Древние Боги

– Конечно! – С небольшой заминкой ответил Архорд. – Разве мы похожи на мутантов?

– Кто знает? – Многозначительно протянул воин со стены.– При-рода здесь богата на сюрпризы. Значит, вы говорите, что выдержали жестокий бой с тварями? Чтож, это возможно… Откуда вы пришли?

– С севера.

– Разве на севере есть земли, пригодные для жилья?

– Этот вопрос мы можем задать и тебе! Мы думали, что на юге нет земель, где бы ни бродила Невидимая Смерть!

– Здесь она везде. Только где-то мы чувствуем её слабое дыхание, а где-то она кого-нибудь касается своей рукой. – С грустью добавил сотник. Теперь в этом уже никто не сомневался, так как в голосе прозвучали властные нотки, что могут выработаться только у человека, у кого в подчинении есть сотня-другая воинов. – Сколько вас? Всего четверо? Как же вы смогли пройти через Проклятые Земли?

– Сначала нас было больше сотни, но после нескольких сражений осталось только пять десятков. Они ждут нас неподалёку.

– Что же молчат твои спутники? Они немы? Хорошо было бы услышать ваши имена, и кто вы такие!

– Конечно! Мы не делаем из этого тайны. Я – лорд Архорд, из страны Лазоревых Гор. Это – Рутгер, Стальной Барс, воевода клана Снежных Барсов. Лурфар – монах из храма Бессмертного Тэнгри, и Аласейа… – Разошедшийся было Архорд, получил весьма ощутимый тычок в бок от росса, и быстро сообразив, что от него требуется, продолжил: – Он вождь из Россы.

– Россы? Никогда не слышал о таком княжестве. Да и о стране Лазоревых Гор никто из нас не слышал! Ладно. Если вы люди, то милости просим! Скоро стемнеет, а ночью в Проклятых Землях совсем небезопасно. Где же ваши воины? Зовите их скорее сюда, а я прикажу приготовить подъёмник.

* * *

Микон отложил меч Рутгера в сторону, и проговорил с одобрением, ещё раз погладив блестящее лезвие клинка:

– Хорошая сталь. Как же вы её делаете? Наши мечи гораздо хуже. Хотя наши кузнецы и пытаются разгадать секреты древних, а всё равно ничего не получается. Чего греха таить, я и сам подолгу проводил время у горна, и многое умею, но такой упругости не смогу отковать, как бы ни старался.

Сардейл самодовольно усмехнулся, как будто он сам выковал меч воеводы, и снисходительно объяснил:

– Здесь нет никакого секрета! Виги уже несколько веков куют такие клинки, и уж поверь мне, им нет в этом равных! Всё дело в том, что наши кузнецы переплетают несколько прутьев железа, а потом каждый слой стали наковывают то, закаляя, то, оттягивая его.

– Это же, сколько времени уходит на один меч?

– Месяца два-три, но это того стоит!

– Да, это, правда. – Сотник немного помолчал, отхлебнул из кружки тёмного, горьковатого напитка, называемого пивом, несколько глотков, и словно с отчаяния, решился: – Я понимаю, что это может дорого стоить, и всё же, не могли бы вы продать мне один из ваших мечей?

Стальной Барс улыбнулся, и ответил:

– Зачем же покупать? Я думаю, что мы пришли к друзьям, а друзей надо одаривать. В нашем обозе найдётся клинок, достойный благородного воина. Можешь пойти и выбрать такой, какой придётся тебе по душе!

– Ты ещё очень молод, но уже успел достаточно пролить крови врагов. Так пусть эти ручейки превратятся в реки, и все твои недруги отправятся в ад!

Воеводе нравился Микон. Ему нравилось в нём бесхитростное простодушие, и то, что он говорил, не скрывая своего мнения. Хотя, по его рассказам, именно из-за этого он и попал на северные рубежи Ру́ссии, считающимися самыми опасными, и богом забытыми места-ми. За что его сослали сюда, Микон не говорил, и всё же из его недомолвок, когда разговор как бы сам перетекал на эту тему, Рутгер сделал вывод, что сотник смог уличить тысяцкого в воровстве, за что и был отправлен сюда, с глаз долой.

