Древние Боги

– Похоже, что сегодня боги на нашей стороне.

Да, наверное, это можно было бы назвать чудом. Когда лорд и его слуга прошли по мосту, соединяющему два государства между собой, и углубились в страну Лазоревых Гор, обуреваемый тяжёлыми думами Парфтек ничего не замечал, и был сильно удивлён, когда Дерк насильно потащил его в придорожные кусты. Как в каком-то полусне перед глазами замелькали серебрёные кольчуги ярвиров, их яркие плащи на фоне густого подлеска, и мысль, пронзившая его как молния, что это засада, и сейчас он умрёт. В голове промелькнули обрывки давно забытых молитв, и он прикрыл глаза, готовясь к смерти. Тогда он даже и не подумал о каком-либо сопротивлении. Врагов было слишком много, и ему бы просто не дали времени чтобы выхватить меч из ножен. Слуга сильно толкнул его, и что-то радостно закричал, восхваляя богов. Лорд открыл глаза, и с удивлением увидел, что около двух десятков ярвиров сбившись в кучу, прикрываясь щитами, повернулись к нему спиной, приготовившись отражать нападение более серьёзного противника. Неужели это россы? Но этого не может быть! Гердай обещал собрать пять сотен воинов только через неделю! Один из ярвиров впереди вскрикнул, навзничь рухнул на дорогу, и виг увидел торчащую у него из глаза длинную стрелу. Это же лесовики!

Лорд выхватил меч, собираясь напасть на врагов со спины, но Дерк не дал ему этого сделать:

– Нам дают возможность уйти! Бежим! Ты не сможешь нанести большой урон!

Парфтек увидел, как несколько ярвиров повернулись, и хищно скалясь, бросились к нему. Время для атаки, что могла бы принести какой-то успех, было упущено. Против воинов, имеющих богатый опыт поединков, ему не устоять, и миг, когда он умрёт, будет зависеть только от их настроения, и желания позабавиться.

Судья вздрогнул, когда из-за ближайшей к нему ели вышел ещё один лесовик, облачённый в свои странные, необычные одеяния, делающего его совершенно незаметным в чаще леса. Появившийся как призрак человек откинул на спину капюшон, и лорд увидел лицо, какого ещё никогда не встречал. Его не было в их первую встречу с Норбером. Суровый взгляд тёмных-зелёных глаз, крупный, квадратный подбородок, и светлые, длинные усы, спускающиеся почти до самой груди. С улыбкой он поглядел на Парфтека, и тихо, боясь нарушить шум ветвей, сказал:

– Ярвиры не стали нас преследовать.

– Жаль. – Разочарованно протянул Норбер. – В лесу мы бы вырезали их всех до одного!

– Они это знают, потому и остановились.

– Парк и Стоуни остались?

– Да. Они хотят ещё парочку врагов отправить к богу. К вечеру они явятся на поляну Большого Дуба.

– Отлично. – Улыбнулся Норбер, и, оглядев только сейчас восстановившего дыхание судью, с ног до головы, произнёс: – У тебя есть возможность принять участие в битве, где мы уничтожим не менее двух сотен ярвиров.

Лорд несколько мгновений помолчал, собираясь с мыслями, и решительно поднявшись, ответил:

– Я готов.

Он не рассчитывал отсидеться в кустах, пока другие будут умирать. Он действительно был готов ринуться в гущу схватки, прекрасно представляя, что его там может ждать. Ведь такое с ним уже было, правда, много лет назад… Нужно всего лишь вспомнить основные навыки, а кожаная оплётка рукояти меча внушает такую уверенность в своих силах, что ему казалось, что с ним ничего не может случиться. Может быть потом, когда он встретится с врагом лицом к лицу, тогда он растеряется, и сможет только отражать удары, но сейчас он был полон боевого задора, и для него не было ничего невозможного.

– Будет очень жарко, и вполне возможно, что ты встретишь смерть. – Всё ещё непонятно чему, улыбался лесовик.

– Так что с того? – Вздохнул Парфтек. – Если цепи моей жизни суждено порваться, то я приму это как должное, и отправлюсь к Очагу Бессмертного Тэнгри с достойной свитой из убитых врагов.

