Древние Боги

– Приготовить «Ямы Смерти»! – Отдал приказ самый старший из монахов, уже готовившийся этой весной стать наставником для младших братьев, Дитхар. Ему безропотно подчинялись, и признавали власть над собой, как само собой разумеющееся, ведь после того, как со Стальным Барсом в Сармейские степи отправился Лурфар, его место занял Дитхар. Он не был таким мягким и немного мечтательным, как любимец Хранителя, зато он всегда точно знал, чего хочет, и настойчиво, шаг за шагом шёл к своей цели. Он знал все тайны, что скрывал в себе Храм Бессмертного Тэнгри, и теперь со всей ясностью представлял себе, как можно построить оборону замка.

Взбежав на стену, Дитхар хмуро осмотрел площадь, заполненную варварами, надеясь увидеть хоть где-нибудь ещё каким-нибудь чудом выживших монахов, но так никого и не заметил. До того, как пришли перманы и осадили Храм Бессмертного Тэнгри, в его стенах учились и служили богам более тысячи монахов, а во внутренний замок сумели прорваться всего около трёх сотен. Где же все остальные? Неужели погибли? Скольких воинов, ремесленников, знахарей, крестьян, да и просто хороших людей лишилась страна Лазоревых Гор за неделю? И ведь это не конец! Это будет ещё долго продолжаться! До тех пор, пока не падёт последний из вигов? Или пока не вернётся из Сармейских степей Стальной Барс, и варвары не будут изгнаны из пределов залитой кровью страны?

Стальной Барс! Где же ты? Почему так долго не возвращаешься назад? Может, твоя голова украшает пику возле ворот какого-нибудь города? Или твои кости давно перевариваются в желудке жуткой твари, изменённой Невидимой Смертью? Нет-нет! Как же это может случиться с героем, для имени кого уже приготовлено место на Красной Стене Храма?

Дитхар, наверное, никогда бы не смог объяснить, почему виги возлагают на Рутгера, сына Ульриха, героя Балты, такие надежды. Разве нет в стране Лазоревых Гор других воинов, уже совершивших немало подвигов, и чьи имена воспеты поэтами? Что же ты должен привезти из убежища Древних Богов? Какое-то невиданное оружие? Знания, что позволят вигам вознестись до высот предков?

Краем глаза монах заметил пущенную в него стрелу, взмахом меча отбил её в сторону, и зло рассмеялся. Перманы раздобыли где-то стальное оружие, доспехи, но так и не научились хорошо стрелять из луков. Где им тягаться с вигами и заулами! Разве они смогут одолеть прирождённых воинов? Они лишь смогут их задавить числом, теряя при этом за каждого бойца страны Лазоревых Гор, множество своих, только-только вылезших из смрада болот, и темноты дремучих лесов, дикарей.

– Дитхар! Всё готово! – Крикнул кто-то из монахов, из внутреннего дворика замка, и он махнул рукой, представив себе, как вздрогнули массивные цепи, опутанные паутиной, как заскрипели коловороты, приводимые в движение силой ловких рук отроков. Понимая, что он не может слышать, как кренятся колонны, поддерживающие снизу площадь над ямами с острыми железными кольями, ему всё же показалось, что он смог различить сквозь шум орды иноземцев этот скрежет, и он впился глазами в толпу беснующихся внизу врагов. Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Ловушка сработала не в полную силу. Площадь провалилась лишь в немногих местах, но и этого хватило, чтобы несколько десятков варваров, дико вереща, рухнули, как им наверняка показалось, в бездонную пропасть. Оставшиеся на уцелевших островках перманы в ужасе застыли, боясь пошевелиться, и не были способны к какому-либо сопротивлению. Их сковал животный страх, и над замком, впервые за много дней установилась мёртвая тишина, лишь изредка нарушаемая еле слышными, будто раздающимися из ада, стонами. Да, враги, наверное, так и видели своё положение. Всесильный бог вигов, видя, что его дети гибнут под мечами дикарей, разгневался, и наслал на них землетрясение, чтобы остановить кровопролитие, и покарать дерзких, посмевших посягнуть на богатства и артефакты его Храма.

– Арбалеты! – Опомнился Дитхар, едва пыль немного рассеялась, и он смог разглядеть столпившихся, боящихся пошевелиться иноземцев. Их нельзя отпускать! Потом они обязательно вернутся и отомстят!

