Древние Боги

– Наша судьба давно решена. – Ответил Стальной Барс, и заметил в глазах друга промелькнувшее удивление.– Я смогу всего лишь приблизить, и ускорить ход событий. Чтож, веди, Болевил! Я готов!

Подходя к ложе императора, виг заметил несколько десятков гвардейцев, не спускающих с него напряжённых взглядов, и при малейшей опасности готовых обнажить клинки. Он с трудом разглядел императора среди пёстрой толпы свиты, и остановился, не доходя до него нескольких шагов, помня наставления сотника с Эддиком.

Император не производил впечатления жёсткого и властного правителя. Если с него снять золотую корону, украшенную драгоценными камнями, и мантию, из какого-то пятнистого зверя, то его можно было скорее принять обычного ростовщика, а не за великого князя Руссии. Вот только взгляд… Колючий, пронзающий насквозь. В такие глаза невозможно долго смотреть, и казалось, что за ними открывается пропасть, готовая поглотить кого угодно.

С удивлением, рядом с императором, на таком же резном троне, украшенном драгоценностями, Рутгер заметил женщину, и понял, что это жена Солнцеликого. Было в ней что-то ненастоящее, не живое, если не сказать большего. Какой-то не естественный румянец, подведённые углём глаза, старая, дряблая кожа, тщательно скрываемая за слоем белой пудры, что делало её ещё более заметной. Неужели ей нравится это кровавое зрелище? Неужели её сердце матери не вздрагивает от ужаса, и не протестует против этого действа, где отнимают у кого-то жизнь? Место женщины рядом с детьми, а не на Большой Арене, где царит смерть, и запах крови настолько густой, что, кажется, можно задохнуться.

Стальной Барс опустился на одно колено, склонил голову в знак приветствия императора, и тут же услышал дребезжащий, чуть ли не испуганный голос, в каком, если прислушаться, можно было угадать фальшивые нотки:

– Поднимись. Достаточно того, что ты стоишь.

Рутгер поднялся, и почувствовал, как глаза императора, поглощающие как бездна, пытаются проникнуть в его душу, и прочитать мысли, так тщательно скрываемые вигом.

– Ты слишком молод, для того, чтобы быть воеводой. В стране Лазоревых Гор все посты занимают молодые воины?

– Нет, ваше величество. – После небольшой паузы ответил северянин. Он совсем не ожидал, что первый вопрос повелителя Руссии будет о таких пустяках. Разве это имеет значение? Ведь главное, чтобы человек был достоин этого места, а остальное не важно!

Не дожидаясь ответа, великий князь задал второй вопрос:

– Где же ты научился такому искусству? Надо сказать, что мы были удивлены! Ещё никому не удавалось за такой короткий срок убить шестерых палачей!

– Ваше величество! Виги – сословие воинов, и нас обучают войне с раннего детства. Искусство владения мечом мы впитываем с молоком матери, и там, на севере, мы считаемся лучшими воинами, среди других племён.

– Все ли в твоём войске такие знатные бойцы?

– Это, несомненно. Путь сюда был долог, труден, и мы встретили множество опасностей, из коих вышли победителями.

– Так кто же ваш враг, если такие грозные воины пришли на юг, чтобы искать союзников?

– Их слишком много, чтобы мы могли их победить в одиночку.

Император неопределённо хмыкнул, как-то криво улыбнулся, словно это движение доставляло ему боль, и попросил:

– Покажи мне свой меч.

Не задумываясь ни на мгновение, Стальной Барс стремительно, как перед битвой, когда любое промедление может стоить жизни, вырвал клинок из заплечных ножен, и только тогда увидел, как обнажили мечи и телохранители великого князя. Он чуть помедлил, показывая, что не замыслил ничего дурного, и, приблизившись к повелителю Руссии, двумя руками протянул едва обтёртую от крови сталь.

Император не стал брать его. Тонким, сухим пальцем провёл по лезвию, вытер полой дорогого убранства руку, запачканную кровью, и произнёс:

– Ваши оружейники и кузнецы хорошо знают своё дело. Такого меча я ещё не видел, хотя, поверь мне, я смог покорить множество народов, у коих были мастера не хуже, чем в Руссии. – Великий князь помолчал, что-то обдумывая, и спросил, глядя пустыми глазами: – Ты знаешь секрет, как ковать такую сталь?

