Древние Боги

Рутгер чувствовал на себе сотни глаз, и всем своим телом ощущал на себе взгляды, полные интереса, любопытства, неприязни, и открытой враждебности. Что, если им в голову взбредёт напасть на вигов, пока те не перестроились в боевой порядок? Конечно, они опытнее, сильнее, и лучше вооружены, чем вчерашние рабы, но их много, и если они навалятся всей кучей, то придётся немало потрудиться, чтобы по трупам пробиться к выходу с плато, а там, если у восставших найдётся хотя бы десяток хороших лучников, им будет ничего не стоить перебить отряд с высоты склонов ущелья. Ловушка! И воевода сам завёл их сюда, надеясь на то, что Валтор станет их союзником. Опрометчивый шаг, и всё же, другого пути он не видел.

– Стойте здесь. – Сказала Зурия перед шатром, где у полога стояло два дюжих мужа в мятых нагрудниках, явно снятых с убитых воинов императора, вооружённых плетёными щитами, копьями, и торчащими топорами из-за пояса. Вместо шлемов на них были надеты шишаки, выкованные кузнецом, и вряд ли он что-либо знал о том, как это делается.

Ювгерка беспрепятственно прошла в шатёр, и Стальной Барс подумал, что Аласейа был прав. Если здесь действительно был Вал-тор, и она имела к нему свободный проход, не обременённый разного рода докладами, то она пользуется большим доверием вождя восставших рабов. Но она женщина, а значит… Это ещё больше могло осложнить положение отряда. Понимая, что виги нуждаются в Зурии, Валтор мог требовать всё, что угодно, даже то, что сделать невозможно, и северяне были бы вынуждены это делать, так как другого выхода у них просто не было. Оставалось надеяться только на его благоразумие, и то, что вождь восставших рабов окажется человеком слова и чести.

Полог палатки отдёрнулся, и из неё стремительно вышел человек, похоже, и бывший Валтором. Несомненно, он надел на себя всё лучшее, что нашлось в лагере, но нисколько не выиграл от этого, чтобы выглядеть как можно внушительнее. Скорее наоборот! Глядя на него, губы сами собой растягивались в улыбку, что пока можно было как-то скрыть. Ярко-красный камзол, с кое-как замытыми следами крови, растоптанные, давно уже пережившие свой век короткие сапоги, в нескольких местах заштопанные синие шаровары, и короткий меч без ножен, заткнутый за пояс, с левой стороны.

Рутгер бы легко смирился со всем этим, и не обращал на глуповатый вид вождя рабов никого внимания, но на какое-то мгновение он поймал его взгляд, и сразу понял, что он не тот, за кого себя выдаёт. Тёмная, с проседью борода, длинные волосы, зачёсанные назад, открывающие лобные залысины, бегающие, хитрые глазки, глядя в какие было невозможно понять, чего хочет их владелец. Неужели это тот человек, в кого влюблена Зурия? Какими достоинствами он может обладать, чтобы быть вождём и вести их за собой в битву?

– Я безумно рад приветствовать храбрых северян в нашем лагере, и надеюсь, что мы всегда сможем найти общий язык. Ещё две недели назад, все кого вы видите, были рабами, и предназначались для тяжёлых работ, но смогли порвать цепи, и бежать от своих презренных хозяев, чтобы завоевать свободу и свергнуть с трона Руссии ненавистного императора Геннаха!

Слегка растерявшись от такого напора, воевода несколько ударов сердца размышлял, что можно ему сказать, и вдруг понял со всей отчётливостью, что это не Валтор. Ну не может вождь восставших быть похож на пройдоху-купца! Он представлялся ему с мужественным, волевым лицом, достойным любви такой девушки, как Зурия. Кстати, где же она? Почему стража у палатки ухмыляется, и не пытается это скрыть?

Сердце мгновенно наполнилось гневом, и Рутгер, пихнув в сторону человека, выдающего себя за предводителя рабов, без труда растолкав стражу, вошёл в полумрак шатра. Так и есть! Зурия вырвалась из объятий настоящего Валтора, и отпрянула в сторону. Тот медленно, опираясь руками о подлокотники, опустился в кресло, стоящее перед столом, заваленного какими-то свитками, пергаментами, бумагами, и зло сверкнул глазами в сторону вига.

