Древние Боги

Воевода запрыгнул в седло, и, тронув поводья, направил коня к телеге, где расположилась Эррилайя, узнать, как она устроилась. Микон знал, какую особую ценность представляет девушка для воинов отряда, и устроил её со всеми возможными удобствами. Над её ложем, устеленном шкурами и коврами был натянут полог, для защиты от палящего солнца, и дождя, если такой случится. Рутгер критически осмотрел телегу Эрли, и, не найдя изъянов, спросил у неё самой:

– Как ты?

– Гораздо лучше. – Юная гаарка улыбнулась, и на её щеках заиграл лёгкий румянец. – Иногда сама весть о каких-то переменах приносит большое облегчение.

– Чтож, я рад. Тебе что-нибудь нужно?

– Что ты можешь мне предложить? Вижского вина, что давно кончилось? Неторопливую беседу, где ты не будешь участвовать? У тебя найдутся дела более важные, чем развлекать меня. Ты – воевода, а не сиделка. Иди, ты нужен воинам.

– Норхорд! – Позвал Стальной Барс лишившегося глаза десятника, и когда тот явился, оглядев его, попросил: – Сбереги Эррилайю. Сейчас такое время, что она может пригодиться больше, чем наши мечи и щиты.

Поправляя чёрную повязку, через всё лицо, виг удивлённо спросил, косясь на маленькую ведьму:

– То, что она может предсказать будущее, я знаю. Да это ни для кого и не секрет. То, что она хороший знахарь, так это тоже все знают и ценят. Что же в ней есть ещё такое, ради чего её стоит беречь как зеницу ока? – Норхорд помолчал мгновение, и вдруг подмигнув уцелевшим глазом, весело воскликнул: – Хорошо! Я буду охранять её как твою невесту!

Краем глаза Рутгер заметил, как густо покраснела Эрли, а сам, не зная, что сказать, что-то невнятно пробормотав, поспешил отъехать к царю россов. Норхорд захохотал, и, кликнув выживших воинов из своего десятка, отдал им приказ об охране ведьмы. Собственно, скорее всего, это было лишнее. За Эррилайей приглядывали все бойцы, без исключения, и каждый мог подставить свою грудь, чтобы защитить её от стрелы или меча, но воевода рассудил, что будет лучше, если кто-то будет заниматься этим по его поручению.

– Что могло так развеселить почтенного Норхорда? – С улыбкой спросил Аласейа.

– И ты туда же… – Недовольно пробурчал Стальной Барс.

– Что поделаешь! Это обсуждают все воины отряда!

Так вот откуда все эти ухмылки, недомолвки, и загадочные улыбки! Вот почему при трапезе Сардейл всегда пытался подложить ему на тарелку куски лучше, сочнее, и кто-нибудь, постоянно интересовался здоровьем гаарки. Сначала, это, конечно, казалось странным, необычным, но потом воевода как-то привык, и уже не обращал на это внимания. То, что все начнут воспринимать Эрли как невесту, даже и не приходило в голову! Впрочем, чего же он ещё мог ожидать? Она же во всеуслышание заявила, что будет женой Владыки страны Лазоревых Гор! Смешно. Как говорят миряне: без меня, меня же и женили.

– Что с тобой? – Аласейа, перегнувшись в седле, положил руку на плечо Стального Барса. – Ты как будто не в себе, друг мой. Что за печаль поселилась в твоём сердце, и могу ли я её изгнать?

– Жаль, что мы всего лишь люди. – С грустной улыбкой ответил Рутгер. – Чувство привязанности и любовь развиты в нас больше, чем нечто другое. Именно поэтому нами так легко управлять. Мы как лошади, запряжённые в повозку.

– Но мы сами выбираем путь, где собираемся пройти!

Рутгер собирался возразить другу, и промолчал. Он заметил на обочине дороги разряженного в парчу и бархат императорского гонца, вместе с лордом Архордом. Кого они поджидали, как не его? Что за дело появилось у него? Как гонцу удалось преодолеть свою брезгливость, чтобы снизойти до разговора с простым воеводой? Нет, не таким представлял себе Рутгер императорского гонца. В мыслях он представлял себе запылённого, уставшего от бешеной скачки, изнурённого дорогой, человека, а два дня назад ворота крепости открылись перед самодовольным, надушенным благовониями толстяке, говорящем, чуть поджимая мясистые губы, словно оказывал несусветную милость своему собеседнику. Его сопровождали двое телохранителей, одетых не менее ярко, чем он сам, готовых при малейшем нечленораздельном бурчании выполнить любое пожелание господина.

