Древние Боги

– Я думаю так же. – Кивнул воевода. – И слова Микона никак не выходят у меня из головы. Что же нам делать, чтобы не оказаться в цепях рабов?

– Сердце подскажет тебе, какие слова будет нужно произнести.

Рутгер снова повернулся к окну, бросил взгляд на хмурое, истекающее дождём небо, и не смог сдержать улыбки. Его догадки полностью совпадали с мыслями царя россов, и теперь ему казалось, что он может предугадать не хуже Эррилайи, что будет завтра.

* * *

Глава 2.

Пронзительный рёв труб разбудил бы даже мёртвого. Стальной Барс рывком поднялся, торопливо натянул рубаху и подскочил к окну. Первой мыслью было то, что на постоялый двор напали упыри, и нужно собрать воинов в кулак, чтобы дать врагу достойный отпор. Но, хвала Бессмертному Тэнгри, это оказалось не так.

В широко открытые ворота постоялого двора въезжала большая процессия во главе с уже знакомым императорским гонцом Эддиком. Несмотря на хмурое утро, и то, что солнце спряталось за пелену серого марева облаков, на гвардейцах, окружающих гонца, сверкали доспехи, развевались полотнища разноцветных знамён, на коих золотом были вышиты какие-то невиданные звери. Да и сам гонец был преисполнен важности, достоинства. На его мясистых губах застыла снисходительная улыбка, что можно было подумать, что это сам император пожаловал навестить воинов, пришедших из далёкой, неизвестной страны Лазоревых Гор.

Во дворе, обнесённом высокой стеной, сразу же стало тесно, и показалось, что уже ни при каких обстоятельствах будет сюда невозможно втиснуть хотя бы ещё пару человек, но нет, русы ловко перестроились, и у крыльца дома остался один гонец, в расшитых серебром и золотом, одеждах.

Опомнившись, Рутгер бросился к доспехам, стал их торопливо натягивать, безнадёжно путаясь в рукавах кольчуги. Не пристало воеводе представать перед послом императора в таком виде. Он понимал, что сейчас трубы взревут ещё один раз, и Эддик вызовет его на крыльцо, чтобы передать высочайшую волю властителя Руссии. Он не успевал! Он опаздывал!

Тихо скрипнула дверь, и в комнату ящеркой проскользнула Эррилайя. Она сразу же поняла, чем может помочь чертыхавшемуся воеводе, и, не медля ни мгновения, тут же принялась за дело. Ведьма уже застёгивала ремешки горжета, когда опять прозвучали ожидаемые трубы, и послышался голос гонца Эддика:

– Воевода Рутгер, Стальной Барс! От имени Солнцеликого, да хранит его господь вечно, от имени императора великой Руссии, попирающего прах врагов, недостойный того, чтоб лежать под его стопами, я удостоен безмерной чести выполнить его волю, и объявить тебе его высочайшие слова, преисполненные мудрости!

В заключение Эрли подала Рутгеру меч в ножнах, и тот, уже привычным движением закинув его за спину, сунув за пояс серебряный жезл воеводы, кем-то старательно начищенный, надев на голову шлем, двинулся к окну, но был остановлен шипением девушки:

– Куда?! Гонцов встречают на крыльце!

Стальной Барс тут же развернулся, и поспешил в коридор таверны, где спустился по ужасно скрипучей лестнице, чтобы пересечь небольшую залу, где за столами сидели удивлённые постояльцы, состоящие наполовину из воинов отряда, и нескольких русов, снявших здесь комнаты.

Несмотря на хмурое утро, Рутгер чуть не ослеп от золочёных панцирей гвардейцев, начищенных так, что на них было больно смотреть. Он долго моргал глазами, чтобы они быстрее привыкли, а гонец Эддик со снисходительной улыбкой, не слезая с толстоногого коня, посматривал на него сверху.

– Ты готов выслушать слова лучезарного? – Спросил толстяк, и сразу же, не дожидаясь ответа вига, провозгласил так громко, как только мог, что его наверняка услышали на всех близлежащих улочках: – Великая милость пала на тебя, и наш всемогущий император приглашает тебя разделить с ним радость от грандиозных ежегодных игр, что когда-либо проводились в Егдере, посвящённые нашим богам Сварогу, и Христу Спасителю!