Сверкнуло несколько арбалетных болтов, и ещё несколько трупов рухнули вниз, в пыльную пропасть, дна которой пока было невозможно разглядеть. Снова всё пришло в движение, и перманы, попавшие в ловушку, стали прикрываясь щитами, создавать нечто подобие строя. Так, конечно, было легче обороняться, и потери значительно уменьшались, но что можно сделать на островках в несколько шагов в поперечнике, если каждый из варваров жался в середину, страшась оставаться с краю, и ещё раз испытать на себе гнев Бессмертного Тэнгри?

Дитхар видел их грязные, бородатые лица, перекошенные ужасом, видел, как они падают, пронзённые стрелами, и всё равно ему этого казалось мало. Слишком медленно всё это происходило, и слишком многих соплеменников успеют спасти варвары, оставшиеся на внешних стенах замка. Для этого им нужно всего лишь перекинуть несколько лестниц, и это будет сделано, как только оцепенение пройдёт, и перманы снова обретут способность действовать, принимать решения.

* * *

Вальхар устало прислонился к огромному куску белого мрамора, где ещё до того как в страну Лазоревых Гор пришли виги, были выбиты какие-то письмена, и с трудом удержал меч в руке. Сил оставалось только на то, чтобы загнанно дышать, и кое-как стоять, не падая в осеннюю грязь на глазах своих воинов и дхоров.

– Что за напасть! – Прохрипел Мёртвая Голова, в гневе сверкая глазами, и грозно поглядывая по сторонам: – Похоже, что они знали про нашу засаду! Среди твоих людей есть предатель!

Вождь клана Снежных Барсов лишь кивнул головой. Он и сам это понял, как только перманы как-то слаженно, будто готовились к этому всю жизнь, из походной колонны развернулись в строй, и атаковали изумлённых вигов и дхоров. Ясно было и так, что где-то там, среди разношёрстного войска вигов есть один единственный человек, готовый за горсть золотых монет предать свой народ. Кто же это? Им может оказаться кто угодно из примкнувших к войску людей. Им мог быть и ремесленник из Андвея, и крестьянин из Ортера. Им мог быть и харвелл, и заул. Как его найти?

Вальхар посмотрел на дорогу заваленную убитыми воинами, и заскрипел зубами. Совсем не так он видел эту схватку. Совсем не так она должна была происходить. Место для засады было хорошее, и у перманов, не знай, они о ней, не было бы ни одного шанса, и никто бы не смог уйти из клещей.

Дремучий лес подступал к самой дороге, а местами до неё можно было дотянуться и обычным копьём. С другой стороны, через несколько шагов, начинался крутой холм, склон коего упирался, а потом и плавно переходил в хребет гор. Выскользнуть из этой западни было невозможно, если, только безжалостно погоняя коней, не бросить их вперёд, и оставить погибать своих бойцов. Это, собственно и произошло, с той лишь разницей, что варвары были готовы к бою, но немного преувеличили свои возможности. Неизвестно, на что надеялся лорд Сатвел и вождь иноземцев, но им с сотней всадников всё же удалось ускользнуть.

– Теперь не время об этом думать. – Вальхар попытался повернуть разговор на другую тему. Думать о том, что среди ополченцев, всю жизнь проживших в стране Лазоревых Гор есть предатель, было невыносимо. Это просто никак не укладывалось в голове!

Вытирая пучком травы окровавленное лезвие топора, Мёртвая Голова оскалился:

– По-моему как раз самое время об этом и говорить. Пока ты не найдёшь предателя, все наши планы будут известны лорду, и мы зря будем терять людей!

Вождю клана Снежных Барсов хотелось осадить зарвавшегося дхора, и рассечь его мускулистое тело пополам, но он заставил себя сдержаться, и даже не вспылить. Он понимал, что от войска «тёмных» зависит всё. Если они уйдут в Чёрный Лес, виги не смогут устоять против перманов, и невесть откуда появившихся ярвиров. Почему всё это свалилось на головы несчастных вигов?! Это кара за прошлые войны? Это возмездие за воинственность и спесивость? Нет-нет! Это всего лишь жадность и жажда власти лорда Сатвела. Боги здесь не при чём.

