Древние Боги

– Ты хорошо подумал, друг мой? – Не спеша спросил Стальной Барс, медленно проговаривая слова, словно желал убедиться, что рус, вполне осознаёт, о чём просит. Его не покидало ощущение, что Валтор, и, только что вошедший Микон находятся под какими-то сильными чарами, каким не в силах противостоять. В хижине повисло тревожное напряжение, вызванное несколькими недомолвками, и умолчаниями. Будто здесь приготовлена смертельная ловушка, и одно неосторожно сказанное слово может привести её в действие.

– Да, мой воевода. Это моя земля, и я хочу с мечом в руке освободить её от ненавистного ига императора Геннаха, приговорившего меня к смерти.

– Чтож, ты свободный человек, и я не волен держать тебя возле себя. Если ты решил остаться, то так тому и быть. Я освобождаю тебя от клятвы, но помни, что если вдруг ты передумаешь, то всегда можешь вернуться ко мне в дружину.

– Я не заслуживаю того почтения, и благорасположения, что ты мне оказываешь, воевода Рутгер. Я всегда буду считать за честь, служить такому благородному мужу как ты, но я чувствую, что боги предначертали мне совсем другую судьбу. – Микон ещё раз поклонился Стальному Барсу, и, поднявшись с колен, долгим взглядом посмотрев в глаза вигу, твёрдой походкой вышел из хижины.

– Ну, раз всё так благополучно разрешилось, мы теперь можем обсудить наши прежние обязательства. – Зурия подошла к столу, и из серебряного кувшина с узким, длинным горлышком наполнила несколько глиняных чаш вином. Если бы это происходило в другом месте, то Рутгера бы, несомненно, рассмешило такое несоответствие серебра и глины, сейчас же он даже не улыбнулся.

– Что же тут обсуждать? – Спросил он у девушки, принимая из её рук освежающий напиток. Он выжидающе смотрел на Зурию, и не спешил пригубить вино, как не торопились этого сделать сама девушка, и её советник Ильвур. Воевода вдруг понял, что они только делают вид, что собираются утолить жажду, на самом деле ожидая, когда он сделает первый глоток. Что же здесь? В этой неказистой чаше, слепленной чьими-то неумелыми руками? Яд? Нет, Зурия не заинтересована в его смерти. Он нужен ей живой, как его воины. Отвар, способный подавить волю, и вырвать из уст клятву, принесённую на мече, что он уже не сможет нарушить до тех пор, пока не исполнит её? Вот это вернее. Так что же, Зурия – ведьма?

– Я всего лишь хочу, чтобы вы выполнили своё обещание, как мы выполнили своё. – Спокойно сказал воевода, поднося чашу ко рту, чтобы посмотреть, как поведёт себя любовница Валтора.

Та подбадривающе улыбнулась, и не смогла скрыть разочарования, когда воевода, так и не сделав глотка, опустил руку с сосудом. Она снова взяла кувшин, намекая, что ждёт, когда он осушит чашу, чтобы наполнить её снова, но виг сделал вид, что не понимает этого, и озабочен совсем другим, что забыл выпить предложенное вино.

– Почему ты не хочешь утолить жажду этим чудесным напитком, что в Руссии стоит очень дорого? Или виги так же равнодушны к этому, как и к золоту?

– Ты права, добросердечная Зурия. – Кивнул Стальной Барс, и поставил чашу на стол. – Сегодня не так жарко, чтобы утолять жажду вином. Так что же вы решили? Будет ли у нас завтра утром проводник, чтобы отправиться в земли ювгеров?

– Так скоро? Разве одного дня достаточно, чтобы прийти в себя после такой кровавой битвы?

– Мне было видение… – Напомнил воевода.

– Ах да. – Зурия поспешно закивала головой. – Та девочка, совсем ребёнок, что мнит себя великой ведьмой… Хорошо. Завтра, на рассвете, возле твоей хижину будет стоять проводник, чтобы сопроводить тебя в земли моего народа.

– Когда-то ты обещала сама показать нам туда дорогу. – Неожиданно для самого себя Стальной Барс решил сделать выпад.