– Негоже принимать так дорогих гостей! – Процедил сквозь зубы Стальной Барс, из последних сил сдерживая свою ярость. Если бы он не понимал, что перед ним настоящий Валтор, и ему была нужна Зурия, он без колебания обнажил меч, и пустил его в ход. – Для чего же ты нам подсунул этого шута? Хочешь посмеяться над нами? Так запомни – наши мечи всегда с нами, и прежде чем падёт последний виг, твоя шайка взбесившихся рабов перестанет существовать!

Похоже, что Рутгер нашёл правильные слова. Вождь восставших рабов побледнел, потом на его волевом лице, очерченном крупным подбородком, появились красные пятна ярости, но прежде чем он что-то ответил, громко заговорила Зурия:

– Валтор и я просим прощения у великого воеводы вигов. Он должен понять, что император Геннах уже не раз подсылал к нему наёмных убийц, и он не может доверять всем, кого занесут в его лагерь, боги. Он ещё не совсем оправился от прошлого покушения, и где-то в его жилах ещё бродит яд от отравленной стрелы…

– Ты же сама привела нас сюда! Неужели ты указала бы нам путь, если бы сомневалась во мне и моих людях?

– Я – женщина! – Произнесла Зурия, и когда она подошла ближе, воевода увидел в её глазах какие-то дьявольские огоньки. – А значит, вижу то, что хочу видеть.

Стальной Барс лихорадочно соображал, что могут значить её слова, и вдруг подумал, что Валтор здесь совершенно никто, и не имеет никакого веса среди восставших. Что он всего лишь игрушка в руках Зурии, и выполняет её волю.

Сидящий в кресле Валтор что-то прохрипел, и девушка тут же обернулась к нему. Мгновение они смотрели друг на друга, и бывшая наложница, кивнув головой, произнесла:

– С тех пор, как его ранили отравленной стрелой, он не может говорить, но ум его всё так же ясен и не помутнел. Я, всего лишь его женщина, передающая его слова и волю.

– В моём отряде есть знахарь, и он может вернуть ему дар речи. – Уверенно сказал Рутгер, разглядывая вождя рабов, и отмечая про себя, что Валтор, скорее всего, благородного происхождения. Об этом говорила его стать, твёрдый взгляд, и даже то, как он сидел в кресле. Можно было легко представить его сидящим на золотом, резном троне, в окружении советников и телохранителей.

– Ты говоришь о ведьме? – Спросила Зурия, и в раздумье продолжила: – Народная молва донесла до нас её волшебные способности, и если она сможет вернуть ему хотя бы речь, то нашей признательности не будет границ.

– Я немедленно пришлю сюда Йеге и Эррилайю. Вдвоём они поставят на ноги твоего суженного.

От этих слов девушка вздрогнула, и чуть смутясь, спросила:

– Это так заметно?

– Это не сможет увидеть только слепец. – Добродушно пробурчал воевода, и, кивнув головой, резко повернувшись, вышел из палатки. Ему был необходим свежий воздух, нужно было посоветоваться с друзьями, и понять, что всё это может значить. В голове как раскалённый гвоздь сидела одна мысль, и лишала способности увидеть что-то ещё. Он был уверен, что это ловушка, и чудо, что она пока ещё не захлопнулась. Что их сдерживало? Благоразумие? Осторожность? Или что-то ещё, пока неизвестное северянам?

Выйдя из шатра, он увидел, что со всех сторон к вигам стекаются восставшие, и неумело, как будто против своей воли, пытаются выстроиться в боевые порядки. Воины хмуро поглядывали по сторонам, и пока не обнажали мечи, но можно было легко догадаться, что стоило бы какому-нибудь рабу пересечь ту невидимую черту, отделяющую угрозу от нападения, то виги в ярости, не раздумывая набросились бы на них, и кто знает, сколько крови пролилось тогда.

– Уберите оружие! Это наши друзья и союзники!

Стальной Барс и не заметил, как из шатра вышла Зурия. Было видно, как нехотя восставшие выполняют её приказ, как расходятся к своим кострам, готовые в любой момент вернуться, и толпой напасть на воинов. Было видно, что им страшно, но они были уверены, что смогут числом победить закалённых в боях северян, и завладеть их оружием.

– Какой радушный приём. – Пробормотал Аласейа, поглядывая по сторонам из-под полумаски шлема. – Ещё немного, и пролились бы реки крови!

