Древние Боги

Какое-то время они внимательно разглядывали друг друга, пытаясь на глаз определить возможности своих противников, и остались удовлетворены. Все шестеро выглядели бывалыми, опытными, достойными соперниками. Не смотря на несколько помятый вид, русы были готовы к бою, как и виги. Они даже немного выигрывали. Пыльные, кое-где побитые латы поблёскивали на солнце, и выглядели богаче, чем скромные, чернёные доспехи северян. Всё так же задиристо торчали пушистые, красные перья на шлемах, и шевелились лёгкие, ярко-зелёные плащи на ветру.

– Я – советник Сарманд, а это… – Начал было один из русов.

– Мне нет надобности, знать твоё имя. – Прервал его Стальной Барс, сразу же вспомнив, как вёл переговоры его приёмный отец Вальхар, у Волчьих Ворот с полководцем челманов. – Имена будущих мертвецов мне не интересны.

– Смелое заявление! – Усмехнулся Сарманд, фыркнув в пышные, седые усы. – Вы, похоже, и есть те злобные, безжалостные северяне, пьющие кровь убитых врагов?

– Это сказал вам лорд Архорд? – Рутгер улыбнулся, и одарил советника самым презрительным взглядом, на какой был способен. – Что же он вам ещё рассказал про нас, варваров?

– О! Про ваши нравы было рассказано достаточно, чтобы возненавидеть ещё до встречи! Теперь я верю, что вы сможете выбраться даже из самого ада, и убить дьявола! Как же вы смогли выжить в подземельях Егдера? Неужели вы смогли перебить всех вурдалаков?

– Они всего лишь чудовища, имеющие, как и люди, плоть и кровь. – Пожал плечами воевода. Переговоры совсем не походили на обмен колкостями двух непримиримых, смертельных врагов. У вига в голове даже мелькнула мысль, что никакой битвы и не будет, что они мирно разойдутся, если и не друзьями, то, по крайней мере, не заклятыми противниками. Ведь они говорили на одном языке, выглядели точно так же, и если верить легендам, ещё до Апокалипсиса были одним народом.

– Вы похожи на благородных мужей, не смотря на все заверения лорда Архорда. Зачем же вы как воры напали ночью, убили нашего полководца, и два десятка воинов? Почему вы связались с этим сбродом, не достойным жизни? Мне кажется, что при определённых обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.

– Это исключено. – Стальной Барс посмотрел на советника. – Виг никогда не снизойдёт до дружбы с человеком, лишающим свободы других людей.

– Жаль. – Протянул Сарманд, и после небольшой паузы, задумчиво повторил: – Жаль. Кажется, это тот самый сотник, приговорённый к смерти на Большой Арене? Неужели он поднимет свой меч на русов? Впрочем, это уже не важно. Он умрёт сегодня вместе с теми рабами. Как же ты мог так его приблизить, и удостоить чести, нести знамя? Он же вор, и когда-нибудь…

– Послушай! – Рутгер повысил голос, и прервал речь советника. Ему уже порядочно надоели эти так называемые переговоры, и он никак не мог понять, за кого его здесь принимают. Почему Сарманд не ставит никаких условий о сдаче, почему не требует отдать в его руки зачинщиков мятежа? Почему вдруг его жажда мести остыла, и он не хочет пролить кровь врага за своих погибших в ущелье товарищей? Может, это в нём говорит растерянность? Ведь вряд ли он ожидал увидеть здесь тот самый отряд северян, считавшийся погибшим в подземельях Егдера! – Мы убили вашего полководца, похитили лорда Архорда, заманили войско в засаду…

– Мы требуем, чтобы вы сложили оружие и отдали свои жизни в наши руки. В Егдере Солнцеликий вынесет вам приговор, и вы понесёте заслуженную кару!

– Наконец-то! – Облегчённо вздохнул воевода. – Мне уже начало казаться, что мы никогда не скрестим мечи!

– Тебе так не терпится умереть? – Удивлённо вскинул брови Сарманд. – Оглянись! За твоей спиной сброд, никогда не державший в руках оружие! Они вооружены заострёнными палками и дубинами! Разве они смогут устоять против гвардейцев? Разве тебе нужно это бессмысленное кровопролитие? Ведь здесь и слепому видно, чем закончится наша битва!

