Древние Боги

С улыбкой глядя на царящее в комнате оживление, как смешались между собой виги и Древние, как они о чём-то пытаются говорить, и кажется, без особого труда находят общий язык, Рутгер повернулся к Михаилу, и прямо спросил, вызывая того на откровенный разговор:

– Ты хочешь нам что-то предложить?

Древний усмехнулся, и, взяв воеводу за локоть, отвёл его в дальний угол комнаты, подальше от расшумевшихся Древних и северян. Здесь им никто не мог помешать, и они разговаривали, ничуть не повышая голоса, хотя видели и слышали всё, что происходит возле костра. Они сели на обломки мебели, расположились друг против друга. Похоже, что разговор предстоял долгий и трудный. Мысленно Стальной Барс призвал всё свой красноречие, отчётливо понимая, что здесь, скорее всего, подошёл бы осторожный Аласейа или привыкший говорить на Совете Лордов, Архорд. Рутгер ещё не умел видеть другой смысл за сказанными словами, не умел распознавать полутона и полунамёки, зато мог безошибочно чувствовать ложь, и этого ему пока казалось достаточно.

– То, что вы попали к нам – большая удача, подарок судьбы, и мы видим, что сможем сосуществовать с миром людей, сегодня населяющих землю. Долгое время мы видели в людях только своих врагов, желающих завладеть всем тем, чем владеем мы сами. Вы первые, кто пришёл к нам с миром, и с желанием помочь в обмен на то немногое, что мы можем дать в благодарность. Вы поможете нам изучить так называемый Обитаемый Мир, мы поможем вам получить те знания, какие только вы ни пожелаете, и для этого нам нужно научиться доверять друг другу.

– Конечно. И вы первыми сделали этот шаг. – Согласно кивнул воевода, и немного подумав, сказал то, что, наверное, не следовало говорить, но он чувствовал, что Михаил поймёт это правильно, и оценит его откровенность: – Вы многим рисковали, отправляясь с нами на поверхность. В нашей стране идёт война, и получить ваше оружие для нас было бы самой лучшей наградой за все те лишения, что мы понесли в этом походе.

– Как же вы его получили бы? – Растерянно спросил Древний. – Неужели вы бы решились напасть на нас?

– В нашей стране идёт война, – Терпеливо повторил Рутгер, – И гибнет наш народ. Если бы мы захотели завладеть автоматами, то нас не остановила бы и сотня ваших солдат. Мои воины умеют убивать в мгновение ока, ведь этому их учат с самого детства. Соблазн был очень велик. Ведь с этим оружием мы могли бы в считанные дни изгнать иноземцев с нашей земли. Но мы дали слово, и никогда его не нарушим.

Глядя, как замешкался Михаил, явно не зная, что сказать, воевода ободряюще улыбнулся:

– Кажется, ты хотел откровенность на откровенность.

– Да. Так будет лучше. – Наконец смог вымолвить Древний, и как-то по-другому посмотрел в глаза Стальному Барсу. – Если между нами не останется никаких недомолвок, будет, конечно, лучше. Теперь, в свою очередь, я хочу сказать тебе кое-что, что может не понравиться. – Михаил сделал паузу, посмотрел в сторону костра, где кто-то из вигов что-то увлечённо рассказывал другим Древним, и, повернувшись, продолжил: – Мы долго думали, что с вами делать. Ведь мы решительно не знали, для чего вы пришли, и спасение Николая могло быть только для того, чтобы проникнуть в Улей. Было много предложений, вплоть до того, чтобы отравить вас газом. Наши учёные даже чуть не подрались, но, в конце концов, все сошлись на мнении, что вас не стоит пускать дальше второго уровня, и тщательно изучить. В вас мы видим великолепные образцы современного человека идеально приспособленного для жизни в среде несколько повышенного радиационного фона.

– Ты хочешь сказать, что Невидимая Смерть никуда не исчезла? Что она по прежнему бродит везде, где есть люди?

– Да, но её концентрация так мала, и ваши организмы так эволюционировали, что на неё уже не стоит обращать внимания. Кажется, я подошёл к самому главному, о чём и хотел сказать. – Вымученно улыбнулся Михаил. Он ещё немного помолчал, соображая, как будет лучше сказать о том, что собирался, и тщательно подбирая слова, понятные для вига, заговорил: – Нам нужно два человека, чтобы провести кое-какие тесты.