Он смерил Стального Барса недовольным взглядом, и буркнул, тряся жирными щеками:

– Так это ты и есть варвар с севера? – Он оглянулся на телохранителей, и добавил, кривя губы в улыбке: – Несколько хлипок, для хорошего воина.

Те угодливо захихикали, чем привели воеводу в ярость, но он, превозмогая себя, с сарказмом в голосе ответил:

– Воины севера ценят человека за его умение владеть мечом, а не за телосложение. Если уважаемый императорский гонец позволит, то я могу показать несколько несложных приёмов, чтобы продемонстрировать это, но боюсь, он не сможет по достоинству оценить это из-за своих больших размеров.

Отношения были испорчены, даже не начавшись, и всё же Стальной Барс был удовлетворён, видя, как гонца перекосило, и как налились гневом его глаза. Это, конечно, не сулило ничего хорошего, но уж больно хотелось поставить на место наглого и зарвавшегося толстяка.

Что же теперь понадобилось ему и лорду Архорду? Что за каверзы они ещё могут устроить? Рутгер ещё не слышал их слов, но был уверен, что так оно и будет. Что ещё можно ожидать от человека, видящего в нём только варвара, пришедшего с севера?

– Что угодно императорскому гонцу? – С улыбкой спросил Стальной Барс, и вдруг осознал, что так и не знает имени посланца. Он так и не представился! Да и когда ему это было делать, и зачем? Он же не видел в воеводе вигов настоящего воина, как не видел в вигах людей, к кому можно снизойти до разговора!

– Я хочу сказать, что путь до Егдера займёт пять дней. Нам придётся идти в обход, чтобы избежать нападений разбойников.

– Разбойников? – Удивлённо переспросил Рутгер. Это действительно казалось чем-то необычным, ведь в стране Лазоревых Гор никогда не было таковых.

– Ничего серьёзного! – Поморщился гонец. – Просто несколько десятков сбежавших рабов, недовольных своей судьбой. Не стоит на них обращать своё внимание, но их наглость и хитрость может составлять для нас кое-какую опасность.

– Разве в такой благословенной стране, как Руссия есть рабы, и люди не довольные своей судьбой? – Воевода не мог удержаться, чтобы не добавить яда в свои слова.

– Везде есть рабы, и ничтожества, недовольные своей жизнью.

– Чтож, целиком и полностью полагаюсь на твою мудрость и предусмотрительность. – Рутгер выжидающе замолчал, а когда гонец представился, продолжил: – Но виги не боятся нескольких десятков разбойников. Нас всего полусотня, и всё же мы никому не спустим никаких обид. Лорд Архорд, наверное, уже поведал тебе, Эддик, о наших скромных победах, как над людьми, так и над мутантами.

Виг бросил неприязненный взгляд на лорда, и тот, смутившись, поспешил, как бы случайно спрятаться за спину гонца.

Эддик немного помолчал, размышляя, и с важностью продолжил, стараясь не смотреть на воеводу:

– Мы пойдём через заставы и постоялые дворы. Там где мы уже были день назад. Это дольше, но безопаснее. Дорога там охраняется войсками, и никакие разбойники нам грозить не смогут.

– Если так будет лучше, то я, конечно, согласен. – Кивнул Стальной Барс, и отъехал к Аласейе.

– Что ему было нужно?

– Опасается разбойников.

– Вот как? Здесь есть рабы и разбойники? – Царь россов усмехнулся: – Я думаю, что скоро мы узнаем много чего интересного, чего нет у нас на севере!

– И не всё, что мы узнаем, будет радостным. – Добавил Рутгер, оглядываясь на уже еле видимую крепость, где остался недавно обретённый друг Микон.

