Древние Боги

– Вальхар! Не надо грустить! – Савгон обнажил белые, ровные зубы в обезоруживающей улыбке. На лице, расписанном чёрной, боевой краской, это выглядело особенно ослепительно. – Сегодня они вряд ли отважатся на ещё один приступ!

– Меня тревожит совсем другое! – Повысил голос вождь, пытаясь перекричать рёв пламени. – Ты слышал стук топоров? Они строят катапульты, и скоро начнут метать в стены камни! Как долго мы тогда сможем выстоять?

– Разве перманы умеют их строить? Они слишком глупы для этого, и я думаю, что нам не угрожает ничего серьёзного!

– Ты совсем забыл о том, что в лагере врага обязательно должны быть сивды, многому научившимся у нас!

– Что же нам делать? – На лице Савгона мелькнула озабоченность, и исчезла улыбка.

– Нужно сделать вылазку, и сжечь то, что они уже успели сделать. Иного пути я не вижу!

– Это будет нелегко сделать! Замок с трёх сторон обложен войсками, а с северной стороны обрыв, и по нему невозможно ни подняться, ни спуститься!

– Разве для нас есть что-то невозможное? – Улыбнулся Вальхар.

– Я вижу, ты уже что-то придумал?

– Конечно! Соберём все вожжи в городе, свяжем верёвки, и тёмной ночью спустим под обрыв сотню самых отчаянных головорезов. Они уйдут в лес, и скроются там, а потом, когда придёт время, неожиданно ударят, и спалят катапульты.

– Чтобы отвлечь силы перманов, мы откроем ворота, и сделаем вид, что хотим их атаковать! – Закончил за Вальхара вождь клана Стремительной Рыси. – Это дело как раз для моих воинов! Никто не откажется стать Героем! Любой хочет, чтобы его имя высекли на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри! Я сейчас же отдам распоряжение, и мы начнём готовиться.

Савгон повернулся, и, спустившись по каменной лестнице со стены, быстрыми шагами направился к зданию ратуши, на ходу от-давая приказы сотникам и десятникам, встречавшимся ему на пути. Этот харвелл никогда не откладывал дела в долгий ящик, забывал о собственном ранении, и когда план ему нравился, тут же принимался за его осуществление.

* * *

Глава 32.

Рутгер недовольно покосился по сторонам, и пока императорский гонец не подъехал ближе, пробормотал:

– Это совсем не походит на почётный эскорт. Скорее всего, это конвой, чтобы мы не выкинули какую-нибудь штуку.

– Мы прошли через Проклятые Земли, что никому никогда не удавалось, и русы видят в нас опасных, сильных воинов. Любой царь принял бы какие-то меры предосторожности.

– Нам просто повезло, что мы смогли пройти через Проклятые Земли. Если бы вслед за волками пришли панцирники, то от нас не осталось бы и мокрого места!

– Это знаем только мы, и разубеждать императора в этом не стоит. – Аласейа задумчиво посмотрел по сторонам, на ехавших на небольшом отдалении гвардейцев. – У меня такое чувство, что скоро нам представится возможность продемонстрировать свою доблесть.

– Об этом же нас предупреждала и Эрли. Что бы ты сделал на месте императора?

– Я бы попытался выяснить, насколько мы опасны.

– Мы? – Слова друга показались воеводе забавными, будто он говорил совсем о других воинах, ему неизвестных, и Стальной Барс засмеялся.

Аласейа тоже улыбнулся, и вдруг, глядя куда-то вперёд, изменился в лице так, словно увидел впереди на дороге стоящую смерть.

– Проклятье! Что это?

Рутгер посмотрел вперёд, и его сердце болезненно сжалось. В свои двадцать лет он видел много смертей. Убивал сам, и был легко ранен. Вёл воинов в битву, как бы ни было страшно, и, презрев свою собственную гибель, выходил из безнадёжных схваток победителем. Вот только этого он не мог понять – совсем ненужная жестокость. Что движет людьми, доставляющим удовольствие мучить, обрекать на пытки таких же, себе подобных?

