Древние Боги

Поддавшись общему порыву, лорд чуть было не велел трубить сбор, но немного подумав, остановил себя. Со ступеней лестницы, ведущей в замок, он смотрел на яркое, бушующее людское море, и думал, что такое небольшое войско, состоящее из харвеллов и сивдов, невесть какая сила, но зато они много не разговаривают, и готовы уже сегодня, ринутся в бой, чтобы покрыть себя славой, или умереть. Мортрей потянул из ножен меч, и поднял его над головой. Он не надеялся, что его жест поймут, ведь так делали только виги на Совете Воинов, и всё же через несколько мгновений над замковой площадью повисла тишина, нарушаемая лишь позвякиванием кольчуги, и возбуждённым дыханием двух сотен человек.

– Стены Салдо высоки и крепки. Разве найдётся такой таран, способный разбить ворота, ведущие в замок? Разве найдутся племена, способные взять приступом оплот Тайной Стражи? Вы все знаете, кто такие перманы, и конечно, понимаете, что они вряд ли умеет штурмовать города. – Мортрей сделал паузу, переводя дыхание, и тут же, кто-то из харвеллов стоящий в первых рядах, спросил:

– Что же ты предлагаешь? Остаться здесь?

– Я предлагаю не торопиться! Мы пока ещё слишком мало знаем, чтобы очертя голову бросаться в сечу, где можем погибнуть, так ничего и не сделав! Что может оправдать бесцельная смерть двух сотен храбрых воинов?

К словам лорда прислушивались, и войско напряжённо молчало. Харвеллы и сивды понимали, что их ещё очень мало, двумястами бойцов не сломить силу перманов, но ведь надо же что-то делать! Невозможно сидеть за стенами, зная, что где-то там бесчинствует враг, грабя и сжигая то, что они создавали веками.

– Там наши семьи! Кто их защитит?

– Будем надеяться на благоразумие лорда Сатвела! Если он вырежет всё население страны Лазоревых Гор, то кем же тогда он будет править?

– Откуда у лордов благоразумие? Они ослеплены золотом и властью! Им плевать на свой народ!

Мортрей бессильно огляделся в поиске поддержки, и встретился глазами с Нордом. Тот подошёл ближе, и, стараясь заглушить нарастающий ропот среди воинов, сказал:

– Мой лорд, там моя невеста. Я не могу оставить её, как не могут оставить и своих близких все бойцы!

Лорд, кивнув, опустил голову. Он не видел выхода. Он думал, что все, кто собрался в замке Корте, и сивды и харвеллы, будут беспрекословно выполнять его приказы, и согласятся со всеми его до-водами, а оказалось… Даже если он сейчас прикажет им остаться в замке, они всё равно спустятся к городам и деревням, чтобы защитить свои семьи. Они схватятся с превосходящими силами перманов, и останутся на поле боя все, до единого, с полной уверенностью в том, что их смерть продлит жизнь семьям.

– Но это безумие! У нас нет ни одного шанса на победу! – Мортрей и не думал ставить себя отдельно от воинов. Он готов был принять ту же судьбу, что и они. Если они решат идти в бой, на смерть, то и он пойдёт с ними, обнажив меч, в первых рядах.

– Чтож, чем мы хуже вигов? – Усмехнулся Ульде, и, повернувшись к харвеллам, крикнул: – Долой красные плащи, и шлемы с перь-ями! Зачерним доспехи, и раскрасим лица сажей! Пусть перманы трепещут, и приготовятся к смерти! Мы идём не умирать, а резать врага!

Воины ответили ему рёвом многоголосой толпы, и грохотом оружия. Оглушённый шумом Мортрей улыбнулся, и подумал, что сотнику Тайной Стражи без труда удалось поднять боевой дух бойцов, что ещё совсем недавно были подавлены, и не находили себе места. Пусть это будут их последние дни, но зато они погибнут как настоящие виги, покроют свои имена неувядающей славой, и песнь про их подвиг будут передаваться из века в век, из поколения в поколение.

* * *

Глава 26.

– Не знаю. – Для пущей убедительности Увгард пожал плечами, рукавом рубахи вытер пот со лба, и, помолчав, видя, что Рутгер его не торопит, продолжил: – Не нравится мне ни Герфур, ни Эвгурн, ни Архорд. Есть в них что-то такое, что настораживает.