* * *

Дорога, вымощенная булыжником, вела мимо полей, где колосилась пшеница, вызревали овощи, ранее не виданные вигами, густых лесов, в чью темень не мог проникнуть ни один внимательный взор, фруктовых садов, что, казалось, никогда не кончатся. Воздух был полон незнакомыми, необычными ароматами, и трелями мелких птах. Руссия удивляла путников своими просторами, и богатствами. Все вроде и попривыкли к новым, удивительным видам, как дорога открывала за следующим поворотом что-нибудь ещё более изумительное, и со всех сторон слышались крики восторга, не сдерживаемые воинами.

– Эта страна невыразимо богата. – Проговорил Рутгер, поглядывая по сторонам. За день пути он никак не мог привыкнуть к тому, что видел, и слышал. Ему нравилось смотреть в безоблачное небо, проезжать под сенью раскидистых деревьев, стоящих на обочине дороги, видеть теряющиеся где-то на горизонте края полей, где трудились крестьяне. От осознания всего этого кружилось голова, и казалось, что этот мир находится под особым покровительством Бога, более всемогущего и сильного, чем сам Бессмертный Тэнгри.

– Да, эта страна богата, но не думаю, что люди, живущие в ней безмерно счастливы. – Заметил царь россов. – Не забывай, что здесь есть рабы и разбойники!

– Так что с того? Может у страны Лазоревых Гор потому столько врагов, что у нас никогда не было рабов? Взятые в полон, работают на рудниках не более двух лет, а потом, получив горсть золота, отпускаются домой, где становятся богатыми людьми! Они рассказывают о том, что видели, и это способствует тому, что у нас появляются новые противники, ещё более жадные и жестокие! Мы слишком добры к врагам!

Аласейа улыбнулся, и покачал головой:

– Очень скоро ты поймёшь, что не прав. Нельзя править страной с таким ожесточением в сердце. Разве это завещали нам Древние Боги? Своей гибелью они показали нам, что смерть рождает смерть, а жестокость рождает жестокость.

– Скажи об этом нашим лордам! – Усмехнулся Стальной Барс. – Они же могут тиранить вигов! Разве они послушают твоих доводов, и вдруг сразу изменятся? Их может исправить только меч, да и то, если сделает их короче на голову! – Воевода оглянулся, и напрямик спросил: – Что с тобой? Раньше ты не был таким! Что на тебя так подействовало?

– Просто я кое-что понял.

Виг в седле повернулся к россу, и заинтересованно посмотрел на него. Что же он такое понял, что это его так изменило? Рутгер не собирался следовать примеру царя, но любопытство его прямо таки раздирало на части.

– Что же ты понял?

– Я не смогу этого объяснить. Я не знаю таких слов, чтобы передать тебе то, что у меня на сердце.

Запах гари появился как-то внезапно, вдруг, а вскоре показался и его источник. На краю поля, засаженного какими-то фруктовыми деревьями, недалеко от дороги, возвышался каменный помост, где что-то догорало, источая тошнотворный запах. Воевода сразу понял, что совсем недавно здесь произошла казнь, и человека убили самым жестоким способом – сожгли живьём. Вокруг помоста стояло несколько крестьян, видимо тех, кто ещё не успел уйти на работы, в окружении воинов с большими, красными щитами в форме овала. Они не были похожи на приграничную стражу Микона, и Стальной Барс подъехал ближе, чтобы разглядеть их лучше, и узнать, кого здесь совсем недавно сожгли.

Немногочисленная толпа одетых в грязные лохмотья крестьян безропотно расступилась, и дорогу коню воеводы преградил воин в посеребрённых чешуйчатых доспехах, в остроконечном, высоком шлеме. Точно такой Рутгер видел на картинке в древней книге, найденной в Мёртвом Городе. О чём там говорилось, виг не знал, но догадался, что там рассказывалось о том, как жили люди ещё до того, как стали Древними Богами. Там рассказывалось о том, что было многие тысячи лет назад.

Рус, удивлённо осмотрел неведомого воина с ног до головы, и спросил, с трудом подбирая слова, с оглядкой на своих товарищей, сгрудившихся сзади, облачённые в такие же доспехи:

– Не знаю, поймёшь ли ты меня. На вид вроде наш, а кольчуга чужая, да и шелом какой-то звериный, варварский. Кто ты, иноземец?