Норбер засмеялся, и, подойдя к судье, положил тяжёлую ладонь ему на плечо, внимательно заглядывая в глаза:

– Если бы ты не был лордом, то мы бы стали настоящими друзьями, и кто знает, может быть, я даже побратался с тобой.

* * *

Не раз повторив то, что видел и слышал на Совете Бояр в Олькбарте, Парфтек устало опустился на корень гигантского дуба, росшего на середине большой поляны, с благодарностью принял из рук Дерка миску с едой, и чашу с вином, разбавленного водой. Это был кулеш, щедро сдобренный луком и мясом. Если раньше он бы на это даже и не посмотрел, то теперь накинулся на пищу как голодный волк, не евший несколько дней. Сейчас обычная еда показалась ему как самые изысканные яства, вкуснее и лучше каких нет ничего в Обитаемом Мире.

Слуга пристроился тут же, рядом, и в сгущающихся сумерках его глаза зловеще посверкивали белками. На поляне то и дело появлялись безмолвные, беззвучные тени, совершенно бесшумно сбивавшиеся в стайки, через какое-то время распадающиеся, чтобы чуть погодя опять соединиться. Лорда это уже не удивляло, и он даже мог объяснить, для чего всё это делается. Было совершенно ясно, что вокруг поляны, в темноте, под прикрытием могучих деревьев собирается войско лесовиков, состоящее из небольших, человек по пять шесть, ватажек. Они ничем не выдавали своего присутствия. Их было невозможно ни услышать, ни увидеть, и, тем не менее, они были там, в темноте, уже готовые натянуть тетивы на тугих луках. Только еле уловимый запах дыма, аромат запечённого мяса, и мёртвая тишина, нарушаемая шелестом листвы на ветру, и ленивым поскрипыванием древних, мшистых стволов.

Высыпавшие на небосводе звёзды заслонили тени туч, и повеяло по-осеннему холодным ветром. Парфтек невольно поёжился, ощутив, что замёрз, и подумал, что совсем скоро, может быть через месяц, выпадет снег, что уже не растает до самой весны. Бессмертный Тэнгри! Как долго продолжается эта война, и не видно ей ни конца, ни края!

Возле него бесшумно появилась чья-то тень, и он услышал низкий, грудной голос Норбера, словно тот боялся что его может услышать кто-то чужой:

– Мы выдвигаемся. Недалеко отсюда наши братья обнаружили большой отряд ярвиров, вставший лагерем на берегу реки Орты. Мы нападём на рассвете, и каждый воин выпустит по пять стрел, после чего сразу же уходим в лес. Я не буду посвящать тебя во все наши планы. Скажу только то, что вряд ли кто-нибудь из чужеземцев сможет уцелеть. Вот, возьмите эти плащи. Они защитят вас от холода.

В темноте было невозможно надеть незнакомое одеяние, и лорд, наверное, никогда бы и не справился с такой задачей, и старый лесовик помог и судье, и Дерку. Он даже, как заботливый отец сам завязал ремешки, бывших не менее десятка на плащах.

Сразу же стало тепло и понятно, что от холода, они уже не погибнут, но вигу показалось, что он ощутил лёгкий, едва уловимый запах, исходящий от плаща, и он подумал, что, скорее всего, его сняли с трупа, и теперь предлагают ему. От отвращения его затошнило, и он еле сдержал в себе спазм рвоты. Это показалось ему таким многозначительным, что он, найдя руками один из узлов, стал его торопливо развязывать.

– Что ты делаешь? – Поинтересовался Норбер, стоящий рядом с Парфтеком.

– В этом плаще был убит человек? Разве он сможет помочь мне? Разве ты не знаешь примету? Имея у себя вещь погибшего, рано или поздно меня настигнет такая же смерть!

– Я прекрасно помню народные приметы! – Возразил лесовик, и всё так же тихо, не нарушая ночного безмолвия, добавил: – Поверь мне – вещи живых ничем не отличаются от вещей мёртвых. Владелец этого плаща умер смертью героя, и его гибель была быстрой, и лёгкой. Я бы очень хотел отправиться к Очагу Бессмертного Тэнгри точно так же, но мой день ещё не наступил, и я надеюсь, что никогда не буду знать заранее, когда мне суждено умереть.

– Как он погиб? – Спросил судья, пытаясь примириться со своей участью, и унять в себе чувство брезгливости.

– Разве для тебя это имеет значение?

