Древние Боги

– Он ещё должен быть и благодарен за это? – С удивлением покачал головой царь россов.

– А разве у него есть выбор?

Между тем началась схватка, и первый же выпад Арво заставил зрителей изумлённо вздохнуть. Каким-то неуловимым движением он отклонился в сторону, избегая удара ножом, прыгнул вперёд… Нет. Пожиратель Душ был опытный боец, и легко отбил меч, нацеленный в живот, в сторону. Ещё несколько мгновений, в полнейшей тишине звенела сталь, но никто никому не смог нанести даже лёгкого ранения. И осуждённый, и палач с одинаковой ловкостью отражали и наносили удары.

– Всё оказалось не так-то просто! – Усмехнулся Стальной Барс. – Жертва показала когти! – Он внимательно следил за боем, и сам не зная почему, желал победы Длинной Руке. Он не смог бы себе объяснить, но был уверен, что Арво осуждён на смерть не справедливо, что его оболгали, и скорее всего, приписали чьи-то чужие грехи. Среди зрителей видимо кое-кто думал точно так же, и временами слышались ободряющие крики, адресованные преступнику.

– Это ничего не меняет. – Хмуро отозвался Болевил, внимательно следя за происходящим на жёлтом песке Большой Арены.

– Были ли случаи, когда осуждённому даровали свободу? – Поинтересовался Рутгер, не спуская глаз с поединка. Он прекрасно помнил то, о чём говорила ему Эррилайя, и какое-то шестое чувство ему подсказывало, что ещё сегодня, до заката он выйдет на песок и скрестит меч с одним из палачей. Только как это будет, и при каких обстоятельствах, пока оставалось загадкой.

– Да. Такое бывало, раза два или три, на моём веку. Любой может выйти на Арену, попытать удачу, и, выдержав все три боя, должные пройти отступнику, заполучить его в рабы. Но такое случается крайне редко.

– Я помню, ты что-то говорил про плату?

– Она чисто символическая. – Отмахнулся сотник. – Разве может горсть золота быть препятствием для храбреца, решившего испытать свою судьбу? Ведь на кону будет стоять жизнь не только спасённого раба. В случаи победы его ждёт почёт и уважение, и тогда сам Солнцеликий будет должен выполнить одно его желание!

– И что же это за желание? – С улыбкой спросил Аласейа. – Что обычно просят? Золото? Богатство?

– Разное. – Уклончиво буркнул Болевил. – Последний победитель просил место сотника в гвардейской страже. Если бы он знал, как тяжёл серебрёный панцирь, то никогда бы не вышел на Арену….

Сотник вздохнул, и теперь каждый понял, кого он имел в виду. Теперь у Стального Барса не оставалось никаких сомнений в том, что печаль, терзающее сердце руса, как-то связана с кровавым зрелищем, развязывающемся перед зрителями. Что же это за боль? Какую тайну скрывает в себе Болевил?

– О Боги! – Эррилайя судорожно схватила воеводу за руку, и сильно сжала, что чувствовалось и через кожаную перчатку. – Сейчас он умрёт, и…

Она не успела договорить. Длинная Рука не смог во время прикрыться щитом, и упал на жёлтый песок, орошая его кровью. Тут же раздался победоносный рёв Пожирателя Душ, и ему как многоголосое эхо ответила толпа зрителей.

– Правосудие свершилось! – Тут же разнёсся голос, заглушая нарастающий гул. – Сварог принимает жертву, и доволен пролитой кровью!

Пожиратель поднял вверх окровавленный нож, что-то прокричал, и склонил голову перед императором. Тот изобразил на своём лице нечто подобие улыбки, и чуть приподняв руку, махнул ею. Палач довольно оскалился, и медленно удалился с Арены.

Эрли подняла глаза, полные слёз, на Стального Барса, и еле слышно, с болью в душе, прошептала:

– Как же так? Это не справедливо! Он же ни в чём не виновен!

Рутгера нельзя было удивить гибелью бойца. В свои двадцать лет он уже убивал, и не раз заглядывал смерти в глаза, но что-то сейчас кольнуло его в самое сердце. Что же это? Жалость? Или что-то другое, отчего хочется плакать, или спрыгнуть с трибуны на жёлтый песок, и вонзить свой меч в живот палача, чтобы тот умирал мучительно и долго.