Воевода улыбнулся, покосившись на свой рогатый шлем, при-вязанный к луке седла, и ответил по-вижски, чем вверг в оцепенение русов:

– Я хорошо тебя понимаю, ведь это и мой родной язык. Я действительно иноземец, как и мои товарищи, пришедшие из-за Проклятых Земель. Моя родина зовётся страной Лазоревых Гор, и находится далеко на севере!

Как только рус справился с потрясением, он спросил, кривя губы в недоверчивой улыбке:

– Ужель такое возможно? Всем известно, что на севере нет ничего, кроме Невидимой Смерти, где она сильна как нигде в Обитаемом Мире!

– Мы тоже так думали, и вот решили немного прогуляться.

– Немного прогуляться? – Переспросил воин, и вдруг захохотал: – Отличная шутка! Странник! Теперь я вижу, что ты такой же рус, как и я, только зачем-то зачернивший свои доспехи! Откуда ты? Из какой провинции? Где носят такие странные шлемы, и щиты цвета огня и неба? Неужто с берегов далёкого Картири?

– Чтож, считай что так… – Стальной Барс пожал плечами. – Что здесь произошло? Кого предали такой жестокой смерти?

– Здесь была не казнь, а очищение. Мы спасли душу ещё одной страшной колдуньи. Только огнём можно пройти очищение, чтобы всепрощающий Бог встретил её на небесах. Мы замешкались с телом, и смогли спасти только душу.

– Что же она сделала? В чём ей вина?

– Разве не достаточно того, что она колдунья? Впрочем, ты же с Картири, и тебе простительно не знать, что в Руссии сжигаются все колдуны и ведьмы, что удастся найти, и на кого укажут крестьяне.

Рутгер, удовлетворённый ответом, кивнул, и поворотил коня обратно на дорогу, чтобы присоединиться к отряду. Слова воина его не на шутку встревожили, и он немного растерялся. Что же это? Получается, что Эррилайе грозит опасность? Пока ещё не явная, туманная в своих очертаниях, но всё же скоро она настигнет их. Или русы не посмеют тронуть чужеземцев? А что им может помешать? Полусотня воинов, какими бы они мастерами меча ни были, не смогут защитить свою прорицательницу против всего императорского войска. Их просто сомнут и задавят числом! Но может, до этого и не дойдёт, и они не посмеют тронуть чужестранку, невесту воеводы из далёкой страны?

Аласейа внимательно посмотрел Стальному Барсу в глаза, и, кивнув головой, спросил:

– Архорд?

Друг понял всё без слов. Он слышал разговор воеводы с воинами, и сделал правильные выводы. Он знал, какое значение имеет жизнь гаарки для отряда, и, конечно же, озаботился её будущим. Росс привстал на стременах, чтобы посмотреть, где находится лорд с гонцом, и, понизив голос так, чтобы не могли расслышать ни Анди, ни Лурфар, ни Герфур, находящиеся рядом, поинтересовался:

– Что думаешь делать?

– Надо упредить изменника.

– Ты думаешь, он скажет?

– Я уверен в этом. – Зло ответил Рутгер, глядя в спину лорда, обтянутую лёгкой, голубой рубахой, сшитой из какой-то дорогой, иноземной ткани. Воевода не слышал его разговора с гонцом, да это ему было и не нужно. Он чувствовал, как наливается ненавистью, и всё его сердце без остатка наполняется яростью к словам Архорда, его жестам, усмешкам, и просто к осознанию того, что он есть.

– Лорд изменился. Он стал другим. Он уже не такой, каким был раньше, и многое понял.

– Брат мой, твоя доброта когда-нибудь тебя же и погубит. О чём он может говорить с этим жирным боровом? Он уже два дня не отходит от гонца! Как мне узнать, не замыслил ли он какую-нибудь каверзу? – Возразил Стальной Барс и добавил: – Ты же сам мне говорил, что, такого как лорд, может переделать только смерть!

– Всё меняется в нашем мире! – Улыбнулся Аласейа.

– Я не хочу рисковать. Эрли мне слишком дорога, и ради неё, я сделаю всё, что угодно. Лорд должен умереть. Хватит мне терпеть чужого в своём отряде. Боец из него никудышный, а навредить нам он ещё сможет порядком.