Ничуть не смутившись, девушка уверенно ответила:

– Разве я могу оставить своего обожаемого возлюбленного Валтора? Он ещё слаб после покушения, и нуждается в моих заботах. Если бы вы немного задержались, и подождали…

– Нет. Мы не можем более ждать. Зная то, что в стране Лазоревых Гор идёт война, каждый миг, прожитый вдали от Родины, для нас как самая жестокая пытка.

Рутгер кивнул головой, собираясь уйти, но был остановлен вопросом Зурии:

– Мы даже не попрощаемся, и не выпьем братину?

– Оставим прощания на завтра. – Добродушно улыбнулся воевода, всем своим видом желая показать, что ни о чём не догадался, и не подозревает. – Утром мы успеем пожелать друг другу удачи, и выпить вина на дорогу. А сейчас нам нужно оставить вас, и сделать кое-какие приготовления в дорогу.

Только выйдя из хижины вождя Валтора, миновав его стражу, виг почувствовал неописуемое облегчение, как будто выдержал жестокий бой и одержал трудную победу. Находясь там, он даже и не заметил, что покрылся потом, задыхаясь от спёртого воздуха, и теперь с наслаждением ловил открытым ртом порывы морского ветра.

Он посмотрел на задумчиво потирающего подбородок Аласейа, и рассмеявшись, склонившись к его уху, чтоб мог слышать только он, прошептал:

– А эта бывшая наложница нет так проста, как мне показалось в начале. Она довольно умело плетёт интриги!

* * *

Глава 3.

Раздвинув густые ветви ив, внимательно осмотревшись по сторонам, и прислушавшись, как переливается вода в неширокой, неторопливой реке, Норбер проговорил, скинув на спину капюшон своего одеяния:

– Плохое место. Открытое. Если на том берегу расположить хорошего лучника, то пока перейдёшь реку, он успеет с лёгкостью отправить к Очагу Бессмертного Тэнгри десяток человек. Если бы я не знал, что там Росса, ни за что бы не стал здесь переправляться.

– Здесь неглубоко? – Спросил Парфтек, едва не оскальзываясь на глинистом береге, цепляясь за ветви ив, и оглядывая противоположный берег.

– Река тиха, и вам ничего не стоит перейти её в брод. Здесь начинаются земли Россы, и поверь мне, здесь гораздо безопаснее, чем в пригородах Вольфбура. – Старый виг усмехнулся, заметив на лице лорда тревогу.

Лорд посмотрел на Дерка, и увидел, что тот необычайно бледен. Это показалось странным, чем-то необычным, ведь слуга всегда был на стороже, и казалось, что нет в Обитаемом Мире чего-то такого, чего бы он не знал. Что же с ним? Судье показалось, что заул вот-вот лишиться сознания, и он шагнул к нему, чтобы поддержать. Ведь он уже не считал его обычным слугой, он был ему как друг, и его боль становилась болью его самого.

– Что с тобой? – Участливо спросил Парфтек.

– Я… Не умею плавать. – Прохрипел Дерк, кривя губы в подобии извиняющейся улыбки.

Заметив на раскрашенных сажей лицах лесовиков ухмылки, лорд вдруг ощутил злость, и досаду. Слова слуги показались ему каким-то непреодолимым препятствием, и будет очень трудно, почти невозможно как-то переступить. Как же так? Они столько прошли, не раз были на волосок от гибели, и вот сейчас, когда до Россы осталось всего сотня шагов, они остановятся, не в силах перейти эту речушку?

– Это не страшно. Здесь мелко. – Проговорил Норбер. – Только будьте осторожны. Я вижу водовороты, значит здесь есть омуты, а в них могут водиться зубатки.

– Зубатки? – Переспросил судья. – Это ещё что такое?

– Когда-то эта рыба называлась щукой, но Невидимая Смерть изменила её до неузнаваемости, и теперь она обожает человеческое мясо. Не волнуйтесь! Если не шуметь, и не плескаться, то она вас и не заметит. – Поспешил заверить старый виг.

Да-да! Точно! Он слышал о такой рыбе ещё в детстве, но в это почему-то совсем не верилось. Ещё есть такая детская песенка с незатейливым мотивчиком, где рассказывалось, как непослушные мальчики пошли купаться на реку, и… В общем, всё окончилось довольно-таки жутко.