Вальхар посмотрел на Мёртвую Голову, и снова подивился, не способный объяснить сам себе, как Стальной Барс смог завоевать его расположение. Если и есть в Обитаемом Мире люди, изменённые Невидимой Смертью, так значит, самые яркие их представители существуют именно в Чёрном Лесу. Почти в два человеческих роста, с тёмной кожей, с острыми белыми клыками, со сверкающими глазами, и огромными пучками мышц, едва взглянув на него, становилось не по себе. Такие существа, наверное, рождаются раз в сотню лет! Это было настоящее порождение ада, но пока оно сражалось на стороне вигов, можно было закрыть глаза на его внешность, и внешность его таких же «тёмных» воинов.

– О чём ты думаешь, вождь Вальхар? Я совсем не вижу твоих мыслей! – Дхор посмотрел в глаза вождю клана, и тот смог выдержать его взгляд. – Я вижу только усталость, и боль! Ты ранен?

– Нет. Я цел и невредим. – Виг натянуто улыбнулся, отметив про себя, что «тёмный» совсем не чувствует то, о чём он думает. Притворяется? Тогда он очень хорошо это делает! А зачем ему это? Что он может подозревать? Что вождь Снежных Барсов уже сейчас, ещё до победы над иноземными врагами размышляет, как избавиться от опасных союзников в будущем? Это всего лишь мысли, не имеющие под собой никакого основания.

Вальхар поискал глазами того, кого он ударом меча свалил последним, и как бы, между прочим, проговорил:

– Теперь лорд Сатвел встретится с посланниками ярвиров, и сможет договориться о военной помощи. Я вижу в недалёком будущем ещё более страшную войну, какая на долгие годы опустошит страну Лазоревых Гор, если вообще кто-нибудь останется в живых.

– Твои слова полны тревоги, но этого не произойдёт. – Отмахнулся Мёртвая Голова. – Едва ярвиры узнают, что на вашей стороне выступили дхоры, они повернут назад. Им нужно золото, и поняв, что не смогут его получить, они отступят.

– А что хочешь получить ты, став нашим союзником? – Вальхар и не надеялся получить откровенный ответ и уже приготовился проглотить любую ложь, сорвавшуюся с уст «тёмного». Он не мог поверить в то, что дхоры решили вот так, бескорыстно встать плечом к плечу с вигами, чтобы отбить варваров с запада.

– Наши старейшины решили, что если нашими соседями останутся виги, то это будет лучше, чем на их месте будут ярвиры и перманы. Хотя мы и воевали долгие века, зато у нас было очень много общего. Кажется, у вас есть поговорка, что лучше знакомый враг, чем неизвестный.

Дхор ответил легко, нисколько не задумываясь, без каких-либо усилий, и вождь клана Снежных Барсов подумал, что это вполне может быть правдой, но он никак не мог уложить в голове то, что встреться они пару месяцев назад, то сразу схватились бы за оружие, а тут, совсем другое! Рутгер должен быть всемогущим колдуном, чтобы вот так, сразу, изменить отношение «тёмных» к людям! Этого не может быть! Как вековые враги могут сразу стать союзниками? И вообще, виделся ли сын Ульриха с Мёртвой Головой? Всё это очень плохо пахнет…

– Разве старейшин дхоров не привлекает блеск золота? – Сделал Вальхар слабую попытку всё разузнать. Если «тёмный» и умеет так хорошо скрывать свои чувства, то всё равно при слове золото, он может себя чем-нибудь выдать. Хотя бы блеском красных глаз, или неосторожным движением.

– Золото – это власть. – Задумчиво произнёс Мёртвая Голова, поглаживая длинную рукоять топора. Потом вскинул голову, и, глядя в глаза Вальхара, спросил, по обыкновению оскалившись: – Скажи, человек, почему мы так долго воевали, хотя, для того, чтобы остановить кровавую вражду, хватило всего нескольких слов Стального Барса? Почему я сразу ему поверил? Или он опоил меня Батгейским вином?