– Тесты?

– Да. В этом нет ничего страшного, и ваши люди будут в целости и сохранности. Мы хотели бы взять на анализ кровь, мышечную и костную ткань, сделать рентгеновские снимки, и ещё много чего, чтобы понять, какие же изменения произошли в ваших организмах, и почему мы, как вы, не можем выходить на поверхность без защиты, то есть, вот без этих костюмов, и противогазов. – Древний похлопал себя по колену, давая понять, что защитой назвал свою зелёную одежду, из странной, скользкой кожи.

– Что это? – Спросил Рутгер, касаясь рукой того же колена. Такую кожу он видел в Храме Бессмертного Тэнгри, среди артефактов Древних Богов, добытых в Мёртвом Городе.

– Комбинезон, сделанный из резины. Это помогает нам заходить даже туда, где и вас ждёт гибель от Невидимой Смерти. Правда, ненадолго, и для этого нужно использовать систему замкнутого дыхания, и всё равно, это гораздо лучше и надёжнее чем свинцовые доспехи ваших монахов.

Стальному Барсу не хотелось прерывать столь удачно складывающийся разговор, и в то же время всё его существо противилось ему, ведь не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять значение слов «мышечную и костную ткань». Или может быть, он неправильно что-то понял, и Михаил имел в виду совсем другое?

– Вам нужен кусок человеческого тела?

Древний, не ожидая такого прямого вопроса, растерянно замер, и осторожно, словно боялся оступиться на краю пропасти, испытующе глядя в глаза воеводе, заговорил:

– Я понимаю, что это невозможно, и думаю, что мы удовлетворимся несколькими тестами, без тканей. Но ты должен будешь предупредить своих людей, что мы возьмём у них по сто миллиграмм крови, для анализов. Это совсем немного, и человек даже не почувствует их нехватку.

– Всё это будет происходить при нас?

– К сожалению, здесь нет необходимого для этого медицинского оборудования. Тесты будут проходить в четвёртом уровне, блоке учёных. – В ожидании Михаил вопросительно смотрел на вига, готовый тут же дать необходимые пояснения.

Проклятье! Опять нужно сделать непростой выбор, и Древний хотел получить ответ именно сейчас. Вот для чего ему понадобились консервы, и даже виски, каким-то чудом сохранившееся со времён Апокалипсиса! Что же делать? Какое решение принять? Он честно сказал, что не прочь получить от кого-нибудь из вигов кусок тела! Нет, конечно, они не людоеды, и им это нужно для изучения. Помнится, Хранитель поступал так же, вскрывая различных животных в Храме, и что-то сверяя с одной из книг Древних Богов. Наверное, для них это очень важно. Бессмертный Тэнгри! Подскажи!

Сейчас Михаил заверяет, что не будет делать со смельчаками ничего страшного, но кто знает, а не ловушка ли это? Может, собравшиеся там учёные только и ждут, когда к ним в руки попадёт кто-то из вигов, и сразу начнут безжалостно терзать его тело? Конечно, это будет ещё один шаг на сближение, на доверие друг другу, и после него можно будет рассчитывать даже на большее, чем просто знания! Не будет ли это последним шагом? Вдруг после этого раскроется их коварная, кровожадная сущность, и Древние будут видны совсем с другой, неприглядной стороны?

В голове мелькнула крамольная мысль, а не отдать ли им предателя, и пусть они делают с ним, что хотят, но Рутгер понял, после небольшого раздумья, что и это для него неприемлемо. Всё же он человек, и не заслуживает такой смерти. Тем более что Михаил говорил о двух воинах. Вряд ли они смогут довольствоваться одним.

– Для тебя подойдёт любой человек?

– Да. – Широко заулыбался Древний, видимо решив, что виг согласен на все его условия, и предложения. – Нам нужен тот, с серой кожей, не помню, как его зовут, – смущённо пробормотал Михаил, – ваши имена такие трудные, и не привычные для нашего слуха. Ну и, любой другой человек.

– Для чего же вам два?