– Ладно. – Процедил сквозь зубы лорд, оглядывая водную поверхность, будто мог увидеть то, что в ней спрятано. – Зубатка, так зубатка.

Поддерживая под локоть Дерка, на лице которого уже начал проступать румянец, он спустился к реке, путаясь в ветвях ивы сделал несколько шагов по воде, и услышал за спиной:

– Эй! Судья!

Весело улыбаясь, медленно проговаривая слова так, чтобы отразилось и отпечаталось в самом подсознании, Норбер проговорил:

– Если ты не сдержишь клятву, я ничего тебе не сделаю. – От этих слов сердце радостно замерло, и тут же разум подсказал, что это было бы слишком просто, невозможно! Лицо вига напряглось, и всё так же скалясь в зловещей улыбке, тот пообещал убийственным тоном, и в его словах можно было не сомневаться: – Я приду в Вольфбур, и вырежу всю твою семью.

Бесполезно было что-то объяснять, доказывать, что семья здесь ни при чём. Было предельно ясно, что лесовик так и сделает, и у него не дрогнет рука. Оставалось надеяться только на то, что отправляясь на так называемую охоту за головами врагов, он погибнет в какой-нибудь стычке с ними, и уже никто не потребует с лорда роту, что он дал.

Парфтек кивнул, и сделал ещё несколько шагов в мутную, по осенне холодную реку, сразу же погрузившись по пояс. Вода привела Дерка в чувство, и он, освободившись от руки лорда уверенно шёл за ним следом. Берег Россы медленно приближался. Боясь оступиться, обходя водовороты, ногами нащупывая верный путь, судья подумал, что сейчас, наверное, самое простое для него было бы попасть в омут, и утонуть, но он тут же решительно отбросил от себя эту мысль. Нет! Не сейчас. Он ни за что не сделает это! Он должен жить! Для семьи, для страны Лазоревых Гор, чтобы хоть частично искупить вину за свои прегрешения, и в день, когда последний враг будет повержен, прийти самому за своей смертью к старому вигу.

Почему вся его жизнь похожа на эту небольшую речушку? Мутная, непонятная, таящая в себе невидимые опасности, и загнанная в глинистые, заросшие ивняком берега. Почему же он, оказался в столь бедственном положении? Когда всё это началось? Когда его судьба предопределилась, и рано или поздно его должно было принести на границу с Россой? О! Если бы можно было узнать будущее! Он бы не стал спрашивать у Бессмертного Тэнгри, что будет с ним. Он бы спросил, что ждёт его семью, и не прервётся ли его род. Так может имеет смысл сходить на ледник Висс, и спросить у оракула, что будет? В любом случаи это может произойти только после войны, когда последний ярвир или перман будут изгнаны из страны Лазоревых Гор.

Дерк вскрикнул, и Парфтек резко обернулся. Он увидел расширенные, полные страха глаза слуги, и чувствуя, как тревога накрывает его обжигающей волной, крикнул:

– Что? Что с тобой?

– Меня кто-то задел за ногу!

– Это зубатка! Если мы остановимся, то нам будет совсем плохо! Мы должны как можно быстрее добраться до берега!

– Я не могу… – Прохрипел Дерк.

– Можешь! – Крикнул судья, потянув его за собой за рукав. – Если ты сейчас хочешь сдохнуть, то я собираюсь вернуться к своей семье в Вольфбур! Вперёд!

Что же случилось с его слугой? Почему он, ещё совсем недавно решительный, злой, с непреодолимой тягой к победе, вдруг сдался, и теперь был готов принять любой удар судьбы? Неужели это из-за боязни воды? Или здесь замешано что-то другое?

Вигу показалось, что в мутной воде что-то еле заметно мелькнуло, и в то же мгновение кто-то, чуть прихватив голенище его сапога, легко потрепал его, словно пробуя на вкус. Он посмотрел на опустевший берег страны Лазоревых Гор, на берег Россы, и понял, что может надеяться только на себя. Теперь никто не сможет ему помочь, и если ему не хватит сил, то они погибнут здесь оба.

Парфтек никогда не страдал отсутствием воображения, и со всей явственностью смог представить, как длинное, узкое, стремительное тело, отливающее серебром, когда-то изменённое Невидимой Смертью, щуки, рвёт его плоть на части. Он подумал, что никак не сможет помешать этому, и панический ужас, заполнивший сердце вытеснила злость на глупую рыбину, движимую всего лишь инстинктами.

