Древние Боги

– Меня зовут Норбер, сын Астара, из клана Чёрных Медведей. Я отпущу тебя, если ты дашь слово прийти ко мне, как только я тебя призову, и принять смерть, какую я назначу.

Сердце судьи ускорило свой стук, так как он хорошо расслышал только первые слова, и понял, что его собираются отпустить. Потом обожгло голову как жаром костра, когда осознал, что это всего лишь может отсрочить его смерть. Ну и что? Но ведь сейчас-то он останется жив, а Бессмертный Тэнгри милостив, и он сможет увидеться со своей семьёй, и сможет что-нибудь сделать для страны Лазоревых Гор, чтобы заслужить прощение потомков! Может быть, и лесовик до того дня будет мёртв, ведь идёт жестокая война, и земли вигов заполнены иноземными войсками. Впрочем, можно подумать, и решить, как сделать так, чтобы обойти клятву, и просто не явиться на зов Норбера…

– Я знаю, что у тех, кто носит титул лорда, мало у кого осталась честь, и поэтому я отпущу тебя только после того, как ты поклянёшься на мече.

Парфтек не стал спрашивать, что будет, если он откажется от роты на клинке. Это было ясно и так: или клятва, или смерть. Но ведь это был шанс! Ему показалась сумасшедшей мысль, что он должен будет потом по зову старого вига прийти к нему, и принять смерть, какую тот пожелает, и в то же время он понял, что не сможет не выполнить эту клятву. Может, к тому времени всё изменится, и Норбер возьмёт свои слова обратно? Может быть, к тому времени кто-нибудь из них погибнет в пожаре войны? Слабая надежда, и всё же…

– Так что же ты решил, лорд? – Поторопил лесовик.

– Я согласен. – Прохрипел судья внезапно пересохшим горлом. – Я дам тебе роту на мече, но и ты мне должен обещать, что дашь время проститься с семьёй.

Норбер с достоинством кивнул, и на его суровом лице мелькнуло нечто похожее на одобрение выбора Парфтека. Лорд был полон решимости выполнить клятву, которую ещё не дал, и как ни странно, у него сейчас и не возникло мысли, что можно как-то её нарушить и не исполнить. Он понимал, что если к концу войны они смогут оба выжить, то ему придётся умереть в тот день, когда все будут поднимать кубки и праздновать победу. Это горько, больно, обидно, до ужаса страшно, но в этом он видел отпущение своих прошлых грехов, что никак нельзя искупить при жизни какими-то праведными делами.

– Мы доведём вас до границы с Россой, и отпустим. – Проговорил лесовик, и резко вскинув голову, тяжело посмотрел в глаза Парфтеку, отчего у него сжалось сердце. – А ты, лорд, помни свою клятву!

– Зачем ты это делаешь? Ты же можешь убить меня прямо сейчас! – Воскликнул судья, действительно не понимая медлительности ранее безвинно осуждённого.

– Бояре Россы спесивы, и вряд ли будут говорить с простым воином из клана Чёрных Медведей. Совсем другое дело, если с речью к ним обратится лорд, хотя и лишённый власти. Клянись!

Парфтек поднялся, взял в руки отброшенный в сторону меч, немного помедлил, будто не мог решиться на этот шаг, и словно бросаясь в омут с головой, чувствуя, как гулко бьёт кровь в виски, вонзил клинок в землю, опустился на одно колено, и, сложив руки на рукояти, громко сказал:

– Я – лорд Парфтек, сын лорда Фардога, клянусь явиться на зов Норбера, воина из клана Чёрных Медведей, и принять смерть какую он пожелает.

– Кровь! – Напомнил лесовик, и судья, надрезав ножом ладонь, выдавил несколько капель на лезвие меча.

Он поднялся, и вдруг ощутил, что ему стало легче дышать, и на сердце уже не было той тяжести, тянущей к земле. Теперь он был связан клятвой, и знал, что нужно делать, чтобы если не заслужить прощение, то хотя бы сделать так, чтобы потомки не прокляли его имя на века.

* * *

Глава 28.

Рутгер, скрестив на груди руки, хмуро смотрел, как Сардейл безуспешно пытается создать из неровного строя рабов стену щитов, для защиты от стрел, и не сумев сдержаться, выругался. Уже неделю ветеран пытался их чему-то научить, но всё было бесполезно. Они без конца путались, делали совсем не то, что от них требовалось, и похоже, искренне не понимали, как за несколько ударов сердца можно перестроиться для отражения атаки.