– Они не доверяют всем, кто ходит в добротных бронях и вооружён мечом. – Зурия подошла ближе, и улыбнулась. – Слишком много несправедливостей пришлось им вынести, чтобы оказаться здесь, на воле.

– Надеюсь, мы сможем найти общий язык, и быть друг другу полезными. – Проговорил Стальной Барс, ощущая, как спадает напряжение, возникшее, как только заговорил тот шут, выдающий себя за Валтора.

– Я распоряжусь, чтобы для вас поставили палатку, для защиты от солнца, и отдельный шатёр для воеводы и его советников, возле шатра вождя Валтора.

– В этом нет необходимости. – Заверил Зурию Рутгер, видя в этом ещё один подвох. – Пищу и ночлег я делю со своими воинами. Так завещали нам предки, и так говорит нам наш бог, Бессмертный Тэнгри.

Девушка улыбнулась, хотя и было заметно, как в её глазах промелькнула досада. Чего же она пыталась добиться? Отделить воеводу и советников от воинов? Для чего?

– Ты обещал прислать нашему вождю знахаря.

– Конечно. – Стальной Барс повернулся, поискал глазами среди красно-синих, круглых щитов Эррилайю, старательно прикрываемую вигами на случай, если бы здесь произошёл бой.

* * *

Глава 27.

Лорд Парфтек недоверчиво посмотрел на Дерка, помешивающего дрова в жарко горящем костре, и спросил:

– И тогда бы ты сделал свой выбор?

– Да, мой господин. – Слуга хмуро посмотрел по сторонам, прислушался, словно до сих пор опасался погони ярвиров, и не глядя на лорда, продолжил: – Если бы на кону стояла ваша жизнь, и жизнь моей семьи, я бы не задумываясь, сделал выбор, и пустил вам кровь.

Судья помолчал какое-то время, осознавая услышанное, и глядя на Дерка, на его косые взгляды, вдруг понял, что это совсем не шутка, как он надеялся, а самая настоящая, ничем не прикрытая, правда. Он был поражён, с какой уверенностью произнёс эти слова слуга, так как почему-то был уверен, что тот будет защищать своего господина, не щадя собственной жизни, и подставит свою грудь под меч врага, не раздумывая. Это откровение заставило его в сумбуре мыслей искать какие-то оправдания для Дерка, и, кажется, смог найти именно то, что было нужно:

– Видимо, ты служишь у меня совсем недавно, и ещё не успел проникнуться верностью…

– Как можно быть верным господину, что за малейшею оплошность назначает двадцать пять плетей, а палач с удовольствием спускает кожу с плеч? Я служу у вас больше года, и был наказан много раз!

– Странно, я совсем не помню, когда ты появился у меня в замке… – Виновато улыбнулся Парфтек, понимая, что сейчас его жизнь полностью зависит от того, сможет он или нет, расположить к себе этого заула. Он может запросто бросить его в этом дремучем лесу на границе с Россой, а может сделать ещё и что похуже. Прирезать.

– А зачем вам помнить тех, кто подаёт вино, и чистит сапоги? Вы знаете, что случилось с тем слугой, что был до меня у вас?

Лорд покачал головой. Он действительно не помнил ни его лица, ни имени, а уж тем более и того, что с ним стало.

– Его звали Зирде, и он был харвелл. По вашему приказу его засекли до смерти по навету, что он украл кошель с золотом, коего он и в глаза не видел!

– Я не знал этого! – Испуганно проговорил судья, услышав в словах когда-то послушного слуги, злость.

– Конечно. Что вам жизни каких-то червей, как мы. – Дерк взял себя в руки, смог притушить свой гнев, и его речь полилась спокойнее. – У него осталось трое маленьких детей.

– Если ты знал обо всём этом, зачем же ты пошёл ко мне на службу? – Спросил лорд, хватаясь за последний довод, как утопающий за соломинку.

– Вы когда-нибудь видели глаза собственных, голодных детей? – Устало, сразу как-то постарев на несколько лет, ответил вопросом слуга. – Плачущая мать ищет по дому чего-нибудь съестного, хотя сама прекрасно знает, что ничего не может быть, и всё уже давно съедено!

– Разве тебе не хватало того, что я платил?

– Тех грошей едва хватало на то, чтобы заплатить налоги!