Вождь клана не нашёлся что ответить, и промолчал. Дхор и не ждал от него ответа. Глядя куда-то вдаль, он говорил тихо, словно сам себе, и в его голосе слышалась какая-та теплота, что никак нельзя было ожидать от такого грозного великана, отправившим на тот свет не один десяток людей:

– Я вижу в нём молодого Фаруса, чьё сердце переполнено благородством, мужеством, и желанием изменить мир. Он ещё наивен, горяч, и хочет доверять всем, кого встретит, и, может быть, это и подкупает в нём. Может, поэтому и мне хочется ему верить.

– Фарус? – Переспросил Вальхар. – Это какое-то ваше божество?

– Это наш бог войны. – Кивнул дхор.

Сравнение с богом войны приёмного сына понравилось Вальхару, и он улыбнулся, ощутив, как сердце наполняется теплотой и любовью.

– Он будет хорошим Владыкой. – Мёртвая Голова опять оскалился, и вождю клана Снежных Барсов показалось это каким-то недобрым знаком. Будто дхор садит Рутгера на трон владыки, чтобы обделывать какие-то свои делишки. Будто эра людей близится к закату, и совсем скоро наступит время «тёмных», и всех тех, кого изменила Невидимая Смерть.

Вальхар посмотрел по сторонам, и с болью в душе подумал, что с лёгкостью дал бы отрубить себе вторую руку, лишь бы этого ничего не было. Горько видеть воинов, с какими ещё совсем недавно сидел за одним столом и поднимал братину, мёртвыми. Бессмертный Тэнгри! Как же долго это будет продолжаться? До тех пор, пока жив хоть один виг, или пока не вернётся из Сармейских степей Стальной Барс?

Вождь и сам не заметил, что наделил отрока какими-то сказочными, магическими чертами. Словно он мог появиться, и одним взмахом руки прекратить войну, а иноземцев прогнать из пределов страны Лазоревых Гор грозным рыком. Бывший воспитанник виделся ему былинным великаном, способным на всё, и нет для него чего-то невозможного. Только лишь бы он быстрее возвращался, сел на трон Владыки, и вернул те мирные, счастливые времена, когда не было ни измены, ни крови, ни жестокости.

* * *

Глава 22.

Ночь нехотя оставляла свои позиции, с таким трудом завоёванные ещё с вечера. Мрак ещё какое-то время цеплялся за высокую, спутанную траву, пытался спрятаться среди корней деревьев и в гуще кустов, и, в конце концов, не выдержав яростного, красного огня светила, рассыпался белыми, мельчайшими капельками воды, скопившись в низинах, видимо, ещё на что-то рассчитывая. Пройдёт совсем немного времени, взошедшее солнце растопит и эти остатки холодной, туманной ночи, чтобы потом, так же нехотя, уступить место неумолимо надвигающейся темноте.

Это было не совсем обычное утро. Скорее всего, это было как настоящее безумие. Ни один из воинов отряда так и не смог уснуть, не смотря на глубокую ночь. Факелы сложили в кучу, и они догорали у входа в пещеру. Упыри больше не решались преследовать грозных северян, и отстали где-то далеко в глубине норы. К рассвету готовились все долго и тщательно, будто собирались предстать перед кем-то из Владык, в зале Совета Лордов, где могла решиться их судьба. Сейчас было бесполезно у кого-то что-то спрашивать. Каждый отвечал нечто нечленораздельное, смотря блестящими от слёз глазами туда, откуда должно было появиться солнце. Как же долго они его не видели! Целую вечность!

Рутгер сидел на камне, обнимая за угловатые, продрогшие плечи Эрли, положившую ему голову на плечо, и боялся пошевелиться, чтобы не дай бог нарушить то хрупкое равновесие, висящее на тончайшем волоске, установившееся между ними. Странно. Он и не предполагал, что есть несколько простых, совершенно естественных движений, взглядов, чтобы его любовь как само собой разумеющееся подошла к нему, устроилась рядом, и встретила вместе с ним волнующий, долгожданный, после первородного мрака, рассвет.

Напрасно он пытался сдержать стук сердца в груди. Оно бухало так громко, словно хотело прорвать рёбра и вырваться из опостылевшего тела. В горле першило, на глаза наворачивались слёзы, хотелось глотнуть воды, но он сидел тихо, не шевелясь, переполненный нежностью и гордостью, что единственная девушка в отряде принадлежит ему.