* * *

Глава 5.

День клонился к закату. Толпа на трибунах пресытилась кровью, и уже не так бурно оценивала удачные удары, и смерть осуждённых. Песок арены был полностью покрыт кровью, и этого запаха кружилась голова. Хотелось уйти, чтобы не видеть трупы, и не сойти с ума от бесконечных убийств, но Болевил предупредил вигов, что никто не может покинуть трибуны, пока сам император не уйдёт отсюда, и им приходилось дожидаться окончания кровавого праздника.

Пожиратель Душ был не единственным палачом, приводящим приговоры в исполнение. Их было несколько, и все они трудились не покладая рук. Все как на подбор рослые, в шрамах, со зверскими, незнающими жалости лицами. Они были так похожи друг на друга, что создавалось впечатление, что они родные братья, избравшие для себя жестокое, не человеческое ремесло. Закованные в броню, они смело нападали на обречённых, направо и налево раздавая удары, и никто не мог им долго противостоять.

Рутгер смотрел на Эрли и поражался её стойкости. Временами по её щекам текли слёзы, и она была готова вот-вот разрыдаться, и каждый раз находила в себе силы чтобы, стиснув зубы, смотреть на трагедии, разыгрывающиеся перед зрителями. Казалось, что она смотрит на это, чтобы раздуть в своём сердце пожар ненависти к тем, кто послал этих несчастных на убой, ведь она была уверена в том, что они были не виновны, или их вина была столь ничтожна, что вряд ли заслуживали смерти.

– Дьявол меня раздери. – Недовольно пробурчал Сардейл. – Смотреть на это выше моих сил! Их обвиняют в грабежах и убийствах, в бунтах и мятежах, а между тем ни один из них не умеет сражаться! Хорошие удары можно пересчитать по пальцам! Как же они собирались биться с войском? Неужели хотели задавить их числом? Болевил! Что же ты молчишь? Как ты можешь это объяснить?

– Что тут объяснять… – Сотник пожал плечами. – Это были не воины, а взбунтовавшиеся рабы и чернь. Единственное, что они умеют, это махать мотыгой, и пасти скот. Настоящие бои начнутся завтра, и может быть ближе к вечеру дойдёт очередь и до вурдалаков. Неужели не терпится на них посмотреть?

Рус повернулся к воеводе, и с интересом заглянул в его глаза. Что он хотел в них разглядеть? Страх? Или что-то другое, чего ждёт уже со дня первой их встречи?

– Да. Мне интересно посмотреть на них, и если будет возможность, то и сразиться. Мне кажется, что мы очень скоро встретимся лицом к лицу.

– Вы, иноземцы, все сумасшедшие. – Болевил улыбнулся. – Но есть в вас что-то такое, что располагает к себе. Если бы я не был сотником гвардейцев, то просил бы тебя принять меня в свой отряд.

– Последний поединок! – Возвестил всё тот же высокий голос. Похоже, что на него нисколько не повлияло то, что он то и дело объявлял бои, перекрикивая шумную толпу. Он был всё так же звонок, и ни разу за всё время казней, не споткнулся. – Этот преступник очень опасен, и суд вынес решение казнить его, не откладывая до завтрашнего дня! Вина его столь страшна, что я не осмеливаюсь произнести её вслух! Встречайте! Сотник пограничной стражи, осуждённый за измену, Микон!

Услышав знакомое имя Рутгер вздрогнул, и чуть привстал, чтобы лучше разглядеть того, кто вышел на арену. Сердце тревожно забилось, а разум отказывался поверить в то, что увидели глаза. Нет, сомнений быть не могло! По кровавому песку, двигаясь к центру арены, держа в руках щит и меч, действительно шёл Микон. Тот, кто встретил их, когда они вышли из Проклятых Земель, тот, кто спас их от панцирников, и дал приют, встретив как друзей. Невозможно не узнать лишённую волос голову, пересекающий губы шрам, небольшой зоб, и начинающее появляться брюшко. На нём не было тех привычных доспехов, в каких его видели в последний раз. Теперь на нём была обыкновенная, холщовая, где-то окровавленная, где-то порванная, рубаха.

