Древние Боги

– Я была в ужасе. – Эрли крепче ухватилась за руку Рутгера, словно он мог куда-то убежать, и прижалась к его плечу щекой. – Я видела со склона расщелины, как ты прыгнул вперёд, упал под ударом дубины, и тебя потащили мутанты. Я подумала, что умру прямо сейчас, и сердце было готово лопнуть от горя. Воины рвались вперёд, хотели тебя отбить, но Аласейа приказал отступать. Как его тогда не растерзали виги, до сих пор не могу понять. Я хотела его проклянуть, наслать порчу, и сделала бы это, если бы в безопасном месте он не объяснил, почему так сделал. Всего несколькими словами Аласейа смог зажечь в нас надежду, что мы сможем отыскать тебя, и вызволить из плена.

От костра вдруг послышался смех, и Стальной Барс увидел, что смеются все воины, а рядом с Древними стоит Лурфар, о чём-то с улыбкой рассказывая. Похоже, что всё не так плохо, и, наверное, он зря беспокоится о Вальгере с Хортером? Они храбрые, и мужественные воины, могущие постоять за себя, к тому же, заверения Михаила тоже что-то стоят. Обитатели Улья и сами заинтересованы в выполнении условий договора. Зачем им портить отношения с людьми, первыми пришедшими к ним с миром? Пусть это будет последний, трудный шаг на сближение. Пусть все остальные будут лёгкими, и невесомыми.

* * *

Глава 25.

Сатвел с любопытством смотрел на приближающиеся кварталы мастерских, или, скорее всего то, что от них осталось. Он бывал здесь и раньше, ведь едущий в ратушу на Совет Лордов никак не минует этих приземистых, добротно сложенных зданий. Что же теперь осталось от них? Только обгоревшие, обвалившиеся руины, и теперь уже невозможно было сказать, что здесь находилось до войны. Резкий запах гари, чуть вьющийся кое-где дымок, горы трупов по обочинам дороги, и застывшая кровь между булыжниками мостовой. Всё здесь говорило, кричало о том, что тут была жестокая резня, и люди гибли десятками, успевая в последний миг собственной жизни проклянуть своих властителей, пославших их на убой, как скот.

Лорду казалось, что он попал совсем в другой мир, что жизни никогда здесь и не было, что эта дорога, ведущая к вершине горы Эрпон, к ратуше, на самом деле ведёт в ад, где будет несоразмеримо больше крови, трупов, остропахучих человеческих внутренностей. Он почувствовал лёгкую тошноту, не слезая с коня, поискал место, где можно было бы остановить взгляд, чтобы отдохнуть от кровавого зрелища. Ветерок донёс до него тошнотворный запах горелого, человеческого тела. Более не в силах сдерживаться, он перегнулся через луку седла, и его вырвало. Жестокие спазмы сотрясали его вмиг ослабевшее тело, и казалось, что это будет продолжаться бесконечно долго, до тех пор, пока длится штурм Вольфбура, пока он будет здесь оставаться.

– Ваша милость. – Подошедший телохранитель, сивд, брезгливо подал ему ослепительно белый носовой платок, и Сатвел жадно схватил измазанной перчаткой неестественно чистую тряпицу.

Откуда-то сбоку на коне подъехал Синтай, взял лошадь лорда под уздцы, и участливо заглядывая в бледное лицо господина, осторожно спросил:

– Может вашей милости стоит повернуть назад? Дальше будет слишком опасно. Ярвиры заняли только две нижние улицы, и упёрлись в стену, выложенную вигами за ночь. Они не могут взять её, и теряют своих воинов так быстро, что пополнения не успевают прибывать.

– Я хочу взглянуть на это. – С трудом, севшим голосом проговорил Сатвел, и посмотрел наверх. Что же сталось с его замком из белого мрамора? Цел ли? Или виги в слепой ненависти к нему, разрушили его, не оставив и камня на камне? Что с великолепным садом, где, кажется, совсем недавно он говорил с Фельмором и лордом Кирфером?

– Я бы не советовал вашей милости подниматься выше первой улицы. Стрелы заулов не знают промаха, и ярвирам приходится очень туго. Им приходится отсиживаться за щитами в рост человека и в занятых домах, чтобы дождаться помощи, и предпринять ещё одну атаку.

