителю, что мы не ждём нападения.

– Но мой…

– Знаю, знаю, что ты хочешь сказать! – Тартей примиряюще поднял руки, и не дал воеводе договорить: – Я нисколько не хочу приуменьшать заслуги твоего воина и его пса. Он может ошибаться, не так ли? Вряд ли у него есть опыт вылазок по таким неприветливым местам…

– Опыта, у него может быть и нет, но у него острый слух, и глаз, как у орла. От него ничего не ускользнёт, и он может найти иголку в стоге сена.

– Вот в этом я не сомневаюсь. Он – мутант? – В глазах вождя мелькнуло подозрение, и они холодными льдинками пытались проникнуть в самую душу.

Рутгер выдержал испытующий взгляд:

– В наших краях, на севере, есть народ – дхоры. У них серая кожа, и долгое время мы считали, что они людоеды. Отец Хортера дхор, а мать из вигов. Не знаю, как, но он сердцем чувствует врага, и даже может предсказать его действия. Как лазутчик он просто незаменим, и я не представляю, что бы мы без него делали.

– Сайан рассказывал мне, что в ваших землях есть много чудес, каких нет у нас. Хотел бы я хоть одним глазом взглянуть на них. – Покивал головой ювгер, и глубоко вздохнул, понимая, что это всего лишь его мечты, и им никогда не суждено сбыться. – Говорят, у вас так же легко можно встретить ведьму, как у нас обычного человека? Неужели их в своё время всех не сожгли?

– Эррилайя – моя невеста, и с неё не слетит ни один волос, а тот, кто пусть даже допустит мысль причинить ей вред, тут же умрёт. – Твёрдо проговорил Стальной Барс, зло посмотрев на Тартея, и догадываясь на что тот намекает.

Вождь улыбнулся:

– Я совсем не против того, что твоя невеста – ведьма. Я хочу лишь предупредить тебя, что однажды она возьмёт кинжал и вонзит его тебе прямо в сердце. Запустит в постель гадюку, или отравит твоё любимое вино! Какой смертью ты умрёшь, зависит только от её настроения!

– Нет! Этого не может быть!

– Помнится, совсем недавно, я говорил эти же слова, а потом лежал на грани жизни и смерти, отравленный собственной племянницей! Подумай, над моими словами, Барс. Для такого воина как ты, тишина покоя – это неистовство битвы, и совсем будет негоже, если ты умрёшь от руки женщины, какой доверял.

За эти слова воевода готов был растерзать Тартея, и навсегда стереть с его лица эту плотоядную ухмылку. Как он смеет сомневаться в Эррилайе? Да, она ведьма, и в Руссии её давно бы уже сожгли на костре, но она совсем не такая, как Зурия, и рискует своей жизнью так же, как любой воин из отряда вигов! Она не плетёт сетей интриг, не пытается поставить себя на какое-то особое положение, довольствуясь малым. Она готова сутки напролёт ухаживать за ранеными, лишь бы как-то облегчить их страдания, и как можно быстрее поставить их на ноги.

– Поверь мне, я знаю, о чём говорю. – Примиряюще проговорил вождь, и уже тише добавил: – Надеюсь, что я ошибаюсь, но будь осторожней. Коварнее женщины я ещё никогда не встречал существа. Гораздо проще взяв в руки топор, выйти на бой с мутантами, чем распутать клубок её слов, и понять, где, правда, а где, ложь.

– Я смогу понять это сам. – С трудом подавив в себе кипятком клокотавший гнев, сказал Рутгер. – Нам лучше подумать о том, где устроиться на ночь, и где утром можно будет встретить врага.

– Тебе что-то известно? – Сразу вскинулся ювгер.

– Да. – Кивнул головой Стальной Барс. – Эрли предсказала, что мутанты нападут на рассвете, и у нас есть время подготовиться к сечи. Как видишь, моя ведьма совсем не желает нам смерти, и всегда предупреждает о скорой битве.

Тартей на мгновение задумался, и заговорил:

– Я знаю такое место! Совсем недалеко отсюда есть скала Чёрного Паука, и там мы сможем остановиться лагерем. Может быть, она будет не совсем удобна для обороны, но наверняка это будет более лучшее место, чем здесь.

Вождь жестом подозвал к себе одного из ювгеров, что-то сказал ему, и тот тут же с несколькими воинами отправился куда-то вправо от движения отрядов.