Внезапно Стальной Барс обратил внимание на то, что выглядит настоящим нищим в своём самодельном, зачернённом доспехе. Его можно было принять на самого захудалого оборванца по сравнению с любым гвардейцем императора!

Виги никогда не думали о такой мелочи как золочёный панцирь, богато отделанное оружие. Они ценили только крепость доспеха, и то, как звенел в руках меч, пьющий кровь врагов. Для чего всё это? Разве золочёный горжет лучше держит удар, чем обычный, стальной? Или меч, в рукоять коего вставлены драгоценные камни, острее, и лучше сбалансирован? Конечно, нет! И всё же, было бы совсем неплохо меть что-нибудь эдакое, чтобы можно было без стеснения предстать перед каким-нибудь властителем.

Воевода пытался вспомнить, в чём он последний раз видел Владыку страны Лазоревых Гор, и с удивлением отметил про себя, что помнит только меч власти из чистого золота, его корону, украшенную рубинами, и всё! Что было на нём одето тогда, на Совете Лордов? Парчовый камзол, или позолоченный доспех? Теперь это уже не важно. О! Кто бы подсказал, что нужно сейчас делать! Все слова и уроки царя россов куда-то улетучились, и Рутгер действительно не знал, что ему делать. Бессмертный Тэнгри! Идти в бой, обнажив меч, значительно легче, чем запомнить все эти ненужные церемонии!

Молчание затягивалось. Чувствуя на себе десятки пар глаз, Стальной Барс собрался с духом, и, пытаясь на ходу украсить свою речь высокопарными словами, как Эддик, произнёс:

– Для меня большая честь присутствовать на играх, каким в Руссии предаётся такое значение, а уж тем более быть недалеко от Солнцеликого и видеть его. – Воевода немного помолчал, быстро взглянул на лицо толстяка, и по его довольной улыбке понял, что всё сделал правильно. – Могу я узнать, когда начнутся игры?

– В полдень сегодняшнего дня. Тебя и твоих людей будет сопровождать уже знакомый тебе сотник Болевил с гвардейцами.

Из однообразного строя русов на коне выехал воин, и Рутгер узнав того самого сотника со шрамом на голове, кивнул ему.

Снова прозвучали трубы, заглушая все другие звуки, и Эддик, поворотив лошадь, медленно поехал в образовавшийся коридор между русами. Было в этом что-то забавное, напыщенное, и воевода, не привыкший к таким торжественным действиям, невольно улыбнулся.

Сотник русов перехватил его взгляд, обернулся, и, усмехнувшись, вслух произнёс:

– Сочту за честь сопровождать тебя на Большую Арену.

Рутгер посмотрел в глаза Болевилу, и ему вдруг показалось, что такие глаза не могут солгать, и их обладатель сможет ответить на любой неудобный вопрос, интересующий иноземца. Спросить? А вдруг он ответит на него, и на одно из неясностей, окружающих вигов, станет меньше?

Он, взяв сотника за локоть, и пользуясь тем, что поднялась небольшая суматоха, вызванная отъездом императорского гонца, отвёл его немного в сторону, и, решив не юлить, спросил напрямик:

– Почему нас так усиленно охраняют? Чем это вызвано? Разве император боится нас?

– Солнцеликий выше всего этого! – Напыщенно ответил Болевил, чем стал похож на надувшегося от важности Эддика, и воевода почему-то сразу понял, что это не искренние слова сотника, а маска, какую ему сейчас удобно носить. В голове промелькнуло несколько догадок, но ни на одной воевода не остановился, ожидая дальнейших слов руса. А тот тем временем осмотрелся, убедился, что их никто не сможет подслушать, и чуть понизив голос, доверительно произнёс: – Наши князья долго не могли решить, что с вами делать. Кое-кто предлагал вас попросту уничтожить, и видел в вас союзников вурдалаков.

– Более глупого предположения трудно представить. – Улыбнулся Стальной Барс. – Разве мы похожи на мутантов, и в наших жилах не бьётся красная, горячая кровь?