– Проклятье… – Только и смог выдохнуть Стальной Барс. Ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать увиденное, и подобрать первый вопрос для Болевила: – За что его осудили? Что он сделал противозаконного?

– Я сам удивлён не меньше тебя! – Пробормотал потрясённый сотник. – Не понимаю, как это могло произойти! Ведь ничего не предвещало беды, когда мы были на границе. Впрочем, можно легко догадаться, кто во всём этом виноват!

– Об этом потом! Сейчас нужно что-то делать! – Воскликнул Аласейа, и посмотрел на ложу, где восседал император в окружении свой пёстрой свиты, и верных телохранителей.

Решение нашлось сразу, будто воевода принял его уже давно, и только ждал подходящего момента. Он не хотел, и не мог допустить смерти своего нового друга, кого узнал совсем недавно, всего несколько дней тому назад. Конечно, Микон опытный воин, и у него есть шансы против палачей, но с каждым поединком он будет слабеть, реакция будет уже не такой быстрой, и, в конце концов, когда-нибудь он пропустит смертельный удар. Гораздо проще выйти на арену за него, и принять бой. Молодость и ловкость, несомненно, устоят против звериной ярости любого противника. Может быть, придётся повозиться, но у вига есть одно большое преимущество. Никто не знает, как бьются северяне, и их манера боя будет настоящим сюрпризом для палачей, привыкшим к обречённым, безвольным жертвам.

– Ты говорил, что любой может выйти на Арену?

– Чтобы спасти Микона тебе придётся пройти все три боя, и уж поверь мне, палачи настоящие мастера своего дела. Против трёх бойцов у тебя уже не будет никакого шанса!

– Это мы ещё посмотрим. – Стальной Барс усмехнулся. Он повернулся к царю россов, взял протянутый кинжал в золотых ножнах, и украшенный драгоценными камнями, и сунул его в руки сотника. – Делай, что должно. Я готов к поединку.

Болевил кивнул, и, приняв дар, поспешил к ложе императора.

Вспомнив, как дорожил росс кинжалом, воевода спросил:

– Не жалко?

– Это всего лишь кинжал. – Аласейа пожал плечами. – Когда мне вручал его отец, он сказал, что когда-нибудь, эта сталь может спасти чью-то жизнь. Я решил, что это время пришло.

– Я знаю, что ты победишь. – Проговорила бледная Эрли, сжав руку Рутгера. – И всё же, будь осторожен. Я не хочу быть женой инвалида, хотя, наверное, Боги давно уже лишили нас всех разума.

Виги посмеялись над весёлой, сказанной через силу шутке, и в это время над ареной раздался всё тот же голос, надоевший за весь день, что начал раздражать, как назойливая муха:

– Кто же будет его противником? Кто приведёт приговор в исполнение? – Голос замолк, будто создавая интригу, и когда послышались недовольные крики зрителей, снова продолжил: – Это будет всеми нами любимый, и снискавший себе великую славу, Сербер Непобедимый! Встречайте героя Большой Арены!

Последние слова утонули в бурных аплодисментах, словно у зрителей открылось второе дыхание. Словно и не было долгого, кровавого дня, а всё только начиналось.

Да, похоже, Сербера здесь любили, если не сказать больше. Его даже боготворили, и в своей популярности он, наверное, уступал только императору Руссии. Если один правил обширной и богатой страной, то другой был её главной достопримечательностью. Что там здания Древних Богов, поражающие своей высотой, и необычностью архитектуры, что их артефакты? Это всего лишь пыль, и прах погибшей цивилизации. Кровь! Вот что делает из Сербера героя! Умение не задумываясь убивать – вот что здесь и сейчас ценится! Остальное – ничто!

– Что же так долго! – В нетерпении вскричал Рутгер, видя, как противники начали медленно сходиться, прицениваясь друг к другу. – Я могу не успеть!

Внезапно взревели трубы, и наступила зловещая тишина. Все замерли на своих местах, и, кажется, в небе остановились даже дождевые облака, несущиеся куда-то на восток.

– Небывалое – бывает! – После небольшой заминки возвестил голос, и в нём слышались нотки удивления.– За осуждённого преступника желает обнажить свой меч воин, приехавший с далёкого севера! Он прибыл из страны Лазоревых Гор! Там лежат вечные снега, и люди меняются, потому что всегда ощущают на себе дыхание Невидимой Смерти! Его имя – Стальной Барс!