– Но ты же смог вернуться оттуда? – Зло спросил Сатвел. – Ты же смог пробраться к самой стене?

Сивд молча покачал головой, посмотрел на своих соплеменников, и что-то приказал на своём языке. Лорд плохо знал наречие людей страны Сангар, и всё же его небольших познаний хватило, чтобы понять распоряжение Синтая:

– А это ещё зачем?

– Вражеские стрелки сначала выбивают сотников и десятников, а ваш шлем и плащ…

– Ясно. – Сатвел посмотрел на синие, грязные плащи телохранителей, на их остроконечные шлемы, лишённые перьев. Они почти не отличались от серой, однородной массы ярвиров, может, только поэтому и выжили, что не попали в прицел арбалета заула? Чем не повод, чтобы вернуться в лагерь, в свой шатёр, согреться у жаровни, и выпить неразбавленного батгейского вина? На мгновение лорд представил себе, как ехидно ухмыляется Ниирде Соо, и решительно рванул фибулу, снимая ярко-красный, вышитый золотом плащ. Он спрыгнул с коня, попав сапогами во что-то мерзкое, похожее на смесь крови, талого снега, и чего-то белого, липкого, снял с головы позолоченный шлем с белыми перьями, и не глядя, отбросил за спину, полный уверенности, что его поймают, спрячут, и сохранят.

Сатвел брезгливо взял синий плащ, поданный Синтаем, развернул его, и, морщась, спросил:

– Нет почище?

– Так вы будете менее заметны. Там и так слишком опасно, а если ещё заулы, заметив ваш плащ и шлем, начнут охотиться за вашей милостью, то вы не ступите и пары шагов.

В этом было что-то унизительное. Лорд, будущий законный властитель страны Лазоревых Гор, лорд, по чьему приказу идут и умирают воины, лорд, кто может издавать законы по своей прихоти, самый богатый человек в этих горах, вынужден надевать грязный плащ телохранителя, чтобы не быть подстреленным несчастным скотоводом, вооружённым арбалетом!

Синтай помог Сатвелу справиться с застёжкой плаща, подал мятый, без всяких украшений, даже брамицы, шлем, и только тогда, не сумев сдержать горькой улыбки, проговорил:

– Вот теперь вы готовы пойти в царство смерти.

Это прозвучало так зловеще, что лорд передёрнул плечами, глубоко вздохнул, словно хотел подготовить себя к зрелищу, ещё более ужасному, чем уже увиденному.

Держась ближе к стенам полуразрушенных домов, они медленно, оступаясь, скользя по сгусткам замёрзшей крови, кускам разбитых черепов, человеческим внутренностям, пошли вперёд, вверх по улице. На них смотрели усталые, хмурые лица ярвиров, появляющиеся из тёмных провалов, обречённо провожали их взглядом, и тут же исчезали за камнями укрытий, будто их и не было.

По мере продвижения, неубранные трупы на мостовой стали попадаться всё чаще и чаще. Где по одному, по два, а где и целыми кучами по нескольку тел. Неестественные, застывшие позы, открытые рты, остекленевшие глаза, страшные раны, раздавленные головы с вывалившимся мозгом, переломанные руки и ноги.

Опять почувствовав тошноту, Сатвел сбавил шаг, жадно хватая воздух, и кивнул на трупы:

– Чем это их?

– Виги сбрасывают с крыш домов камни и брёвна на двигающийся строй. Лучники ярвиров просто не успевают их отстреливать. Заулы всегда быстрее и точнее.

– Почему бы не подвести катапульты ближе к городу?

– Их дальности недостаточно, и они не могут посылать камни под таким углом. Ярвиры пробовали протащить их по улицам, но из этого ничего не получилось. Прислуга катапульт неизменно оказывается под обстрелом, да и тут слишком мало места, чтобы можно было их установить.

– Но ведь так мы бездарно и глупо теряем воинов!

– Другого способа взять Вольфбур просто не существует. – Синтай зло усмехнулся, отошёл от стены, посмотрел вверх, и тут же вернулся обратно: – Ваша милость, предки вигов знали, что делают, когда строили этот город.