– Боюсь, что здесь я ничем не смогу помочь императору. Я – воин, а не кузнец, и среди моих бойцов тоже нет никого из мастеровых. Нас всю жизнь учили убивать, а как ковать клинки, это уже не наша забота. – Виг медленно отступил назад, и краем глаза смотря на насторожившихся телохранителей, вложил меч в ножны.

– Кто бы сомневался! – Воскликнул повелитель Руссии, обнажив мелкие, жёлтые зубы. – Я слышал, что у вас в стране нет рабства?

– Да, это так. – Подтвердил Рутгер, понимая, что эти слова, скорее всего, приманка в ловушке, что скоро захлопнется. Он чувствовал всем своим существом, что сейчас последуют вопросы, и он не сможет ответить на них с достоинством, просто потому, что не знал нужного ответа, и оградить своих воинов от возможных, не лучших последствий. Стальной Барс никогда не был большим знатоком в словесных сражениях. Он больше привык действовать, чем плести паутину слов.

– Странно… Кто же за вас делает всю грязную работу? Неужели вы сами? Но ведь это так низко, и не достойно благородного мужа! – Геннах пытливо посмотрел на вига.

Воевода счёл благоразумным промолчать, и лишь склонил голову, чтобы не видеть глаза императора, чтобы дать себе хоть какую-то передышку.

– Я слышал, в твоём отряде есть мутант и ведьма? Почему ты не сожжёшь их? Разве есть для них место среди обычных людей из плоти и крови?

Что ответить ему? Какие слова найти, чтобы выиграть время до вечера и не навлечь на себя гнев того, кто может одним движением отдать приказ об его уничтожении? Конечно, можно будет попытаться взять императора в заложники, чтобы сохранить жизни своим воинам, как это уже было с вождём кахтов, только, вряд ли из этого что-то получится… Телохранители окружающие трон, совсем не похожи на ротозеев. Русы – не степняки.

Стальной Барс как можно добродушнее улыбнулся, и чуть ли не со смехом ответил:

– Разве можно назвать колдуньей пятнадцатилетнюю девчонку, а мутантом отрока, у кого кожа всего лишь серого оттенка? Так называемая колдунья наша лучшая знахарка…

– Ты хочешь сказать, что я лгу? – Жёстко спросил император.

– Я хочу сказать, что великий князь не может знать истинное положение вещей в чужеземном отряде. Тем более что у нас хоть и один язык, но мы разделены многими днями перехода, и поэтому у нас совершенно разные обычаи.

– Лорд Архорд утверждает, что твоя ведьма – исчадие ада!

Так вот где собака зарыта! Впрочем, ведь этого воевода и ожидал. Интересно, чего успел наплести изменник русам, хрипя своим перевязанным горлом? Вот уж действительно, предательство не имеет границ.

– Ваше величество, лорду Архорду следует помнить, кто спас ему жизнь, когда стрела мятежников пронзила его горло. Ведь именно Эррилайя оказала ему помощь, чтобы многоуважаемый лорд не изошёл кровью.

– Судя по тону твоего голоса, вы явно в не дружеских отношениях. – Усмехнулся император. В его словах уже не было прежней жёсткости, и воевода понял, что выдержал первый удар. О, Бессмертный Тэнгри! Каким будет второй?

– Как можно называть другом того, кто клевещет?

– Это серьёзное оскорбление. По нашим законам, это смывается только кровью!

– В стране Лазоревых Гор, ваше величество, всё происходит точно так же, но лорд Архорд никогда не вызовет меня на поединок. – Видя недоумённый взгляд императора, Рутгер поспешил добавить: – Это будет не равный бой. Я побывал в нескольких битвах, сразил многих врагов, и смог выжить, не получив ни одного ранения. Есть ли у лорда, воспитывавшегося в замке, хоть один шанс против меня? К тому же, по нашим законам, убийство вига карается смертью.