Странно было через много дней пути оказаться в стране, где говорят почти на таком же языке что и дома. Разница было столь незначительна, что её никто и не замечал. Складывалось впечатление, что здесь, в караульной башне собрались друзья, не видевшиеся несколько лет, и теперь наконец-то встретились после долгой разлуки. В основном все русы были голубоглазыми с такими же русыми волосами, как и виги. Поставь рядом, и ни за что не отличишь их, кто есть кто. Стальной Барс присматривался к русам, несущими здесь пограничную службу, и всё больше убеждался, что они приходятся дальними родственниками вигам. Скорее всего, в древности, ещё до Апокалипсиса, они были одним народом, и жили в одном государстве, и правил ими один Владыка. После того, как над миром пронёсся огненный смерч, они оказались разделёнными Проклятыми Землями, где бродит Невидимая Смерть, и многими враждебными племенами.

Микон почесал свой совершенно лысый череп, и с грустью проговорил, недовольно кривя рот, пересечённый давним шрамом, полученным ещё в молодости в битве с мутантами:

– Нам говорят – идите, сражайтесь за свою Родину, и вас никогда не забудет благодарный народ. На самом деле сюда просто ссылают неугодных! – Сотник поднял голову, и посмотрел воеводе вигов в глаза:– А вам здорово повезло! В последнее время мутанты стали подходить к самым стенам! Сколько раз я говорил имперскому тысячнику, что надо собрать войско и выйти вглубь Проклятых Земель, чтобы уничтожить логово тварей!

– Это не так-то легко сделать. – Заметил Рутгер, уже в сотый раз оглядывая каменные стены, увешанные доспехами и оружием. Несколько факелов, воткнутых в подставки, давали мало света, и что-либо хорошо разглядеть не представлялось возможным. Ему хотелось встать, подойти к стене ближе, и всё подробно рассмотреть, чтобы понять, кто такие русы. Кто они? Народ, остановившийся в своём развитии и постепенно чахнущий, или сильные племена, подчинившие своей воле всех соседей. Смогут ли виги и русы, наладить между собой какие-то отношения?

– Разве в нашем мире что-то легко может достаться людям? Древние Боги оставили нам плохое наследство. Их бог призывает к смирению и терпению! Разве такой бог нам нужен?

Микон ткнул рукой куда-то за спину, и воевода смог разглядеть при неровном, мерцающем свете факелов крест, высотой в человеческий рост, к коему был кто-то прибит гвоздями. Сначала ему показалось, что там действительно висит человек, но чуть приглядевшись, Барс понял, что это искусно отлитая из бронзы почти обнажённая фигура мужчины, с терновым венцом на голове.

– Это ваш бог?

– Нет. – Сотник ухмыльнулся. – Это бог Древних, коих он не смог защитить от конца света.

В памяти вспыхнули картинки, виденные в детстве, когда ещё только начинал учиться в Храме Бессмертного Тэнгри, и слова Хранителя Очага. Да, это действительно идол Древних Богов. Добрый, и всепрощающий.

Между тем Микон продолжил:

– Наш бог Сварог, и он любит кровь врагов!

Неожиданно, как-то вдруг, нисколько не заглушённые толстыми, каменными стенами сторожевой башни взлаяли собаки, и их бешеный лай разрезал тревожный звон набата. Все, находящиеся в зале, за столом, замерли. Стальной Барс видел, как виги, отставив кубки и чаши, потянулись к оружию. Эвгурн, уже снявший кольчугу, взял её, и, путаясь в рукавах, стал торопливо натягивать.

Сотник поднял руки, и, улыбаясь, поспешил успокоить своих гостей, пришедших из Проклятых Земель, едва начало темнеть:

– Нет причин для беспокойства! Это всего лишь мутанты в очередной раз решили попробовать на прочность камень наших стен! Так бывает каждую ночь, так что мы все к этому привыкли. Хотите посмотреть на тех, с кем вы не встретились, и потому не отправились к своим богам?

– Что там за твари? – С интересом спросил Аласейа.

– Панцирники! – Ответил Микон.– Этого зверя не может взять ни стрела из лука, ни добрый меч в руках хорошего воина. Его можно сразить только из катапульты, да и то, если повезёт, и камень попадёт в уязвимое место.

* * *

Глава 24.