– Вы пришли из-за Проклятых Земель, где, как мы считаем, уже тысячу лет нет людей, а обитают только Изменённые. Так что же мы должны были подумать?

– Так значит, за неделю, что мы провели здесь, на этом постоялом дворе, вы всё-таки поняли, кто мы такие?

– Да. За вами наблюдали день и ночь, и не заметили какой-либо кровожадности. Вы обычные люди, только с севера. Просто чуть выше и сильнее чем русы.

– Это звучит не очень-то приятно. – Нахмурился Рутгер.

– Что поделаешь? – Пожал плечами сотник. – Мы были вынуждены это сделать. Проклятье Руссии всегда висело, и будет висеть над нами. Нам никогда не избавится от лишней подозрительности. Мы всегда в любом народе будем видеть своего врага.

Болевил так же тяжело, как и тогда, на дороге, вздохнул, и Стальной Барс опять подумал, что какой-то тяжкий груз лежит у него на сердце. Он хотел спросить его об этом, но не стал. Зачем? Если сотник не может держать в себе какую-то боль, он сам всё расскажет, пусть даже и человеку, какого видит всего второй раз в жизни.

* * *

Егдер изменился за одну ночь. Сейчас, из окна воевода видел то, на что не обратил внимания утром, когда на постоялый двор прибыл гонец Эддик со свитой. На каждом доме, на крыше, были вывешены разноцветные флаги, и широкие улицы преобразились. Теперь не казалось, что столица ждёт чего-то неотвратимо-страшного, что может стереть её с лица земли. Кажется, что и люди чуть повеселели, и уже не было видно угрюмых, забитых взглядов, на какие можно было наткнуться где угодно.

Хмурый день не мог испортить праздничного настроения, что чувствовалось в каждом слове русов. Это даже казалось странным, словно и не было тех долгих дней ожидания, когда мрачный хозяин таверны выставлял на столы обеды с таким видом, будто уже полжизни делал это в долг. Сегодня он был необычайно оживлён, и на его лице, напоминающем широкую сковороду, то и дело расцветала подобострастная улыбка. Да и сам он был тщательно выбрит, а с кожаного фартука, старательно смыты следы жира.

Воины отряда сегодня не ловили на себе настороженные взгляды немногих постояльцев, и от их столов то и дело слышался чуть сдерживаемый смех. Слышался перезвон кружек, приглушённые разговоры о чём-то своём, интересном только им.

– Не узнаю русов. – Пробурчал Сардейл, опрокинув в рот кружку разбавленного водой вина. – То ходят мрачные как смерть, то от радости готовы тут же пуститься в пляс.

Сидевший тут же, за столом сотник гвардейцев посмотрел на него, и как-то грустно улыбнулся. Какое-то время он молчал, но всем уже было ясно, что он хочет что-то сказать. Все замерли в ожидании, и он не заставил себя долго ждать:

– Осень – самая счастливая пора в Руссии. Осенью проходят самые значимые праздники. Праздник Урожая, и чествование наших богов. К тому же, осенью упыри впадают в спячку, и уже редко делают попыток вырваться из нор и вкусить человеческого мяса. Они становятся не такими резвыми, и с ними проще справиться.

– Так почему же не расправиться с ними? – С любопытством спросил Аласейа. – Я думаю, что зимой они ещё более медлительные?

– Это так, но не забывай о Невидимой Смерти! Она беспощадна ко всем, и от неё нет спасения.

– Совсем недалеко отсюда есть вход в подземелья Егдера. – Подала голос Эррилайя, и, глядя в глаза сотника, медленно проговорила: – Я чувствую мутантов, но совсем не ощущаю дыхания Невидимой Смерти.

– Так значит, это правда? – Болевил усмехнулся, и спросил: – Ты действительно ведьма? Несмотря на то, что ты иноземка, тебя могут сжечь на костре.

– Но ведь это случится, если только об этом кто-нибудь узнает? Не так ли? – Настороженно спросил Стальной Барс.

– Об этом знает гонец Эддик, и этого достаточно. Пока он будет молчать, и я не уверен, что так будет и впредь. Когда ему будет нужно, об этом будет знать весь Егдер, и тогда может случиться страшное. Меч уже занесён, осталось всего лишь нанести удар.