– Но у нас самые низкие налоги из Северного Союза! Я совершенно точно знаю, что в Россе налоги в казну в два раза выше!

– Да. Это так. – Горько усмехнулся Дерк. – Но знает ли мой господин, во сколько оценивается нелёгкий труд земледельца, ремесленника или скотовода в стране Лазоревых Гор? Они получают в несколько раз меньше чем тот же ремесленник или скотовод в Россе. Наш народ нищает, а терпение мирян не бесконечно…

Лорд отшатнулся от своего слуги. Он действительно испугался его, заметив в глазах нарастающий гнев и ненависть, готовую вот-вот вспыхнуть неугасимым пожаром. Что ему стоит выхватить из-за пояса кривой ярвирский нож, и полоснуть по горлу своего господина? Даже если он ни в чём не виноват, в слепой ярости заул может убить его, и не заметить этого!

Парфтека прошиб холодный пот, и, сглотнув пересохшим горлом, он судорожно искал подходящие слова, чтобы если не остановить, то как-то оттянуть, кажущуюся неминуемой, развязку. Он не хотел, он не мог представить себя мёртвым, и сейчас это почему-то казалось таким неестественным, противоречащим всем законам природы, что он не хотел в это верить. В то же время он видел Дерка, его плотно сжатые губы, и понимал, что слуга, прослуживший у него больше года, не раз сечённый плетьми, может запросто его убить!

– Не бойся, лорд. – Улыбнулся слуга, будто и не было его совсем недавней вспышки ярости: – Я не оставлю твоих дочерей без отца, хотя ты и сделал многих детей харвеллов и заулов сиротами. Нищие, в отличии от вас, богатеев, могут быть великодушными, и умеют прощать.

– Я спас тебе жизнь. – Робко напомнил судья.

– И это ещё одна из причин, по какой я сохраню тебе жизнь, и постараюсь благополучно довести до Россы.

Парфтек заметил, что Дерк совсем перестал добавлять в конце каждых своих слов дрожаще-почитающее, почти боготворящее «ваша милость», и это непривычно резануло слух. Пусть будет так, пусть будет как угодно, лишь бы остаться в живых, и пусть через месяц, через полгода вернуться в Вольфбур, обнять дочерей, и вечно болеющую жену. Теперь он был согласен на всё. Готов на то, чтобы долбить молотом камень в каменоломнях, пасти скот, гнуть спину в золотых рудниках на самой тяжёлой работе, лишь бы всегда возвращаться к семье, и видеть их дорогие, улыбающиеся лица.

– В нашей стране надо всё менять, и вернуть былую силу Совету Кланов. Нужно возродить старые законы, а новые просто отменить. Только тогда в наших горах могут наступить действительно счастливые времена. – Произнёс лорд и посмотрел на Дерка.

Тот с достоинством кивнул, и, переворачивая куски мяса, жарящиеся на углях, источающее сводящий с ума запах, задумчиво проговорил:

– Когда из Сармейских степей вернётся Стальной Барс, то мы победим в этой тяжёлой войне. Он сядет на трон Владыки, отменит старые законы, а лорды, причинившие своему народу зло, и умеющие только плести интриги, будут казнены. Он вернёт в руки народа золотые рудники, шахты с драгоценными камнями, и озёра, полные земляного масла. Он вернёт народу всё то, чем богата страна Лазоревых Гор, и что действительно принадлежит народу.

Лорд Парфтек помнил это имя. Ещё совсем недавно, кажется, совсем в другой жизни, он приговорил его к двум годам рудников, и штрафу в тысячу золотых монет, за то, что тот самовольно взял имущество лорда Кирфера, и нанёс ему убыток в несколько десятков монет. Вообще-то, дело не стоило и выеденного яйца! Даже по новым законам Стальной Барс должен был возместить убыток, и заплатить штраф в сто золотых монет, но Совет Лордов единодушно решил, что виг должен быть примерно наказан. Они осудили его вопреки всем новым и старым законам, а приговорив, послали десяток харвеллов, чтобы они привели воеводу клана Снежных Барсов в цепях. Тогда они прекрасно понимали, что могут получить взбунтовавшийся, один из сильных в стране Лазоревых Гор, клан, но им это было нужно, что оправдать себя, и поставить клан вне закона. Он не был до конца посвящён в планы лордов Сатвела и Фельмора, и многое из того, что они делали, не мог понять. Многие законы, торопливо принятые Советом Лордов, казались ему откровенно глупыми, и попирающими права вигов, но тогда, предчувствуя крупную поживу, и то, что его всё равно никто не будет слушать, он промолчал. О! Если бы он мог заглянуть в будущее! Тогда ещё можно было всё изменить, и сразу после войны с ордами степняков, если бы военный вождь Балвер решился сесть на трон Владыки, теперь всё было бы по-другому! В его руках была огромная сила, способная всё изменить, и этому бы не смогли помешать ни лорды, ни их наёмники-сивды. Почему же этого не произошло? Балвер промедлил совсем чуть-чуть, несколько дней, и этого хватило, чтобы Фельмор смог с помощью ассана отравить последнюю надежду страны Лазоревых Гор.