– Я верю в своих воинов! – С усмешкой бросил Стальной Барс, поворачиваясь, и собираясь уходить. – А тебе я сам отрублю голову!

– Но вас же всего горстка! Не больше полусотни!

– Не отдаляй свою гибель! Цепь твоей жизни разорвётся сегодня, и моли своих богов, чтобы смерть была лёгкой и быстрой!

Рутгер решительно направился к строю вигов. Друзья еле поспевали за ним. Пристроившись рядом, Аласейа с улыбкой спросил:

– Моли своих богов, чтобы смерть была лёгкой и быстрой? Да у тебя просто дар вести переговоры!

Воевода рассмеялся шутке росса и обнял его за плечи. Откуда-то со спины налетел лёгкий ветерок, и они явственно услышали удивлённые голоса русов, ещё не успевших отойти достаточно далеко:

– … все безумцы! Перед лицом неотвратимой смерти они ещё шутят и смеются! Прав был лорд Архорд, царствие ему небесное, они варвары, и им нет места под небом Обитаемого Мира!

Это ещё больше развеселило друзей, и они расхохотались. Давно уже Рутгер не был так счастлив, как сейчас, чувствуя под рукой крепкие плечи друга, кому мог без робости доверить свою жизнь. Что какие-то мелкие ссоры и недомолвки, непонимание друг друга? Разве это имеет значение перед ними? Разве это так важно перед битвой, где могут погибнуть и тот, и другой?

– Рядом с вами и смерть мне кажется каким-то пустяком. – Проговорил Микон, правой рукой оглаживая лысую голову.

– Что ты теперь мне скажешь? Готов ли ты взяться за меч?

Поднимая выше знамя, Микон после небольшой паузы твёрдо ответил:

– Если мне сегодня и суждено отправиться в рай или ад, то гвардейцы будут долго меня вспоминать, а русы сложат легенды, что был такой витязь Микон, не пожалевший своей жизни в битве за свободу рабов.

Напыщенные слова неприятно кольнули, и Рутгер поморщился. Это здорово ему напоминало пафосные речи Сардейла. Что же это с русом? Или это возрастное, и все люди их лет склонны к таким разговорам? Вот, кстати и он сам. Стоит, в нетерпении помахивая секирой, и, кажется, что ещё мгновение, и, не дожидаясь атаки противника, сам бросится на них.

– Что? – С тревогой спросил он, едва воевода и царь россов приблизились. – Мы будем сегодня биться? Неужели я зря два дня точил свою красавицу? – Он нежно, как будто и вправду, его оружие было заколдованной девушкой, как бывает в сказках, погладил сверкающее на солнце лезвие.

– Мы бы стали биться даже в том случае, если русы сами сдались нам, и сложили оружие! – Весело ответил Стальной Барс, и встал в общий строй по центру, куда вражеское войско обычно наносило самый сильный и жестокий удар. Вальгер подал ему старый, с уже иссечённым умбоном щит, и с улыбкой пожелал:

– Да напьётся твой меч кровью врагов!

– И тебе пасть смертью героя! – Вымолвил Рутгер, подумав о том, что дорого бы отдал, чтобы сохранить всех оставшихся людей, волею судьбы оказавшихся здесь, с ним, за тридевять земель. Конечно, смерть в бою от стали почётна, и сразу же душа воина отлетает к Очагу Бессмертного Тэнгри, но какой в ней будет смысл, если цель, ради какой она будет отдана, не будет достигнута? Правильно говорил друг. Враг должен быть умерщвлён любым способом, и совсем не важно, как это будет сделано, главное самому остаться в живых, и идти вперёд наперекор всем опасностям.

Взревели трубы гвардейцев, и те медленно стали приближаться, на ходу равняя шеренги, и изготавливаясь к сече. Стена щитов и копий. Проломить такую будет сложно, но, не невозможно. Воеводе казалось, что этот противник будет опаснее, чем мутанты из Проклятых Земель, или упыри из подземелий Егдера. Ведь те нападали стаей, кучей, хотя и были чуть разумны. Здесь же были люди с подобным, как у вигов оружием, своей тактикой, и манерой ведения боя. Что же будет, когда две рати сшибутся в смертельной схватке? Кто сможет устоять и не отступит ни на шаг? Кто окажется свирепей и яростней?