Заметных успехов достигли только Йеге и Эррилайя. За неделю они отпоили Валтора целебными настоями, он начал вставать с кресла, и уже мог, хотя и с трудом, говорить. Холодная, ледяная стена, вставшая сначала между северянами и мятежниками, таяла, и уже гораздо чаще можно было заметить вигов в окружении бывших рабов, о чём-то оживлённо беседующих у жарких, вечерних костров.

Воевода услышал за спиной шорох, и оглянулся. Зурия поставила лёгкое, резное кресло, и два телохранителя бережно опустили в него своего вождя, тут же застыли рядом, с копьями в руках. Видимо на лице Стального Барса всё можно было прочитать без слов, и девушка, кутаясь в длинный, коричневый плащ, посмотрев на заходящее солнце, спросила:

– Мы никогда не сможем победить?

– Все эти люди погибнут в первом же бою. Нет, это будет даже не бой, а обыкновенная резня, и закончится она полным разгромом. – Рутгер не хотел жалеть ни девушку, ни вождя Валтора, и сказал всё, что думал по-настоящему без всяких прикрас. Пусть лучше они знают правду, чем питают какие-то, безнадёжные иллюзии.

– Что же нам делать? – В голосе Зайвы слышались тревожные нотки, могущие вот-вот обратиться в слёзы. – Чтобы хорошо обучить наших воинов, нужно много времени, а его у нас нет. Пройдёт всего несколько дней, и лазутчики императора обнаружат нас. Что нам останется, если не выйти в поле и принять бой? Все эти люди, вкусив свободы, уже не вернутся в цепи!

– А зачем куда-то идти? – Спросил воевода, глядя в глаза девушки, и увидев в них засветившийся интерес, продолжил: – Для твоих… – Он попытался на ходу подобрать подходящее слово, но не смог. Назвать их рабами – оскорбить, а назвать воинами не поворачивался язык. – Выход в поле на рать равносилен смерти, и за те несколько дней, что вам остались, виги не смогут вас обучить тому, что сами постигают с самого детства. – Стальной Барс выдержал небольшую паузу, чтобы и Валтор, и Зурия смогли до конца осознать его слова, и уверенно произнёс: – И всё же вы можете победить.

– Как? Скажи, и я сама после битвы буду сопровождать вас в земли ювгеров! Я проведу вас самой короткой дорогой, какую только знаю, и представлю вас воинственному вождю Картану!

– Достаточно будет того, что ты сдержишь своё слово, и выполнишь наш уговор. – С улыбкой кивнул воевода. Он видел, что Зурия говорит это искренне, волнуясь, и с неё слетела та напускная суровость, в какую она так старательно обряжалась. – В ущелье, ведущем на плато, есть хорошее место, где можно устроить засаду. Камни, летящие с крутых склонов, сломают любой строй, и проломят любой щит.

– Нам нужно заманить гвардейцев в ущелье?

– А что вам остаётся? Только так вы сможете победить.

– Если у нас ничего не получится, то мы сами окажемся в ловушке! – Воскликнула девушка. – С плато больше нет выхода!

– Ещё не начав бой, ты уже готова потерпеть поражение. Виги никогда не думают о своём разгроме. Даже умирая, они всегда побеждают.

– Вряд ли войско императора пойдёт в тесное ущелье. Они же могут понять, что это засада!

– Конечно. – Согласился Стальной Барс. – Значит надо сделать так, чтобы они, забыв обо всём, желая только вашей смерти, двинулись на плато.

– Князья и вожди русов, хорошие воины, и могут предугадать этот шаг.– Тихо сказала Зурия. Сразу было видно, что она сомневается в том, что из этой затеи может что-то получиться. – До сих пор мы уничтожали мелкие, до полусотни отряды, и нам это удавалось…

– Теперь пришло время для большой сечи! – Твёрдо подвёл итог воевода. – Здесь собралась тысяча мирян, жаждущих свободы, и смогут получить её только через большую кровь. Они же готовы идти на смерть? Или это всего лишь красивые слова?

– Если бы у нас было хотя бы пара сотен таких воинов как виги… – Грустно вздохнула девушка.