Он выхватил меч, и, повинуясь какому-то шестому чувству, ткнул клинком в мутную воду, на встречу только зарождающемуся движению. Он ощутил, как сталь неслышно взрезало чьё-то невидимое тело, и понял – попал! Не мог не попасть!

Он злорадно усмехнулся, и, сжимая рукоять двумя руками, заражаясь азартом боя, весело прохрипел:

– Мы ещё посмотрим кто кого, тварь…

Дерк вдруг дёрнулся, вскрикнул, и лорд снова погрузил клинок в воду, где по его предположениям могла находиться зубатка. Второй раз поразить рыбину ему не удалось, и потянув слугу за плечо, он прокричал:

– Не стой на месте! Пошли!

Пока они со всеми предосторожностями пробирались к берегу Россы, судья ещё несколько раз отбивался от невидимой щуки, покушавшейся на их жизни. Один раз она даже смогла отхватить от голенища сапога лорда изрядный кусок кожи, отчего тот едва удержался на ногах, со страхом понимая, что упав, в воде, он будет беззащитен, и не сможет оказать сопротивления.

Тяжело дыша, помогая друг другу, они выбрались на пологий берег, и повалились в густую траву, уже не думая о том, что могут быть кем-нибудь замечены. Здесь в Россе, они в безопасности, и ничто им не может угрожать на земле государства из Северного Союза.

– Проклятая рыбина! – Выдохнул Дерк стаскивая сапоги, выливая из них воду, и пытаясь пошутить: – Мы с лёгкостью могли стать для неё обедом!

– Да. – Подтвердил судья, с удивлением рассматривая рваное голенище правого сапога. – Потом, после войны я вернусь сюда, и выловлю эту тварь, чтобы зажарить в сметане!

– Это вполне по-вижски: вернуться чтобы отомстить. – Одобрил заул, и посмотрев в глаза Парфтека, тихо добавил: – Я снова у тебя в долгу, лорд.

– Забудь! – Беззаботно отмахнулся судья, и неожиданно для самого себя сказал то, что давно уже вертелось на языке: – Разве мог я бросить друга на съедение какой-то твари, изменённой Невидимой Смертью?

– Друга. – Как эхо, с улыбкой, повторил слуга, будто не верил в услышанное. – Звучит приятно, но это всего лишь слова, о каких ваша милость забудет, как только мы доберёмся до столицы Россы, Олькбарта.

– Зачем ты опять обижаешь меня? – Нахмурился виг. – Я сказал это от чистого сердца, и то, что думаю.

– Просто, человек вашего благородного происхождения, не может называть другом безродного заула.

– Я сам выбираю себе друзей, и уж поверь мне, что среди благороднорождённых, не так уж много по-настоящему благородных людей!

Вместо того чтобы что-то сказать, Дерк предостерегающе поднял ладонь, и припал ухом к земле. Тут же Парфтек ощутил, как мелко дрогнул берег под телом, и осознал, что слышит топот коней, пущенных рысью. Отлично! Удача на их стороне! Что же это может быть, если не конный разъезд россов? Совсем скоро они окажутся в Оль-кбарте, перед наместником Иштером.

Прошло совсем немного времени, и уже отчётливо можно было услышать бряцанье удилов, звонкие, беззаботные юношеские голоса, фырканье лошадей. Это было так странно, и уже непривычно слышать, что Парфтек слегка растерялся. Ему показалось, что если сейчас же россы не замолчат, то сюда немедленно нагрянут перманы или ярвиры. Поднимаясь, и беря в руку меч он оглянулся на реку, откуда скорее всего можно было ожидать опасность, и встретившись глазами с Дерком, вымученно улыбнулся.

Тот не успел чего-либо сказать, и они чуть отступили к воде, чтобы не быть смятыми, выметнувшимися на берег всадниками. Да, это действительно были россы. В звенящих кольчугах, со сверкающими, круглыми зерцалами на груди, в остроконечных шлемах, украшенных пучками конских хвостов, и спускающимися на глаза личинами. Все они были как на подбор рослыми, высокими отроками примерно одних лет, и только один из них, похоже ветеран, отличался чёрной, как дёготь, окладистой бородой.