– Я знаю Герфура с детства. Мы почти всю жизнь провели вместе! Нас даже в воины посвящали в один и тот же день. – Стальной Барс нахмурился. Он был недоволен тем, что Увгард сравнивал его друга с Архордом. Как можно Герфура ставить на одну доску с лор-дом? Они же отличаются как небо и земля! Конечно, он отдалился, стал немного другим, но ведь это неизбежно! Каждый человек меняется, и пересматривает свои взгляды на жизнь, особенно в мире, где каждый день может стать последним.

– Может, мне это только показалось? – Сам себе задал вопрос Увгард. – Хотя… – Он ещё немного помолчал, и, махнув рукой, видимо решившись на что-то такое, что его никак не могло красить, сказал: – Я видел, как бились с людьми Герфур и Эвгурн. И тот, и другой плохо владеют мечом. Но не это главное. – Увгард замолчал, и заговорщицки посмотрев по сторонам, придвинувшись к воеводе ближе, прошептал в самое ухо: – Мне кажется, что Герфур и Эвгурн – ассаны.

Вздрогнув от этих слов, Рутгер поспешно отодвинулся от учи-теля, словно спешил избежать какой-то опасности, и, глядя ему в глаза, пытаясь в них разглядеть что-нибудь похожее на шутку, произнёс:

– Это серьёзное обвинение, и они могут вызвать тебя на поединок. Почему ты так говоришь? Что ты видел, что заложило в твою душу такие сомнения?

– Я – воин, а не лорд, и, наверное, не смогу объяснить своих замечаний, но поверь мне – они не лишены основания. Пусть они вызывают меня на поединок! Так будет даже проще! Одним махом мы сможем избавиться от тройной угрозы. На своём веку я убил немало врагов, и среди них было трое ассанов.

– Клана наёмных убийц уже давно не существует! – Воскликнул воевода, и, вскочив со стула, прошёл по комнате, проскрипев половицами, остановился у окна, затянутого мутным стеклом. Убийство Балвера говорило совсем об обратном, и в это совсем не хотелось верить. Во дворе крепости, вымощенным булыжником, Сардейл продолжал муштровать вигов. На это зрелище собрались посмотреть все русы, свободные от дозора, а многие, по всей видимости, были не прочь присоединиться к строю воинов, прикрывшихся щитами и ощетинившимися копьями.

– И, тем не менее, он существует.

Стальной Барс поискал глазами тех, о ком говорил Увгард, но увидел только Архорда, стоящего в стороне, о чём-то разговаривающего с императорским гонцом, прибывшим вчера вечером. Лорд что-то рассказывал, размахивая руками, а гонец, склонив голову, внимательно слушал. О чём они могут говорить? Что может Архорд, человек совсем из другой страны, говорить обычному послу из совершенно другого государства?

– Да. Скорее всего, существует. – Рутгер резко повернулся к Увгарду, и, скрестив руки на груди, спросил, глядя ему прямо в глаза: – Что же тебя натолкнуло на мысль, о том, что мои друзья – ассаны?

– Меч – не для их рук. Они не продержатся и двадцати ударов сердца в поединке с кем-то вроде Ильгера. Но ты посмотри, как они преображаются, когда схватка проходит в тесноте, и в ход идут ножи! Здесь им нет равных!

– Это не доказательство. – Воевода нахмурился. Ему не нравился этот разговор, как и то, что Увгард заподозрил его друга в том, что тот принадлежит к клану ассанов. Зачем он плетёт какие-то интриги? Для чего это ему?

– Я понимаю тебя, и буду рад, если все мои подозрения будут беспочвенны. Трудно поверить в то, что друг детства – наёмный убийца, и враг вигам.

– Герфур не враг! Он один из нас, и переносит все тяготы вместе с нами. Как ты можешь обвинять его в том, что не в состоянии доказать? – Рутгер с трудом сдерживал себя, чтобы не вспылить, и не схватиться за меч. Его удерживало только то, что долгие годы Увгард учил его искусству боя на мечах, и был старше на несколько лет.