Слева, по краю дороги, на обочине, стояло несколько десятков крестов, где, прикованные за ноги и руки, висели люди. На них почти не было никакой одежды, а на грязно-кровавых телах виднелись раны, будто их взяли в плен в жестоком бою. Скорее всего, так оно и было, но хоть они и враги, то почему их казнили таким бесчеловечным способом?

Колонна остановилась, и виги молча смотрели на страшное зрелище, открывшееся их взорам. Стальной Барс, уже во многий раз огляделся, и заметил, что гвардейцы императора, сверкая позолоченными панцирями, ухмыляются, довольные впечатлением, произведённым на северян. Не трудно было догадаться, что это сделали они, не более двух дней назад. Воевода с омерзением посмотрел на ближайших к нему гвардейцев, и подумал, что как же они здорово отличаются друг от друга! Русы, несущие службу на границе, уже заражённые Невидимой Смертью, в старых, бедных доспехах, и эти, так называемые воины, с лёгкостью, без жалости, казнящие столько людей. Или что-то человеческое им чуждо?

– Это взбунтовавшиеся рабы, заслуживающие только смерть, и не достойны никакой жалости. – Заметил подъехавший на коне императорский гонец, в сопровождении своих телохранителей, и сотника гвардейцев.

– Кем же они были раньше, до того, как их обратили в рабов?

– Крестьяне, мастеровые, не заплатившие налоги, воины, бежавшие с поля боя, или отказавшиеся выполнять приказы, да и просто государственные преступники, недовольные правлением Солнцеликого императора.

Рутгера так и подмывало спросить, как велики налоги в Руссии, и почему могут быть недовольные в стране, где, по словам гонца, народ только и делает, что праздно шатается, и не знает чем себя занять. Что же могло такое случиться, что терпение мирян кончилось, и они взялись за оружие? И вообще, почему здесь, на юге, существует рабство? Он даже начал обдумывать, как задать этот вопрос, но вдруг, решил промолчать. Какое-то шестое чувство подсказало ему, что лучше не начинать разговор об этом.

– И всё же я многого пока не понимаю. – Начал Стальной Барс. – Как можно поклоняться двум Богам одновременно? Почему нельзя уничтожить вурдалаков, или хотя бы вырезать их почти всех, чтобы можно было как-то без помех, обороняться от них?

– Ты задаёшь сложные вопросы, и на них нелегко ответить, воевода Рутгер. – Задумчиво ответил Эддик, и, подобрав толстые губы, растянул их в улыбке, за какой можно было легко увидеть насторожённость: – Пока в Руссии два бога, но истинный из них – Иисус Всепрощающий. Ему поклонялись ещё Древние, и мы тоже должны возносить ему свои молитвы. Русы приносили кровавые жертвы Сварогу только тогда, когда ещё мало чем отличались от дикарей. А упыри…

– Их очень трудно убить. Почти невозможно. – Вступил в разговор сотник, и, сняв остроконечный шлем, украшенный конским хвостом, наклонив голову, показал старый, уродливый шрам, кое-как заросший светлыми, с проседью, волосами. – Эту метку я получил ещё в пору своей юности, когда мы все бредили подвигами, и были готовы в одиночку выйти против сотни врагов.

Стальной Барс приготовился выслушать душераздирающую историю о страданиях, о реках крови, о горах трупов и упырей, и людей, но слова сотника были просты, и лишены какого-либо изящества. Он говорил как обычный воин, просто смертельно уставший от нелюбимой работы, что он вынужден делать каждый день. Воевода понял, что нельзя в сотнике видеть только кровожадное чудовище. Надо смотреть шире, и пусть тогда всё будет запутаннее, и непонятнее, но тогда можно будет многое объяснить. Мир нельзя делить на белое и чёрное. Он многогранен, и многолик. И в самом хорошем может найтись какая-та червоточинка, а в самом плохом нечто такое, чего не мешало бы приобрести добру.