– Хортер! Соргай! – Крикнул Рутгер, не оглядываясь: – Ваша цель – десятники и сотники! Заметить их легко, так что пока мы не встали щит в щит, можете начинать!

Он представил себе, как «тёмный» кровожадно оскалился, и, накладывая стрелу на тетиву лука, встал на красно-синий щит, и его тут же подняли над строем два воина. Упруго ударила тетива, и стрела, ввинчиваясь в воздух, мелькнув белым оперением, скрылась где-то вдали. До вигов долетел мгновенный вскрик, на два удара сердца в строю русов образовалась брешь, сразу же заполнившаяся точно таким же, какой был и до этого, щитом. Теперь очередь заула. Щёлкнул арбалет, и, кажется, воевода заметил, как тяжёлый, короткий болт, пробив каплевидный щит, скрылся где-то в глубине шеренги. Соргай не мог промазать. Он слишком хорошо умеет стрелять, чтобы потратить впустую теперь уже ставший такой драгоценностью арбалетный болт. Несомненно, он в кого-то попал. Просто за стеной щитов это не было заметно…

– Не будем торопиться! – Вскричал Сардейл, пристально вглядываясь в надвигающихся русов. – Пусть они сами добегут до нас! Их щиты тяжелы, как и доспехи, и пока они доберутся до нас, то уже порядком будут измотаны. Вот тогда мы и ударим! Мы прорвём их ряды после первого удара, когда они уже устанут, и будут терять бдительность! Приготовьтесь!

Стальной Барс надвинул на глаза шлем, и вынул из железного кольца на поясе, короткий, тяжёлый пернач. В свалке рукопашной схватки, в тесноте от него больше толку, чем от длинного меча. Уже потом, когда сеча распадётся на отдельные очаги, и будет больше места, можно будет им воспользоваться, и показать, что умеет настоящий воин, стремящийся быстро и безжалостно убить врага.

Щёлкали тетивы лучших стрелков, поднимаемых на щитах над строем воинов, и остро отточенная стрела всегда находила свою цель между щитами русов, разя их в лицо, и шеи, прикрытые лёгкими, кожаными брамицами. В надвигающемся строю то и дело возникали бреши, сразу же заполнявшимися из идущей следом шеренги, но уже было ясно, что долго это продолжаться не может, и русы, стремясь сократить расстояние, чтобы у стрелков не было преимущества, одним броском кинуться в атаку.

Противников разделяло не более пятидесяти шагов, когда снова взревели трубы, и русы с яростным кличем, полным ненависти, бросились вперёд. Виги сомкнули ряды, и приготовились принять первый, самый сильный удар. Дальше они навяжут свой бой, где им нет равных. Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Каким-то чудом Рутгер успел заметить нацеленный в лицо наконечник копья, и краем щита отбил его вверх. Две стены щитов с грохотом сомкнулись. Ещё какое-то время, упираясь ногами в землю, гвардейцы пытались опрокинуть вигов, но те стояли крепко, не сдвинувшись назад ни на пядь. Улучив момент, Стальной Барс отклонил щит в сторону, и широко размахнувшись перначом, сверху ударил одного из врагов по шлему. Брызнула кровь, и противник молча свалился куда-то вниз, под ноги сражающимся. На месте убитого тут же возник следующий, и в щит воеводы со звоном ударился меч, выбив из железного умбона искры.

– Строй! – Прогремел голос Сардейла, перекрывая крики, и злую ругань воинов. Виги, через одного, сдвинули щиты в сторону, и несколько изо всех сил напирающих русов в образовавшиеся бреши попали внутрь строя северян, где в тот же миг были зарублены бойцами из второй шеренги. – Бьёмся! – Крикнул ветеран, бреши были перекрыты, и гвардейцы в бессилии, мешаясь друг другу, мечами пытались сокрушить круглые, сине-красные щиты.

Отбив перначом меч, Рутгер ударом ноги в грудь опрокинул на спину очередного противника, и уже поднял щит, чтобы с силой опустить его на горло поверженного врага, посмотрел в расширенные от ужаса глаза, и вдруг сам от себя того не ожидая, остановился. Он видел безусое, детское лицо, перекошенное животным ужасом.