– Брось меч если не хочешь расстаться с жизнью!

Лорд, всё так же глупо улыбаясь, послушно выполнил приказ, и поднял голову. Совсем не такой встречи ожидал он здесь увидеть. Ему казалось, что она произойдёт как-то более торжественно, со взаимными приветствиями и почестями, а ему просто приказали бросить оружие, как какому-то нищему бродяге. Впрочем, на него он сейчас и был похож больше всего. В грязном, мокром, перепачканном глиной, потасканном камзоле, в разбитых сапогах, к тому с одного из них напрочь было оторвано голенище.

– Кто вы такие, и что делаете на священной земле Россы?

– Я – лорд Парфтек, главный судья страны Лазоревых Гор, а это мой… – Виг чуть было не сказал слуга, но вовремя поправился: – Друг. Мы пришли на землю Россы, чтобы встретиться с наместником Иштером и боярской думой. От лица Владыки Альгара мы хотим просить о помощи, чтобы прогнать из наших пределов войска варваров.

– Ты – лорд? – С усмешкой спросил бородач. – Видимо путь сюда был для вас очень труден, раз ты выглядишь как последний оборванец!

– Разве вы не знаете, что в стране Лазоревых Гор идёт война? Нам пришлось долго пробираться дремучими лесами, хоронясь от разъездов врагов…

– Мы прекрасно знаем, что происходит за рекой Тирс. – Оборвал лорда росс. Огляделся по сторонам, будто кто-то мог его подслушать, будто кто-то мог скрываться в пожелтевших зарослях ивняка, окружающих небольшую полянку на берегу, и тяжело вздохнув, безрадостно произнёс: – В плохое время вы явились за помощью, союзники. Иштер снял серебряный знак наместника, и одел тяжёлую, золотую корону царя.

– Как же так? – Растерянно спросил Парфтек, сразу почувствовав, что все его надежды, планы и мечты рушатся как карточные домики. Это могло означать только одно – то, что никакой помощи страна Лазоревых Гор не дождётся, и Росса, скорее всего, выйдет из Северного Союза. Двоюродный брат Аласейа, Иштер, был полной ему противоположностью, и можно было в полной мере удивляться, как столь разные люди могли быть родственниками. Если Аласейа мог строить далеко идущие планы, принимать справедливые законы, и мягко подтолкнуть боярскую думу к тому решению, именно какое ему и нужно, то его брат был начисто лишён этих достоинств. Он был легко внушаем, никогда не заглядывал в будущее, жил одним днём, и никогда не делал ничего хорошего. Всё, что его интересовало, это охота, дружеские попойки, и разного рода развлечения. То, что Иштер одел корону царя, ровным счётом ничего не значило. Его беззаботная жизнь вряд ли после этого измениться. Боярской думе нужен был такой человек на троне Россы, ведь царствование у Северного союзника переходило от отца к сыну, и здесь не проходили выборы, не считали чёрные и белые камни, как делали это в стране Лазоревых Гор. Царствование двоюродного брата Аласейа значило то, что власть в Россе захватили бояре, и они будут преследовать только свои интересы. А какие у них могут быть интересы? Процветание и развитие государства? Вряд ли. Это будут интересы наживы, охраны тех богатств, что уже накоплены, или ещё не вытащены всевозможными способами из кошельков россов.

– Как же так? – Снова спросил Парфтек, и подняв голову, посмотрел в суровые глаза бородача. – Это же незаконно!

– О каком законе ты говоришь, когда речь идёт о власти и богатстве? Когда на кону стоит власть, то попираются все законы! В скором будущем у нас будет то же самое, что и творилось у вас в стране до прихода степняков, перманов и ярвиров.

– Неужели вы будете терпеть это? Ведь, по сути, дума свергла законного царя, и посадила на трон своего человека, кому вряд ли когда-либо должна была принадлежать власть в Россе! Как же жена Аласейа? Где она? Что с ней?

– Фарлия – невеста. Они помолвлены, но не обручены. Разве она имеет какие-то права на трон?

– Что же с ней сделала боярская дума? – С тревогой спросил лорд. Его обеспокоила судьба девушки, кого он когда-то знал ещё нескладным, с торчащими в разные стороны косичками, ребёнком.