Что-то похожее на гордость шевельнулось в душе лорда, и он улыбнулся. Конечно, предки знали, что делали, но сейчас это всё было против него самого. Предусмотрительность вигов, живших сотни лет назад оборачивалась для него бесчисленной потерей воинов союзников. Сколько их останется, когда ярвиры доберутся до ратуши, замка Владык, и можно будет уже с уверенностью сказать, что Вольфбур взят?

Через несколько шагов Синтай остановился, и, показывая на камни, брёвна, какие-то массивные нагромождения на левом краю дороги, сказал:

– Здесь была первая баррикада вигов. Ярвирам удалось её взять только с четвёртого раза, и то, только потому, что у защитников на крыше не осталось ничего, что они могли бы швырнуть во врага. Воины рассказывают, что здесь была самая жаркая схватка. Виги прыгали из-за баррикады, перелетали через первые два ряда, вламывались в колонну, и резали короткими мечами растерявшихся ярвиров. В тесном строю мечи бесполезны, и воины могли только прикрываться щитами. Строй дрогнул, рассыпался, на помощь вигам из-за баррикады пришли другие воины, и ярвиры бежали.

– Урхард выбрал беспроигрышную тактику. – Кивнул Сатвел. Похоже, что вот самый серьёзный противник Вольфбура. Не будет воеводы клана Чёрных Медведей, город будет значительно легче взять. У него, конечно, есть советники, но что они смогут сделать без своего воеводы? Урхард – вот самое сильное звено, связующее между собой вигов, харвеллов и заулов, превращая их в непробиваемый щит. Как же его уничтожить? Наёмный убийца не сможет подобраться к нему и близко. Это под силу только ассанам, да где их теперь найдёшь? Вызвать на переговоры? Нет, старый вояка не купится на эту уловку, особенно после того, как лорд коварно убил его посланника, одноглазого Хардура. Что же придумать?

– Дальше я бы не советовал ходить вашей милости. – Снова остановился Синтай, спиной прижимаясь к стене, и осторожно выглядывая из-за угла дома. – Здесь дорога делает крутой поворот, и выходит на улицу ремесленников. Ярвиры заняли её, но стрелки на крышах домов следующей улицы делают этот успех ничтожным. Мы не можем по ней беспрепятственно передвигаться. Пока строй доходит до стены, выложенной вигами, то теряет до четверти воинов. Перед самой стеной в ярвиров летят уже и камни, и брёвна. Чтобы как-то сохранить людей, сотники отводят их в уже занятые дома ниже, но и там заулы умудряются подстрелить кого-нибудь.

– Неужели сам лорд Сатвел пожаловал к нам в ад? – Раздался над головой злой, насмешливый голос, и, посмотрев вверх, хозяин золотых рудников увидел высунувшегося из пролома в стене тысячника ярвиров, Терте Арво.

Тон ярвира взбесил, привёл в ярость, но у Сатвела хватило благоразумия смолчать, и проглотить издёвку. Он запомнит это, и, конечно, отомстит, не будь он вигом, а пока лучше промолчать. Стрелы заулов могут залететь в самые неожиданные места…

– Да. Я хочу посмотреть, как обстоят дела, и продумать дальнейшую тактику. – Лорд дружелюбно улыбнулся. Этого показалось ему мало, и он отвесил лёгкий поклон.

– Вряд ли ты сможешь нам что-то подсказать. – Размышляя, ответил тысячник. – Тем не менее, добро пожаловать! Только ты можешь знать тактику своих соотечественников! – Терте чуть помолчал, и добавил: – Вернитесь назад, там есть пролом. Дальше пройти невозможно. Чёртовы заулы никому не дают никакого шанса!

* * *

Убогая обстановка. Переломанная мебель, битая посуда, обрушенная каменная перегородка между комнатами, и давно потухший, прокопчённый дымом, очаг. Проломы вместо дверей и окон, ведущих на улицу выше, были наспех заколочены досками. Теперь лорд мог заглянуть в лачугу когда-то жившего здесь харвелла. Где он теперь? Где-то там, на верхних улицах, точит меч в ожидании нового штурма, или лежит внизу с отрубленной головой возле первой баррикады?