Стальной Барс ободряюще улыбнулся и, перешагнув гвардейца, принял на изрядно потрёпанный щит ещё один удар мечом. Левая рука онемела, кисть с трудом сжимала рукояти, но выпускать его сейчас нельзя. Это равносильно смерти! Взмах пернача! Зрелый, бородатый муж, не успев парировать смертельный удар по плечу, жалобно вскрикнул, и рухнул на землю, заваленную трупами, и залитую кровью. Воеводе показалось, что сквозь грохот жестокой сечи он смог расслышать, как затрещали ломаемые рёбра, и смог представить себе, как одно из них распарывает острыми, белыми краями бьющееся, мускулистое сердце…

Это произошло внезапно, и так неожиданно, что Рутгер, потеряв равновесие, едва не упал. Он вырвался на открытое пространство за изломанным строем русов, и увидел перед собой того, с кем совсем недавно говорил на этом поле в окружении нескольких телохранителей. Отбросив пернач в сторону, выхватив из ножен на спине меч, воевода торжествующе прохрипел, не узнав своего голоса:

– Победа! Ты хотел пустить мне кровь? Теперь ты можешь попробовать это сделать!

На бледном лице Сарманда мелькнуло подобие улыбки, и он ответил:

– Сначала тебе придётся отведать стали моих лучших воинов! Уж поверь мне, они не зря ели хлеб императора, и палачи с Большой Арены перед ними просто жалкие котята. Убейте его!

Обнажив мечи, пятеро телохранителей бросились на Стального Барса. Здесь было достаточно места, и ничто не мешало схватке, которая сразу же разгорелась с неистовой силой. Виг понимал, что сможет выйти из этого боя живым, если только сразу же, быстро, не дав взять себя в кольцо, поразит пару, а ещё лучше троих телохранителей. Была надежда, что ещё кто-нибудь прорвётся за строй русов, и вдвоём они смогут одолеть гвардейцев, но пока приходилось надеяться на одного себя. Ему нужно было продержаться совсем немного, всего несколько ударов сердца, но это будут очень тяжёлые мгновения. Может, об этом его предупреждала Эррилайя?

Он не стал дожидаться, когда русы нападут на него первыми. Издав воинственный клич, он бросился вперёд, отбил выпад, и отпрыгнул в сторону, к другому телохранителю, одновременно доставая засапожный нож. Этого от него не ожидали, и гвардеец не успел ничего предпринять, как остро отточенная сталь длинного, узкого ножа вонзилась ему в глаз. Теперь будет чуть легче!

Краем глаза следя за тем, как русы заходят ему с боку, Рутгер наметил себе следующую жертву, и, взмахивая мечом прыгнул вперёд. Этой уловке вигов обучали с раннего детства, и каждый воин владел ей в совершенстве, разве что воевода добавил в неё совсем немного своего, неожиданного. Телохранитель поднял меч, готовясь отразить удар сверху, но его не последовало. Стальной Барс плавно скользнул в сторону, поворачиваясь вокруг своей оси, и оказавшись за спиной противника, наискось опустил клинок на шею врага, заканчивая свой взмах. Горжет помялся, но выдержал сокрушительный удар. Отлетела от заклёпок кольчуга, расползаясь под сталью, фонтанчиком брызнула кровь, сверкнули ослепительно-белые, перерубленные кости, и рус без крика, лицом вперёд повалился под ноги бросившегося в атаку очередного телохранителя.

Воевода увернулся от его меча, ударил сам, но тот был на стороже и во время отскочил. Виг кровожадно оскалился, понимая, что теперь телохранители советника будут вести себя более осторожно, и теперь ему уже не удастся так легко с ними разделаться.

Отирая с лица кровь и пот, Рутгер перехватил рукоять меча, и следя за кружащими рядом, готовящимся к атаке русам, спросил, обращаясь к Сарманду:

– Это и есть твои лучшие бойцы? Они больше похожи на беспомощных женщин, совсем не знающих, как надо держать меч в руке! Их место на кухне, а не в бою!

Что-то было не так. Что-то изменилось, и Рутгер, быстро обернувшись, понял, почему стало так тихо, и не было слышно звона стали, криков умирающих и раненых. Сеча закончилась, и, судя по тому, что в нескольких шагах от него виги добивали тяжелораненых врагов, в пользу мятежников.

