Древние Боги

Варвар пропустил язвительные слова самозванца мимо ушей, или просто не захотел их услышать, и наконец, оторвавшись жадным взглядом от кубка, спросил:

– Где же он хранит своё богатство?

– В своём доме, в Вольфбуре.

– Почему же мы штурмуем Храм вашего бога, если самый богатый город Лазоревых Гор стоит за нашими спинами? Вольфбур не окружён высокими, неприступными стенами, и мне известно, что там осталась горстка воинов из клана Чёрных Медведей! Не пора ли нам повернуть войско, и захватить лёгкую добычу?

– Всё не так просто, мой верный союзник. – Сатвел сделал глоток вина, и улыбнулся. Всего несколько слов, и он добился желаемого результата. Алчность вождя перманов не знает границ. Надо всего лишь его ещё чуть-чуть подтолкнуть, и он поведёт своё такое же жадное войско, на приступ Вольфбура. Там их наверняка вырежут виги, и не придётся платить им обещанное золото. Мёртвым оно не нужно. – Каждая улица Вольфбура представляет собой крепость, и пока твоё войско доберётся до замка Владыки, от него ничего не останется.

– Но ведь там мало вигов! – Воскликнул варвар, и недоверчиво уставился на лорда.

– Зато там очень много черни. – Многозначительно пояснил владелец золотых рудников. – Они не будут ждать, и смотреть, как твои воины их грабят. Они возьмут в руки оружие, и будут оборонять каждую пядь земли, каждый дом, каждый кирпич. Будет много крови, и кому достанется победа, очень большой вопрос.

Урток что-то прорычал на своём языке, и со злостью сказал:

– Пусть будет много крови. Мы всё же сможем захватить Вольфбур, и большую добычу. Выжившие получат долю погибших, и мы вернёмся домой настоящими богачами! К тому же, я вижу рядом с тобой ярвира, и надеюсь, что они нам помогут. Чем больше будет у нас мечей, тем легче будет победа!

– И уменьшится добыча. – С улыбкой возразил самозванец.

– Это уже не так важно. – Отмахнулся варвар, и, собираясь уходить к своим воинам, чтобы обрадовать их новыми вестями, повернув голову, бросил: – В домах знати всегда найдётся что-нибудь ценное, что можно справедливо поделить!

Глядя вслед уходящему вождю Уртоку, посол ярвиров улыбнулся, и заметил:

– Перманы никогда не отличались от других народов умом.

– Справедливо. – Ответил лорд. – Им не быть сильным народом. Я дал им оружие и доспехи, мои советники научили их сражаться с вигами, так разве они воспользовались тем, что получили? У многих хватило ума только на то, чтобы заложить брони в харчевнях, и пропить!

– Всё дело в цели. – Сказал ярвир задумчиво.

Лорд наконец вспомнил его имя. Ниирде Соо! Теперь оно ему показалось таким простым, что он даже удивился, почему не запомнил его с самого начала. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ярвирские имена могут хорошо запоминать только ярвиры.

– В какой цели? Ниирде Соо, что ты хочешь этим сказать?

– Редко кому удаётся запоминать наши имена с первого раза. – Посол улыбнулся, и, приложив ладони к сердцу, поклонился: – У нас на этот счёт существует примета, что тот, кто сделает это, навеки будет другом.

Сатвел вежливо улыбнулся, хотя был уверен, что ярвир только что придумал такую примету из лести. Чего только не сделаешь ради золота, и благорасположения того, у кого оно есть! Они все такие. Все, кто живёт к западу от Великого Хребта Урдала. Хитрые, лживые, всегда готовые нанести удар в спину, как только это будет им выгодно. К сожалению, лорд мог слать своих гонцов только на запад. На востоке, в дремучих лесах обитали кверки и дивы, а они никогда не пойдут против вигов, верные своей клятве, и Северному Союзу. Они могут просто выждать, и посмотреть, что останется от когда-то богатой страны, и принять сторону победителя.