– Тебе нужны доказательства? – Увгард недобро улыбнулся.– Хорошо, я добуду их. Но я умоляю тебя, будь осторожнее!

– Что мне может угрожать среди братьев? – Спросил Стальной Барс уже мягче. Вот в чём дело! Учитель заботится о его жизни! И всё же, разве это повод подозревать преданных людей в измене? Лорд. Вот от кого можно ожидать предательства. Когда же он проявит себя так, что уже ничто не сможет остановить воинов, и пустить ему кровь?

– Беда может прийти неожиданно, и совсем не оттуда, откуда ждёшь. Вспомни нашу поговорку: «Лучший друг – самый жестокий враг».

– Это не относится к воинам из моего отряда. Я верю каждому из них, как и они, мне.

– Не обманывай себя. – Увгард усмехнулся.– Я знаю, по крайней мере, десяток человек, и им ты ни в коем случае не доверишь свою жизнь.

Что мог на это ответить Рутгер? Только промолчать. Действительно, в его отряде было несколько человек, не внушающих доверия, но пока они вели себя смирно. Как говорится, ниже травы, тише воды. И всё же… Что, если Увгард прав? Что, если в оставшейся в живых полусотне действительно есть ассан? На кого он получил заказ? Кого подозревать в первую очередь? Прекрасное владение ножами, это конечно ещё не доказательство принадлежности бойца к клану наёмных убийц. Любой воин с детства учится убивать. Быстро, и с малым риском для себя. Но ножи… Виги обычно не уделяли владению ножом много внимания, потому что обычно бой заканчивался ещё до того, как пустить их в ход.

Стальной Барс отвернулся к окну, стараясь привести свои мысли в порядок. Глядя на сражающихся учебными мечами воинов, слыша скрежет клинков и зычные команды Сардейла было трудно сосредоточиться, и всё же он пытался разложить всё по полочкам, чтобы всё встало на свои места, чтобы всё стало предельно ясно. Мысли разлетались, и ни одна не могла задержаться в голове надолго. Слова Увгарда никак не укладывались в голове.

– Что тебя навело на такие мысли? – Спросил он, не оборачиваясь, и замер, в ожидании ответа.

– Я видел сон. – Учитель подошёл, тихо звеня кольчугой, и встал рядом.– И я думаю, что Бессмертный Тэнгри послал мне его не спроста.

– Что же было в том сне?

– Я видел, как Герфур, облачённый в чёрную хламиду что-то бросал, а потом я увидел военного вождя, но слов его так и не разобрал. Откуда-то возник Архорд, и за его спиной стояло много воинов. Глядя мне в глаза, он расхохотался, и исчез. На его место тут же встал Эвгурн, и обнажил клинок. Разве такой сон Тэнгри может послать просто так?

– Ты думаешь, что он вещий? Разве ты можешь предсказывать будущее? Даже у Эррилайи это получается не так хорошо, как хотелось бы, а ведь она – ведьма.

– Всё же я думаю, что надо к этому прислушаться. Мы должны выполнить последнюю волю Балвера, а ты должен вернуться в страну Лазоревых Гор, и занять его место. Только так мы можем спасти свою родину от гнёта лордов.

И вдруг Стальной Барс понял, что он действительно хочет стать военным вождём, а потом и Владыкой. Если раньше он бездумно соглашался со всеми этими пророчествами, не веря в то, что ему говорили, то теперь понял, что на него смотрят уже как на человека, занявшего трон вождя по наследству. Как будто бы Балвер сам посадил его на своё место. Рутгер перебирал в своей памяти всех знакомых ему вигов, и приходил к выводу, что он единственный, кто достоин золотого перстня военного вождя. Не слишком ли это самонадеянно, и самоуверенно? Нет! Ведь и так все воины видят его на месте Балвера, а Эрли, так та вообще предсказывает, что он будет Владыкой страны Лазоревых Гор! Можно ли этому верить? Эррилайя хотя и утверждает, что она ведьма, но ведь, по сути, является всего лишь взбалмошной, пятнадцатилетней девчонкой, вбившей себе в голову, что будет женой Владыки!