Внизу, под стенами, в кромешной темноте, что-то грузно ворочалось, и время от времени слышался многоголосый рык. Что-либо разглядеть было невозможно, только неясные, тяжёлые тени, но и так всем было ясно, что там что-то чуждое, страшное и необъяснимое для Обитаемого Мира. Там то, что породила Невидимая Смерть, сделав из когда-то безобидных животных нечто дьявольское, жаждущее человеческой крови.

Микон взял из рук стоящего рядом руса факел, и, зло усмехнувшись, бросил вниз. Его сразу же затоптали, но в мгновенной вспышке Рутгер успел заметить выгнутые спины, закованные в чешуйчатые панцири, рога, в локоть длинной, и маленькие, блестящие злобой, глазки. Внезапно звери внизу замерли, и через какое-то время все стоящие на стене почувствовали сильный удар, одновременно нанесённый несколькими тварями.

– Ого! – Воскликнул от неожиданности Стальной Барс, ощутив, как под ногами дрогнули каменные плиты пола. – Эти мутанты вполне разумны, раз смогли додуматься до такого!

– Бес им в ребро… – Потрясённо пробормотал Микон. – Такого ещё никогда не было! Как такое может быть? Они же звери, а не люди! Как они смогли договориться между собой?

– Герфур!– Воевода позвал своего старинного друга, и когда тот отозвался, крикнул: – Неси все горшки с земляным маслом, что у нас ещё остались! Устроим тварям небольшой праздник. Пусть тоже порадуются за наше чудесное спасение.

– Ты хочешь их поджарить? – Тихо спросил Аласейа.– Не забывай, что они тоже живые, и тоже имеют право на жизнь.

– Нет, друг мой. Всё, что может, и, хочет убить человека, чтобы полакомиться его плотью не имеет права на жизнь. Что было бы, если они смогли проломить стену? Вряд ли оставили нам жизни, и зашли сюда пощипать травы. Ты же сам меня учил, что враг должен быть уничтожен! Разве панцирники нам не враги? – Рутгер понизил голос, и подойдя к царю россов, положив ему руки на плечи, спросил: – Что с тобой, Аласейа? Я не могу узнать тебя! Где тот благородный воин, не ведающий пощады к врагам?

– Не знаю, Рутгер. – Ответил храбрый росс. – Я, наверное, просто смертельно устал. Мне нужно всего лишь отдохнуть.

Аласейа кивнул, и отправился в сторожевую башню, где для него уже была приготовлена постель. Стальной Барс смотрел ему вслед, и думал, что все виги, россы, заулы и сивды устали от странствий. Каждому из воинов хочется домой, и обнять своих родных. Слишком долго они находятся в пути, и слишком много испытаний свалилось на их головы: враги, жаждущие их смерти, битвы, мутанты, коих нелегко убить, и бесконечная дорога. Скрип колёс, фырканье лошадей, стоны волов, и солнце, пытающееся, хочет сжечь их усталые тела. От всего этого можно просто дьявольски устать.

– Мой воевода! Готово! – Крикнул подбежавший Герфур, и Рутгеру показалось, что при неровном свете факелов он заметил какую-то нехорошую усмешку. Показалось? Или всё же она была? И что она может означать? Нет, что бы она ни означала, Герфур, прежде всего друг, и не способен ни на какие подлости. Ему можно доверять как самому себе, а то, что он стал более кровожаден, чем раньше, так это легко объяснить. Все изменились с тех пор, как отряд покинул страну Лазоревых Гор. Отроки, едва начавшие свой жизненный путь, закалились в боях, сдружились, притёрлись между собой и представляли единую монолитную глыбу, какую невозможно расколоть. Может, так и зарождается воинское братство?

– Что это? – Микон взял в руки один из кувшинов, подозрительно его осмотрел, насколько позволяла темнота, и вдруг заулыбался, качая головой: – Бес им в ребро… Внутри масло? Как просто! Почему я раньше не мог до этого догадаться?

Герфур с улыбкой поджёг фитиль у одного из горшков, и бросил его вниз. Прошло всего немного времени, всего лишь несколько ударов сердца, как под стеной блеснула огненная вспышка, показавшаяся просто ослепительной в кромешной тьме. Мутанты отпрянули в стороны от огня, а один, на панцирной спине какого разбился кувшин, и теперь безжалостно играло пламя, утробно зарычал, словно просил помощи.