Где-то сгоняли в кучу пленных, переворачивая трупы, искали выживших, и оказывали им помощь. Было страшно смотреть на тех, кто смог избежать смерти. Они выглядели так, будто каким-то чудом смогли вырваться из ада. Оборванные, шатающиеся от усталости, с ног до головы забрызганные кровью, казалось, что если кто-то из них упадёт, то уже никогда не сможет подняться.

Чуть лучше выглядели виги, но и им тоже досталось в этой отчаянной схватке. Многие из них были ранены, кого-то не хватало в строю, и всё же все они не выглядели подавленными, готовыми биться в истерике. Убивать и умирать была их работа, и они были готовы к ней с детства. На чёрных, раскрашенных сажей, и забрызганных кровью лицах сверкали белозубые улыбки.

Телохранители советника отступили к своему господину, но, похоже, так и не собирались бросать оружие. Затравленно озираясь, они не видели выхода из этого скверного положения, и не знали что делать. Сдаться в плен и поднять руки им не позволяла гордость, но и умирать в такой солнечный день как-то не хотелось.

– Сдавайтесь! – Громко предложил Стальной Барс. – Тех, кто не сдаётся, мы уничтожаем.

– И что же нас тогда ждёт? – С плохо скрываемой надеждой спросил Сарманд. – Вы живьём сдерёте с нас кожу и выпьете кровь?

– Мы гораздо великодушнее, чем вы, русы.

– Ты обещал отрубить мне голову! – Напомнил советник. – Так не лучше ли погибнуть с честью, скрестив мечи?

– Что даст мне твоя смерть? – Усмехнулся воевода. – Мы не мстим побеждённым. Вы храбро бились, но богам было угодно даровать победу нам. Перевяжите своих раненых, придите в себя, и отправляйтесь в Егдер.

– Мой воевода… – Сзади к Рутгеру подошёл Норхорд. – Негоже отпускать стольких врагов. Я уверен, что они снова возьмут в руки мечи, и вернутся под знаменем другого полководца!

– Что же нам с ними делать? – Спросил Стальной Барс, вытирая окровавленное лезвие клинка сорванным пучком травы.

– Если уж ты хочешь их отпустить, то сделаем так, как всегда делали наши предки! Отрубим им кисти правой руки!

– Я не хочу калечить наших будущих союзников… – Понизив голос так, чтобы не услышали русы, произнёс воевода.

– Союзников? – Переспросил Норхорд. – Совсем недавно мы бились с ними на смерть! В бою из моего десятка погибли Юрдер и Райфир! Я хочу, чтобы мои враги всегда помнили об этом дне, и не забывали до конца жизни, глядя на обрубок правой руки!

– Рутгер прав. – К препирающимся вигам с перевязанной головой подошёл царь россов. – Я убеждён, что несколько сотен лет назад, ещё до Апокалипсиса, наши народы были едины, и жили в одной стране. Пройдёт совсем немного времени, и между нами наладятся дружественные отношения. Так почему бы не начать их прямо сейчас? Протянем им руку дружбы….

– Какая, к дьяволу, может быть рука дружбы тем, кто хотел нас уничтожить и владеет рабами? – Не унимался Норхорд. – Император…

– Не надо мешать всё в одну кучу! – Вспылил воевода, покосившись на русов. Не слышали ли они? – Император и народ совсем не одно и то же! Вспомни нашу Родину. Ты говоришь, страна Лазоревых Гор, и сразу же думаешь о лордах? Нет! Ты думаешь о тех, кто тебе дорог, и о тех, кого любишь. Здесь происходит то же самое! Вот поэтому, я отпускаю тех, кто совсем недавно хотел меня убить!

– Может быть, ты и прав… – Потупился виг. – Не знаю, и не понимаю, чего ты добиваешься. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Отлично.– Кивнул Стальной Барс, и, поиграв желваками, процедил сквозь зубы, схватив за рукав собравшегося уходить Норхорда: – И запомни на будущее: приказы воеводы выполняются, а не обсуждаются.

Тот зло сверкнул единственным глазом, и кивнул:

– Да будет так, мой воевода…

* * *

Глава 33.