Воевода хотел сказать Увгарду, что он постарается оправдать надежды, сделает всё, от него зависящее, и промолчал. Эти слова показались ему какими-то ненастоящими, пафосными, словно он находился где-то на Совете Лордов, и должен говорить то, что хотят от него услышать. Словно это те слова, идущие не от сердца, а произносятся ради какой-то своей выгоды.

И, кажется, учитель понял, о чём промолчал воевода. Он широко улыбнулся, слегка поклонился, и, взяв обеими руками Стального Барса за плечи, глядя в глаза, сказал:

– Ты не подвёл клан в Волчьих Воротах, так не подведи его и сейчас. Виги на тебя надеются!

* * *

За три дня проведённые в приграничной крепости, и ожидая появления императорского гонца, Рутгер узнал о Руссии, как ему казалось, почти всё. Несчастную страну раздирали те же разногласия, что и его Родину! Князья жаждали власти и богатства, а простой народ имел наглость желать жить лучше! На огромной территории, там, где не бродит Невидимая Смерть и не ощущается её дыхание, там, где стоят многочисленные, фруктовые сады, где колосятся бескрайние, хлебные нивы, в городах и деревеньках, шла, на первый взгляд, невидимая борьба между богатством и нищетой, властью и бесправием, убогостью, и процветанием.

Соседние племена, соблазнённые лёгкой и богатой добычей, совершали постоянные набеги на империю, и редко какой год обходился без войны. Мало того, что Руссии приходилось бороться с внешними врагами, были противники и внутри страны. Обычными врагами их было трудно назвать. Они не были вооружены мечами или копьями, они не хотели золота и богатства, они жаждали крови, и расширения своих владений. Разрушенные Апокалипсисом города Древних Богов рождали в своих недрах адских чудовищ, и выплёвывали их на поверхность земли, словно мстили людям за свой когда-то разрушенный мир. Империя жила в постоянном страхе за своё существование, и казалось, что не было чего-то такого, что могло бы прекратить всё это.

Пока императорский двор и князья купались в роскоши, простой люд жил для того, чтобы успеть вырастить детей, платить налоги, и умереть в бою, защищая свою семью от мутантов или воинственных соседей. Временами, доведённые до отчаяния люди не выдерживали, и кое-где в империи вспыхивали стихийные бунты, мятежи. Горели усадьбы и замки князей, лились реки крови, и мёртвыми телами были завалены все дороги и поля. Что мог противопоставить обычный человек с дубиной в руках против хорошо обученного воина во всеоружии? Отвагу? Ярость? Храбрость? Но этого мало, чтобы победить. Ещё нужно умение бить врага, и, может быть, чуточку везения.

Воинов в лазарете уже не было, и Рутгер беспрепятственно прошёл в комнату, занимаемую Эррилайей. Кали встретил его как всегда недовольным ворчанием, и, блеснув в полумраке глазами, положив голову на лапы, смежил веки.

Несмотря на разгоревшийся день, тяжёлые портьеры на окнах были опущены, и в дальних углах комнаты таилась тьма, что не мог рассеять слабый огонёк светильника. В комнате стоял какой-то тяжёлый запах, сотканный из ароматов множества душистых трав, пыли, и неуловимого присутствия человека.

Первым желанием Стального Барса было раздвинуть шторы, открыть окна, полной грудью вдохнуть свежий, дурманящий воздух, и окунуться в шум, доносившийся из двора крепости, где упражнялись на мечах воины. Он даже шагнул к ближайшему окну, но был остановлен слабым вскриком Эрли:

– Не надо этого делать!

Воевода в нерешительности остановился, и, повернувшись, спросил:

– Почему? Здесь же нечем дышать! Свежий воздух – вот что тебе сейчас нужнее всего! – Он еле смог разглядеть в потёмках бледное лицо ведьмы, и почувствовал болезненный укол жалости. Как бы он хотел сейчас взять на себя часть боли, чтобы ей было хоть чуть-чуть легче! Жаль, что это невозможно.

– Разве ты не ощущаешь, что воздух здесь пропитан дыханием Невидимой Смерти?

– Чем же я могу помочь тебе?

– Ничего уже не сделаешь. Мы с Йеге перепробовали все средства. Осталось только одно – уйти отсюда как можно скорее.

– Могу тебя обрадовать! – Улыбнулся Рутгер. – Завтра мы отправляемся в Егдер, где нет Смерти!