– Хорошо. Значит, ты не расстроишься, если я возьму его в свою свиту? Когда его досадная рана заживёт, нам будет, о чём поговорить долгими вечерами.

– Если лорд Архорд согласен, то я тоже. Я с радостью избавлюсь от обузы. – Стальной Барс постарался напустить в свой голос больше яду, чтобы великий князь понял, что за никчёмного человека он пригрел. Может, после этого он подумает, и не будет слушать его слова?

– Так что же с мутантом? Почему ты сам его не убьёшь? Для чего держишь возле себя? – С какой-то скукой спросил повелитель Руссии, и воевода понял, что ему совсем не важно, есть ли в его отряде мутант или ведьма! Это просто пустой разговор, ведь судьба вигов давно решена, и лорд Архорд очень постарался, чтобы никто из них не смог выжить в будущем. Сейчас можно дать любой ответ, даже если он и не понравится императору, лишь бы уйти с Большой Арены на постоялый двор, и под покровом темноты, обезвредив стражу русов, спуститься в норы, где обитают упыри и вурдалаки. Лучше встретиться с врагом лицом к лицу, чем получить коварный удар ножом в спину.

– В нём совсем немного крови «тёмных», и он родился в доме вига. Его мать принадлежала нашему племени, а отец был дхором, и это не помешало ему попасть на службу в войско. Он мой лучший лазутчик, и стрелок из лука. Разве цвет кожи может иметь значение при таких достоинствах?

– Именно цвет кожи и может иметь огромное значение… – Задумчиво проговорил император, и в его пустых глазах мелькнул огонёк, что совсем не понравился Рутгеру. Он готов был поклясться чем угодно, что великий князь уже представляет всех вигов в цепях, или сражающихся на Большой Арене, для утехи толпы. – В наших народах очень много общего. Даже удивительно, что на далёком севере, есть племена, говорящие на одном языке с русами. Не значит ли это то, что наши народы в древности были едины, и имели одного императора?

– Только эта мысль мне и приходит в голову. – Стальной Барс поклонился, готовясь к тому, что разговор может продолжиться ещё долгое время, но повелитель Руссии рассудил по-другому.

– Хорошо. Сегодня уже слишком поздно. Я устал смотреть на смерти государственных преступников и палачей. Завтра мы продолжим наш разговор, а пока можешь идти.

– Когда ваше величество изволит меня видеть? – Лукаво спросил воевода, думая, что император сейчас может проговориться о решении, принятом в отношении вигов.

– Я пришлю за тобой уже известного тебе гонца, Эддика.

– Надеюсь, что завтра мы обязательно увидимся, и я удостоюсь чести говорить с вами. – Рутгер поклонился, и, развернувшись, поспешил к своим друзьям. Он помнил, что Болевил предупреждал его ни в коем случаи не поворачиваться к императору спиной, но если подумать, то теперь-то какая разница?

Проходя мимо вельмож, он видел страх в их глазах, что они тут же опускали, как избегают встречи взглядом с человеком, приговорённому к смертной казни, и поднимающемуся на эшафот. Они всё знали, и не хотели предпринять каких-либо попыток, чтобы предупредить чужеземцев, не сделавшим им ничего плохого! Они говорили на одном языке, выглядели так же как виги, но они были чужими, и им было всё равно, что будет с северянами этой ночью. Виги были чужими в этой стране, и представляли какую-то неясную угрозу, и от них следовало избавиться, чем быстрее – тем лучше.

* * *

Глава 8.

Когда приходит время действовать, воины не задают вопросов. Они предельно собраны, и готовы выполнить любой приказ, даже если он им и может казаться странным. Они верили Стальному Барсу, и знали, что он их никогда не поведёт в ловушку, а приложив все усилия, найдёт выход даже из безвыходной ситуации.

Сардейл поглядывал с высоты стены постоялого двора в ту сторону, где, как говорили русы, находится один из провалов, ведущих в подземелья с «нежитью». На расстоянии полёта стрелы были видны дозорные гвардейцы, но они, привыкнув к вигам, не выражали никакого беспокойства, хотя и держались на небольшом отдалении. Впрочем, они могли и не знать о том, что готовится этой ночью.