– В ту пору у меня была невеста из богатой и знатной семьи. Не торопясь готовились к свадьбе, что должна была состояться в месяце, когда начинают желтеть листья. Всё было хорошо, и вдруг невеста мне заявляет, что хочет удостовериться в моей доблести! А тогда среди знатной молодёжи было заведено носить амулет из зубов упыря. Это де, придаёт силы, храбрости, и выносливости. Не надо было её слушать, да у меня и самого руки чесались. В общем, собралось нас, погодков, около трёх десятков. Наточили мечи, взяли копья, покрепче, тугие луки с длинными стрелами, и в одну из лунных ночей, никому ничего не сказав, отправились, как мы думали, на молодецкую потеху…

Он надолго замолчал, и никто не торопил его, понимая, как ему нелегко рассказывать эту историю. Несмотря на долгие годы, прошедшие с тех пор, в сердце сотника ещё жила боль, и он день за днём переступал её, заставляя себя жить.

– Зарево пожара мы заметили ещё издалека, и, нахлёстывая лошадей, торопились. Мы прискакали в какую-то мелкую деревеньку, где уже шло истребление крестьян. Они оборонялись топорами и вилами, но разве это сможет как-то сдержать быстрых и стремительных упырей? Надо было перестроиться в боевой порядок, спешиться, послать вперёд лазутчиков, чтобы не попасть в засаду, но мы были молоды, и не отличались осторожностью. Мы с ходу врубились в толпу вурдалаков, теснящих крестьян. Мы были уверены в своих силах, и как нам казалось, против нас никто не мог устоять. Более страшных и резвых тварей я никогда в жизни не видел! Они набрасывались на нас со стен горящих хижин, и каждый тёмный угол таил в себе опасность. Их было несколько десятков, хотя и десятка упырей хватило бы на нас с лихвой. Не прошло и нескольких мгновений, как от нашего отряда осталось не более двадцати человек. Когда мы поняли свою ошибку, то было уже поздно. Мы не могли переломить исход схватки. Что было дальше, я и не помню. Я только размахивал мечом, и кажется, одному упырю отрубил голову. Очнулся только утром, с содранной на голове кожей, когда подошла императорская гвардия. Из тридцати вооружённых юношей, и сотни крестьян уцелел я один. Видимо в бессознательности я пытался ползти, и смог забиться в какую-то щель, под рухнувшие брёвна дома.

– Неужели они так быстры? – Тихо спросил Аласейа.

– Да. И мне кажется, что они могут предугадывать, куда ты хочешь нанести удар. У них есть только острые клыки и когти, но ведь и этого достаточно для обычного человека.

– Если они такие неуязвимые, то могли бы вырезать всю Руссию, однако этого, как я понял, не происходит! Вы называете их Древними Богами, и в то же время ненавидите! – Стальной Барс никак не мог состыковать у себя в голове эти два определения.

– Но они действительно Древние Боги! – Воскликнул Эддик, и опять быстро оглядевшись по сторонам, тише добавил: – Воевода Рутгер, ты много не понимаешь, и, наверное, никогда не поймёшь. Просто прими это как данность.

– Входы в логова упырей обнесены высокими стенами, где день и ночь стоят воины. Иногда нам удаётся загнать их в свои норы, иногда им удаётся вырваться на свободу, но убив и обглодав нескольких человек, они всегда возвращаются. Они не могут жить в местах, где нет Невидимой Смерти. Только это спасает нас от истребления.

– Было бы любопытно посмотреть на этих упырей. – Задумчиво пробормотал воевода, глядя поверх леса. Там, где-то вдалеке, на фоне неба и облаков, во множестве мелькнуло что-то блестящее, устремлённое ввысь. Он понял, что близится конец путешествия, и скоро они войдут в Егдер, о каком так много слышали.

– Ты их увидишь. – Улыбнулся сотник. – В Егдере начинается пора игр, посвящённых удачному окончанию года, и на главной арене будет множество боёв. Среди них будут и упыри.

– Что за бои? – Заинтересованно спросил Аласейа.

– На арену выходят приговорённые к смерти, и бьются между собой. Этим они могут заслужить себе помилование, и избавиться от оков раба. Играми мы задабриваем кровавого бога Сварога, и славим Иисуса Всепрощающего. Не хочешь ли ты выйти на арену, и попробовать лишить головы какого-нибудь вурдалака? На жёлтый песок может выйти любой желающий, стоит только заплатить немного золота в императорскую казну. – Сотник выжидающе посмотрел на воеводу, словно испытывал. В его глазах блеснул огонёк любопытства, и он тут же поспешил упрятать поглубже.

– Шпили Егдера!