– Они посмотрят, что творится на скале Чёрного Паука, и если там разбойники, то дадут нам знать. Конечно, вряд ли мутанты рискнут туда сунуться, но лучше принять меры предосторожности.

* * *

Глава 23.

Тартей был прав. Скала Чёрного Паука не совсем подходила для обороны. Наверное, когда-то, в древности, здесь стояло какое-то огромнейшее здание, и за многие сотни лет ветер горсть за горстью нанёс на него многие пуды земли, где и поднялись, вцепившись корнями в землю низкорослые кустарники, и причудливо изогнутые стволы молодых сосен. Но почему ювгер так настойчиво называл этот холм скалой? Ведь на ней могли легко разместиться несколько сотен воинов, а то и больше!

Один из склонов холма круто обрывался, и на небольшом пятачке, свободном от растительности можно было укрыться среди нагромождений огромных камней, но три другие стороны были пологими, и в случаи атаки, со стороны мутантов, их можно было бы удержать только большим количеством воинов.

– Скоро начнёт темнеть… – Хмуро пробурчал Сардейл, оглядывая один из пологих склонов холма. – Плохое место. Будь я проклят. Это всё равно, что со связанными руками броситься в пасть пещерного медведя.

– Ты же всегда хотел погибнуть в битве. – Напомнил другу Стальной Барс его же слова, слышанные от него давным-давно.

– Я и сейчас этого хочу. Ты же знаешь, я никогда не отказывался от хорошей драки, но здесь, среди ювгеров, и так далеко от страны Лазоревых Гор… Кто вспомнит обо мне? Кто высечет моё имя на Красной Стене? Кто вообще сможет выжить в этой битве?

– Не волнуйся. – Рутгер улыбнулся. – Кто-то обязательно выживет, и вернётся домой.

– Ты уже придумал, как нам построить оборону? – В голосе ветерана прозвучала надежда, и воевода понимал, всё его беспокойство. Ему и самому всё это не нравилось. Складывалось такое ощущение, что весь этот военный поход кое-как подготовлен, и вождь Тартей сам не знает куда их ведёт, и какую цель поставил перед собой. Словно собрались воины из разных племён, и пошли от нечего делать, немного повоевать.

– Конечно. – Стальной Барс наблюдал как кто-то из ювгеров с трудом пробирался через густые заросли кустов, и он представлял себе, какие препятствия могут встретить на своём пути твари, пока достигнут первых рядов обороняющихся. Что, если они подойдут уже изрядно выдохшиеся и уставшие? Их внимание будет рассеяно, и они уже не смогут нападать во всю свою силу. Тогда у людей будет шанс победить. Многие погибнут в битве, и всё же можно будет попробовать, если не разбить, то хотя бы рассеять врага, и получить передышку, чтобы подготовиться к следующей рати более основательно.

– Нужно устроить завалы из деревьев. Сосну легко поджечь, и горит она жарко. Огонь, завалы, удушливый дым, густые кусты, и всё это на затяжном подъёме. Вряд ли это понравится мутантам…

– Они будут просто в восторге от нашего сюрприза! – Захохотал Сардейл, и его смех гулко отозвался в долине. – Я сейчас же займусь этим!

Посмеиваясь, ветеран отошёл от воеводы, и скоро наперебой застучали топоры, словно хотели обогнать друг друга по числу сваленных деревьев.

Между тем ювгеры начали ставить свои палатки, нисколько не заботясь о будущей битве. Это могло говорить только об их вопиющей беспечности, или о граничащей с сумасшествием, самоуверенностью. Или они настолько уверены в собственных силах, что решили пренебречь подготовкой к жестокой сечи? Или настолько глупы, что не могут понять, что вполне возможно, завтра утром никого из них не останется в живых? Неужели они не могут задумываться о том, что будет с ними через какой-то короткий срок? Они ставят под удар собственные семьи, и само существование такой народности, как ювгеры! Разве можно не видеть очевидного? Или вождь Тартей настолько уверовал в непобедимость северян, своих союзников, что решил не тратить времени, и отдаться отдыху?

– Рут! Тебе нужно выпить моего целебного отвара! – Эррилайя требовательно потянула его за рукав тегиляя, и виг обречённо вздохнул, быстро посмотрев по сторонам, в надежде, что на них никто не обращает внимания, и он успеет урвать поцелуй своей возлюбленной. Нет, ничего не получится. Он встретился взглядом с Аласейа, что-то объясняющего Лурфару, и уже во многий раз сдержал свой юношеский порыв.