– Наконец-то! – Облегчённо вздохнул Рутгер. Он слышал слова, что прокричал голос, но не обратил на них никакого внимания. Сейчас он был занят тем, чтобы сосредоточиться на схватке. Ведь ему предстояло провести три боя, и в каждом из них прибавлялось на одного бойца больше.

– Рут! Главное – не торопись. – Напутствовал воеводу Увгард.– Хоть это и палачи, но и они кое-что умеют! Помни об обороне!

– Да-да! – Поддакивал Сардейл. – И дай нам насладиться боем! Не убивай так быстро, как обычно ты делаешь!

Глядя на Сербера, на его бугрящиеся мышцы, поправляя ремешок на перчатке, Стальной Барс виновато, будто совершал нечто постыдное, невпопад отвечал. Проверил меч, щит, и, вынув из-за пояса жезл воеводы, подал его царю россов:

– Ты не виг, но мы с тобой многое прошли, и ты стал мне братом. Если я паду в бою, будь воеводой вигов, и будь достоин этого звания.

В глазах Аласейа мелькнуло замешательство, но он просто кивнув, взяв протянутый жезл. Спорить времени не было, да и что могли стоить слова в то время, когда всё решали действия?

* * *

Найдя чистое от крови место, Рутгер упруго спрыгнул на песок, и не торопясь направился к Микону. Тысячи глаз были устремлены на него, и он чувствовал их каждый. Это сковывало, и, кажется, как-то ограничивало движения. Одно дело биться в строю, ощущая плечо товарища, и совсем другое сражаться одному, когда каждый его выпад будет оцениваться и смаковаться на все лады.

– Зачем ты это делаешь? – Хрипло и устало спросил Микон.

Он выглядел измождённым, будто много дней голодал и провёл в пути. Сердце воеводы сжалось от сочувствия, но он заставил себя улыбнуться, и весело спросил:

– Разве друзья не должны помогать друг другу? Что с тобой случилось? Где мой подарок?

– Я думаю, что именно ему я должен быть благодарен, что попал сюда. – Хмыкнул осуждённый на смерть, рус. – Это мой бой!

– Конечно! – Не стал спорить Стальной Барс. – В следующий раз я не стану вмешиваться, но раз уж так получилось, то я немного помахаю мечом. К тому же, ты мне нужен живым!

– Хватит болтать! – Прорычал Сербер, теряя терпение, и с изумлением смотря на сумасшедшего, вышедшего биться с ним вместо приговорённого к смерти. – Мне не терпится вспороть тебе брюхо! Иноземцев мне ещё никогда не приходилось убивать!

– Помолись своим богам! – Рутгер надел на голову шлем, и вырвал из заплечных ножен меч, сразу почувствовав себя увереннее. Кожаная оплётка меча привычно и плотно легла в ладонь, упругая сталь тихо зазвенела, сразу наполнив слух успокоительным звуком. Меч не подведёт, и так будет всегда, пока не придёт старость. – Скоро ты с ними встретишься!

Воевода хотел разозлить палача, чтобы тот, в ярости, забыв про оборону, бросился в атаку. Он был выше вига, и сильнее в несколько раз. Искуснее в бою? Вряд ли. Все свои победы он одержал благодаря своей нечеловеческой злости, и бешеному напору, когда итог схватки решался в первые же мгновения. Что от него можно будет ожидать, когда ему попадётся более хладнокровный, и расчётливый противник? Рутгер не хотел убивать его быстро. Не в его правилах было мучить людей, причиняя им боль, но этот человек заслуживал долгую смерть.

– Бес мне в ребро… Что же мне делать? Я хотел с почётом отправиться к Сварогу, а теперь, что мне остаётся? – Угрюмо спросил Микон. – Безрадостное существование в шкуре раба?

Видя, что Сербер уже готов ринуться в бой, размахивая секирой, а осуждённый и не собирается покидать арену, Стальной Барс жёстко прикрикнул, чтобы оборвать ненужные споры:

– Что ты мелешь? Разве для этого я за тебя принял бой? Ты не веришь в дружбу? Иди на трибуну, и займи место рядом с вигами! Теперь ты наш брат!