Мощёная булыжником дорога повернула, оставив позади страшные напоминания о том, что может ждать взбунтовавшегося раба, и взорам путников предстало величественное зрелище. Рутгер с трудом смог совладать с собой, и подавил в себе вздох восхищения. Он помнил слова Вальхара, Аласейа, и заранее решил ничему не удивляться. Он чувствовал на себе взгляды русов, и понимал, чего те ждут.

Стальной Барс обернулся, и, не меняя непроницаемого выражения лица, буркнул царю россов, чем вызвал его улыбку:

– Большой городок.

То, что воевода видел ранее над лесом, действительно было шпилями множества зданий, тянущихся в небо. Это был Егдер.

Город раскинулся на берегах полноводной реки, неспешно несущей свои воды уже многие сотни лет, и ничто не могло её возмутить. Человек был слишком слаб для этого, и, тем не менее, он смог выстроить стены, около пятидесяти локтей высотой, что, наверное, не смогло бы проломить ни одно войско Обитаемого Мира.

Первое, что бросалось в глаза, это изобилие разноцветных флагов и знамён, развевающихся на башнях, и конусообразных крышах домов жителей Егдера. Складывалось впечатление, что здесь царит вечный праздник, и он никогда не кончится. В глазах рябило от обилия красок, и взгляду было невозможно выделить что-либо особенное, что бы сразу приковывало внимание.

Из середины реки во множестве торчали какие-то разрушенные постройки, что, по всей видимости, до Апокалипсиса были величественными сооружениями. Сейчас об этом можно было судить только по причудливо изогнутым толстым, стальным прутьям, кое-где обнажёнными от замшелых, покрытых трещинами, камней. В них было нечто не человеческое, и Рутгер понял, что это затопленные руины жилищ Древних Богов.

– Что это? – Спросил он, показывая на реку.

– Егдер был построен на развалинах, и теперь кое-где ещё есть места, напоминающие о наших предках. Это как раз и есть одно из этих мест. – С улыбкой проговорил Эддик, и, вздохнув, продолжил: – В городе есть несколько подземных убежищ, где скрываются Боги. Норы хорошо охраняются, и всё же это не может их остановить.

Стальному Барсу показалось странным, что императорский гонец постоянно напоминает ему об этом, будто подготавливает ко встрече с упырями, и он решил переменить тему разговора:

– Я совсем не вижу на реке лодок с рыбаками. Здесь не ловят рыбу? Или её нет в столь полноводной реке?

– Рыбы здесь великое множество, но она не совсем годится для пищи. Она заражена Невидимой Смертью, и если её есть постоянно, то человек умирает в страшных мучениях. К тому же, её не так просто поймать. – Эддик усмехнулся, плотоядно оскалив зубы. – Рыба в Истре обожает человеческое мясо.

– Вот как? – Удивлённо воскликнул воевода.– Значит, её тоже можно смело назвать мутантами? Да, богатое наследство вам оставили Древние Боги.

– Лет десять назад было ещё хуже! В Егдере просто невозможно было жить! Нам не давали покоя ведьмы, колдуны, и всевозможные маги! Слава богу, что император смог найти в себе силы, и издал закон, запрещающий ворожбу. Мы даже и не думали, что в Руссии столько нелюдей служили силам зла! На площади перед ратушей день и ночь шли казни, а в норы к упырям отправлялось по несколько десятков человек в день! Зато теперь мы можем спать спокойно. Теперь ведьмы и колдуны – редкость, а если и встречаются, то их тут же волокут на костёр. Хоть они и слабы, и не могут натравить на нас мутантов, мы всё же предпочитаем упредить их удар.

В словах гонца Рутгеру послышался намёк на Эррилайю, и он тут же вспомнил, что не видел лорда Архорда после ранения. Надо навестить его, пожелать здоровья, и если будет возможно, кое о чём расспросить. Полноценного разговора, конечно, не получится, но ведь он может отвечать и жестами. В конце концов, он может просто покачать головой!

– Что так озаботило воеводу вигов? – Участливо спросил Эддик, и опять в его голосе Стальной Барс уловил что-то двусмысленное.