Стальной Барс резко обернулся в угол зала таверны, где за столом сидел Архорд в окружении сивдов, и со злостью посмотрел на него. Тот, как ни в чем, ни бывало, продолжал есть, с трудом глотая куски мяса. Рана ещё напоминала о себе, и будет ещё долго болеть. Жаль, что Хортер промахнулся. А может он и не хотел убивать лорда, и всё это было сделано умышленно? «Тёмный», что бьёт белку в глаз, не может не попасть в цель. Так что же это? Заговор? Нет, не может быть! Рутгер перевёл взгляд на «тёмного», и тут же встретился с ним глазами. Хортер кормил с руки волкодава Эрли, и гладил его по огромной, мохнатой голове. Почему же он так поступил? Не захотел брать на себя смерть вига? А может…

От собственной мысли воеводу бросило в пот, и ему показалось, что он даже побледнел. Стало трудно дышать, и левой рукой он рванул за сталь горжета.

– Что с тобой? – Участливо спросила девушка. – Ты сам на себя не похож! Что тебя так взволновало?

– Разве ты ничего не чувствуешь?

– А что я должна чувствовать? Болевил на нашей стороне, и никому не скажет, что я ведьма. Я вижу его чистую душу, где какое-то время назад поселилась боль, что день и ночь гложет его сердце.

При этих словах рус вздрогнул, и тяжёлым взглядом обвёл всех сидящих за столом. Он не был напуган или удивлён, как и не ощущал опасности от вигов. Он всего лишь с точки зрения опытного воина оценивал, можно или нет довериться пришельцам из-за Проклятых Земель, из земель, где может бродить только Невидимая Смерть и обитать одни Изменённые.

– Не знаю, должен ли я вам это говорить. Но и молчать я не могу. Много ли у вас золота, привезённого из страны Лазоревых Гор?

– При чём здесь золото? – Непонимающе спросил Стальной Барс, и в его голове промелькнула догадка, какую тут же подтвердил сотник русов.

– Императорский гонец жаден, и коварен. Теперь я понимаю, почему он молчит о том, что знает про твою невесту. Придёт время, и он потребует всё ваше золото на её жизнь.

– Это не самое страшное. – Улыбнулся Рутгер одними губами. На душе у него было отнюдь не весело. Здесь, как он понял, на первое место выносится не доблесть, или честь, а богатство. Здесь так же, как и на далёкой Родине, правит золото. – Мы легко отдадим то, что он потребует. Для вига важен меч, а не то, как он украшен.

– А если ему этого будет мало? – Осторожно спросил Сардейл.

– Как это? – Не сразу понял воевода. – Куда ему столько золота?

– Богатства никогда не бывает много. – Тихо заметил Аласейа. – Это я знаю по своим князьям и боярам. Да и ваши лорды всегда готовы что-нибудь прибрать к своим рукам.

– Что же нам делать? – Растерянно спросил Рутгер. Теперь ему казалось, что нет никакого выхода. Проклятье! Это всё из-за лорда Архорда! Почему он не держал язык за зубами? Почему он не убил его ещё до того, как они попали в Егдер? Что ещё не поздно исправить или изменить?

– Доверимся судьбе. – Сказала Эррилайя, и обвела всех своим странным взглядом, после какого многим становилось не по себе.– Я уверена, что всё закончится хорошо. Пусть жизнь идёт так, как она написана Богами.

– Ты что-то видела? – Сразу же догадался Стальной Барс. – Что нас ждёт сегодня?– Ему так не терпелось хоть что-то услышать из предсказаний ведьмы, что он едва не вскочил, и с трудом удержал себя в руках. Негоже воеводе клана вести себя как сопливый мальчишка.

– Образы неясны и туманны, но поверь мне, в них нет ничего опасного, что могло бы угрожать смертью кому-то из вигов или россов. Я видела смерть, кровь, жёлтый песок, и лица всех знакомых людей.

– Она видела песок Большой Арены. – Кивнул Болевил. – Там будут происходить схватки между государственными преступниками, а в конце будут выставлены двенадцать упырей, коих удалось поймать гвардейцам императора. В этом году будут самые длинные и большие игры, какие я помню. Так много преступников и мятежных рабов ещё никогда не бывало.