Микон не стал спорить, но едва отошёл на несколько шагов, как палач взвыл:

– Я убью вас обоих! Никому и никогда не удавалось положить меня на песок! Я – Сербер Непобедимый!

Краем глаза проследив, что осуждённый достиг трибун, Рутгер скривил губы в презрительной улыбке, и уничтожающе бросил:

– Давай посмотрим, какой ты непобедимый!

Стальной Барс уже представил себе схватку, и решил, что сделает в первые же мгновения боя. Он хотел нанести единственный удар, но такой, после какого палач будет долго, изнывая от боли, моля о смерти, умирать.

Сербер взмахнул секирой, и бросился вперёд. Как это предсказуемо! От ярости он совсем забыл, что перед ним не обречённая жертва, а настоящий воин, знающий своё дело, и выживший во многих битвах.

Этот приём он придумал сам, когда ещё Увгард учил его искусству владения мечом, и не раз ловил на него своих врагов. Один быстрый удар, решающий всё. Победитель уходил с поля боя, а побеждённый, пытаясь зажать руками вываливающиеся внутренности, понимал, что умрёт только тогда, когда из него вытечет вся кровь.

Рутгер прикрыл голову щитом, от возможного удара сверху, и сделал выпад мечом снизу вверх, почти распластавшись на песке. Увидев молниеносное движение противника, исчезающего из поля зрения куда-то вниз, Сербер махнул секирой, и тут же почувствовал, как остриё безжалостного клинка, без труда вспоров лёгкую кольчугу, пронзает живот, наполняя его жестокой болью.

В тишине, повисшей над Большой Ареной, Стальной Барс поднялся, и, вытаскивая меч из тела палача, рванул его вверх, чтобы расширить рану. Непобедимый, тихо подвывая, тщетно пытаясь удержать вываливающиеся на песок кровавые внутренности, упал на колени, потом на бок, свернулся в клубок, и затих. Ни один знахарь не сможет его вылечить. Тут может помочь только чудо…

Воевода вскинул меч в небо, и торжествующе прокричал:

– Тэнгри! Прими жертву, и дай силы, чтобы мой меч напился кровью врагов ещё много раз!

В тот же миг тишина взорвалась криками, и было уже невозможно поверить в то, что совсем недавно здесь было тихо, как в могиле. В этих криках были все чувства, какие только могут существовать. Это было как шквал. Неожиданный и внезапный.

Рутгер стоял на кровавом песке, рядом с умирающим палачом, и чувствовал себя чуть ли не повелителем Обитаемого Мира. Он не мог сдержать улыбки, и подумал, что ради такого стоило выйти на бой. Это было что-то такое, что он никогда прежде не испытывал. Это было чем-то похоже на то ощущение, когда он понял, что отстоял Волчьи Ворота, что под его воеводством виги отбросили врага.

Он сумел рассмотреть, как император, нахмурившись, что-то говорил в почтении склонившемуся перед ним вельможе. В его взгляде не было удивления, одобрения, или чего-то такого. Стального Барса как плеть ударила ненависть и злость. Всё то, что лилось на него с трибун арены. Неожиданно он понял, почему вигов так долго не тревожили, и не могли принять решения в их отношении. С ними никто и не собирался говорить! Повелитель Руссии решил избавиться от них, и без лишних слов было понятно, кто приложил к этому руку. Виги совсем не вписывались в мир русов. Гордые, независимые, сильные воины. Зачем такой союзник императору? От него можно ожидать всего, что угодно. К тому же северяне благосклонно относятся к ведьмам, колдунам, и принимают их помощь.

Воевода взглядом поискал среди сивдов Архорда, но так и не увидел. Проклятье! Зачем было так долго выжидать? Надо было ещё в Гаарии пустить ему кровь! Для предателя есть только одно лекарство – смерть. Лорд всегда останется лордом, даже если ему иногда приходится вставать на сторону вигов.