– Конечно! Раз уж я ношу на своих плечах плащ героя, то я должен знать, какой подвиг совершил он!

– Это было неделю назад, когда мы выследили отряд ярвиров. Мы переоценили свои возможности, и напали на них в поле. Враги быстро поняли, что к чему, и направили своих коней на нас. Пеший лучник без доспехов лёгкая добыча для всадника, закованного в броню. Нам пришлось отступить, и он до последнего прикрывал наш отход. Стрелами он поразил не менее пятерых ярвиров. Это был храбрый харвелл, и надёжный друг.

– Так это был харвелл?

– А что тебя удивляет? Харвеллы не меньше чем виги хотят изгнать врагов из своих земель.

Тишину леса разорвала далёкая, частая дробь дятла, и Парфтек сразу догадался, что это сигнал лесовиков. Будущая битва, представлявшаяся чем-то далёким, и чем-то несбыточным, сразу же стала ближе, и сердце гулко забухало в груди, будто уже предчувствовало холодную, режущую сталь. Подумать только! Совсем скоро, на рассвете, все эти люди ринутся в битву, и будут убивать, умирать, делать то, что делать человек не должен по своей сути. Они несчётное количество раз будут рисковать тем дорогим и единственным, что есть у них, ради одного того, что им нужно больше всего, даже больше чем жизнь – ради свободы.

* * *

Едва чуть рассвело, и лёгкий ветерок немного разогнал густой туман, лорд, наконец, смог разглядеть конусообразные верхушки сине-зелёных шатров ярвиров. Ему показалось их до безумия много, и воображение тут же дорисовало то, что ещё было скрыто за белой, постепенно рассеивающейся пеленой. Он тут же представил себе стройный ряд врагов во всеоружии, уже готовых к нападению, и понял, что лесовикам не победить в этой битве. Ярвиров слишком много! Они защищены бронями, прикрыты щитами, и вполне возможно, что уже и окружили вигов!

Судья повернулся к Норберу, чтобы сказать ему о своих подозрениях, но увидев его азартный, горящий взгляд, замолчал, надеясь на то, что всё это ему только показалось. Конечно! Это не первый их бой, и они, несомненно, знают, что делают.

Из клубов тумана вышел закутанный в зелёный плащ, дозорный с копьём на плече. Он не проявил никаких признаков беспокойства, видимо никого не замечая, и не подозревая об опасности. Лорд внутренне напрягся, в ожидании атаки, и медленно потянул из ножен меч, боясь, что ярвир может услышать еле слышный звон металла.

Норбер покачал головой, и улыбнулся, оскалив жёлтые клыки. Лесовик поднял лук, натянул тетиву, и… Стрела хищно вонзилась дозорному в горло. Он пытался что-то закричать, но смог лишь захрипеть и без звука повалился на траву, пропав из глаз в белой пелене. Где-то прерывисто застучал дятел, и судья понял, что до нападения осталось всего несколько мгновений, или даже ударов сердца.

Ничто не нарушило тишины леса. Не было боевых кличей, яростных криков, и шума, издаваемого воинами бряцаньем своим оружия. Воздух наполнился шелестом не менее двух сотен стрел, выпущенных разом, и обрушился на спящий лагерь. Казалось, что нет никакой возможности выжить под такой лавиной стрел, что все, кто там находятся и спят в шатрах, уже мертвы, но вот из тумана раздались многочисленные крики, и немного погодя, на проснувшийся, и бурлящий яростью стан врага обрушилась вторая лавина стрел.

Уже совсем рассвело, и рваные клочки тумана расползлись в стороны, открыв лесовикам то, что творилось на поляне. Это было нечто страшное, то, что невозможно описать словами, а нужно только увидеть, и, наверное, до конца своей жизни потерять спокойный сон. Многие шатры рухнули, обнажив под разорванной тканью рёбра поддерживающих шестов. Кое-где разгорались ещё слабые пожары, и не было места куда можно было бы поставить ногу, чтобы не наступить на тело убитого ярвира, утыканного сразу несколькими длинными стрелами.