– Хвала богам, что у них хватило ума отправить её к отцу, а не бросить в темницу, как они сделали с людьми, отказавшимся присягать на верность Иштеру.

– Как же войско? – С вновь вспыхнувшей надеждой спросил судья. – Неужели они уже забыли про роту царю?

– Поступая на службу, воин клянётся Россе, а не царю, так что священную роту они не нарушили. – Бородач немного помолчал, и снова быстро посмотрев по сторонам, уже немного тише, добавил: – Не знаю, как «Железнобокие», но у нас в пограничной страже уже готовы всё бросить, и повернуть оружие против бояр, да и союзников оставлять в беде совсем негоже…

– Так что же нам делать? – Совсем растерявшись, ни к кому не обращаясь, а самого себя спросил Парфтек. Теперь уже не имело смысла идти в Олькбарт для встречи с наместником и боярской думой. Сейчас они заняты только собой, и не услышат призыв о помощи. Да и услышат ли когда-нибудь в дальнейшем? Лорд знал, что бояре всегда с большой неохотой отправляли войско Россы на помощь даже самым верным союзникам.

– Если всё действительно так плохо, то попытай счастье! Голову тебе не отрубят, так может быть, хоть выслушают! – Улыбнулся росс, и с задором подмигнул.

– Да-да. Надо идти. – Спохватился судья и нагнулся за мечом.

– Неужто ты в таком виде собрался идти к царю? Дворня и на порог тебя не пустит! – Подбоченясь, со смехом произнёс бородач, и молодцы довольно рассмеялись на загарцевавших лошадях, скаля белые, крупные зубы, сразу растеряв свой воинственный и грозный вид. – Для начала будь нашим гостем, и добро пожаловать в наш острожек! Истопим баньку, попотчуем тебя хмельным мёдом, подберём одёжу справную, дадим коней, а уж тогда, поутру, и в добрый путь!

Лорд подумал, что не имеет права где-то задерживаться. Что любое его промедление принесёт смерть кому-то из вигов, и всё же кивнул в знак согласия. Как же его встретят во дворце самозваного царя? Не прикажут ли спустить с лестницы, или всыпать плетей? А может, за день и ночь, проведённые в острожке гостеприимной пограничной стражи что-то изменится, и то, что дума может отвергнуть сегодня, завтра примет единогласно?

Парфтек взялся за руку бородача, готового помочь ему устроиться на коне за его спиной, и с завистью увидел, с какой лёгкостью взлетел в седло Дерк, что-то сказал отроку, согласившемуся подвезти его, и тот громко расхохотался.

* * *

Глава 4.

О! С каким бы облегчением вздохнул Рутгер, если бы ему удалось избежать этого разговора, но Эрли всё настойчивее и настойчивее подступалась к нему, и требовала ответов на совсем непростые вопросы, о каких он как-то никогда не задумывался.

Взглядом обречённого Стальной Барс посмотрел на горизонт, где пасмурное небо сливалось с не менее хмурым морем, и только по волнам можно было определить, где вода, а где начинают свой бесконечный бег, тучи. Солнце делало отчаянные попытки пробиться сквозь мрачную пелену и одарить своим теплом Обитаемый Мир, но сегодня это было невозможно, и ранняя осень напомнила, что совсем скоро наступит и зима.

– Эрли, пойми, я должен думать о судьбах моих воинов! Гораздо больше меня сейчас волнует то, как мы попадём в земли ювгеров, а уж потом как-нибудь доберёмся до страны Лазоревых Гор!

На мгновение это подействовало, но не более. После вчерашнего дня, когда Эррилайя показала воеводе что происходит на его далёкой родине, в неё будто вселился дьявол. Она уже не была той симпатичной, смешливой девчонкой, готовой всегда прийти на помощь. Теперь это была старая, вечно ворчащая карга, доводящая до белого каления кого угодно. Запали, потухли глаза, и в них уже не было того озорного огонька, от которого хотелось смеяться. Осунулось лицо, поникли плечи, обтянутые старым, стёганным тегиляем, и ранее тщательно заплетённые в косу волосы, растрепались, что делало её ещё больше похожую на ведьму, ещё в детстве представляемых себе, Рутгером.