Когда же будет совершено нападение на вигов? Когда их окружат императорские гвардейцы, и засверкает сталь? Вряд ли Геннах решится сделать это здесь, на Большой Арене. Русы не поймут этого, особенно после того, как воевода показал свою силу и умение. Благосклонность зрителей переменчива, и вчерашний любимец может быть мгновенно забыт, едва на горизонте мелькнёт звезда нового героя. Именно это только что произошло, и Стальной Барс чувствовал это. Симпатии публики были на его стороне, даже не смотря на то, что он бился за государственного преступника, приговорённого к смерти. Так, где же? Когда? На улицах Егдера? Нет, скорее всего, на постоялом дворе. Он стоит на окраине столицы, можно сказать на отшибе, так что помешает гвардейцам окружить его и просто сравнять с землёй? Да, именно там и надо ожидать нападения.

– Согласно законам Большой Арены, воина, одержавшего победу в первом бою, ждёт испытание ещё более трудное! Ему предстоит схватка с двумя противниками! Так пусть прольётся кровь, и восторжествует справедливость!

Всё тот же голос вывел Рутгера из задумчивости, и он, откинув шлем на затылок, посмотрел в сторону решетчатых ворот, от каких к нему приближались ещё два палача. Теперь на них были доспехи серьёзнее, а лица скрыты забралами металлических шлемов. Один был вооружён палицей, что, без сомнения, могла в щепы разнести щит, а второй держал на плече длинный, двуручный меч. С этими двумя будет не так легко справиться, а их панцири, закрывающие грудь и живот, делали их почти неуязвимыми.

Стальной Барс повернулся к вигам, и вскинул меч в небо. Трибуны ответили ободряющим рёвом. Он заметил огромные, карие глаза Эрли, наполненные страхом, улыбку царя россов, хмурое лицо Сардейла, передающего что-то мелкое и блестящее Герфуру. Похоже, ветеран опять поставил, и уже в сотый раз проиграл несколько серебряных монет. Когда же он привыкнет к тому, что воевода убивает быстро, и не так красиво, как Увгард?

– Вот и пришла твоя смерть. – Глухо пробурчал голос из-за забрала палача с палицей. – Сербер был слишком самоуверен в своей непобедимости, и это его подвело. – Мы не дадим тебе такого шанса!

– Тогда не будем терять времени! – Воевода поправил шлем. Ему показалось, что только что говоривший боец, наиболее опасный из этой двойки, и с ним нужно было расправиться как можно быстрее. Он и двигался уверенно, и его движения были плавны, что говорило о хорошей подготовке, и умении обращаться с любым оружием. – Вы ползёте как убогие улитки, надеясь, что я умру от ожидания!

– Тебе не удастся разозлить меня. – Судя по всему, палач усмехнулся. – Приготовься, чужеземец, и молись своим богам, чтобы смерть была лёгкой!

– Жду с нетерпением! – Виг приготовился, прикрывшись щитом, и положив на его окованный бронзой край, лезвие меча. Он ждал, пока противники не начнут атаку. Он был уверен, что кто-то из них совершит ошибку, стоющую жизни им обоим. Палачи привыкли биться один на один, и вряд ли смогут действовать сообща. Это добивается долгими тренировками в паре, коими они, скорее всего, пренебрегали.

Противники медленно обходили воеводу по кругу в разных направлениях, выжидая удобный момент, и, в конце концов, их пути должны были пересечься, чтобы на мгновение закрыть обзор кого-то одного из двоих. Чем не благоприятный случай? Именно это и хотел использовать Стальной Барс. Что может быть проще, чем напасть на палачей, когда они будут находиться на одной линии, и мешать друг другу? Это будет идеальное время для атаки.

Ждать пришлось недолго. То ли воеводе сегодня здорово везло, то ли палачи настолько были уверены в своей победе, что совершая одну ошибку за другой, полностью утратили контроль над тем, что происходило на жёлтом песке Большой Арены. Успели ли они понять, где допустили ошибку? Вряд ли. Да и так ли это важно? Главное, что они дали шанс Рутгеру, выйти победителем из схватки.

Едва противники оказались на одной линии атаки, воевода бросился вперёд. Стоящий перед ним палач с мечом отпрянул в сторону, уворачиваясь от выпада, и сразу же столкнулся с русом, поднявшим палицу для удара. Это и решило исход схватки. Вигу понадобилось всего несколько мгновений, чтобы быстрыми взмахами меча раскроить два шлема, предоставляющим своим владельцам явно не надёжную защиту.