Рутгер задумался. Его так и подмывало спросить сотника гвардейцев о том, как можно выйти на песок арены, и попытать свою судьбу в сватке с упырями. Он ещё не отказался от своего плана спуститься в подземелья Егдера, и проверить, на что способны вурдалаки, было бы совсем не лишним. Конечно, он может несколько преувеличить свои возможности, и, оказавшись на Большой Арене, погибнуть в одном из боёв, но ведь, как ему казалось, стоило попробовать. О! Это будет один из великих подвигов, что приблизит его к трону Владыки страны Лазоревых Гор, хотя он этого и не жаждет.

Предавшись своим мыслям, Стальной Барс не сразу услышал вопроса сотников русов. Эрли недовольно пихнула его под столом ногой, и это отвлекло его:

– Что?

– Мне показалось, что ты хотел принять участие в боях на песке? – Болевил посмотрел на воеводу, слегка прищурив глаза, словно оценивал его возможности, как воина.

– Да. Я хочу попробовать свои возможности в сече с упырями.

Рус обвёл взглядом сидящих за столом, и усмехнулся:

– Выйти на Арену легко. Гораздо труднее её покинуть живым. Это может быть твой последний поединок. Впрочем, молодости свойственно упрямство, и вера в то, что ничего страшного случиться просто не может…

Рутгер почувствовал, что его сердце захлестнула какая-та необъяснимая тревога, как всегда, перед боем, и кончики пальцев начало покалывать в нетерпении обхватить кожаную оплётку рукояти меча.

– Разве у меня не будет шансов?

– Шанс есть у каждого. – Наставительно произнёс Болевил.– Только вот, насколько велик твой?

– Ну, это мы скоро узнаем. – Улыбнулся воевода. Ему показалось, что глаза друзей прожигают его насквозь, смотрят на него с надеждой, и теперь он был готов сразиться не с одним, а с сотней вурдалаков, чтобы хоть что-то доказать себе и другим. В конце концов, ему просто хотелось снова ощутить в руках упругую сталь, услышать, как звенит меч, и как хрипит враг от смертельного удара.

* * *

Глава 3.

Искусно отделанный чеканкой, длинною в два локтя, золотой меч. Как он долго ждал этого! Как до сумасшествия жаждал заполучить в свои руки символ власти страны Лазоревых Гор. Тогда ему казалось, что всё сразу же изменится, и Обитаемый Мир станет другим. Безграничная власть вдохнёт в него свои силы, и он станет мудрым, могущественным Владыкой, способным перекроить весь мир по собственному усмотрению.

Как давно это было! Кажется, даже в другой жизни. Тогда, когда ещё не было никаких заговоров, и в любимых горах не было иноземцев. Тогда, когда кланы ещё были полны сил, могли стоять монолитной стеной, о какую разбивалось любое войско. Тогда, когда они сами могли решать на кого напасть, и сами выбирали удобное для них время войны.

Прошло всего два месяца, и как много изменилось! Страна Лазоревых Гор благодаря лордам, предателям, захвачена врагом, кланы раздроблены и разобщены, от их когда-то сильного войска остались жалкие горстки бойцов, готовые биться до конца. Но что они могут сделать? Только погибнуть с честью? Что же тогда будет с их Родиной? Неужели всё? Конец? Нет! Этого не будет! Пока жив хоть один виг, харвелл или заул, Лазоревые Горы существуют, и будут сопротивляться!

Лорд Фельмор ещё раз взвесил золотой меч власти в руке, представил, сколько он может стоить, и, усмехнулся. Подумать только! Из-за этого куска драгоценного металла столько смертей, и трагедий! Да у него в подвалах замка Салдо столько золота, что из него можно выплавить пять сотен таких мечей, а то и больше! Почему Владыка Альгар так цеплялся за власть? Почему к ней так стремится Сатвел? А разве он сам совсем недавно не бредил властью над всем Обитаемым Миром?