– Ты в этом уверен? – Эрли приподнялась на локтях, и, усмехнувшись, внимательно посмотрела в глаза воеводы. Она немного помолчала, словно что-то пыталась припомнить, и не торопясь проговорила: – Да, может быть, там нет Невидимой Смерти, но там нас ждут опасности другого рода…

– У тебя было видение? – С тревогой спросил Стальной Барс. В последнее время он стал уставать от опасностей и битв, и был совсем не против какое-то время просто отдохнуть, ничего не делая, хотя бы с неделю. – Что ты видела? Откуда ожидать удара?

– Лорд Архорд. Это он предаст тебя.

– Могу я это как-то упредить? – Рутгер знал имя, и этого ему было достаточно. Он хотел действовать, веря ведьме на слово, ведь она никогда его ещё не подводила, да и замечания Увгарда всё подтверждали.

– Не знаю. Могу сказать только то, что если лорд падёт от твоей руки, то мы никогда не выберемся из Руссии.

– Как это понимать? Ты же предсказывала, что Архорд проживёт ещё долгие годы!

– Так что с того?– Устало спросила Эррилайя.– Разве я могу назвать воину день его смерти? Поверь мне, об этом лучше никому не знать.

– Значит, то, что ты предсказала другим воинам, тоже ложь?

Ведьма поморщилась как от боли, и возразила:

– Я бы назвала это по-другому. Я просто не сказала всей правды, и решила, что так будет лучше для всех.

– Да. Тут ты права. Вряд ли хочет кто-нибудь знать день своей гибели. – Проговорил Рутгер задумчиво. А что? Это заманчиво. Разве это так плохо, знать, и попытаться предотвратить собственную смерть? Если он сможет изменить свою судьбу, значит, у кого-то она тоже будет другая, и тогда будет должен умереть кто-то другой, ведь смерть должна же кого-то забрать с собой? Но тогда может измениться история всего Обитаемого Мира, или жизнь одного человека не имеет никакого значения?

– Что же ты задумался? – Эррилайя откинулась обратно на подушки. Кали укоризненно посмотрел на воеводу, и опять что-то проворчав, положил голову на лапы.

Духота, царящая в комнате, не давала Стальному Барсу сосредоточиться, и, как ему казалось, от него ускальзывала одна очень важная мысль, не поняв которую, он уже никогда ничего не сможет понять.

– Что ты видела?

Эрли какое-то время молчала, собираясь с мыслями, и наконец, медленно, будто с трудом припоминала, заговорила:

– Я видела жёлтый, кровавый песок. Сотни людей, сидящие на лавках, и смотрящие на тебя. Злорадно улыбающийся Архорд, и почему-то стоящие за его спиной Герфур, и Эвгурн. Люди что-то в азарте кричат, а ты достаёшь меч, и готовишься к бою.

– Проклятье! – Не смог сдержать себя Рутгер. Теперь он не знал, что и подумать. Второй раз за день ему говорят о том, что его друг детства предаст его! Эрли не сказала об этом прямо, но её сон! Что же всё это значит? Бессмертный Тэнгри послал предупреждение двум совершенно разным людям? Это знак? – Ты уверена, что видела Герфура и Эвгурна?

Ведьма посмотрела на воеводу, как на умалишённого:

– Если бы я не была в этом уверена, то разве бы я что-то сказала тебе? Я всегда говорю только то, что видела, и должна сказать!

– Я не могу в это поверить! – Воскликнул Стальной Барс. – Я знаю Герфура с детства!

– Так я не первая, кто сказал тебе об этом?

– Да. – Рутгер опустил голову, словно Эррилайя уличила его в чём-то постыдном, в том, что невозможно простить. Он не знал что делать, что думать, что предпринять, будто мир вставал с ног на голову, и не было никакой возможности это как-то исправить. – У меня был Увгард, и говорил, что видел сон, где Архорд, Эвгурн, и Гер-фур…

– Не говори, если тебе трудно.

– Я не знаю, что мне делать! – Виг сделал несколько стреми-тельных шагов, опустился на постель гаарки, с надеждой глядя ей в глаза, и ожидая, что она скажет.