– Что ты там хочешь увидеть? – С улыбкой спросил ветерана царь россов. – Когда император стянет сюда войска, то будет уже поздно, и нам будет не прорваться.

– Вот этот момент я и не хочу упустить. – Грустно проговорил ветеран. – На кого мы бросим всех наших лошадей? Волов? Телеги со скарбом? Неужели всё достанется этой хитрой бестии – лавочнику? Не слишком ли щедрый для него подарок? А? Воевода Рутгер!

– Что же ты предлагаешь? Тащить их всех с собой? И как ты это себе представляешь? Обоз нас связывает, и лишает манёвренности, к тому же в подземельях коням совершенно точно делать нечего.

– Кони и волы нам понадобятся, когда мы выберемся из нор!

– Справедливо. – Заметил Стальной Барс, и напомнил: – Зато у нас остаётся золото. Пусть его немного, но его хватит и на волов, и на лошадей. Звон монет ласкает слух даже самому дикому и не сговорчивому варвару!

– Золота почти нет. Хотя, если вывернуть карманы каждого воина… – Недовольно пробурчал Сардейл: – Проклятье! Если бы я знал, что Архорд так поступит, я бы выпустил ему кишки ещё в Гаарии! Прав был Аласейа, говоря, что чем человек богаче, тем жаднее, и нет такого преступления, на какое бы он не решился! А ведь он мне начинал нравиться! Я даже хотел показать ему свои секреты с секирой!

– У тебя ещё будет возможность показать свои секреты.

– Убийство вига карается смертью. – Ветеран обернулся, и хмуро посмотрел со стены на воеводу.

– А кто про это узнает? – Спросил Стальной Барс.

– Мой воевода! – Подошедший Герфур опустился на одно колено, как требовал того древний обычай, и тут же поднялся: – Один из купцов со своими людьми хочет выехать с постоялого двора.

– Поворачивайте его обратно. Я же приказал никого не выпускать! – Жёстко бросил Рутгер. Он сам начал замечать за собой, что не терпит, когда его приказы не выполняются. Хотя такого ещё не было, но ему казалось, что и другие, не виги, должны выполнять их беспрекословно. – А вот и он сам.

К вигам подошёл купец, бывший здесь уже до того, как появились здесь чужеземцы. Он не был русом, скорее всего, прибыл с далёкого юга, так как был совсем не похож на жителя Руссии. Пёстрый, дорогой халат, длинные чёрные волосы, крючковатый нос, на загорелом до черноты лице, тёмные глаза, и длинный, изогнутый меч с золотой рукоятью, украшенный россыпью драгоценных камней.

– Я преклоняю колена пред великими воинами с севера, да пошлют им Боги долгие года жизни. – Купец слегка поклонился, осуждающе посмотрел на царящую вокруг суматоху, и елейным тоном, заискивая, спросил: – Могу я узнать у столь знатного полководца, почему меня и моих людей не выпускают с постоялого двора?

– Это вынужденная мера, и завтра утром вы сможете продолжить свой путь. – Скрестив руки на груди, ответил Стальной Барс. Ему показалось, что лицо купца ему кого-то напоминает. Совсем чуть-чуть, еле заметно, но он был уверен, что где-то уже видел похожие глаза, и нос.

– Но мне нужно встретиться с моими соотечественниками в Егдере, и обсудить кое-какие дела, достаточно важные для того, чтобы идти прямо сейчас, пока благословенное солнце освещает Обитаемый Мир.

– Я уже сказал, что ворота откроются только тогда, когда мы покинем стены этого дома. – С раздражением ответил Рутгер, пытаясь припомнить, что он мог упустить. Как всегда ему казалось, что его план не безупречен, и какая-та мелочь не учтена.

– Я пользуюсь защитой императора Руссии, и одного моего слова достаточно, чтобы…

– Ты ищешь смерти? – Зло бросил виг. – Я не повторяю два раза, и невыполнение моего приказа может для тебя дорого стоить.