– Ты думаешь, что миряне выбрали бы Стального Барса Владыкой? – Тихо спросил лорд. – Он должен был совершить множество подвигов, чтобы люди ему поверили.

– А разве он не отстоял Волчьи Ворота перед полчищами челман? Этого вполне достаточно, чтобы люди пошли за ним.

– А ты не так прост, как кажешься. – Теперь судья полностью успокоился, и понял, что со стороны Дерка больше не последует никаких угроз. Теперь на место страха вползало стойкое, необъяснимое удивление. Его слуга показывал незаурядный, острый ум, и у лорда складывалось ощущение, что он говорит с равным себе, с человеком, смотрящим далеко вперёд, прекрасно понимая, что может ожидать его самого и страну.

– Вы, лорды, слишком самоуверенны в себе, и забываете о том, что и чернь имеет глаза, и может думать. Вы привыкли видеть в нас бессловесных, тупых тварей… – Дерк не успел закончить свою мысль. Внезапно он замолк, резко оглянулся, и отпрыгнул от костра в сторону.

– Что? – Встрепенулся Парфтек, и потянулся за мечом, лежащим рядом. Он не был уверен, что сможет оказать достойное сопротивление, но чувствовать в ладони рукоять клинка, и знать, что это оружие, было спокойнее.

Ещё совсем недавно кажущаяся надёжным убежищем чаща, вдруг сразу стала враждебной, таящей в себе смертельную опасность. Чувствуя, как обжигающая кровь ударила в виски, лорд оглянулся по сторонам, и ничего не заметил. Что там, в темноте леса? Враги, или нечто ещё более страшное, чем смерть?

– Мне кажется, что я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. – Прошептал слуга, вглядываясь в деревья, и тихо, медленно подтягивал к себе колчан с луком и стрелами.

Нервно облизнув губы, Парфтек взял в руку меч, и чуть успокоившись, снова огляделся по сторонам. Он не был уверен, но ему показалось, что среди деревьев он заметил какое-то смутное движение. Он вдруг ощутил на себе десятки глаз, и понял, что кто-то неведомый, неизвестный, положив стрелу на тетиву, выбирает точку на его теле, чтобы вонзить туда смерть. Лорд отбросил меч в сторону, и показал пустые ладони лесу. Со стороны, наверное, это смотрелось глупо, но это единственное, что он смог придумать.

– Хлеб да соль, люди добрые! – Выкрикнули откуда-то из чащи, и от этого сразу стало как-то легче. Теперь уже было ясно, что это не перманы или ярвиры, и вряд ли они будут их убивать. Скорее всего, это бежавшие от грозного врага, харвеллы. Сюда, на границу с Рос-сой вряд ли сунутся иноземцы, захватившие страну Лазоревых Гор.

– Что же вы хоронитесь по деревьям, будто тати? – С вызовом спросил Дерк, всё ещё пытаясь высмотреть в лесу того, кто говорил с ними, и не выпускал из рук своё оружие, готовый в любое мгновение пустить стрелу.

– Опусти лук, и не балуй!

– Откуда я знаю, что вы не сделаете нам ничего плохого?

– Если бы хотели, то давно подранили! – С раздражением, теряя терпение, хрипло и зло воскликнули из леса.