– Мы обещали вам помочь. – Напомнил Рутгер. Ему было жаль ювгерку, как и всех этих людей. Рано или поздно, они все погибнут, и скорее всего, это произойдёт через несколько дней. Нечего было и думать, выводить их в поле на бой. Плохо обученные и слабо вооружённые они были лёгкой добычей, и не могли противостоять войску императора. – Мы поможем вам выиграть это сражение, а потом ты дашь нам проводника, и он укажет нам путь к ювгерам.

– Это меньше из того, что вы можете сделать для нас.

– Но это больше того, о чём мы договорились. – С достоинством ответил Стальной Барс на замечание Зурии. – Я связан клятвой, и не могу долго задерживаться, помогая вам. Думаю, после этой ловушки вы поймёте, как нужно бить врага, и что нужно делать, чтобы победить.

– Жаль. Вы могли бы стать хребтом нашего войска, что никто не сможет перешибить. Зачем вы ищете Древних Богов? Вы же не знаете, кто они, и как вас встретят!

– Легенды говорят, что они наши предки, и владеют знаниями, способными изменить весь Обитаемый Мир в лучшую сторону!

– Странные у вас легенды… – Задумчиво проговорила Зурия, и до того, как последний луч заходящего солнца пугливо спрятался за далёкую, каменную гряду, заметил на её лице нечто похожее на ироническую улыбку. – Я помню, как пару лет назад наши воины уходили на войну с Древними. Они были уверены в победе, и долго хвалились, кто, сколько принесёт голов врага. Их не было около месяца, и из двух сотен, в селение вернулись только чуть больше полусотни. Нашим шаманам пришлось приложить немало усилий, прежде чем им удалось узнать, что же произошло с воинами. Они так и не нашли Древних, зато нашли мутантов, и вступили с ними в бой. Они рассказывали о каком-то поле, что разрывало их на части мгновенно вспыхивающим огнём, где не мог никто выжить. Так стоит ли искать себе на погибель такого страшного врага? Если вас не убьют мутанты, то вы погибнете от рук Богов.

Стальной Барс вспомнил видение, и ту дьявольскую боль, что смог почувствовать даже во сне. Так вот о чём хотел его предупредить Бессмертный Тэнгри! Даже подойдя вплотную к убежищу Древних Богов, они будут всё так же далеки от своей цели, и вряд ли смогут проникнуть под землю. Многие десятилетия они ведут войну с племенами ювгеров, и теперь, конечно же, видят в любом человеке не из своего клана – врага. Какая им разница, кто будет стоять перед ними: ювгер, или виг? Они будут уверены, что и тот и другой представляет для них опасность, и наверняка постараются эту опасность устранить. Как? Уничтожить! Так что же тогда делать? Надеяться на слепую удачу?

Стремительно темнело. Странно. Сумерки наступали здесь так быстро, будто кто-то завешивал покрывалом светильник, освещающий Обитаемый Мир. Тысячи холодных звёзд вспыхнули в небе, не давая света, только усиливая, насыщая и без того чёрную ночь. В стране Лазоревых Гор вечера были долгими, и солнце висело на горизонте, как-то незаметно, словно застенчивая дева, постепенно ускользая за остроконечные пики заснеженных гор. Здесь же, далеко на юге, никак нельзя было привыкнуть к тому, что темнота наступает сразу, и уже на расстоянии нескольких шагов совершенно невозможно что-либо разглядеть.

– К темноте можно привыкнуть, и разглядеть в ней свет. – Проговорила Зурия, не понятно, что имея в виду.

– Надо лишь только знать, в какую сторону смотреть. – Хмуро пробурчал Стальной Барс. У него не было особого желания участвовать в разговоре, где приходилось объясняться намёками, и иносказательными фразами. Это напоминало ему Совет Лордов, и за каждым словом он видел ложь.

Поворачиваясь, чтобы пойти в свою палатку, где уже горел костёр, и так заманчиво пахло взваром, он бросил взгляд на чёрный склон, спускающийся к плато, и на фоне ещё пока светлого неба, увидел, как мигнул несколько раз огонёк.

Валтор сразу оживился, что-то промычал, показывая рукой в ту сторону, и Зурия склонилась над ним, пытаясь разобрать бессвязные слова, срывающиеся с его губ.