Сейчас, по прошествии нескольких дней после того сокрушительного удара Рутгер не видел какого-либо смысла в отваре, заботливо приготовленной всеми любимой ведьмы, но старательно продолжал пить его, чтобы угодить Эрли. Для него это был повод ещё несколько лишних мгновений побыть с ней, посмотреть в глаза, и, увидев её улыбку, ощутить, как серый, осенний день расцвечивается летними красками. Он чувствовал себя значительно лучше. Приступы тошноты и боли становились всё реже и реже, а о головокружении можно было уже забыть, как о плохом сне. Теперь можно было со смехом вспоминать, как Эррилайя с самым серьёзным видом обмеряла его голову верёвочкой с узелками, что-то высчитывала, тихо переговариваясь по-гаарски с Йеге, а потом, закатав рукава, неожиданно сильно встряхивала её, зажав в своих маленьких, хрупких ладошках.

– Сколько мне ещё нужно выпить этой отравы, чтобы ты, наконец, успокоилась? – Делая вид, что недоволен, пробурчал Стальной Барс. За последние дни это стало своего рода ритуалом, где каждый играл строго отведённую для него роль. Воевода – непослушного, желающего поскорее избавиться из-под опеки знахаря, больного, Эррилайя – настойчивого, строгого лекаря, от внимательного взора какого не скроется ни одна мелочь, связанная с нарушением выбранного лечения.

– Я буду мучить тебя всю жизнь. – Озорно улыбнулась девушка, подавая Рутгеру флягу с отваром.

Тот сокрушённо вздохнул, и сделал несколько глотков тёмно-коричневой, удивительно горькой жидкости. Из рук этой прекрасной гаарки он готов был выпить всё, что угодно! Для него она была самой красивой, и самой лучшей девчонкой во всём Обитаемом Мире. Что ему красота вижек, оставшихся где-то далеко, в стране Лазоревых Гор, за многие поприща отсюда? Что их нежная, и белая кожа, высокий лоб и глубокие голубые глаза? По сравнению с ними Эрли казалась настоящей дикаркой с блестящим взором, загорелым лицом, в великоватой мужской одежде, и в то же время она была лучше любой из красавиц, роднее и ближе. Человеком, за которого можно было не задумываясь отдать и жизнь.

– У тебя были видения о будущем бое. Каким он будет? Кто выйдет победителем? – Спросил виг, отдавая флягу ведьме.

Эррилайя несколько мгновений помолчала, вспоминая всё то, что видела во сне, и задумчиво ответила:

– Ты же знаешь, что все эти видения всего лишь никак не связанные между собой картинки, и мне трудно сказать что-то определённое.

– Однако ты с уверенностью назвала время нападения мутантов! – Воевода не собирался отступать, и намеревался выяснить всё до конца, ведь от этого зависели многие десятки, а то и сотни, жизней. Он хотел услышать нечто такое, что поставило бы всё на свои места, и он уже точно знал, что делать, и к чему готовиться.

– Я видела туман, рассвет, большие костры и оскаленные пасти монстров. Разве можно эти видения истолковать по-другому?

– Тогда почему ты не можешь сказать, кто победил в этой сечи? – Рутгер мягко перехватил девушку за локоть, видя, что она, не желая продолжать разговор, собирается уйти.

Она тут же опалила его огнём карих глаз, и, нахмурившись, освободила локоть, благо, что воевода больше его не удерживал, посчитав, что это лишнее.

– Я не знаю кто победит в бою! – Зло выкрикнула ведьма, и Стальной Барс заметил, что воины, находящиеся неподалёку, заинтересовано посмотрели на них. – Я этого не видела! Разве ты не надеешься на свой меч? Разве теперь предсказания ведьмы для тебя важнее, чем собственная отвага?

– Я хочу знать, кто из моих воинов останется в живых. – Жёстко произнёс воевода, понимая, что это может привести к ссоре, и всё же не намереваясь отступать.

– Я не видела исхода битвы. – Неожиданно смягчилась Эрли, и погладив Рутгера по руке, уже тише добавила: – Одно я могу сказать совершенно точно, что ты возьмёшь в ладони золотой меч, и я буду рядом с тобой. Извини, мне нужно идти. Астею и Кармеру нужно поменять повязки…

Виг отпустил возлюбленную, и, нахмурив брови, скрестил руки на груди. Он не хотел верить в то, что она сказала. Ему казалось, что она что-то недоговаривает, видимо решив, что так будет лучше. Зачем человеку знать, что совсем скоро он умрёт? Что это может дать? Разве он может изменить свою судьбу? Он сможет только достойно приготовиться к смерти.