– Вижу, тебя не переубедить. Чтож, пусть так и будет, только умоляю тебя, сделай это не сам. Пусть он умрёт случайно!

– Нападение разбойников было бы весьма кстати. – Недобро ухмыльнулся воевода, и посмотрел на лес, тёмной громадой встающий справа от дороги.

Слова царя россов заронили в его душу ту небольшую толику сомнений, когда трудно решить, что предпринять. Он колебался. Теперь он не мог понять, что будет лучше. Довериться лорду, и надеяться на то, что он не скажет гонцу о маленькой ведьме находящейся в отряде, или не ждать худшего развитий событий, и заблаговременно устранить назревающую опасность.

– Может, стоит сначала поговорить с Архордом?– Предложил Аласейа. – Мне не нравится наш заговор. Ведь мы задумали нечто подлое и гнусное. Если мы хотим остаться благородными воинами, то не должны так действовать.

– Меня и самого от этого тошнит, но ведь с волками жить – по-волчьи выть! Хорошо, я постараюсь перемолвится с Архордом парой слов. – Напряжённо проговорил Рутгер, заметив, что лорд быстро оглянулся, словно почувствовал, про кого говорят друзья.

* * *

Глава 28.

От аромата волос Альте закружилась голова, и Норд прижал её к себе ещё сильнее. Как давно он этого не делал! Как он безумно соскучился по её голосу, глазам, по хрупким, угловатым плечам, что так не хотелось отпускать…

– Вас слишком мало! Вы не сможете победить! – С надрывом произнесла девушка, и сивду показалось, что она вот-вот разрыдается. – Вы идёте на смерть!

– Ну, что ты! – Он пытался успокоить свою любовь, хотя и пони-мал, что не сможет найти тех слов, что она услышит сквозь слёзы, и улыбнётся. – Три сотни воинов это большая сила, и её очень трудно переломить.

– Но перманов в два раза больше!

– Не преувеличивай. – Норд улыбнулся.– Мы защищаем свой город, своих родных и близких, и значит, мы становимся в несколько раз сильней. Разве варвары смогут устоять против нас?

– Я боюсь за тебя!

Воин отстранился от Альте, и строго посмотрел в глубокие, голубые, как небо, глаза девушки. Обычно, слегка насмешливые, задорные, сейчас они излучали страх, и было даже не по себе видеть их на посеревшем лице любимого человека.

– Бессмертный Тэнгри сохранит меня для тебя. Принеси ему в жертву белого петуха, и он будет благосклонен ко мне на поле брани. Верь мне, мы победим, и отбросим врага от Ортера.

– Я верю в это, но какой ценой достанется победа? Сколько сирот и вдов будет в этом городе уже вечером? Сколько новых могил появится на кладбище?

– Разве мы можем это остановить? Единственное, что я могу, это взять в руки меч, и ринуться в битву!

Альте согласно кивнула, и, опустив, было голову, снова подняла её, с жадностью вглядываясь в загорелое, мужественное лицо, словно хотела запомнить и отложить в своей памяти каждую чёрточку, каждую морщинку, чтобы помнить его вечно, пока бьётся в груди горячее, любящее сердце.

Грозно заворчал боевой рог, созывая воинов в строй, и Норд, вдруг подумав, что больше никогда не увидит девушку, поцеловал её со всей той нежностью, на какую был способен. Она ответила, подалась на встречу, неожиданно остановилась, и расплакалась, закрыв лицо ладонями.

Растерявшись, Норд опять прижал её к себе, и шептал в маленькое ушко какую-то ерунду, которую потом не сможет вспомнить, унесясь мыслями куда-то далеко, туда, где звенят мечи, умирают и становятся героями воины. Что ждёт его впереди? Сможет ли он выжить в жестокой сече?

– Норд! Враг не будет тебя ждать! – Лорд Мортрей остановился рядом, и, сняв рогатый шлем, не слезая с коня, улыбаясь, заметил: – Это и есть та девушка, что свела с ума моего сотника и лишила его покоя? Ради такой красоты не жаль отдать и жизнь!

Альте слегка зарделась, опустив голову, и, смахнув с лица слёзы, нерешительно улыбнулась.