С каждым мгновением становилось светлее, и уже было можно разглядеть то, что с трудом угадывалось в ночном мраке. В траве зашуршали какие-то невидимые насекомые, а птицы, радуясь новому утру, кажется, сошли с ума, и старались перепеть друг друга, оглушая воинов, словно хотели показать, что те теряли, находясь так долго под землёй.

Ещё холодный, красный диск солнца медленно выплыл над чёрными, острыми верхушками елей, и каждому показалось, что он никогда в жизни не видел ничего более прекрасного. Вот оно, настоящее чудо! Как же были они глупы, что не видели за обычными вещами, происходящими каждый день, чего-то магического, необычного. Это всё равно, что прикоснуться к бездне! Неизведанной, и манящей к себе своими загадками. Вот в такое время и понимаешь, как ничтожен человек, и что значит его жизнь для земли, звёзд, и всего того, что невозможно объяснить, и представить. Рассвет проснётся в миллионный раз, а про тех людей, живших какую-то пару сотен лет назад, уже вряд ли вспомнят. Запомнят только их деяния и подвиги, что они успели совершить за тот короткий срок, отпущенный им Бессмертным Тэнгри, и были просто как мгновенная вспышка света во мраке, и снова всё погружалось во тьму, чтобы через какое-то время снова осветиться такой же ослепительной и яркой вспышкой.

– Проклятье! – Прохрипел Сардейл, и в его глазах можно было увидеть застоявшиеся слёзы, какие так и не решались упасть на рыжую бороду. – Ничего прекраснее я в жизни не видел!

– Это удивительно. – Прошептал Рутгер дрогнувшим голосом и посмотрел на Эрли, на перемазанном сажей, лице коей, блуждала счастливая улыбка. Она лишь сжала его руку, и с благодарностью посмотрела в его глаза, словно это он подарил ей такой рассвет. И Стальной Барс понял, чего сейчас не хватает. Он вдруг осознал, что если не сорвёт с её губ горячий, обжигающий поцелуй, всё волшебство разворачивающегося зрелища будет утеряно! Он склонил голову, и…

– Я знаю это место. – Перед ними остановился Микон, переминаясь с ноги на ногу, и почёсывая складки лысого черепа. Он понял, что явился не вовремя, но что-то переделывать было уже поздно.

– Ты же никогда не был в Егдере. – Недовольно напомнил воевода, смерив его взглядом.

– Так и есть, но ведь это уже не Руссия!

– Где же мы?

Недоумённый вид Стального Барса заставил руса поспешить, и он постарался всё объяснить:

– Не знаю, повезло ли нам, но мы теперь находимся в дне пути от границы с царством Геннаха. Здесь они нас не смогут достать, но нам угрожает опасность другого рода.

– Мутанты? – С тревогой спросил Рутгер, и заметил, с какой лёгкостью слетело с языка ещё совсем недавно незнакомое слово.

– Лет тридцать назад, когда я ещё был совсем молодым воином, как ты, мы воевали с дикими племенами торков, и кажется, бывали в этих местах. Тогда это лес был ещё небольшим, а за ним текла река, приток Истры, но его название я уже не помню. Прошло столько лет, что не мудрено и забыть.

Сердце почему-то дробно забилось в груди, и даже само название племён торков, показалось Стальному Барсу как будто смутно знакомым. Словно где-то он уже слышал это, и торки упоминались там как племена, населяющие земли не далеко от тех земель, где вполне могут быть убежища Древних Богов.

Подошёл единственный монах, оставшийся в живых, и развернул пергамент, где когда-то старательной рукой Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри была нанесена карта. Большинство обозначений, значков почти истёрлись, и вряд ли кто-то чужой что-нибудь смог бы в ней понять, но Рутгер и единственный монах, оставшийся в живых из послушников, читали её без каких-либо усилий.

– Здесь нет земель торков. – Проговорил Лурфар, опускаясь на траву, и заглядывая в карту.

– Чтож из этого? – С насмешкой спросил воевода. – Проклятых Земель на ней тоже не обозначено, однако они есть, и встали как раз у нас на пути! Учитель проделал огромную работу, составив этот пергамент, но и ему не под силу заглянуть за множество поприщ. Он и так помог нам, чем смог.

– Может быть, нам нужно было пройти восточнее, где проходят торговые караваны, там, где пути обозначены на пергаменте?