Стальной Барс теперь смог хорошо разглядеть зверей, атакующих стену, защищающую страну русов от их вторжения. Да, вигам действительно повезло, что они не встретили панцирников. Глядя на замерших в оцепенении мутантов, воевода ещё раз подивился, насколько безгранична фантазия природы. Толстые, хитиновые пластины, закрывающие тварь и с боков и со спины, как чешуйчатый панцирь, короткие, мощные ноги, и голова, с большими острыми рогами, покрытая чуть меньшими чешуйками. Глядя на этого зверя становилось сразу понятно, что он неуязвим, что его невозможно убить ни одним оружием, известным в Обитаемом Мире. Почему же? Огонь! Они боятся огня!

– Герфур! Бросай ещё! Им не нравится огонь!

Вигу не пришлось повторять, и скоро за стену, разбиваясь о чёрные, хитиновые спины мутантов, полетели ещё несколько горшков. Ослепительная вспышка безжалостно вспорола черноту ночи, и под стеной раздался ужасный рёв нескольких глоток, но в этом рёве уже не было чего-то воинственного, и жаждущего крови. В нём было больше страха и боли. Снизу потянуло вонью горелой плоти, и люди отшатнулись от парапета, не в силах вынести этого чудовищного запаха. Это продолжалось недолго, всего несколько мгновений, и скоро твари бросились прочь от неприступных стен. Издалека ещё слышались их завывания, и слабыми искрами тлели во тьме, удаляющиеся большими скачками, подожжённые туши зверей.

– Здорово это у вас получилось! – Захохотал Микон, довольно потирая руки. – Так быстро мы ещё никогда не отгоняли от стены мутантов. Ну, раз уж угроза миновала, предлагаю спуститься в башню, и продолжить нашу пирушку.

– Да. Конечно. – Ответил Стальной Барс. Он надеялся ещё многое узнать о Ру́ссии, и её жителях. Он хотел знать всё, а где же это было можно выяснить, как не за столом, уставленном кувшинами с пивом, и немудрёными яствами? – Только я сначала зайду к Эррилайи, и справлюсь о её здоровье.

Рутгер совсем забыл про маленькую ведьму, и теперь его начинала глодать совесть. В конце концов, она многое сделала для воинов отряда, и заслужила хоть толику внимания. Наконец, она была просто симпатичная девчонка, нравившаяся воеводе.

Он спустился по крутым ступеням со стены, и вошёл в небольшое строение, находящееся посреди двора, окружённая со всех сторон невысокими стенами. Именно сюда Микон распорядился поместить раненых и больных вигов. Для Эррилайи, конечно же, вы-делили отдельную комнату, достаточно просторную, где, похоже, когда-то делали несложные операции.

Едва войдя в дверь, Рутгер почувствовал дурманящий запах какого-то отвара, что готовил Йеге на очаге, сложенном в углу. Он оглядел воинов, сидящих на матрасах, набитых соломой, и улыбнулся. Они здесь не скучали, поскольку почти у каждого в руках был кувшин с пивом. Его появление они встретили радостными приветствиями, и пожеланиями долгих лет жизни.

Йеге тут же услужливо подставил табурет, и Стальной Барс поблагодарил его кивком головы. Садясь, он ещё раз оглядел воинов, и с удовольствием отметил для себя, что все они ранены легко, и руки-ноги у них на месте. У кого-то была перевязана голова, у кого-то плечо, а у Норхорда лицо пересекала повязка, закрывающая левый глаз.

– Ну, что, братья, готовы ли вы дальше продолжить путь?

– С тобой мы хоть в огонь, хоть в воду! – Ответил за всех Юрдер. – Лишь бы только Йеге нас не отравил…

Гаар на это ехидно оскалился, и ответил, вызвав у всех хохот:

– Для снадобья мне нужен яд гадюки, но и твой тоже сгодится, хотя он, наверное, более сильный, чем яд аспида. – Знахарь повернулся к Рутгеру: – Мой воевода! Твои воины совсем не хотят лечиться! Они отказываются пить мой целебный отвар!

– Разве может вигу помочь отвар гаара, пусть даже и лекаря? Воину может помочь только добрый кубок вина! – Под общий смех добавил Норхорд. – Рут! Мы вполне здоровы, и можем выполнять твои приказы. Когда мы отправляемся, и куда лежит наш путь?