– О какой цели говорил уважаемый посол Ниирде Соо? – Владелец золотых рудников хотел вернуть разговор в прежнее русло. Он увидел в словах ярвира что-то такое, похожее на своё оправдание в глазах потомков. То, что будет его козырной картой, сможет перечеркнуть гнусное предательство, и уничтожение всего своего народа. Это долгое время его угнетало, лишало покоя, сна, и он судорожно искал оправдания. Он сам себя убеждал, что это не от жажды безраздельной власти, не от жажды неслыханного богатства, а от чего-то ещё, чего он пока не мог объяснить.

– Каждый властитель желает процветания своего народа очищением. Пусть даже через большую кровь. Пусть останется мало, но это будут самые сильные, прошедшие очищение, и заслуживающие лучшей доли. Только так могут существовать народы.

– А как же Древние Боги? Они тоже хотели очиститься, и тем самым погубили свою цивилизацию?

– Они были слабы. Каждый народ хотел стать великим и сильным, но ни у кого этого не получилось. Наш бог учит тому, что только одна раса может править миром, а остальные должны ей подчиняться и прислуживать. Так она сможет достичь наибольшего расцвета.

– Что же будет с остальными?

– Они должны смириться, или погибнуть в пожаре великой войны. – Ярвир был серьёзен, и у Сатвела не возникло и тени сомнения в его словах. Да-да, именно так он думал и сам, только это ещё существовало в догадках и предположениях, в каком-то тумане, ещё не приняв форму правильно очерченных образов.

– И в роли нации властвующей над миром ты видишь племена ярвиров? – С плохо скрываемой иронией спросил лорд. Ему совсем не нравилось, что его, как и всех вигов отнесли к народам, подлежащим уничтожению. Это как почувствовать себя червём, недостойным видеть свет солнца. Это дико, возмутительно, и всё его существо протестовало против этого.

– Не обязательно. – Улыбнулся Ниирде Соо, и, подняв голову, посмотрел в глаза Сатвелу: – В каждом народе есть люди достойные дышать одним воздухом с сильными.

– Ты хочешь сказать, что самые сильные, выжив в великой войне, составят одну нацию, что и получит право на жизнь и дальнейшее развитие?

– Так учит нас бог, и его учение, единственно верное в нашем Обитаемом Мире.

– Может быть оно и так… – Хозяин золотых рудников задумался, и медленно, словно зачарованный словами посла произнёс: – Наш мир не так уж и велик, так не будет ли новый народ просто горсткой сильных господ над тысячами рабов?

– Мы мало что знаем о Мире. Могу сказать только то, что он бесконечен. За пустынями, где бродит Невидимая Смерть, есть такие же люди, как и мы, и есть такие же страны, раздираемые такими же войнами. Когда-нибудь, Невидимая Смерть, разделяющая нас, не будет такой сильной, как сейчас, и тогда заполыхает вся земля в войне, уничтожевшей Древних Богов.

– Но ведь это может грозить нам таким же уничтожением! – Прохрипел лорд пересохшим горлом, одним глотком допил вино из кубка, но это не принесло никакого облегчения. Ему сейчас открывалось то, о чём он никогда не задумывался, ослеплённый более низменными, близкими целями. Он будто бы поднялся над всем несущественным, и теперь видел то, что будет в далёком будущем, когда он уже будет Владыкой всего Обитаемого Мира! Это так взволновало его, что какое-то время он не мог вымолвить ни звука. Он ощутил, что обязан заботиться о своём, пока ещё не завоёванном мире. Он почувствовал себя равным с богами, что куют цепи жизни для каждого человека, и вольны перекраивать её на свой лад.

– Нет-нет, мы не будем уничтожать свою цивилизацию. – Торопливо проговорил ярвир, будто опасался, что лорд не даст ему закончить мысль: – В нас ещё нет того развития, достигнутого Древними Богами, и когда мы достигнем его, я уверен, что наши потомки распорядятся своими жизнями гораздо более разумно, чем далёкие предки.

– Ты открыл мне глаза.– Сказал лорд Сатвел, и, полуобернувшись, подставил кубок под кувшин с вином. Он снова почувствовал жажду, что вряд ли можно было утолить одной чашей.

– Зачастую истина находится совсем рядом, и, проходя мимо неё каждый день, обременённые заботами, мы не видим очевидного. – С улыбкой Ниирде Соо сложил руки на груди и поклонился. Теперь, он уже не казался человеком, посвящённым в тайны мира, человеком, вхожий в круг избранных, способными вершить судьбы. Он стал обычным иноземцем, чьими устами говорил всесильный вождь ярвиров.