– Мне нечего предложить почтенному лорду кроме вот этой кислятины. – Ярвир повернулся, взял пыльный кувшин с еле державшейся полки на стене, и поставил его на чудом сохранившийся стол, заваленный какими-то объедками.

Сатвел поморщился:

– Я думаю, что мы обойдёмся и обычным батгейским. – Он обернулся, и, взяв флягу поданную телохранителем, отвинтив пробку, передал Терте.

Ярвир с жадностью схватил флягу, надолго припал к ней, и, осушив наполовину, смог выпалить, осоловевшими глазами посмотрев вокруг:

– Только утолив жажду хорошим вином можно начать радоваться жизни! Вы, лорды, знаете толк в вине!

Терте что-то крикнул, и из пролома в стене появился второй воин, кого виг раньше и не заметил. В комнате сразу стало тесно, шумно. Ярвир подхватил флягу, в несколько глотков допил остатки, и, бросив на стол уже пустой сосуд, белозубо улыбнувшись, скрылся в проломе, растворившись в полумраке.

Довольно оглаживая бороду, Терте посмотрел на лорда, явно ожидая ещё одну такую же фляжку, и уже дружелюбно, будто готовый на всё, спросил:

– Что угодно знать почтенному господину?

– Я хотел бы осмотреть позиции.

– Позиции? – Весело переспросил Арво, и тут же расхохотался: – У нас нет никаких позиций! Мы заняли лачуги по правую сторону улицы вплоть до стены, и только! Мы боимся даже высунуться на улицу, потому что сразу попадаем под меткие стрелы заулов, засевших в домах выше! Мы не можем выбраться из укрытий, чтобы сбиться в строй, и начать дальнейший штурм.

Вдруг Терте стремительно подскочил к стене, посмотрел в щель между досками, и отпрянул обратно:

– Они слышат нас! Я видел нескольких заулов!

Сатвел был поражён, с каким страхом в голосе ярвир это прошептал, и, ощущая, как непонятная тревога сдавливает грудь, боясь услышать в ответ что-то ещё более ужасное, спросил:

– Неужели ваша тысяча воинов смогла уместиться в домах кузнецов и кожевников?

Терте усмехнулся, поиграл желваками, и устало опустился на камни разрушенного очага:

– Нет никакой тысячи. От моего войска осталось только четыре сотни до смерти уставших бойцов. Если мы здесь задержимся ещё хотя бы на сутки, без подмоги, то от нас останется и того меньше.

– Проклятье… – Только и смог вымолвить лорд. – За один день вы потеряли шесть сотен воинов? Как такое возможно?

– Лорд, ты же сам виг. Неужели ничего не понимаешь, задавая такие вопросы? – Арво облокотился на жалобно скрипнувший стол, и зажал голову руками: – Мы все здесь останемся. Ниирде Соо некого будет казнить за невыполнение приказа. И я найду свою смерть на этой улице.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Потрясённо спросил Сатвел. В этом безумно уставшем, обречённом тысячнике он вдруг увидел своё будущее. Если он не остановит этот бессмысленный штурм, где ярвиры гибнут сотнями, то скоро и сам окажется точно в таком же положении без войска, и без всяких надежд на то, чтобы завладеть золотым мечом власти! А ведь где-то там, в лесах и горах страны, ещё есть многие сотни вигов, собирающиеся в кулак, чтобы обрушиться на него! Не будет ли разумнее остановиться, дать передышку войску, и подготовиться встретить Вальхара во всеоружии?

– Можно. – Хрипло вымолвил Терте, и поднял голову: – Нужно отвести воинов, и оставить этот город. Это крепкий орешек, и он нам пока не по зубам.

– Но ведь его можно взять? – С надеждой ухватился лорд за последние услышанные слова.

– Конечно. Но не сейчас. Его можно взять только с помощью длительной осады. Пусть это затянется надолго, на несколько месяцев, зато мы не будем так глупо терять своих людей. Ведь всё равно, когда-нибудь запасы еды кончатся, и когда виги сожрут всех собак, кошек и крыс, когда будут готовы жрать своих братьев и сестёр, вот тогда мы и ударим! Голод! Вот наш единственный союзник против Вольфбура!

Арво сказал это с таким запалом, с таким убеждением, что Сатвел сразу же поверил ему. Как не поверить, когда он сам видел всё, что здесь происходит, и видел всю тщетность попыток штурма?