– Рад, что вы в добром здравии… – Улыбнулся Стальной Барс. – Я ещё сам не знаю, куда и когда мы пойдём. Помните, что мы в землях русов, и должны подчиняться их законам. Друг мой, что стало с твоим глазом?

Норхорд помрачнел, но тут же заставил себя усмехнуться:

– Проклятые мутанты лишили меня глаза, зато я смог двоих зарубить, и вырвать у них зубы! – С этими словами виг достал из-за пояса мешочек, и вывалил его содержимое на матрас: – Я положу это на алтарь в Храме Бессмертного Тэнгри. Он будет рад такой жертве. Бойцы одобрительно зашумели, а Рутгер поднялся, и направился в комнату, где лежала в постели Эррилайя. Он застал её спящую, и, боясь разбудить, присел на краешек кровати, вглядываясь в бледное лицо, чуть освещённое масляной лампой. Кали чуть приподнял морду, и, узнав воеводу, глухо заворчал, не решаясь разбудить свою больную хозяйку.

Как же он мог забыть про неё, ведь теперь она так много значит для него? Как он вообще мог раньше жить без неё? Теперь Рутгер с улыбкой вспоминал её слова, не лишённые хвастовства, и они не бесили его, как было раньше, а наоборот, казались какими-то по-детски милыми, наивными. Что же изменилось с тех пор, ведь прошло всего лишь чуть больше двух недель! Почему при взгляде на неё так сладко ноет сердце, а когда она уходит, внутри остаётся пустота, которую нечем заполнить? Что же это? Любовь? Неужели Стальной Барс влюбился? Прав был царь россов, когда говорил, что любовь, это как невидимая, арбалетная стрела. Её не увидишь, и не поймёшь, а только почувствуешь, как сильно изменился окружающий мир.

Будто ощутив на себе взгляд воеводы, Эрли вздрогнула, и открыла глаза. Большие, карие, они вспыхнули радостью, и её рука сжала ладонь Рутгера. Это было как прикосновение к огню – жарко, боязно, но это не было больно. Это было приятно.

– Ты пришёл… – Слова не были ни вопросом, ни ответом. Они были утверждением, в каком слышалось облегчение, словно этого ждали очень большой срок, и наконец, это произошло.

– Как ты себя чувствуешь? Что с тобой?

Эрли нахмурилась, и Стальной Барс понял, что она ждала от него совсем не этих слов. Каких? И что это за слова, какие так трудно вспомнить и произнести?

Маленькая ведьма немного помолчала, будто прислушивалась к своим ощущениям, и только после этого ответила:

– Плохо. Я слышу дыхание Невидимой Смерти.

– Но здесь живут люди. Ты же сама их видела.

– Конечно. Но я увидела то, чего не заметил ты. Ты видел их лица? Их головы? Большинство из них лишены волос, и у многих есть зоб. Они больны, и не пройдёт пяти лет, как все они умрут. Тот, кто отмечен дыханием Смерти – обречён. Я же говорила, что чувствую её? И именно поэтому мне так плохо…

– Надо предупредить Микона! – Это была первая мысль Стального Барса, и даже приподнялся с кровати, но тут же опустился на место. А разве храбрый рус не знает об этом? Конечно же, все, кто несёт здесь стражу, знают, что давно отмечены дыханием Невидимой Смерти, и рано или поздно умрут из-за неё, и всё же они не покинут свой пограничный рубеж, как бы плохо им не было. Они давали клятву верности своему Владыке, и будут выполнять её до конца, пока не падёт последний воин, пока рука может сжимать меч.

Немного помолчав, воевода посмотрел в глаза Эрли. Та тут же закрыла их, и ему показалось, что её щёки даже слегка порозовели. Ресницы, скрывшие глаза мелко дрожали, губы приоткрылись, и всё тело девушки напряглось, словно она ждала чего-то. Чего-то такого, о чём Рутгер не имел ни малейшего понятия.

Виг смущённо кашлянул, прочищая горло, и поднявшись, глухо произнёс:

– В ближайшие дни мы отправляемся. Так что немного потерпи. Думаю, что там, дальше на юге, нет Невидимой Смерти. К тебе прислать кого-нибудь?