Воевода сразу сообразил, что это подают сигнал дозорные восставших, и то, что случилось нечто такое, что впоследствии скоро изменит всё, что здесь происходило. Смолк смех у костров, разговоры, и над лагерем повисла тяжёлая, гнетущая тишина, навевающая тревогу.

– Вернулись наши лазутчики, и принесли вести из Егдера. – Произнесла Зурия, выпрямляясь. Её голос дрогнул, и было заметно, что этот слабый огонёк взволновал её. Да. Этот огонёк можно было назвать предвестником чего-то большого, неизбежного. Несущего за собой смерть, или победу, казавшуюся призрачной, почти недосягаемой, как ночные звёзды.

– Чтож, это внесёт хоть какую-то ясность в наше положение. – Улыбнулся Рутгер. Теперь он понял, что устал от вынужденного бездействия, и был рад любым переменам, что, несомненно, скоро последуют. Лишь бы что-то делать, не сидеть, сложа руки, доверив свою жизнь слепой судьбе.

– Надеюсь, мы вместе выслушаем лазутчиков, и ты, воевода, что-нибудь придумаешь… – Начала было девушка.

– Да. – Нетерпеливо перебил её виг. – Надеюсь, твои люди принесли действительно важные вести.

Они прошли в стоящую недалеко палатку Валтора, и Зурия зажгла несколько свечей. Стальной Барс разглядел на столе всё те же свитки и карты, кажется, лежащие в том же порядке, что и в первую встречу с вождём. За несколько дней здесь так ничего и не изменилось, и наверняка не изменится и дальше.

Телохранители усадили Валтора в кресло, а девушка накинула на его плечи доху из пятнистого меха неизвестного вигу животного. Да, не смотря на то, что он мог с трудом передвигаться, что-то мычать вместо слов, она его всё же любила, и могла отдать за него свою жизнь. Как долго будет длиться его лечение? Когда Йеге и Эрли смогут сделать из него полноценного человека? Хватит ли у Зурии терпения на всё это время, и не погаснет ли в её глазах огонь любви?

Воевода уже начал терять терпение, когда раздались тяжёлые шаги, полог палатки откинулся, и к столу подошёл тот человек, уже как-то раз выдававший себя за вождя восставших рабов. Он был всё так же пёстро одет, только на поясе, с левой стороны появился короткий меч в простых, кожаных ножнах. Рутгер неприязненно посмотрел на него, и прежде, чем вошедший произнёс хоть слово, спросил:

– Что тебе нужно?

– Это Ильвур, мой помощник, и ему можно доверять. – Сказала Зурия, и повернувшись к нему: – Ты принёс известия из Егдера?

– Да, повелительница.– Ильвур кивнул, и как-то приосанившись, начал разговор издалека, с совершенно ненужными сравнениями, сразу выдавшим в нём бывшего торговца или купца: – Мой путь был долог и полон опасностей. Лазутчики императора стоят на каждой дороге и рыщут, словно волки в поисках наших следов. Любого подозрительного хватают, и тащат в темницы, где каты подвешивают их на дыбе.

– Слишком много ненужных слов. – Поморщился Стальной Барс, и потребовал: – Пусть он говорит дело, или избавьте меня от его пустых речей!

– Великий воевода питает ко мне неприязнь из-за того случая. – Ильвур с улыбкой поклонился. – Надеюсь, что скоро он изменит своё мнение обо мне в лучшую сторону. Очень трудно говорить сразу о деле тому, кто долгое время прятал свои мысли за потоком слов, сладких как нектар.

– Что же тебе удалось узнать? – Вступила в разговор девушка, и лазутчик, опять поклонившись, наконец, заговорил о том, о чём должен был сказать с самого начала, как только зашёл в палатку:

– Мои старые друзья много где бывают, и много чего слышат, а вино и умело направленная беседа иногда может дать больше, чем самая громкая победа. В Егдере собрано войско в пять сотен воинов. Пятьсот головорезов, что не остановятся ни перед чем, и будут преследовать нас до тех пор, пока не уничтожат. Они выступят через три дня, и будут здесь совсем скоро!

– Как я и говорила, у нас всего неделя! – С тревогой сказала Зурия. Кажется, она была серьёзно напугана. Что же её так испугало? Пять сотен пока ещё далёких головорезов, или нечто совершенно другое? Осознание того, что она может потерять, ввязавшись в битву? – Воевода Рутгер, сможем ли мы противостоять пятистам хорошо обученным воинам?