Нет, определённо в нём есть нечто завораживающее, древнее, сводящее с ума. Блеск золота? Руны, что уже никто не может прочитать, но какие составляют какое-то варварское заклинание? Или этот ярко-кровавый, огромный рубин на рукояти? Может, он заставляет людей сходить с ума, желать большего, чем они могут на самом деле? Или это всего лишь его воображение? О, Бессмертный Тэнгри! Дай силы не свихнуться, и не подпасть под чары этого проклятого символа власти!

Лорд отбросил меч в сторону, словно подержи он его ещё мгновение, и тот мог отнять у него жизнь, поднялся, чтобы подойти к окну главной башни.

Внизу, на площадке вымощенной камнем, мастеровые спешно собирали первую катапульту, способную добросить свои смертоносные снаряды до лагеря лорда Сатвела. Хорошо, что в замке случайно оказался один из монахов Хранителя Очага Бессмертного Тэнгри, и он вызвался помочь в строительстве орудия, какое никто и никогда из воинов не делал. Сначала лорд отнёсся к этой затее недоверчиво. Ну откуда отрок лет двадцати мог знать то, чего не знали даже седые, умудрённые опытом ветераны? Но сейчас был вынужден признать, что монах оказался мастером на все руки, и понимал в этом толк.

Громоздкое сооружение было высотой локтей в двадцать, собранное из толстых, в обхват человека, лесин, множества пеньковых канатов, кусков толстой, умопомрачительно пахнущей кожи, и уже не оставалось никаких сомнений, что оно сможет добросить до врагов камни, общим весом в четыре пуда. Разлетаясь в воздухе, и обрушившись на землю, они смогут поразить больше врагов в их собственном лагере, где они пока чувствуют себя в безопасности. Это будет совсем неожиданный для перманов сюрприз, и они будут вынуждены оттащить свои катапульты подальше, откуда их камни не смогут причинить стенам замка существенного вреда.

Нет. Определённо он поторопился, призывая в страну Лазоревых Гор челманов, чтобы с их помощью захватить власть. Виги, харвеллы и заулы. Только на них он может положиться, и только они могут помочь ему в осуществлении стремлений перекроить Обитаемый Мир. Виги – свирепы и непобедимы, харвеллы и заулы – исполнительны и надёжны. Есть ещё россы, кверки, дивы… Царь Аласейа, конечно, не поддержит его, но ведь у него есть двоюродный брат Иштер, человек – тщеславный, что при благоприятных обстоятельствах, вполне законно может сесть на трон Россы, и скорее всего его смогут заинтересовать слова повелителя Тайной Стражи.

О! Если бы получить хоть какие-то вести от лорда Архорда! Что с ними? Живы ли они? Как там ассан? Выполнил ли он его заказ? Смогли ли они найти убежища Древних Богов? Не важно. В любом случаи Фельмора может удовлетворить только гибель отряда Стального Барса.       Пусть он дальний родственник. Это такая мелочь, и не стоит обращать на неё внимания! Это просто случайность, о какой тут же надо забыть, не более.

А ведь лорд Сатвел смог его перехитрить! Когда же это началось? Со дня предательства Бирхора, или чуть раньше? Жаль, что секретарь умер недостаточно медленно. Див немного поторопился, и жизнь бывшего доверенного лица прервалась так внезапно и так быстро! Если бы можно было всё вернуть назад хотя бы на месяц и сделать всё немного по-другому! Лучше, и так, чтобы избежать многих перегибов.

Издалека донёсся глухой, тяжёлый удар, заглушивший на мгновение стук топоров. Мастеровые замерли, с тревогой глядя в сторону источника звука, и через пару ударов сердца с новой силой принялись за работу.

Время не ждёт. Если в ближайшие два дня ничего не предпринять, то перманы с помощью своих катапульт смогут пробить стены, и ворваться в замок. А там… Взбешённые упорным сопротивлением, и потеряв сотни своих соплеменников, они не будут смотреть на то, кто держит в руках оружие, а кто нет. Они просто вырежут всех подряд, утоляя свою ярость и злость.

– Мой лорд! Прибыл гонец от вождя клана Снежных Барсов, Вальхара – Однорукого!

Фельмор вздрогнул, и укорил себя за то, что предавшись собственным мыслям, не услышал, как к нему приблизился страж из его личной охраны. Проклятье! Надо быть внимательнее, а то так можно будет прозевать и собственную смерть!