– Напрасно ты ждёшь от меня какого-то совета. Ты – будущий Владыка страны Лазоревых Гор. Только ты можешь принимать решения, кого миловать, а кого казнить. – Эрли немного помолчала, и вдруг прикоснувшись рукой к плечу воеводы, сказала: – У гааров есть старая поговорка: «Если не знаешь что делать – не делай ничего». Пусть события развиваются своим чередом. Сердце само подскажет тебе решение, и это решение будет единственно верным.

– Ты думаешь, так будет лучше?

– Не знаю. – Честно ответила Эррилайя. – Запомни одно – Архорд должен пасть не от твоей руки. Только так ты сможешь сохранить своих воинов, и продолжить поиски убежища Древних Богов. А сейчас иди, я устала, и мне надо отдохнуть.

Рутгер погладил ведьму по горячей руке, и прошептал:

– Спасибо.

Теперь ему было гораздо легче, и воздух в комнате уже не казался спёртым, душным. Он не знал, что сделает, что скажет, какой приказ отдаст, выйдя из лазарета, как будет смотреть в глаза, всем троим, подозреваемым в измене, и всё же ему было легче. Он так ничего и не решил, просто оттянул время для его принятия, и всё же, это было что-то, ему совершенно необходимое.

* * *

Глава 27.

Микон подошёл, обнял Рутгера за плечи, и, отстранив, тиская рукой рукоять недавно подаренного меча, украшенную золотой канителью, сказал:

– Помни, о чём я тебе говорил. Не показывай себя слишком сильным, и не будь слабым. Если император увидит в тебе опасность – вы станете рабами. Если он увидит в тебе народ, с каким лучше вообще не связываться – вы опять же станете рабами.

– Выбор не велик! – Усмехнулся Стальной Барс. Ему грустно было расставаться с человеком, полюбившемуся ему всей душой. Микон был рассудителен, мудр, и их разговоры не редко приводили к тому, что воевода мог признать только то, что из старого сотника получился бы более лучший Владыка страны Лазоревых Гор, чем сам виг.

– Не храбрись. Всё, что я тебе говорил, очень серьёзно. Руссия раздираема противоречиями, и там, где сегодня тебя встречали с почестями, могут завтра проклянуть, и повести на костёр, чтобы сжечь как колдуна. Наши князья говорят одно, делают другое, а думают вообще третье, так что тебе нужно быть очень осторожным, и хорошо обдумать свои слова, прежде чем что-то сказать.

– Можно подумать, что ты совсем не любишь свою страну. – Проговорил воевода, понимая, что сейчас может легко оскорбить своего нового товарища.

Микон это понял, и на мгновение, задумавшись, без всякой злости ответил:

– Я люблю не свою страну, а народ. Где ты найдёшь ещё таких терпеливых, доверчивых, и трудолюбивых людей? Я горжусь тем, что я рус, но я совсем не горжусь своим императором, и князьями.

– Между нашими странами много общего.

– Да. – Сотник смахнул с глаз скупые слёзы, и прохрипел, сжав локоть вига: – Жаль, что я не могу поехать с тобой. Ладно… Удачи тебе, и прощай!

Микон резко повернулся, и быстрым шагом отошёл к строю русов, пришедших проводить своих новых друзей. Рутгер смотрел в его спину, обтянутую кольчугой, как узкой перчаткой, и почувствовал, как тоскливо сжало сердце. Такое с ним уже было, в тот день, когда отряд отправлялся в путь, когда ещё никто ничего не знал, и все были полны радужных надежд и мечтаний.

– Мы ещё встретимся!

Сотник остановился, поёжился, и, не оборачиваясь, отошёл к русам, где скоро затерялся среди блестящих кольчуг и панцирей. Стальной Барс понял, что старый воин не хотел затягивать прощание, чтобы больше не мучать ни себя, ни других. Да, так будет лучше. Если им повезёт, то они, конечно же, встретятся, вот только когда это будет, да и будет ли вообще?

Размышления Рутгера прервал царь россов:

– Рут, всё готово. Можем ехать.

Где-то впереди взревел боевой рог, и колонна, состоящая из двух длинных телег, влекомых волами, и полусотней воинов, где половина были конными, двинулся в ворота крепости русов.