Сатвел подумал, что теперь, после всего услышанного уже вряд ли сможет вести переговоры о какой-то цене за, так называемые услуги посла. Это казалось чем-то ничтожным, а золото, что он так жаждал, просто презренным металлом, не заслуживающим внимания.

* * *

Глава 31.

– Строй! Держите строй, сучьи дети! – Прогремел голос Сардейла, и бывшие рабы, вооружённые заострёнными кольями, топорами и дубинами, под натиском гвардейцев попытались как-то выправить переднюю линию. Всё же уроки, что преподал им ветеран, не прошли даром, и они кое-чему научились. Конечно, этого было мало, но это было хоть то немногое, что помогало им, и спасало от полного разгрома.

Стоя на гребне ущелья, глядя вниз, и видя, как вооружённые до зубов русы, теснят восставших, как они гибнут под ударами мечей, Рутгер скрежетал зубами, и еле сдерживал себя, чтобы не кинуться вниз, в самую свалку боя. Засады, такой, какой он видел в своём уме, не получилось. Рабы не были воинами, и им не хватило терпения, выдержки, чтобы дождаться, когда все пятьсот гвардейцев втянутся в ущелье, блестя доспехами, как длинная, извивающаяся змея. Кто-то не вовремя высунулся из-за камней, посмотреть на силу, с какой предстояло биться на смерть, был замечен, и войско русов тут же, почувствовав неладное, медленно попятилось назад. Задние, ещё не войдя в ущелье, напирали, передние, сомкнув ряды, прикрываясь щитами, отступали, и гвардейцы, прочно застряли, не в силах сдвинуться ни вперёд, ни назад. Это не могло долго продолжаться, и хорошо обученные воины, под команды сотников быстро сообразили, что им нужно делать, и отступить с наименьшими потерями. Их нельзя было выпускать из ущелья, и уничтожить хотя бы тех, кто столпился внизу.

Сардейл, кому воевода поручил войско восставших на плато, не стал дожидаться, пока гвардейцы уйдут из ущелья, и, заняв самое узкое место, принял на себя первый яростный удар. Он правильно рассчитал, и теперь навязывал головному отряду русов бой, и они не могли отойти без потерь. Им приходилось постоянно отбивать отчаянные, обречённые на неудачу наскоки рабов, а то и самим предпринимать атаки.

Стальной Барс вскочил, обернулся к Хортеру, и резко бросил приказ, в полной уверенности, что тот мгновенно будет выполнен:

– Сигнал!

Хортер металлическим бруском торопливо застучал по кремнию, выбивая сноп искр на трут, чтобы потом от него поджечь давно приготовленную стрелу. Проклятье! Как это долго! Что же он медлит? Горящая стрела, запущенная в небо, это сигнал для общей атаки. Сигнал, по которому восставшие обрушат на гвардейцев приготовленные камни. Сигнал, и по нему безжалостная смерть начнёт свою дикую пляску.

– Ну что же ты?!

– Сейчас, сейчас! – Хортер, наконец, раздул трут, поджёг стрелу, и в мгновение ока выпустил её в небо.

Сначала ничего не происходило, словно и вправду на склонах ущелья никого не было, и ничто не угрожало войску русов. Потом где-то в стороне плато зародился какой-то неясный шум. Он креп, ширился, и Рутгер с замиранием сердца узнал в нём рёв сотен глоток, идущих на смерть, и чтобы убить. На скалах там и там начали появляться мятежники, что-то завывающие, и сбрасывали камни вниз. На противоположной стороне из-за огромных валунов показался Аласейа, с теми немногими россами, кто смог выжить до этого момента, и несколько десятков восставших. Среди поднявшейся пыли уже было трудно что-либо разглядеть, но воевода и без этого знал, что сейчас происходит.

Русы в отчаянии, не в силах противостоять глыбам, рушащихся на них с небес, пытаются вырваться из ущелья, и тем самым ещё больше усиливают панику. В тесноте им трудно понять, куда нужно бежать, и, кажется, что выхода нет.