– Отважный и многоуважаемый полководец, наверное, забыл, что мы, скитальцы степи, не состоим в его войске. – Купец не терял надежды на то, что сможет уговорить воеводу вигов, и тот разрешит ему покинуть постоялый двор.

Стальной Барс, однако, был настроен решительно, и не собирался никого отпускать. Он опасался того, что гвардейцам императора могут донести о приготовлениях чужеземцев, и они, стянув достаточно сил, атакуют, не дожидаясь ночи. Тогда будет невозможно прорваться в подземелья Егдера, и им останется только одно – погибнуть в битве. Конечно, вероятно, они могут пасть и в схватке с вурдалаками, но Рутгер готов был рискнуть, так как видел здесь хоть какой-то шанс на то, чтобы вырваться из этой западни.

– Я прекрасно помню, что ты не состоишь в моём отряде, и, тем не менее, приказ касается всех.

Поняв, что ему не удастся договориться, купец так же с улыбкой поклонился, и повернулся, чтобы уйти, когда услышал вопрос непреклонного северянина:

– Ты сказал, что ты странник степей?

– Да, великий воевода.

– Знаешь ли ты многочисленный народ челманов?

Купец повернулся, и на его лице можно было прочесть неподдельное изумление. Он не верил собственным ушам, и его удивлению не было предела:

– Откуда великий воевода знает про племена челманов? Я сам принадлежу к этому славному народу, и могу сказать о своих соотечественниках только хорошее!

– Ты видимо уже давно не был дома. – Усмехнулся Рутгер. – И многое не знаешь.

– Ты пугаешь меня! – Встревоженно воскликнул купец. – Что случилось с моим народом? Боги отвернулись от нас, и чума пришла в наши степи? Или в наши земли пришла Невидимая Смерть, чтобы собрать свой урожай? Ответь мне, благороднейший из воинов!

– Мужайся. – В голосе Стального Барса не было какого-нибудь злорадства. Он действительно сочувствовал этому человеку, с кем ему было нечего делить. Свет солнца? Его хватит на всех. Земли, не заражённые Смертью? У них у каждого есть своя страна, где хватит места для любого из людей. – Была война, и многие тысячи челман пришли в страну Лазоревых Гор, чтобы завоевать нас.

– Неужели такое возможно? Неужели повелитель Сармейских степей Аллай-хан, смог решиться на такое? Это – невероятно! Кто же победил? Хотя… – Купец чуть помолчал, и как бы сам себе, сказал: – Кто победитель, догадаться не трудно…

Он поклонился вигу ниже, чем было до этого, и хотел уйти, но опять был остановлен воеводой:

– У меня нет к тебе ненависти, челман. Наши народы стали жертвами чьей-то большой игры.

– Благодарю тебя, благороднейший из воинов. Твоё сердце не окаменело от злости и ярости, но я поспешу к себе в комнату, чтобы оплакать своего брата, состоящего в войске повелителя Аллай-хана тысячником, и он наверняка погиб…

– Как звали твоего брата? – Спросил Стальной Барс. Теперь он понял, кого напоминал ему купец, и что в его облике казалось отдалённо знакомым. Конечно! Это же одно лицо!

– Его имя тебе ничего не скажет, храбрый северянин. – Купец тяжело вздохнул, и после небольшой паузы, добавил: – Его звали Сагынай.

– Мне начинает казаться, что наш Обитаемый Мир до безобразия тесен. – Усмехнулся Рутгер, и, глядя в недоумённое лицо челмана, видя его глаза, где теплилась слабая надежда, произнёс: – Чуть больше месяца назад твой брат был жив. Я пленил его в битве и отпустил вместе с другими воинами, коим посчастливилось выжить в бою.

Купец вернулся назад с прытью, какой никто не ожидал от него, и, упав на колени, припал губами к пыльной перчатке воеводы.

– Чем я могу отблагодарить тебя, милостивейший из победителей? Все мои товары – твои! Шелка и парча, оружие, всё твоё…

– Мне ничего от тебя не надо. Обещай только одно, что покинешь постоялый двор утром, когда нас здесь уже не будет. Это будет твоя благодарность за жизнь брата.