– Я передам твои слова Ниирде Соо. – Тихо сказал лорд, и ярвир внимательным взглядом, полным надежды, посмотрел на него. Теперь господин золотых рудников был уверен, что в лице Терте приобрёл сильного союзника. Тот уже никогда не будет смотреть на вига свысока, и будет верным до самой своей смерти.

– Сделай это, лорд, и моя благодарность не будет иметь границ. Спаси моих людей от казни, и воины будут верой и правдой служить тебе. Они примут клятву по своим и вашим обычаем, чтобы ты мог им верить. Отведи войско из этого проклятого места!

Сатвел кивнул, и улыбнулся. Сейчас он понял, что смог одержать свою первую, маленькую победу над Ниирде Соо. Не тот ли заносчивый ярвир был причиной всех его неудач, навязывая ему свою волю? Не он ли диктовал условия, на какие был вынужден соглашаться будущий Владыка страны Лазоревых Гор? Да! Он управлял войсками, на его стороне была сила, но что он будет стоить, когда собственные воины отвернутся от него? Соо правит кровью, и отступившие бойцы будут казнены в назидание другим. Что, если просто проявить немного милосердия и соучастия к потерпевшим поражение? Разве они не оценят это? Другие тысячи увидят это, и поймут, что служить Сатвелу гораздо лучше, чем Ниирде, и переметнутся на его сторону. Зачем создавать какое-то новое государство, приносить жертвы неизвестным, жестоким богам, если можно самому себе подчинить войско иноземцев? Это будет их новая Родина! Может быть, это не будет так просто, как кажется, но разве это невыполнимо? Проклятье! Почему же он раньше об этом никогда не думал?

Лорд подошёл к столу, взял в руки пыльный кувшин с вином, и торжественно, так, чтобы убедить Арво в правильности принятого решения, произнёс:

– Клянусь тебе, Терте Арво, что приложу все свои усилия, чтобы шеи твоих воинов не оказались на плахе, и их не коснулся топор палача! Клянёшься ли ты, что будешь служить мне, пока бьётся твоё сердце?

Ярвир вскочил, выхватил меч, без раздумий вонзил его в деревянный пол, опустился на колено, и сложил руки на его рукояти:

– Клянусь.

Сатвелу показалось, что в полутёмной, разрушенной хижине стало чуть светлее, и вино, которое он всё же решился пригубить из глиняного кувшина, имеет какой-то особый, непередаваемый привкус. Для него начиналась новая жизнь. Ещё более опасная, чем прежде, и всё же это было то будущее, ради чего стоило жертвовать всем, что у него было. Чувствуя, как чаще забилось сердце, движимый необъяснимым порывом, он снял с руки золотой перстень, одетый поверх перчатки, и протянул его ярвиру, произнеся:

– Я принимаю твою клятву. Пусть это кольцо напоминает тебе о данной роте, и о том долге, что не выполнить ты не сможешь.

Оглянувшись, он увидел Синтая, и то, как на его лице застыла улыбка одобрения. Сивд всё понял, и может быть, удивился, как лорду без крови, без золота удалось переманить на свою сторону четыре сотни отчаянных бойцов. Конечно, это немного, но ведь это только начало!

* * *

Глава 26.

После удивительных рассказов Хортера и Вальгера, новая просьба Михаила уже не казалась странной и необычной. Друзья сдержанно говорили о том, что видели, что с ними делали, и не могли найти нужные слова, чтобы описать всё то, что с ними произошло. В вижском языке просто не было таких слов и понятий! Да, наверное, никто и не пытался сразу всё осознать, понимая, что это невозможно.

Древние сдержали своё обещание. Хортер и Вальгер действительно пришли вечером, и уже начавшие волноваться воины встретили их так, будто те возвратились из ада. Их внимательно выслушали, и Рутгер поймал себя на мысли, что смотрит на них совсем по-другому, пытаясь определить, что же в них изменилось. Почему-то ему казалось, что в них не могло что-то не измениться, ведь Древние проводили с ними какие-то непонятные, необъяснимые тесты. Может быть, у них появились какие-то новые способности, или наоборот, исчезли старые? Хортер задумчиво отвечал на все вопросы, и большей частью отмалчивался. Вальгер наоборот, рассказывал всё подробно, размахивал руками, и описывал комнаты так, насколько хватало его собственного воображения.