Стальной Барс посмотрел вниз, и среди густой пыли, среди неясного движения, среди нечеловеческих криков, смог разглядеть, как тяжёлый камень, пущенный чей-то меткой рукой, размозжил череп гвардейцу, мгновенно сверкнув кроваво-красными брызгами. От этого стало не по себе, и в голове пронеслось, что воины должны погибать от стали, в честном бою, а не от камней в засаде. Тут же разум возразил, что это пусть и не благородно, зато действенно. Разве войска императора дали бы шанс восставшим рабам подготовиться к отражению атаки? Разве они дали бы время, чтобы те смогли научиться владеть мечами? Нет! Они бы просто вырезали всех! Безжалостно, жестоко, не оставив ни одного мятежника в живых. Так разве они не имеют права перед богами, защищаться всеми доступными средствами, пусть и не благородными?

Душераздирающие крики внизу, на дне ущелья затихали, и стало ясно, что уже всё кончено. Показалось странным, чем-то невозможным, что несколько сотен воинов, людей, в течении совсем короткого срока прекратили свой земной путь. Внизу можно было разглядеть завалы из камней, и кровавые, растерзанные тела, обезображенные до неузнаваемости.

– Чудовищно. – Потрясённо прошептал стоящий рядом Хортер. – Не хотел бы я погибнуть такой смертью.

– Никто не может выбрать свою смерть. Она сама выбирает нас, и рвёт нашу цепь жизни. – Хмуро проговорил Рутгер, и посмотрел вправо, туда, где начинался склон, ведущий в долину, где на горизонте возвышался тёмный, дремучий лес.

Сейчас было видно, как на опушке собирались потрёпанные русы. Те, кому удалось вырваться из ущелья, и те, кто на свою удачу не успел туда войти. На таком расстоянии было невозможно разглядеть их лиц, и сосчитать. Все они представляли из себя сейчас серебряно-красную массу, медленно и плавно перемещающуюся вдоль опушки без всякой видимой цели. Сейчас они пока не были серьёзной опасностью. Им нужно было прийти в себя после такого сокрушительного разгрома, посчитать потери, оправиться, и решить, что делать дальше.

– Никогда не думал, что это будет так тяжело.

Воевода обернулся, и встретился со взглядом Микона, полным печали и боли. Глядя в его покрасневшие глаза можно было сразу догадаться, что ещё совсем недавно из них бежали скупые, мужские слёзы, и путались в седой бороде, украдкой вытираемые.

– Что с тобой? – Настороженно спросил Стальной Барс. Его удивил вид руса, и его состояние.

– Трудно убивать соплеменников. – Прохрипел Микон и сразу как-то сгорбился, будто на его спину разом опустились все грехи, какие только существуют в Обитаемом Мире.

– Не эти ли соплеменники и приговорили тебя к смертной казни на Большой Арене? Не эти ли соплеменники шли сюда, на плато, чтобы убить тебя? Или ты хочешь сказать, что пустить кровь врагу, защищаясь, это бесчестно?

Микон поднял глаза, полные боли, покивал головой, и опустошённо произнёс:

– Да, всё это так, и всё же мы с ними одной веры, и крови. Сварог спросит с меня на том свете за этот грех, и я буду вечно гореть в аду…

Рутгер сделал шаг вперёд, схватил руса за плечи, повернул в сторону леса, и зло прошипел:

– Там, на опушке собираются твои соплеменники, каких мы не смогли убить. Так пойди к ним, и скажи, что не будешь сражаться с ними, защищая свою жизнь! Сколько ты тогда проживёшь? Они не задумаются ни на мгновение, что одной веры с тобой! Их послали сюда резать, и они бы стали резать, если бы мы их не разбили! Какие слова ты ещё хочешь от меня услышать? Я не утешаю, и не советую, что нужно делать! Я лишь говорю то, что является правдой!

– Твоя правда слишком жестока. – Упавшим голосом прошептал Микон, и вздрогнул, услышав донёсшийся со дна ущелья полный муки, стон.

– А разве правда бывает сладкой как мёд? Эти люди хотят свободы, и готовы убивать, чтобы получить её! – Воевода показал рукой на столпившихся оборванных, грязных мятежников. – Разве они не заслуживают её? Разве они родились не свободными? Разве у них не отняли её? Император сделает всё, чтобы удержать в своих руках бразды правления, и пришлёт ещё не одно войско чтобы уничтожить их, так что вывод прост – или они завоюют свою свободу, или будут развешаны на крестах, и сожжены на кострах!