– Как вы не понимаете! Они же двух совершенно различных видов! Один обычный человек, а другой настоящий уникум, чьи предки подверглись длительному воздействию радиации, и как следствие, эволюция сделала необъяснимый, виток, явив миру совершенно новый вид человека разумного, ещё более приспособленного к враждебной окружающей среде!

В возбуждении Древний вскочил, потирая руки, и заметно оживившись, спросил:

– Когда мы можем приступать?

– Не сегодня. – Охладил его пыл Стальной Барс, решившим быть твёрдым, во что бы то ни стало и добиться своего, пусть бы это даже грозило какими-то совершенно ненужными осложнениями в отношении с Древними Богами.

– Но мы же обо всём договорились! – Воскликнул Михаил.

Воевода встал, и, глядя сверху вниз в глаза учёного жёстко произнёс:

– Ты хочешь, чтобы я отдал тебе двух своих людей в обмен на еду и виски?

– Нет-нет! Я совсем не это хотел сказать! – Поспешно заговорил Древний, видимо испугавшись, что виг выхватит свой меч, и тут же пустит его в дело. – Мы всего лишь проведём тесты без какой-либо опасности для жизни!

– Но ты же совсем недавно сказал, что тебе нужна для этого человеческая плоть!

– Ещё я сказал, что мы можем обойтись и без этого! Мы совсем не заинтересованы в том, чтобы причинять вам какой-либо вред!

– Чем ты можешь это подтвердить? – Понизил голос Рутгер, краем глаза заметив, что на них стали обращать внимание.

– Я понимаю. – Кивнул Михаил, и грустно улыбнулся. – Вы всё ещё сомневаетесь, стоит ли нам доверять. Мы можем так, и остаться друг для друга чужими.

Древний опустился на обломки мебели, и задумался. Виг сел на прежнее место, напротив, еле сдерживая стук сердца. Только сейчас он с обжигающим жаром осознал, что поступил очень рискованно, понуждая Михаила на ответные действия и выполнение их договора. Что если Древние, ради того, чтобы заполучить их тела забудут про все уговоры, и просто отравят их каким-нибудь газом? Ведь северяне сейчас находятся в полной их власти, и не смогут вырваться отсюда, даже если выберутся вот из этой комнаты! Там, за дверью, несколько сотен людей, живущих на втором уровне, и если они почувствуют в вигах угрозу, то без раздумий разорвут их на части. И не поможет никакое искусство владения мечом или тактика. Древних слишком много, и их будет невозможно остановить, как невозможно остановить бурную, горную реку.

– Я могу дать вам гарантии, и даже больше того, я оставлю среди вас своих соотечественников, чтобы они немедленно приступили к вашему обучению. Не думаю, что это будет очень сложно, ведь когда-то мы были одной нацией, и говорили на одном, русском языке.

– Что может вам помешать опоить нас каким-нибудь сонным зельем, и забрать у нас своих людей? – Всё ещё недоверчиво спросил Стальной Барс.

– Мы же не сделали этого до сих пор, хотя таких возможностей у нас хоть отбавляй! Мы честно соблюдаем условия договора, и я клянусь, что с вашими двумя людьми ничего не случится! – Смотря на угрюмо молчащего воеводу, Михаил решил, что обо всём уже договорился, и спросил: – Так мы можем начать сегодня же?

– Нет. – Снова ответил Рутгер. Он не мог представить, как скажет Хортеру и кому-то ещё из воинов идти с Древними, чтобы над ними проводили какие-то совершенно неизвестные тесты! Что их там будет ждать? Конечно, Михаил обещал, что они вернутся целыми и здоровыми, но так ли это будет на самом деле?

– Те из нас, кто останется, будут всецело в вашей власти, – терпеливо начал объяснять Древний, – и вы будете вольны сделать с ними всё, что хотите!

– Не в этом дело. – Виг поднялся, давая понять, что решение принято. – Завтра утром я буду ждать ваших учителей, и завтра же утром вы получите то, что просите. Я должен посоветоваться с воинами.

Сейчас он был полон решимости идти самому на встречу с неизвестностью. Пусть все откажутся, пусть не найдётся добровольцев, он пойдёт сам, и подвергнет себя неизвестным испытаниям ради того, чтобы получить то, зачем затевался весь этот нелёгкий поход. Ведь если сейчас не поверить Древним, не пойти им на встречу, как они смогут вырваться отсюда, и с чем вернутся в страну Лазоревых Гор?