К Стальному Барсу подошёл Аласейа, и опустил ладонь ему на плечо, слегка пожал:

– Что случилось, друг мой? Вы поссорились?

– Нет. Эрли не хочет говорить, кто увидит рассвет после сечи. А ведь я лишь хотел узнать…

– Я слышал. – Прервал росс воеводу. – Вы так кричали, что это немудрено. Не стоит давить на неё. Уверен, что она сказала всё, что знает. Разве что-то изменится, если ты будешь заранее знать, кто умрёт? Разве ты отступишься и повернёшь обратно в страну Лазоревых Гор, так и не найдя убежище Древних Богов?

Виг посмотрел в глаза россу, и понял, что из всех друзей, скорее всего его, поймёт именно Аласейа. Было в них что-то общее. Нить, что связывала их с самого первого дня встречи, и какую он сам чуть было, не оборвал. Или, ничего ещё не кончилось, и Аласейа просто отложил этот неприятный разговор на потом, до возвращения домой? Да, наверное, так и есть. Разве он сможет понять то, что Рутгер хочет возвести своего друга в ранг героев, убившего верного друга их семьи? Проклятье! От всего этого можно сойти с ума, и в тысячный раз удивиться, какие пируэты может выписывать судьба.

– Эрли никогда не солжёт тебе. Она слишком сильно любит тебя, чтобы сделать больно, или оставить в неведении. Она действительно не может сказать, кто победит в сечи, зато я могу сказать совершенно точно, что завтра утром найдётся работа для каждого меча!

– Мне жаль воинов, что падут завтра.

– Не надо их жалеть! Они готовились к этому всю свою сознательную жизнь, шли сюда убивать, и знали, что их тоже могут убить, что в любое мгновение Бессмертный Тэнгри может призвать их к себе. Они хотят вернуться домой, но если понадобится, они отдадут жизнь ради общей цели.

– Да, ты прав. – Согласился Стальной Барс, немного подумав, и уже совсем другими глазами посмотрел на вигов, безжалостно выкашивающих заросли невысоких, скрюченных сосен. – Только мы готовимся к сечи, а ювгеры, похоже, больше надеются на помощь своих богов и мощь наших мечей. Я заставлю Тартея присоединиться к моим воинам!

Аласейа улыбнулся:

– Вот теперь я узнаю воеводу вигов! Вот таким ты мне нравишься больше всего!

Рутгер, полный решимости, сделал несколько шагов по направлению к уже поставленному шатру вождя, но остановился, услышав слова царя:

– Прикажи освободить Архорда, и дай ему в руки меч.

– Ты думаешь…

– Я уверен. Разве у него есть другой выход? У него уже пропало желание отомстить, и выполнить клятву, данную лорду Фельмору. Он не такой дурак, чтобы не понимать, что убив воеводу вигов, он сам же себя обрекает на смерть, и никогда не сможет вернуться в страну Лазоревых Гор, а против тварей нам понадобится каждый воин, способный держать клинок в руках. Ведь с ними невозможно договориться! Так пусть не прячется за нашими спинами, а заслужит кровью право на путь домой!

Виг промолчал, обдумывая предложение росса, и направился к Тартею, горя желанием заставить его воинов сделать хоть что-нибудь для будущего боя. Мутанты не были более опасны, чем гвардейцы императора, или неисчислимая рать Аллай-хана, но ведь никто с уверенностью не мог сказать, сколько их будет, и единственное место, хоть как-то подходящее для битвы давало ничтожно мало преимуществ. Только объединившись, и действуя за одно, можно было надеяться на благополучный исход, и соответственно на то, что северяне продвинутся дальше в поисках Древних Богов.

Два копья скрестились перед Стальным Барсом, когда он намеревался войти в шатёр Тартея. Стража встала у него на пути, настороженными взглядами оценивая, чего можно ожидать от воеводы северян. Блестящие глаза на бородатых лицах, что с трудом можно было разглядеть под шапкой меха.

– Что это значит? – Опешил Рутгер, едва сумев сообразить, что его не пропускают внутрь шатра. Это показалось настолько необычным и ненастоящим, что он не нашёлся, что сказать дальше. Он и предположить не мог, что его могут куда-то не пустить!

Схватившись за одно из копий, заметив, как напряглась стража, он зло прокричал:

– Вождь Тартей! С каких пор воеводу союзников не пропускают к тебе? Ты не хочешь меня видеть?!