– Конечно. – Стальной Барс улыбнулся. С девушки снова слетела маска напускного величия, и она стала, как и раньше, просто перепуганной, влюблённой девчонкой, держащейся из последних сил, чтобы не разрыдаться. – Если нам удастся заманить гвардейцев в западню, то мы сможем не только противостоять, но и разгромить наших врагов!

Послышались шаги, и отдёрнувшийся полог палатки впустил внутрь царя россов. Он поглядел на присутствующих, сдержанным кивком головы поприветствовал их, и одним своим видом, позой, смог показать, что готов выслушать всё, что пропустил, и будет лучше, если они поторопятся. Вот кто не играл никакой роли, а был действительно велик! Рутгер будто заново увидел своего друга и подивился его стати, его виду, и тому благородству, каким тот был пропитан. Аласейе хотелось повиноваться, и, выслушав его приказы молча, с трепетом в душе, выполнять их.

– Вождь Аласейа, мы говорили о войске, что собрано в Егдере… – Тихо начала Зурия, и из-за волнения не смогла закончить предложения.

– Я слышал. – Великодушно улыбнулся росс. – Вы так громко говорите, что только глухой не сможет вас понять.

– Я могу продолжить? – Тут же, вкрадчиво спросил Ильвур, и, дождавшись во истину царственного кивка головой, добавил: – Для нас это ничего не значащее замечание, но, может быть, для столь храброго воина как Барс, будет интересно узнать, что полководцем назначен чужеземец, под именем Архорд. Император Геннах хочет посмотреть, действительно ли он так хорош, как тот говорил о себе.

Воевода вздрогнул, и внимательно посмотрел в глаза лазутчика. Нет, тот говорил правду, и на его лице не было тени шутки, или обмана. Он сказал именно то, что знал совершенно точно. Что-то спрашивать и уточнять у него, не было смысла. Может это совсем другой человек, просто носящий точно такое же имя? Но разве такое возможно? У русов имена совсем другие, более мягкие, да и оговорка Ильвура, что это иноземец… Разве найдётся в Руссии ещё один человек, чужестранец, носящий имя Архорд, и не являющимся лордом из страны Лазоревых Гор?

Стальной Барс быстро переглянулся с Аласейа, и сразу всё понял без слов. Немного подумав, он потёр давно не бритый подбородок, и поймал себя на мысли, что невольно, сам того не замечая, подражает другу. Одёрнув себя, он скрестил руки на груди, и хмуро проговорил:

– Нам нужно пересмотреть условия договора.

– Что ты хочешь этим сказать? – С тревогой спросила Зурия. Валтор повернул голову к воеводе, и что-то попытался сказать, но от волнения так и не смог произнести ни звука.

– Мы должны были обучить ваших воинов, и только. Теперь же всё меняется. Мы остаёмся, и вместе с твоими людьми дадим бой гвардейцам императора. – Рутгер заметил, что девушка облегчённо вздохнула, не скрывая этого, и улыбнулась. Для восставших это много значило. Теперь вождю мятежников было на кого опереться. Вокруг горстки вигов, как вокруг костяка, могла образоваться сила, готовая идти до конца, и верящая в победу.

– Что же могло повлиять на твоё решение? Ты так спешил уйти в земли моего народа…

– Лорд Архорд нам кое-что задолжал. – Сказал Аласейа, и многозначительно добавил: – Многие из нас хотели бы посмотреть, какого цвета у него кровь.

– Так он тоже северянин? – Ильвур попытался это спросить удивлённо, но у него этого не получилось. В его голосе без труда можно было услышать фальшь.

– Ты же знал это с самого начала! – Усмехнулся Стальной Барс, и уже чувствуя, что наливается гневом, зло процедил: – Не знаю, в какую ты игру играешь, и какие цели преследуешь, но на будущее запомни: перед вигами не стоит хитрить. Мы гораздо чаще пускаем меч в дело, чем говорим, и когда наступит такой момент, что мне не понравятся твои слова, то я, не раздумывая, перережу тебе глотку.