Какое-то время лорд смотрел на весь этот кошмар, и никак не мог осознать, что это произошло за считаные мгновения. Что ещё совсем недавно все эти люди были живы, строили какие-то планы на сегодняшний день, хотели что-то сделать, совершить, и вот… Наверное, это очень страшно, ощущать, как в тебя вонзается стрела, и понимать, слыша сквозь оглушающую боль, что та же участь постигла и братьев по оружию. Что нет никакого спасения, и что через несколько ударов сердца, легко разрывая матерчатую крышу шатра, прилетит ещё одна стрела, и вонзится в беззащитное, уже скрученное болью, тело.

– Вот сейчас будет веселее! – Прокричал Норбер, и задорно подмигнул судье, так и стоящего с мечом в руке, поражённый всем увиденным. – Сейчас и тебе хватит работы! Чтобы прекратить эту резню, им нужно нас атаковать, что они и собираются сделать!

Среди хаоса, где, казалось, никто не мог выжить, начал образовываться боевой строй кое-как одетых и вооружённых людей. Многие тут же падали, пронзённые стрелами, но те, кому посчастливилось избежать смерти, были готовы дать отпор, и продать свои жизни как можно дороже. Стена щитов стала надвигаться на опушку леса, и лорд понял, что совсем скоро начнётся жаркая рукопашная схватка. Путаясь в завязках плаща Парфтек скинул его, и крепко сжимая в руках меч, начал шептать первую же молитву, которую смог вспомнить, прося у Бессмертного Тэнгри смерти героя. Чтобы не дрогнуло сердце, чтобы рука оставалась так же крепка, и не возникло в душе никакой жалости к врагам.

Рядом, лихорадочно блестя глазами, обнажил свой длинный нож Дерк, и тоже готовился к смерти. На них не было никаких доспехов, и какой-либо защиты, но они знали, что если даже им и придётся погибнуть, их жертва не будет напрасной. Каждый убитый ярвир – это маленький шаг к большой победе. Это то, к чему они так стремятся, не жалея себя для своего народа, а значит и для своей семьи.

* * *

Глава 22.

Кто он? Что он? Для чего рождён, и будут ли о нём помнить через сотню лет, потомки? Останется ли он в их памяти только как воин, храбро сражавшийся с врагами страны Лазоревых Гор, или войдёт в летописи как мудрый и справедливый Владыка? Он совсем не чувствовал того, что достоин занять трон повелителя. Это казалось чем-то невозможным, безумно трудным и несбыточным. Ещё слишком мало лет осталось за спиной, и накоплено слишком мало жизненного опыта. Может быть Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри, Вальхар и военный вождь Балвер ошибались, и не смогли рассмотреть в подрастающем отроке того, без чего владение такой страной как Лазоревые горы, невозможно? Что для этого нужно? Чего в нём не хватает, да и будет ли хватать когда-нибудь? Дело даже не в том, что его плечи налились силой, а перед лицом опасности решимость и мужество овладевали сердцем. Он мало знал, чтобы быть Владыкой! Ему нужно было обрести мудрость! Как же это сделать? Она не может появиться вот так, внезапно. Её постигают путём ошибок и неудач, но будет ли правильным такой путь? Имеет ли право правитель, сидящий на троне, на ошибку? Ошибиться может кузнец, или ремесленник, и он просто выбросит не удавшуюся заготовку, или переделает. Ошибка же Владыки повлечёт за собой гораздо большие последствия. Ведь за каждой оплошностью может стоять чья-та жизнь, и кто-то расстанется с ней из-за того, что он не смог предусмотреть все мелочи, связанные с одним его шагом! Так ошибка ли это? Нет! Это преступление, и за него нужно отвечать кровью.

Где-то недалеко засмеялась Эррилайя, и Рутгер невольно улыбнулся. Её смех напоминал ему журчание весёлого, горного ручья с хрустальной, холодной водой. Бессмертный Тэнгри! Как давно он не видел гор своей родной страны! Существуют ли они вообще? Или это всего лишь его мечты и фантазии? Здесь тоже горы, но здесь они какие-то чужие, совсем не похожие на изогнутые хребты Родины…

– Рут! – Стального Барса нагнал царь россов и пошёл рядом, оглядываясь по сторонам. – Мне это совсем не нравится. Мы идём уже весь день, и даже не выслали вперёд лазутчиков! Так ведь недолго попасть в засаду!

– Хортер и Кали давно впереди нас, и если что-нибудь заметит, то тут же даст нам знать.