– Я совсем забыл про лорда Архорда, а ведь я несу за него ответственность перед Владыкой страны Лазоревых Гор. – Рутгер тщательно подбирал слова, что заставил его выучить царь россов, проговорил: – Если мне будет позволено, то я оставлю на время многоуважаемого имперского гонца, и сотника гвардейцев, чтобы навестить так трагично и нелепо раненого воина. Мне необходимо знать его состояние.

– Конечно-конечно! – Торопливо проговорил гонец, и в узких щёлочках глаз мелькнуло что-то похожее на хитрость. – Надеюсь, вождь Аласейа останется с нами, и скрасит наше одиночество?

– Как вам будет угодно. – Улыбнулся Стальной Барс, и, кивнув, повернул коня к телеге, где лежал раненый лорд. Он еле сдерживал смех, так как понял, чего добивался толстяк. Росс последнее время играл роль простого, недалёкого ума товарища воеводы, и видимо Эддик надеялся выудить из него кое-какие сведения, о коих Рутгер старательно умалчивал. Ну-ну, посмотрим, что из этого выйдет!

* * *

Внешне лорд Архорд не выглядел испуганным. Плотная, тугая повязка стягивала его горло, и, глядя со стороны можно было подумать, что он вот-вот задохнётся. Лорд сидел в одной рубахе, без кольчуги и доспехов, в отличие от сивдов, бывших тут же, внимательно следя за воеводой, и медленно, осёлком, поправлял лезвие меча. Он намеренно не обращал внимания на вига, делая вид, что увлечён заточкой своего оружия.

– Где Эрли? – Мрачно спросил Рутгер у Ярва.

– Она сделала перевязку, и не стала задерживаться. – Вздохнул сивд, и от Стального Барса не ускользнуло то, что он совсем не в восторге от того, что ему приходится быть рядом с охраняемым, не раз предававшим своих собственных телохранителей..

Сначала воевода хотел поговорить с лордом с глазу на глаз, но немного подумав, решил никуда не отсылать наёмников. Пусть знают, как относятся виги к племяннику Владыки, и делают соответствующие выводы. Если из них кто-то и остался, готовый обнажить меч за своего господина, то прежде чем сделать это, пусть хорошо подумает.

– Как ты себя чувствуешь?

Лорд не сразу отложил меч в сторону, о чём-то раздумывая, и принимая какое-то решение. Потом надменно посмотрел в глаза воеводе, и неопределённо пожал плечами. Он так ничего и не понял! Или просто делает вид, что ничего не понимает, и не знает, чего добивается от него Стальной Барс? Злость и ненависть мгновенно заполнили сердце воеводы, и он, поравнявшись с медленно едущей телегой, прошипел достаточно громко, чтобы его услышали телохранители лорда:

– Если бы ты знал, как мне хочется посмотреть, какого цвета у тебя кровь! Жаль, что это была стрела, пущенная из лука, а не арбалета, и она прошла чуть ниже, чем следовало.

Если у лорда не было бы перевязано горло, он, несомненно, закричал. Может быть, он и догадывался, кто это сделал, но у него не было никаких доказательств. Теперь он знал совершенно точно, кто виновник его ранения, и, наверное, понял, что Барс пойдёт на любые меры, чтобы заставить его молчать.

Архорд отпрянул от Рутгера, потом схватился за меч, вспомнил что-то, отбросил его в сторону, взял в руку свою боевую перчатку. Воевода усмехнулся. Движения лорда могли означать только одно – он хотел бросить вызов. Чтож, так оно, наверное, будет даже лучше. Архорд бросит перчатку, Стальной Барс её поднимет, и на перекрёстке дорог, призывая в свидетели все четыре стороны света, они будут биться не на жизнь, а на смерть. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, за кем будет победа. Вряд ли неженка-лорд сможет убить воеводу клана Снежных Барсов, ведь на его счету множество поверженных врагов.

– Ну! Брось мне перчатку, и клянусь Бессмертным Тэнгри, ты не проживёшь и нескольких ударов сердца. Я так давно жду этого!

Краем глаза Рутгер видел, как двое телохранителей схватились за мечи, но были остановлены властным окриком Ярва. Остальные двое с любопытством наблюдали эту сцену, и Стальной Барс был уверен, что отдай он приказ умертвить лорда, они бы выполнили его, не задумываясь.