– Вот так-то будет лучше. – Продолжил лорд. – У вигов есть замечательная поговорка: «Не умирай раньше смерти», так что мы ещё покажем проклятым варварам!

Мортрей подобрал поводья, и, ударив гарцующего коня шпорами, направил к начавшему выравниваться строю. В звоне оружия, с шутками и смехом, на обширной площади Ортера выстраивалась сила, способная остановить полутысячу перманов, идущих сюда, чтобы разорить город.

Блестели доспехи харвеллов и сивдов, вставших в один строй, сине-красные, вижские щиты вытянулись в длинную цепочку, а поднятые в небо копья напоминали какой-то странный лес, где макушки деревьев заменяли остро отточенные наконечники. Глядя на эту мощь, как-то не верилось, что где-то есть ещё более многочисленное и сильное войско. Не хотелось думать, что все они могут погибнуть, а скорее всего так и будет, в битве с превосходящими численностью перманами.

Как ни было трудно, сглатывая комок, застрявший в горле, Норд отошёл от любимой, и встал в строй, во главе своей поредевшей сотни. Он оглянулся, посмотрел на лица боевых товарищей, раскрашенных чёрной сажей на манер вигов, и почувствовал, что его начинает переполнять гордость за то, что и он принадлежит к мужественному и непокорному сословию воинов. Пусть их ждёт впереди только смерть и кровь, пусть у них нет будущего, зато у них есть настоящее, заполненное безумными подвигами, и о них будут вспоминать в стране Лазоревых Гор и по прошествии нескольких поколений.

Перед строем прогарцевал на коне Мортрей, остановился, и долго, задумчиво вглядывался в лица тех, с кем ему завтра предстояло идти в бой. Конь, почувствовав настроение хозяина, успокоился, и стоял смирно, словно боялся потревожить невесёлые мысли, бродящие в голове лорда.

– Воины! Завтра нам предстоит жестокая сеча, из какой не все смогут вернуться домой. Сможем ли мы остановить перманов? Да, нас мало. Да, мы не виги, обучающиеся воинскому искусству с колыбели, но мы сможем защитить свои семьи! Если будет нужно, мы поляжем все, но не пропустим врага! Пусть это будет наш последний бой, и всё же мы сможешь показать варварам, как умеют умирать воины страны Лазоревых Гор!

Мортрей выхватил меч, и поднял его над головой. В едином порыве, воодушевлённые речью лорда, харвеллы и сивды воздели к небу своё оружие, и Ортер огласили воинственные крики.

Теперь Норд был готов умереть ради любимой женщины, ради того, чтобы она продолжала жить, рожать детей, чтобы светились радостью бездонно-голубые глаза, и чтобы просто смогла найти своё, так безумно нужное ей, женское счастье.

* * *

Мортрей помнил этот овраг с детства, и немного подумав, так и не смог представить себе более лучшего места для засады. О, как сладко замирало сердце, когда он соскальзывал по крутому склону вместе с товарищами по играм, вниз! Как было здорово прятаться в густых кустах на обрывистом берегу, и представлять, что попал в неизведанную страну, где на каждом шагу ждут опасности, и невероятные приключения! Здесь же проходили военные игрища, устраиваемые отроками ежегодно, когда обучались искусству войны. Мог ли он тогда предположить, что спустя двадцать лет, настоящий враг, ступит на его землю, и ему придётся устраивать здесь засаду, чтобы уничтожить иноземцев?

Разместить арбалетчиков и воинов на склонах, подготовить засеку за крутым поворотом дороги, проходящей по дну оврага, было самым простым. Наиболее трудным было направить перманов именно сюда, чтобы они не пошли двумя другими дорогами в обход, через леса, где было невозможно устроить засаду. На подготовку ушло два дня, но зато у врагов свободной была единственная дорога на Ортер, где их ждали жаждущие крови харвеллы, сивды и заулы. Две другие были надёжно перекрыты засеками в несколько десятков шагов, и на их разбор могло уйти не меньше недели. Зная характер своих врагов, Мортрей сделал ставку на их жадность, и нетерпение. Эти два чувства должны были толкнуть перманов под арбалетные болты и остро отточенные клинки.