Порою, боль в руке, лишённой кисти, становилась невыносимой, но Вальхар был даже рад этому. Он готов был терпеть эту адскую боль вечно, лишь бы хоть кто-то подсказал ему, что делать, и какое решение принять. В каждом слове полководца дхоров, Мёртвой Головы, он видел намёк на то, что тот скоро захватит власть в стране Лазоревых Гор. Вождь клана Снежных Барсов пытался убедить себя, что это ему всего лишь кажется, и что «тёмных» не в чём упрекнуть, но каждый раз, порывшись в самых тёмных закоулках своей памяти, находил слова Мёртвой Головы, какие указывали на то, что это произойдёт очень скоро. Напрасно он пытался убедить себя, что это всего лишь привычка недоверия, выработанная годами к вековому врагу, и что сейчас её надо просто переломить. Он не мог этого сделать! Да, они помогли снять осаду с Роунфала, и разбили перманов. Смущало то, что они за это ничего не требовали, а продолжали лепетать что-то про то, что пора прекращать вражду, и объединять братские народы…. Братские народы! Что за чушь! Разве может быть виг братом существу, предков кого изменила Невидимая Смерть?

Сдерживать стон, вызванный острой, как раскалённая игла, болью, стало уже привычкой, и Вальхар сам не замечал, смог ли он удержать его в себе, или кто-то услышал его ещё, кроме него самого. Оперевшись правой рукой о стол, он долго смотрел на кусок старого пергамента, где Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри когда-то нанёс карту страны Лазоревых Гор, и долго ничего не мог понять среди разноцветных линий и обозначений, отлично помня, что когда-то знал её как свои пять пальцев.

Он смотрел на чёрные и белые фигурки воинов, вырезанные из костей, обозначающие расположение войск, и никак не мог поймать мысль, совсем недавно пронёсшуюся у него в голове. О, Бессмертный Тэнгри! Как бы он хотел, чтобы белых фигурок было в несколько раз больше!

Нет, похоже, что пока он ничего не сможет придумать. Надо отвлечься, выпить вина, и успокоить подкатывающуюся новую волну боли. Вальхар сделал два шага к креслу, и бережно придерживая обрубок левой руки, опустился в него. Проклятье! Как же долго это будет продолжаться?

Полог палатки откинулся, и как в каком-то мутном, непонятном сне Вальхар увидел своего телохранителя. Он не сразу услышал его слов, и ему пришлось приложить усилие, чтобы осмыслить его вопрос:

– Мой вождь, что с тобой?

Разрывая подступающую пелену тёмного беспамятства, вождь клана Снежных Барсов недовольно ответил:

– Со мной всё в порядке. Позови Мирвера, и пусть прихватит плащ из шкуры чёрного медведя. Мне холодно…

Да-да! Вот почему ему так плохо, и вот почему вдруг так разболелась когда-то отнятая рука! Ему всего лишь холодно! Это и не удивительно. Надвигается осень, и скоро зарядят бесконечные, ледяные дожди, от каких станет ещё хуже. Хуже? Нет. Хуже уже просто не может быть. Холод принесёт облегчение, и прекратятся накатывающиеся волнами приступы острой боли.

Откуда-то из липкой, потной тьмы появился знахарь клана, и Вальхар услышал слова, отпечатавшиеся в голове как огненные, тревожные руны:

– Рука пахнет сыром. Всё оказалось хуже, чем я думал, мой вождь. Это гангрена. Она отравляет кровь, и если во время не отнять руку, ты можешь умереть.

– Меня уже лишили кисти, и теперь ты хочешь лишить меня всей руки? – Едва сдерживая в себе стон, спросил вождь, пытаясь усмехнуться. – По вине какого-то челмана я не могу держать щит, и теперь…

Боль захлестнула с головой, и Вальхар всё же застонал. Он чувствовал, как воспалённая, отравленная кровь в такт ударам сердца бьётся в обрубке левой руки, и хотелось, взяв нож вскрыть давно зарубцевавшуюся рану, чтобы вместе с кровью покинула тело и эта невыносимая мука.

– Мой вождь, я не вижу другого выхода. – Тихо произнёс лекарь, и продолжил, словно извиняясь: – Мои снадобья могут всего лишь облегчить боль, но не смогут излечить руку. Против чёрной гангрены нет средств, кроме ножа и пилы.

– Хорошо. – Вождь клана тяжело вздохнул, и обречённо кивнул: – Делай всё, что считаешь нужным… По крайней мере, у меня останется голова! – Шутка получилась неуклюжей, совсем невесёлой, но Мирвер вежливо улыбнулся, осторожно разматывая повязку.