Чувство тревоги не покидало ни на миг. Было в этом походе что-то напускное, непродуманное, будто вождь Тартей повёл своих воинов вообще без какого-либо плана, наобум, словно он рассчитывал на то, что если встретит отряд Ратийских разбойников, то тут же ввяжется в бой полагаясь только на свою удачу, и помощь богов.

– Глупая это затея идти по земле врага в надежде, что нам встретится их отряд, и мы его с лёгкостью сможем разбить. На севере так не воюют.

– Тем не менее Тартей уверен в собственных силах. – Воевода остановился, и, переводя дыхание, оглянулся.

Скорее всего, тысячу лет назад, до Апокалипсиса, до того, как огненный смерч уничтожил цивилизацию Древних Богов, здесь были невысокие холмы, покрытые густыми лесами и плодородной почвой. Сейчас об этом ничего не напоминало, а можно было только догадаться, имея недюжинную фантазию, и представить себе цветущий, благословенный край. Теперь, насколько хватало глаз, можно было увидеть покатые кручи, напоминающие собой панцири степных черепах, испещрёнными глубокими и мелкими разломами, где можно было спрятать бесчисленное количество воинов. Кое-где попадались невысокие колючие россыпи кустов, и странно изогнутые, безжалостно закрученные стволы деревьев, представляющие собой небольшие заросли. Всё здесь говорило о том, что какое-то время назад тут безраздельно властвовала Невидимая Смерть, и изменила за долгие века всё, до чего могла дотянуться её рука.

Вождь Тартей за пять дней смог собрать почти три сотни воинов, и посчитал, что этого достаточно, чтобы освободить свои земли от мутантов. Не было никаких советов, каких-то планов, просто однажды вечером всем объявили, что завтра с утра войско идёт на войну. Неужели здесь всегда так поступают? Тогда вообще удивительно, почему ювгеров ещё не уничтожили! На все вопросы вигов Тартей отвечал лишь, что так повелели ему боги, и шаман предсказал ему скорую победу. Разве он может сомневаться в победе, если теперь среди его воинов есть сила и ярость севера?

Стальной Барс нахмурился. Это совсем не походило на боевой поход, когда вперёд высылают лазутчиков, а с боков от основных сил идут дозоры, чтобы вовремя предупредить о приближении врага. Где каждый воин знает своё место, и в любое мгновение готов влиться в общий строй, чтобы плечом к плечу с братьями по оружию ринуться в битву.

Войско Тартея шло небольшими группами, где воины каждого племени и рода не желали смешиваться, и держались друг от друга на расстоянии нескольких десятков шагов. Только виги шли, насколько возможно, строем и были готовы к неожиданному нападению. Впрочем, наверное, это были излишние меры предосторожности, ведь Эррилайя предсказывала битву только завтра на рассвете, и тем не менее, воевода отдал приказ быть всем настороже. Он надеялся только на северян, и то, что они не дрогнут в сечи. Бойцы Тартея не внушали доверия, и было непонятно, как до сих пор мутанты их попросту не перебили, а по рассказам Сайана ещё и часто одерживали победы над разбойниками. Может, первый взгляд обманчив, и за кажущейся их неловкостью и неуклюжестью скрывается звериная суть, какой нет цены в кровавом бою?

– Не нравится мне всё это… – Снова повторил Аласейа, и посмотрел в небо, на тоскливо кричащего канюка, будто мрачного предвестника смерти.

– Не терзай своё сердце напрасно. Эрли же сказала, что сеча будет только завтра утром, так что сейчас нам беспокоиться не о чём. – Желая успокоить друга, Рутгер положил руку на плечо росса, и заглянул ему в глаза, в надежде, что увидит нечто такое, что сможет подсказать ему дальнейший путь, но увидел в них пустоту, от которой словно чья-та невидимая рука сжала душу.

– Не о битве я беспокоюсь. Мы все давно уже смирились с мыслью о смерти. Просто все устали, и самое плохое знаешь в чём?

– В чём же? – С беспокойством спросил Стальной Барс.

– Анди как-то сказал мне, что иногда ему просто хочется опустить руки и погибнуть. Чтобы всё это поскорее закончилось. Чтобы не было этих бесконечных переходов, боёв, предательств и советов, как сделать так, чтобы с наименьшими потерями продвинуться ещё чуть дальше в чужие земли. Здесь, на юге, в нас видят только воинов с севера, каких можно бросить в битву впереди своего войска. Мы здесь чужие, и всегда будем чужими. Ты хочешь видеть в этих народах союзников, но я думаю, что этого никогда не будет.