Воевода даже при слабом сиянии свечей увидел, как стремительно побледнел разряженный лазутчик, и как округлились его глаза, наполненные неподдельным страхом. Рутгер удовлетворённо улыбнулся, и, повернувшись к россу, сказал:

– Нужно собрать воинов, и расспросить Микона про тактику гвардейцев. Мы напоим свои мечи кровью в скорой битве, и надо посоветоваться, как лучше всего это сделать.

– Ты уже что-то придумал? – Поинтересовался Аласейа, и тут же сам белозубо улыбнулся: – Хотя, о чём я спрашиваю? Было бы странно, если у тебя не было бы никакого плана.

Он тут же рассмеялся собственной шутке, и вместе со Стальным Барсом, под напряжённые взгляды Зурии, Валтора и Ильвура, вышел из палатки.

Как же долго воевода ждал этого! Кажется, прошло не меньше сотни лет, прежде чем лёд в их отношениях треснул. Нет, не треснул, а полностью растаял под палящими лучами жаркой дружбы. Это чувство было сродни любви. Это было, как знать, что ты нужен, что в тебе нуждаются так же, как и ты в нём. Наверное, это и есть настоящее счастье? Любить, быть любимым, и знать, что в трудную пору рядом всегда окажется настоящий друг, подставящий сильное, широкое плечо.

* * *

Глава 29.

Казалось, что дозорные вот-вот, ещё чуть-чуть, и услышат бешеный стук сердца в груди. Как медленно тянется время, и как тихо вокруг, что слышно, как потрескивают дрова в костре, горящем всего в нескольких шагах. Дыхание множества людей, далёкое фырканье стреноженных коней, и одинокий, еле слышный стон кого-то во сне.

Рутгер перевернулся на спину, и посмотрел в чёрное, звёздное небо. Проклятье! Как много звёзд, и ущербная луна, даже она даёт слишком много света, чтобы подобраться незаметно. Хоть бы какое-нибудь маленькое облачко! Хотя бы предутренний, холодный туман, чтобы притушить её сияние!

Дозорный возле костра потянулся, и что-то сказал напарнику, отчего тот хрипло рассмеялся. Хвала Бессмертному Тэнгри, что они так беспечны, и пока не заметили два десятка воинов, приникших к земле в нескольких шагах от костра. Почему же они так ведут себя? Ах да! Разве могут они считать несколько сотен рабов настоящим, грозным противником? Они ведь не берут в расчёт то, что виги всё же выбрались из подземелий Егдера, и готовы дальше продолжать борьбу.

Нет сил, больше ждать, и времени до рассвета остаётся всё меньше и меньше. Темнее уже не будет, и надо действовать сейчас. Расстояние между дозорными большое, и вряд ли они сразу разглядят, что их режут безмолвные, чёрные тени. Да, надо начинать. Главное – тишина и быстрота. Ошибка здесь подобна смерти. В любое мгновение может кто-нибудь проснуться, и ещё ничего не понимая, глядя в ночь осоловевшими глазами, поднять тревогу.

Стальной Барс вынул засапожный нож, обмотанный тёмной тряпицей, взял его в зубы, и, глядя на дозорных из-под опущенных ресниц, начал медленно, пядь за пядью, совершенно бесшумно, ощупывая перед собой траву в поиске сухих веток, что могут хрустнуть в столь неподходящий момент, стал подбираться к тем, кого ему предстояло убить. Одним сильным и мощным ударом, чтобы никто не успел издать и звука. Где-то в стороне, такой же невидимый, как и он сам, полз Вальгер. Напряжённые мышцы помнили каждое движение, и подсознание подсказывало, что нужно делать. Ещё немного, ещё одна пядь… Рутгер подобрался, и краем глаза заметил, как в двух шагах справа, над травой, медленно, горбом поднялась такая же чёрная тень. Дозорные так ничего и не видели. Они смотрели в пламя костра, ведь огонь так притягивает взор, и заставляет забыть про всё на свете, особенно под утро.

Рывок! Два неизвестных, бесформенных существа скользнули к воинам, сидящим у костра. Те не успели что-либо предпринять, застигнутые врасплох, и через два удара сердца, с перерезанными горлами, захлёбываясь кровью, удерживаемые сильными руками, обмякли. Где-то в стороне, чуть раньше, или позже, произошло то же самое и с другими русами. В ещё не начавшейся битве был открыт кровавый счёт.