Эти события всё меняли, и становилось ясно, что Древним всё же можно доверять. От сердца отлегло, будто вся дружина находилась в шаге от смерти, и вот, этот шаг был пройден, и ничего страшного не случилось.

Сейчас все северяне были на поверхности, недалеко от пещеры, где Рутгера держали в плену, и были готовы выполнить особую просьбу Древних. Для этого нужна была определённая смелость, и терпение. Но не только это привело вигов сюда. Было ещё то, что не давало воеводе покоя, и приходило во сне почти каждую ночь.

– Ты думаешь, они там? – Спросил Аласейа, расположившись рядом со Стальным Барсом, и осторожно выглядывая из-за занесённого снегом камня.

– Там их святилище. Неужели они его бросят? – Уверенно ответил Рутгер, вглядываясь в виднеющийся внизу, в расщелине, чёрный зев пещеры.

Михаил попросил вигов для дальнейших исследований захватить живыми двух мутантов. О том, что с ними будут делать Древние, как-то не хотелось думать. Ясно было одно, что больше захваченные твари не увидят солнца. В сердце не было никакой жалости, как не может быть жалости и сострадания к вечному, безжалостному врагу. Облегчало задачу только то, что учёным были нужны любых две твари. Вся простота выполнения на этом и кончалась. О том, чтобы идти ночью не могло быть и речи. Ночью по плоскогорью бродит так много мутантов, что можно легко из охотников превратиться в жертвы, и было решено идти с утра к пещере, где держали в плену воеводу. Он сам это предложил, будто его туда что-то тянуло. Рутгер думал, что придя туда с оружием, с воинами, он может увидеть что-то там особенное, и сможет понять то, чего не понял в горячечном бреду, лёжа связанным у костра. Зловещий, проникающий в душу шёпот, смрад дыхания тварей, духота пещеры, странные, жуткие идолы, блестящие в темноте вставленными глазами из каких-то драгоценных камней, или кусочками обычной слюды. Что же он видел там, и не мог вспомнить, только в памяти отпечаталось, что это может быть действительно важно?

– Почему же ты предложил эту пещеру? Что тебя туда тянет? – Не унимался царь россов, время от времени внимательно поглядывая на вига.

Он догадлив, и понимает, что Рутгер не просто так предложил это место. Мутантов можно встретить где угодно, выбрать для дружины выгодную позицию, разбить в скоротечной схватке небольшой отряд врага, и захватив двух монстров живыми, возвращаться обратно. Это Стальной Барс настоял на том, чтобы идти сюда, к святилищу. Никто не задавал лишних вопросов, даже Эрли. По большому счёту воинам было всё равно, где вступать в бой. Все только радовались возможности выйти из Улья, хотя бы ненадолго ощутить себя свободным, и не почувствовать тяжести давящих мрачных стен.

– Ты проницателен. – Усмехнулся воевода. На тропе, ведущей в пещеру, никто не появлялся, хотя было видно, что ещё ночью по ней прошёл большой отряд. Не было заметно и никакого дыма. Всё говорило о том, что там никого нет, и в то же время Рутгеру это казалось невозможным. Святилище не может быть покинутым, брошенным. Кто-то там всё же есть, или скоро появится.

Он зачерпнул рукой колючего снега, растёр лицо, и, повернувшись на бок, глядя россу в глаза, сказал:

– Мне кажется, что там я не разглядел чего-то важного, что мог заметить и раньше. О чём-то тот монстр мне не рассказал. Где-то в глубине памяти лежит то, что я видел, но не осознал.

– Может, это тебе привиделось в бреду? Ты же был опоён зельем, и это могли быть всего лишь видения.

– Возможно. – Согласно кивнул воевода, и снова перевернулся на живот. Ожидание сводило с ума. Холодный ветер тоскливо завывал над скалами, изредка бросая в лицо пучки снега. Над головами стремительно пробегали хмурые облака, и солнце, ожидаемое больше всего людьми, истомлёнными полумраком Улья, не спешило показываться.