– Никого мне не надо присылать!– Зло ответила Эррилайя.– И сам уходи! Надоели вы мне все до смерти!

Не понимая вспышки её злости, Рутгер отошёл к двери, и уже взялся за скобу, как вдруг понял, чего от него ждали! Проклятье! Как он сразу не догадался об этом? Ведь он сам нередко ловил себя на мысли, что ему хочется поцеловать маленькую ведьму, и как-то дать ей понять, что она ему нравится! Она же ждала от него поцелуя! Так значит, он ей тоже нравится? Или это всего лишь выполнение предзнаменования, где гаарка становится женой Владыки? А станет ли он Владыкой? Впереди ждёт столько опасностей, что не мудрено потерять и голову. Нет! Всё-таки он ей нравится. Ему было приятно думать об этом, словно сердце что-то согревало изнутри, и не давало успокоиться.

Стальной Барс повернулся, чтобы вернуться к постели Эрли, но опять увидел, как зло блеснули её глаза, и остановился. Он понял, что момент упущен по его собственной глупости, и гаарка теперь его просто не подпустит к себе. Виг в нерешительности постоял несколько мгновений, потом кивнул головой, смущённо улыбнулся, и вышел из комнаты.

Ему хотелось с кем-нибудь поговорить об этом, успокоиться, что-то для себя решить, но он не знал, к кому пойти. Аласейа ушёл спать, а кроме него вряд ли кто-нибудь мог понять мечущееся сердце воеводы. Сардейл? Нет, он думает только о славе и битвах, ждущих его впереди. Герфур? Он в последнее время отдалился, стал каким-то не таким, каким был раньше. Кто же ещё может его выслушать, и что-нибудь посоветовать? Нет. Таких людей в отряде больше не было. Странно ощущать себя между многих людей одиноким. Так значит это всё-таки любовь? Или нет? О, Бессмертный Тэнгри! Кто может подсказать, что это?!

* * *

– Ты думаешь, я этого не знаю? – Микон горько усмехнулся, и безнадёжно махнул рукой. – Сюда ссылают всех неугодных, и поверь мне, что нет такой заслуги, за какую могли бы перевести в другое место. Тот, кто сюда попал, здесь же и умрёт. Ночью не видно, а вот завтра, с рассветом, ты увидишь наше большое, и просторное кладбище. Я хотел бы сделать так, чтобы оно было раз в десять меньше, но, к сожалению, это невозможно. Того, кто уже отмечен дыханием Невидимой Смерти – невозможно вылечить. Тут наши лекари бессильны, и всё, что мы можем, так это растянуть свою кончину на ка-кой-то срок. Одно спасение в пиве, и в вине! – Сотник поднял кубок, и, подмигнув Стальному Барсу, возвысил голос: – Воины! Русы! Поднимем кубки за наших новых друзей, сумевших пересечь Проклятые Земли, и пожелаем им смерти, достойной воинов!

Со всех сторон послышались крики, весёлый, беззаботный смех, и Рутгер вдруг понял, чем и как живут здесь, на границе, обороняя Руссию от мутантов. Они не заглядывают далеко. Им достаточно знать, что будет завтра. Им хватает и того, что у них уже есть. Чаша, полная вина, и кусок мяса на обед. Каждый из них знал, что неизлечимо болен, и то, что в глубине страны нет для них места. Да они и не собираются куда-то возвращаться. Здесь их дом, друзья, и братья по оружию.

Когда шум утих, Микон поставил пустой кубок на стол, и с иронией в голосе проговорил:

– В Егдере думают, что творят историю. А по-моему они просто за золото покупают спокойствие и целостность своих границ. Сколько волка не корми, он всё равно будет смотреть в лес. Так и наши соседи – кочевые племена. Император говорит, что не желает проливать кровь русов, и каждый год платит дань иноземцам! На это золото можно вооружить новые дружины, что разметают всех врагов, так, что от них останутся только воспоминания!

– Разве у Руссии много врагов? – Удивлённо спросил Стальной Барс. Он почему-то думал, что здесь дела обстоят совсем по-другому, чем на севере.

– Сейчас такое время, что среди племён нет былой дружбы. Каждый должен бороться за выживание, и рвать глотки другим, чтобы не вырвали самому. Здесь, на юге, не так-то и много земель, где бы ни бродила Невидимая Смерть.