– Но я – рус!

– Ты не один такой, кто осуждён на рабство за мнимые преступления. Здесь, таких как ты – сотни! Ты считаешь, что они должны провести остаток своих дней в цепях, чтобы только не убивать своих соплеменников? – С досадой спросил Стальной Барс. Вспышка гнева угасла, и на душе остался неприятный осадок, от коего становилось немного не по себе. Он так и не понял, что хотел сказать Микон. Возможно, он поймёт нечто такое потом, когда будет судить лорда Архорда за предательство, и приговорит его к смерти? Впрочем, разве это будет справедливый суд, если приговор заранее известен? Но разве он сможет оправдаться? Но разве есть такие доводы, что выслушав их, можно будет объяснить и простить все его коварные планы?

– Рут! – Крикнул с другой стороны ущелья Аласейа. – Сейчас самое время спуститься, и дать бой гвардейцам императора!

Воевода повернулся, и увидел, что на опушке леса уже начали выстраиваться в ровные шеренги воины императора. Уже реяли над строем красные знамёна с изображением золотого солнца, уже полностью был готов первый ряд, и синели крутыми боками каплевидные щиты, удлинённые к земле.

– Сколько же их… – Потрясённо вымолвила подошедшая сзади Зурия, и зажала ладошкой рот.

– Почему ты не на плато?– Спросил Рутгер, не сводя глаз с русов, и думая, как с наименьшими потерями опрокинуть войско врага. С таким серьёзным противником не справиться одним лихим наскоком с несколькими сотнями людей, вооружёнными палками. Смогут ли вчерашние рабы выдержать жестокую сечу? Выстоят ли? – Если русы не дрогнут, и ваш вожак падёт, то…

– Теперь ты наш вожак! Пока Валтор не может взять в руки меч, ты поведёшь нас в битву!

– Не буду говорить, что это большая честь для меня. – С плохо срываемым сарказмом проговорил виг, и покосился на девушку.

– Сегодня всё решится. – С воодушевлением, блестя глазами, сказала она. – Этот день покажет, сможем ли мы победить в нашей борьбе. Есть ли у нас хоть один шанс?

– Если твои люди будут держаться моих воинов, то мы разобьём войско русов.

– Ты так уверен в своих силах? – С удивлением спросила Зурия, оглядываясь назад, на бунтовщиков, стоявших нестройной толпой, и кажется, готовых разбежаться.

– В глазах вигов я вижу азарт и жажду боя, а в глазах рабов есть только покорность и страх. Только немногие готовы умереть за свободу. Смогут ли они твёрдо стоять против столь грозного противника?

– Они будут сражаться все. У них нет выбора.

– Так напомни им об этом! – Бросил Стальной Барс, и повернулся, отыскивая Хортера.

– Мой воевода… – «Тёмный» оказался рядом, и тут же опустился на одно колено, ожидая приказа.

– Мы выстроимся у входа в ущелье, и дадим бой гвардейцам императора. Собери всех наших, и передай им мой приказ.

Хортер кивнул, и, пройдя сквозь с почтением расступающуюся толпу рабов, исчез. Рутгер смотрел на медленно приближающийся боевой порядок русов, на то, как они держат строй, как идут, твёрдо печатая шаг. Нет, это не кахты, не челманы, и даже не упыри. Эти будут сражаться до конца, пока смогут держать меч. Сколько же их тут? Три сотни? Нет, чуть меньше. Хотя они и потрёпаны, но уже пришли в себя и готовы дать бой. Они всё ещё представляют серьёзную угрозу, и смогут разбить наголову войско восставших. Численность здесь не имеет значения. Здесь важен опыт, и то, как они овладели искусством войны за всю свою жизнь, а этого опыта у рабов просто нет. Сеча будет кровавой и жестокой. На уничтожение.

– Почему они не торопятся на нас напасть? – С дрожью в голосе спросила Зурия.