В словах Лурфара Барс услышал упрёк, словно тот обвинял его в тех смертях, произошедших по его вине, будто это как-то можно было исправить. Это больно кольнуло где-то внутри, и Стальной Барс зло ответил, чувствуя, как наполняется гневом:

– Разве не вы меня поддержали в этом решении? Каждый день я горько сожалею о тех, кто погиб в бою с тварями, и о тех, кто ещё погибнет, но это неизбежно! Каждый из нас знал, на что шёл! Разве мы не жаждали подвигов?!

Краем глаза воевода заметил, что воины прислушиваются к их перепалке, и хотел оправдаться, снять с себя хотя бы часть вины, чтобы ушла та боль, день за днём безжалостно глодающее его сердце. Это было просто невыносимо, и хотелось хоть на немного облегчить это тяжкое бремя.

– Рут прав. – Сказал Аласейа, пытаясь пригасить совсем ненужную, разгорающуюся ссору, и прекрасно понимая, что творится в душе у друга. – Разве он мог знать, что ждёт нас в Проклятых Землях? Разве вождь кахтов нас предупредил об этом? Он хотел нашей смерти, и он сделал всё, чтобы мы спустились в долину. Тем более что он решил идти по землям мутантов не один. Лурфар, ты же сам поддержал его, говоря, что так будет быстрее!

– Я никого ни в чём не обвиняю! – Монах чуть не вскочил, и порывистым движением свернув карту, спрятал её в складках когда-то серого, кое-где порванного, и тщательно зашитого хитона.

– Давайте не будем ссориться, а вместе подумаем о том, что делать дальше. От того, что мы сейчас решим, будет зависеть наше дальнейшее существование, и то, сможем мы или нет, найти убежище Древних Богов.

Стальной Барс посмотрел на лица воинов, обращённые к нему, и, кажется, всё понял правильно. Они, как и раньше, были готовы выполнить любой его приказ, но сейчас им было нужно хотя бы пару дней отдохнуть. Им было нужно понять, что они живы, и могут с наслаждением дышать этим пьянящим воздухом, оглушённо и поражённо слышать гвалт обезумевших птиц, и видеть всё то, чего были так долго лишены, блуждая во мраке подземелий Егдера.

– Я думаю, что никто и не собирается повернуть назад, в страну Лазоревых Гор, не выполнив завета военного вождя? – Рутгер испытующе посмотрел на воинов, будто мог взглядом пронзить их насквозь, и узнать, какие мысли бродят в головах, покрытых рогатыми шлемами.

– Рут, об этом не может быть и речи. – Вымолвил после непродолжительного молчания Сардейл, и было в его голосе столько усталости, что это показалось чем-то необычным, тем, с чем необходимо считаться, хотя и ни разу не было такого момента, когда его слова не воспринимались всерьёз. – Нам нужна неделя, чтобы собраться с силами, и мы снова будем готовы идти за тобой хоть в огонь и воду. Пусть тогда нас ждут хоть сотни мутантов, мы сможем задать им хорошую трёпку!

– Все согласны со словами Сардейла? – Воевода ещё раз обвёл взглядом лица тех немногих, уцелевших воинов, ставших за время похода такими родными, что потеря любого из них отзывалась бы невосполнимой потерей в душе. Он повернулся к Микону, стоящему чуть в стороне, и спросил: – Найдётся на берегу реки место, где мы смогли бы отдохнуть, и вволю поесть свежего мяса? Мне и самому надоела солонина, выменянная на волов и лошадей на постоялом дворе.

Дружинники заулыбались, и Стальной Барс понял, что опять угадал общее настроение. Собственно и угадывать-то было нечего. Рутгер и сам от всего этого смертельно устал. Потрясения, волнения, постоянные опасности сделали своё дело. Ему до безумия хотелось однажды проснуться утром самому, осознать, что находится в безопасности, и услышать тихое посапывание пристроившейся рядом Эррилайи. Возможно ли это? Будет ли это в далёкой, незнакомой стране, где друзей можно перечесть по пальцам, а врагов так много, что всегда приходится быть настороже, и держать руку на рукояти меча? Сможет ли Микон указать место, где отряд сможет провести какое-то время в покое?