– Можешь быть спокоен. Я буду тих как мышь, и более не потревожу тебя ничем…

– Всадник! – Крикнул со стены Сардейл.

Весть застала Стального Барса врасплох. Быстрее молний начали метаться мысли в голове, и сразу же возникло множество вопросов, на какие он не мог ответить сам себе. Неужели он что-то действительно упустил, и кто-то смог улизнуть с постоялого двора, чтобы предупредить стражу о готовящемся прорыве? Неужели он что-то не предусмотрел? Стены невысоки, и совсем не пригодны для обороны, а дощатые ворота слишком слабы, чтобы выдержать хоть один добрый удар тараном. Неужели всё было зря, и скоро начнётся схватка, неминуемо закончившаяся или истреблением отряда, или цепями, что оденут каждому!

– О! Да это же наш приятель Болевил!

– Он один? – Тут же спросил воевода, облегчённо вздохнув, и посмотрев на Сардейла. Увидев утвердительный кивок, он невольно улыбнулся, и крикнул воинам, стоящим у слабых, дощатых створок: – Открыть ворота! Посмотрим, зачем его принесла нелёгкая…

– Он сразу догадается, увидев наши приготовления. – Произнёс Аласейа. – Вряд ли он будет молчать об этом.

– Так мы вряд ли его отсюда выпустим. Слишком многое поставлено на кон, чтобы так рисковать.

Ворота открылись, и во двор на взмыленном коне въехал рус. Он огляделся по сторонам, и, спрыгнув с седла, подошёл к воеводе вигов. Переводя дыхание, дружелюбно улыбнулся, и как ни в чем, ни бывало, будто и не было недавнего расставания, спросил:

– Я вижу, ты уже всё знаешь?

– Что именно? – Рутгер сделал вид, что ничего не понимает, и ни о чём не догадывается.

– Ночью к постоялому двору подойдёт три сотни гвардейцев, и на рассвете вы будете атакованы. Для вас уже приготовлены цепи!

– Так я и думал. – Хмуро кивнул виг. Немного подумал, говорить ли ещё что-нибудь Болевилу, и добавил: – Вот только утром нас здесь уже не будет.

– Куда же вы пойдёте? До границ Руссии путь не близкий, и гвардейцы настигнут вас где угодно. Вы не сможете вырваться из ловушки. У вас есть только один путь – умереть с честью.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – У Стального Барса не было никаких подозрений к русу. Просто он хотел понять, что им движет, и для чего он это делает. Ведь, по сути, они были едва знакомы, и были друг для друга совершенно чужими людьми. Разве можно их отношения назвать дружескими?

– Могу я быть откровенным? – Гвардеец заглянул в глаза воеводы, и, собравшись с мыслями, продолжил: – Мне никогда не нравился наш император, а то, что он творит в последнее время вообще непостижимо уму. Он стал не тем, кому я давал клятву в верности.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Как это ни грустно, но империя доживает последние дни. Я уверен, что не пройдёт и года, как чернь поднимется, и уничтожит наше государство. Слишком много у нас рабов, и слишком мало сил, чтобы удержать их в узде.

– Может, всё не так плохо? – Попытался успокоить руса воевода, видя, с какой горечью в голосе тот говорит. Ему даже показалось, что ещё немного, и тот бросится грудью на меч, чтобы прекратить свои душевные страдания.

– Нет, всё очень плохо. Император ужесточает законы, увеличивает поборы и налоги, словно не видит, что творится в стране. Конечно, чернь сдерживает страх перед гвардией, но надолго ли его хватит? У нас есть поговорка, что прижатый к стене котёнок превращается во льва, так что это как нельзя подходит к тому, что происходит. Я чувствую, что грядут большие перемены, и Руссия захлебнётся в своей собственной крови.

– В стране Лазоревых Гор тоже не всё так хорошо, как тебе могло показаться из наших разговоров. – Решился на доверительный шаг Стальной Барс, и, не заметив во взгляде Аласейа осуждения, закончил: – У нас происходит то же самое, и когда наступит этому конец, неизвестно.