– Они и не нападут. – Ответил Стальной Барс, не оглядываясь.– Они видят, что мы находимся в более удобном положении, и ждут, когда мы спустимся, чтобы дать бой.

– А если мы вообще не спустимся? Зачем нам самим лезть в эту резню?

– Они могут послать за подкреплением, и тогда у нас вообще не будет никаких шансов. Мы всё же спустимся, и покажем, как виги умеют сражаться.

Сардейла с двумя десятками воинов пришлось ждать недолго. Ветеран-забияка, едва услышав, что для его секиры есть кровавая работа, поспешил на зов. Грубо расталкивая рабов, беззлобно отвечая на чьи-то шутки, он приблизился к воеводе, и, оглаживая рукоять секиры, обмотанную кожаным ремнём, весело спросил:

– Похоже, что гвардейцам императора мало досталось? Где эти остальные недоумки? – Взгляд его упал на поле, и он увидел ряды русов:– Ого! Будь я проклят! Да они хотят с нами расквитаться! Чтож, сегодня будет славный денёк, и Бессмертный Тэнгри останется доволен!

– Все наши здесь? – Рутгер вглядывался в перемазанные сажей лица вигов, что делала их безликими, похожими одного на другого, и только намётанный глаз мог разглядеть какие-то их особенности, по каким бойцов можно было отличать даже в кромешной тьме. Да. Все они были разными, но сейчас в их глазах горела жажда боя, и жажда славы. Другого воевода и не ожидал. Ему и самому надоели спокойные, однообразные дни на плато в окружении рабов, и он желал встряски, опасности, чего-то такого, что может пощекотать нервы. – Вы готовы напоить свои мечи кровью врагов? Русы ждут нас внизу. Это достойный противник, и победа над ним будет трудна. Может быть, сегодня кто-то отправится к Очагу Бессмертного Тэнгри, так пусть будет спокойна его душа. Мы отправим вслед за ним достойную свиту, и наш бог будет доволен пролитой кровью! Так давайте спустимся, и зададим им трёпку! – Выкрикнул Стальной Барс, и его последние слова утонули в боевом кличе вигов.

На спуск со склона ушло гораздо меньше времени, чем ожидал воевода. Перед лицом грозной опасности и смерти рабы не то чтобы воодушевились, стали более собранными, и более слаженно действовали, во всём стараясь подражать вигам. С обеих сторон строя воинов добавлялись ряды восставших, и скоро их набралось около пяти сотен. Если бы они были чуть лучше вооружены, то можно было без рассуждения попробовать окружить русов, и принудить сдаться без кровопролития, хотя, с отборными бойцами это вряд ли получится. Они прекрасно понимают, чем им грозит поражение, и будут биться до конца, до последней капли крови. Да, их меньше, но они лучше обучены, и надо полагать, вместе прошли не одну сечу, так что, не смотря на численное превосходство, ещё неизвестно, чью сторону возьмёт переменчивая и непостоянная удача.

– Они хотят поговорить с нами. – Проговорил Аласейа, показывая на трёх воинов, приближающихся к вигам.

– Никогда не отказывался от разговора с врагом. – Хмуро сказал воевода, и кивком головы подозвал к себе Микона: – Ты всё ещё не хочешь проливать кровь своих соплеменников? Так пойдём со мной, узнаешь, не хотят ли они пролить твою!

– Могу ли я сопровождать тебя? Я всего лишь приговорённый к смерти преступник.

– А я – воевода, и сам выбираю тех, кто будет идти со мной. Тебе дали свободу, так веди себя как свободный человек! Возьми мой стяг, и иди со мной! Послушаем, что они нам могут предложить. – Решительно выговорил Стальной Барс, и быстрым шагом направился к троим русам, остановившимся в нескольких десятках шагов от них.

* * *

Глава 32.

Едва окинув взглядом воинов стоящих перед ним, Рутгер сразу догадался, что они не совсем те, за кого себе выдают. Скорее всего, это были сотники, или советники, избежавшие недавней гибели в ущелье под тяжёлыми камнями. Злые, горящие гневом глаза, покрытые пылью доспехи, дёрганные, неуверенные движения. Они ещё не до конца пришли в себя, оглушённые столь сокрушительным разгромом, но надо отдать им должное, снова приготовились к бою, горя жаждой отмщения.