Полог шатра откинулся и оттуда вышел Сайан. Он улыбнулся и подняв руки, призывая вига к тишине, поспешно произнёс:

– Вождь Тартей держит совет со своими лучшими воинами…

– Вот как? А про меня он просто забыл?

Первым желанием было развернуться и уйти. Уйти вместе со своими бойцами, и оставить ювгеров, чтобы они сами, одни, скрестили оружие с мутантами, но Стальной Барс заставил себя остаться. Сейчас это было уже невозможно. Они слишком далеко забрались в земли, населённые тварями, и отход такого маленького отряда грозил им гибелью. Наверняка исчадия ада давно следят за ними, и едва виги отойдут от основного войска, как тут же будут разбиты. Конечно, они будут сопротивляться, и уничтожал немало врагов, но они не смогут устоять против многочисленного противника.

– Нет-нет! Что ты! Разве можно забыть про наших сильных союзников! Вождь Тартей собирался известить тебя после совета о своих планах.

Слова Сайана всё расставили по своим местам, и воевода понял, чего хочет вождь ювгеров. Жалея своих воинов, и не желая их смерти, в ядро обороны он поставит северян. Конечно, их мало, но свей слаженностью и умением биться, умирая, они нанесут большой урон силам мутантов, и тогда ювгеры навалятся на них всем скопом, возможно, после этого их победа будет не такой кровавой.

Всё это промелькнуло в голове Рутгера мгновенно, и поняв замысел Тартея, он улыбнулся, взял себя в руки, и медленно вытащив из-за пояса серебряный жезл воеводы, показывая его русу, сказал:

– Мне всего два десятка лет, и видел в Обитаемом Мире я не так уж и много, но вот это дают воинам, выбранных в предводители, способных повести за собой войско! Нас без малого всего четыре десятка, но поверь мне, каждый из нас стоит гораздо больше чем вы думаете, и я полагаю, что имею право знать о всех планах вашего вождя, когда утром, на рассвете, мы будем сражаться бок о бок с нежитью.

Сайан недобро усмехнулся, и бросив быстрый взгляд назад, на полог шатра, откуда показалась меховая шапка выходящего Тартея, твёрдо проговорил:

– После совета, вождь ювгеров, да хранят его боги многие лета, укажет вам ваше место в битве. А пока…

Стальной Барс понял, что вести сейчас разговоры бесполезно. Всё равно его разумные доводы никто не услышит, и теперь пришло время показать свою силу. Он не собирался кого-то убивать. Просто хотел раскидать стражу, и всех тех, кто придёт к ней на помощь. У Тартея хватит благоразумия, чтобы остановить своих бойцов, если потасовка перерастёт в нечто серьёзное, и засверкает сталь.

Не прошло и нескольких ударов сердца, как стражники, преградившие путь воеводе, упали, поверженные серебряным жезлом. Воевода выхватил пернач, чтобы встретить ещё четверых ювгеров, находившихся неподалёку, и теперь со звериным рёвом бросившихся на него. Он не стал ждать, пока они подбегут ближе, и сам перешёл в атаку, сделав десяток быстрых, плавных шагов им на встречу. От первого удара топора он скользнул в сторону, и, оказавшись за спиной нападающего, схватив его свободной рукой за горло, раскрутив, бросил под ноги следующим. Один из ювгеров не ожидал этого, и запнувшись о тело своего же товарища, растянулся на земле. Уже входя в раж, и чувствуя, как играет в руках сила, как напрягаются мышцы, вспоминая забытые, отработанные движения, Рутгер в самый последний момент сдержал удары, и всего лишь оглушил незадачливых бойцов.

С третьим и четвёртым пришлось провозиться чуть дольше. Видя незавидную судьбу своих товарищей, они остановились, и скаля острые зубы, помахивая грубо выкованными мечами, разошлись, намереваясь атаковать с двух сторон. Краем глаза воевода заметил, как Тартей остановил жестом воина, уже ринувшегося в схватку, показавшегося из шатра, и с интересом следит за боем.

Улучив момент, они бросились на него одновременно, уже заранее уверенные в успехе, надеясь сбить оступившегося северянина с ног, и тут же поплатились за это. Виг стремительно отскочил в сторону, словно лениво, корпусом, увернулся от их ударов, и атаковал сам, да так быстро, что они и понять ничего не успели, как оказались безоружными, лежащими на камнях.