– Может, ты напрасно сгущаешь краски? – Неуверенно спросил воевода, и посмотрел по сторонам, на группы облачённых в шкуры зверей, ювгеров, высматривая Тартея. Он будто хотел убедиться в том, что вождь с ними, и идёт так же, как и все, чтобы обагрить свой меч кровью.

– Не знаю. Но я бы очень многое отдал, чтобы сейчас оказаться в Россе, и положить свою голову на колени Фарлии. Сейчас мне кажется, что это самое важное, что нужно мне. Прижаться к ней, поцеловать, и сказать, как же я её люблю.

– Друг мой, но ведь нам осталось совсем немного! Ещё одна битва, ещё несколько дней поисков, и мы, наконец, встретим Древних Богов! Что же нас тогда сможет удержать от того, чтобы вернуться домой? Мы обойдём Проклятые Земли стороной, там, где ходят торговые караваны… – Горячо начал было Рутгер, но был остановлен величавым жестом царя Россы, таким, что мог делать только он:

– Ты силён духом, и только эта сила поддерживает всех воинов, оставшихся в живых. Откуда в таком отроке как ты, столько веры?

– Не знаю. – После небольшой паузы ответил виг. Он не мог понять, что имеет в виду друг, и не знал, что ответить. Он представился себе толстокожим, тупым существом, человеческие чувства, которому, неведомы, и растерялся.

Как же так? Неужели он не способен любить, мечтать, и его грубое, холодное сердце не чувствует всего этого? Неужели в нём нет ничего человеческого, и он может только одно – без страха в душе идти в бой, и убивать врага? Нет. Разве это возможно? Как же Эрли? Он даже не хотел себе представлять, что с ним будет, если ведьма погибнет. Он и мысли не мог допустить, что она может умереть. Где-то, в глубине души он, конечно, понимал, что она всего лишь девушка, несомненно, обладающая кое-какими необычными способностями, и может отправиться к Очагу Бессмертного Тэнгри, но не хотел думать об этом. Разве с ней может случиться что-то плохое и непоправимое? Разве могут погаснуть эти озорные, карие глаза и он никогда не увидит её улыбки? Нет! Лучше тогда смерть. Ради неё. Чтобы она осталась жить.

– Мне кажется, что, не смотря ни на что, мы сможем вернуться домой, и ещё поднимем кубки, наполненные чертовски дорогим вином, за общим столом, чтобы отметить наше возвращение. – Твёрдо произнёс Стальной Барс.

– Хотел бы я быть так уверен, как ты, на малую толику. – Аласейа посмотрел вперёд, туда, где бугрилась обезображенная земля, и воскликнул: – Не Хортер ли там возвращается?!

– Да. Это он. – Подтвердил воевода, тоже заметив знакомую фигуру, сопровождаемую, чёрным волкодавом. – Интересно, чем он может нас порадовать?

Лазутчика заметили и отряды ювгеров. Они остановились, и ждали, когда виг приблизится, чтобы узнать, что же их всё-таки ожидает впереди. Рутгеру это показалось даже смешным. Это показалось ему похожим на дни обучения в Храме Бессмертного Тэнгри, когда кто-то из нерадивых учеников ленился сделать домашнее задание, и надеялся на более трудолюбивых товарищей.

– Кали! – Воскликнула Эрли, и, бросившись к псу, упав перед ним на колени, обняла. Она что-то ласково спрашивала у него по-гаарски, гладила по крупной, квадратной голове, а тот с истинным достоинством воина, знающего себе цену, лишь снисходительно прикрывал глаза.

– Мой воевода… – «Тёмный», как всегда сначала опустился перед Стальным Барсом на одно колено, потом поднялся, и, переводя дыхание от бешеных скачков через трещины в бугристой земле, заговорил: – На многие тысячи шагов я не заметил ни одного мутанта, но там, дальше, я видел лесистую долину, где поднимался дым от костров. Я не стал спускаться в неё, так как меня мог увидеть враг. Мы не сможем подойти так, чтобы нас не обнаружили, и, по всей видимости, в лесах скрывается много разбойников.