Было странно слышать в дремучем лесу эти препирательства, далеко от мест, где свирепствовали перманы. Словно они говорили с древними, трескучими деревьями, а те, как в какой-то сказке, отвечали им молодыми голосами. Обычные, простые, крестьянские слова непривычно резали слух, и лорду даже показалось, что он попал в далёкое, давно прошедшее детство, и сюда сейчас подойдёт его отец и мать. Ведь они говорили именно так…

Слуга с досадой сплюнул на землю, и положил лук на заросший мхом ствол, где совсем недавно сидел, когда переворачивал мясо на углях. Он будто вспомнил о нём, и уже не обращая ни на что внимания, ловко орудуя кривым, ярвирским ножом, подцепляя зарумянившиеся, источающие жир и сумасшедший запах, куски мяса, складывал их на давно приготовленный лист папоротника.

Парфтек чуть отвлёкся, и пропустил тот момент, когда совсем рядом, возле него, оказалось сразу несколько людей, обряженных в странные лохмотья, цвет каких было невозможно определить, но именно они делали их обладателей незаметными в лесу, похожими на каких-то не существующих, страшных животных. Если бы лорд не знал, что это люди, то принял их за настоящих леших, внезапно решившихся показать себя.

Один из них откинул на спину мохнатый, зелёный капюшон, и судья увидел весёлое, улыбающееся лицо, тёмные, синие глаза, и яркую, почти красную бороду, заплетённую в две толстые косицы. Несомненно, это были виги.

– Во время мы, однако! – Муж с рыжей бородой по-хозяйски расположился на стволе дерева, наклонившись, вдохнул запах, исходящий от мяса, и, подмигнув Парфтеку, спросил: – Куда путь держите? По нужде, или от себя бегаете?

– А вы сами-то кто? – Настороженно спросил судья, присаживаясь рядом, и уже понимая, что если их захотят убить, то сделают это в считаные мгновения. Они просто не успеют оказать какого-то сопротивления! Люди в лохмотьях, похожих на тёмно-зелёные шкуры с длинным ворсом как-то так незаметно переместились, и оказались за спинами лорда и слуги.

– Мы-то? – Человек с бородой добродушно усмехнулся, и улыбнулся, весело оскалившись: – Мы – лесовики. Бортники, охотники, да сборщики смолья. Здесь нет чужих, а вот вы… – Он многозначительно осмотрел судью с ног до головы. – Так кто же вы?

Что-либо скрывать от него было бесполезно, он видел Парфтека насквозь, и, конечно же, не поверит во все его сказки. Так какой смысл что-то придумывать? Не проще ли рассказать ему всё как есть, и получить какую-то помощь? Хоть они и лесовики, но ведь знают, что идёт война, да и сами, или виги, или харвеллы. По крайней мере, вот этот, с рыжей бородой, несомненно, виг.

– Я – лорд Парфтек, а это мой слуга Дерк. Мы идём в Россу, обратиться к наместнику Иштеру и боярскому вече, чтобы они отправили войско на помощь своим союзникам.

– Лорд? – С удивлением переспросил лесовик. – То-то мне кажется знакомым твоё обличье, да и одёжа у тебя не совсем подходит для наших лесов. Где же я мог тебя видеть?

– Я вершил суд в Вольфбуре. – Упавшим голосом сообщил Парфтек, догадываясь, какие последствия могут быть за его словами. Слишком многих невинных он осудил, ослеплённый жаждой золота.

– Какие странные цепи жизни выковывает Бессмертный Тэнгри. – Задумчиво проговорил бородатый, глядя в огонь, и будто не расслышав слова лорда. – Когда-то меня осудили на пять лет рудников по обвинению в краже двух караваев хлеба. Мне удалось бежать, и я поклялся живьём содрать кожу с судьи, вынесшего такой несправедливый приговор. Помнится, его звали Парфтек.

Испуганной птицей заметалась в голове мысль, что совсем скоро наступит развязка, и здесь, в тёмном лесу кончится его земной путь. Он полностью во власти этого лесовика, и ничто не сможет остановить его. Виги всегда выполняют свои клятвы. Теперь уже точно, всё кончено. Закончился этот, кажущийся бесполезным, бег, несущий в себе только чувство щемящего одиночества. Жаль, что он больше никогда не увидится со своей семьёй, не приласкает дочерей, и не поцелует жену. Теперь он уже никому не сможет помочь, и его имя войдёт в историю как имя предателя, продавшего свою родину, и весь его род будут проклинать до седьмого колена.