– Считай, что это было последнее предупреждение. – Произнёс воевода, глядя в глаза Архорда, полыхающие ненавистью. – Больше разговоров не будет. Бойся днём и ночью. Одно неверное движение или слово, и Владыка Альгар лишится своего любимого племянника.

Кипя праведным гневом, Стальной Барс погнал коня в конец небольшой колонны, чтобы поговорить с Эррилайей. Ему нужно было успокоиться, а кто мог ему помочь в этом как не слова любимой ведьмы?

* * *

Глава 33.

Ему показалось, что древняя бумага источает какой-то едва уловимый аромат, и он, приблизив книгу к лицу, втянул носом воздух. Так и есть! Удивительно! Прошли многие сотни лет, и благодаря настоящему чуду, Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри может вдыхать запах, ощущаемый когда-то Древними Богами!

От этой мысли затрепетало сердце, и седой жрец почувствовал, как в далёкой юности, неуёмное возбуждение. Сколько же ему лет? Он попытался вспомнить, и с удивлением понял, что забыл, и уже вряд ли когда-нибудь вспомнит. Да и разве это так важно? Важно лишь то, что он собрал за годы своей жизни, и то, что хранится в этом подвале. То, что он может прикоснуться к вещам, оставшиеся от той великой эпохи, когда Обитаемый Мир был в тысячу раз больше, и на земле жили Древние Боги, столь бездумно уничтожившие свою цивилизацию…

Ещё никогда монахи не возвращались со столь богатой добычей из Мёртвого Города. Два воза артефактов! Это большая, невиданная удача! И это не какой-нибудь ненужный, мало представляющий интереса мусор. Это несколько десятков книг, какие-то небольшие механизмы, облачённые в хрупкие, сделанные из неизвестного материала, корпуса, и ещё много чего, хорошо сохранившегося.

Жаль, что Лурфар сейчас где-то в степях со Стальным Барсом. Для него здесь нашлось бы много работы. Воспоминания о приёмном сыне разгладили на лице старика морщины, и глаза вспыхнули озорным огоньком. Тут же в голову прокралась мысль, что всё это зря, и никаких убежищ с Древними Богами давно не существует? Что, если это всего лишь легенды, и отряд, посланный на их поиски, ничего не найдя, вернётся в страну Лазоревых Гор? Что, если они все погибнут? Про то, что творится далеко на юге так мало сведений, основанных на одних слухах. Что, если всё о чём твердит народная молва – правда? Племена людоедов, чудовища, вырвавшиеся из ада, огромные территории, где бродит Невидимая Смерть, и это только небольшая толика того, о чём говорили миряне! Как же всё-таки велик, и неизвестен Обитаемый Мир! Наверное, пройдут ещё многие сотни лет, прежде чем человек сможет что-либо узнать о неизвестных землях, куда пока ему нет доступа, и где его неминуемо ждёт смерть.

Дрожащими руками Хранитель взял тонкий, серебряный стилос, и попытался разлепить склеенные временем страницы. Он не мог прочитать название книги. Руны Древних Богов давно забыты, и никто не может сложить из них слова. Он надеялся на иллюстрации, и то, что они не будут сильно испорчены, и по ним можно будет хоть что-то понять.

Жрецу удалось подцепить страницу, и с тихим треском он разъединил их. Ровные строчки неизвестных рун, какие-то цифры. В общем, ничего интересного, и всё же, о чём говорится в этой книге? Какие тайны она скрывает, и чем может быть полезна спустя сотни лет? Вверху что-то грузно упало, пламя масляных светильников дрогнуло, и по каменному потолку прокатился тяжёлый гул. Что это? Что-то рухнуло? Но это невозможно! Монахи сложили эти стены толщиной в несколько локтей, на известковый раствор, что гасили в ямах более двадцати лет. Он до такой степени окаменел, что в него было невозможно вбить кованый гвоздь, так что уж говорить о том, чтобы из кладки выбить какой-нибудь блок!

Хранитель немного подождал, прислушиваясь, и снова взял тонкими пальцами стилос. Нет! Пока он не выяснит, что произошло, он не сможет успокоиться! Здесь хранятся бесценные артефакты, а этот грохот, вполне возможно, может представлять для них опасность!