* * *

Глава 24.

Сейчас он хотел понять сам себя, что же такое нашло на него вчера, и почему он согласился на просьбу Михаила. Почему же он отдал Хортера и Вальгера Древний? Что за помутнение на него нашло? Неужели так на него подействовали коробки консервов и несколько бутылок коричневого, ядрёного пойла? Нет, они выполнили все условия договора, и утром, отворив тяжёлую дверь, переступив высокий порог, в комнату вошли трое, и среди них Михаил.

Стоило посмотреть на его улыбающееся лицо, и сразу становилось ясно, что сегодня особенный день. Воевода сразу оглянулся на добровольцев и не заметил в них и тени беспокойства. Как бы он хотел обладать хотя бы малой долей возможностей Эррилайи и заглянуть в сердце своих друзей! Может быть, они одумались за ночь, и идут на это только потому, что ранее вызвались сами?

Стальной Барс подошёл к собирающимся друзьям, и по очереди заглядывая в глаза то одному, то другому, чувствуя себя виноватым, предложил, готовый идти вместо них:

– Вы можете отказаться. Я пойду вместо вас.

– Ага. – Сразу же откликнулся Вальгер: – И опять всю славу заберёшь себе? Ну, уж нет!

Рутгер даже не сразу понял, о чём говорит ему десятник и растерялся. Его заботит только это? Разве он не понимает, что отправляется без друзей, без оружия в самое логово людей о каких они почти ничего не знают, и даже не предполагают, на что они способны? Определённого доверия как не было, так и нет, и неужели это ему до сих пор не понятно?

– О какой славе ты говоришь? – С изумлением спросил Барс. – Ты же идёшь в четвёртый уровень без меча, и будешь там один в окружении Древних!

Вальгер улыбнулся, выпрямляясь, и протягивая ему меч в ножнах, сказал:

– Так сохрани для меня меч. Это добрая сталь, и я обещал отцу, что после похода верну его.

Хортер потрепал за холку жалобно скулящего Кали, чувствующего скорую разлуку, и так же весело, храбрясь, не показывая вида, что ему немного грустно, заметил:

– Всё было решено вчера, так неужели ты думаешь, что мы передумаем? Нас клятвенно заверили, что не случится ничего плохого, так чего нам остерегаться?

Рутгер двумя руками, бережно, будто нечто хрупкое, взял меч Вальгера, понимая, что говорить что-то уже бессмысленно, только добавил:

– Будьте осторожны. Помните – нас ждут дома, и ваши жизни ещё нужны стране Лазоревых Гор.

Друзья покивали головами, и решительно, как бросаются в бой, вышли вслед за торопящимся Михаилом. Волкодав остановился перед закрывшейся стальной дверью, обнюхал её, и, поджидая друга, улёгся рядом, смотря на неё грустными, тёмными глазами.

Тут же в голове возникли слова, какие воевода хотел сказать воинам, но не успел. Почему же так получается всегда? Когда нужно что-то говорить, мысли куда-то исчезают, и вместо ободряющих, поддерживающих слов, добрых советов, с языка слетают обычные, ничего не значащие фразы.

Теперь перед вигами стояли двое Древних, тех, кого не было вчера, и на них были не обычные зелёные комбинезоны из резины, а какие-то серые одежды, вроде хламиды монахов. Каждый из них, прижимая к груди кипу книг, боязливо вжимался в стену, и, наверное, отдал бы всё на свете, лишь бы оказаться отсюда подальше.

Взмахом руки Рутгер подозвал к себе Лурфара, и, кивнув на Древних, сказал:

– Ты быстрее всех находишь с ними общий язык, так что отдаю их на твоё попечение. Смотри, чтобы с них не упал и волос до возвращения наших друзей.

Сложив руки на груди, монах кивнул, отвечая:

– Воины злы, напряжены, и теперь видят в них врагов, но они отнюдь не глупы, и понимают, что от жизни заложников зависят жизни Хортера и Вальгера.

– Не знаю, к чему всё это может привести. – Честно признался Стальной Барс, и, ища для себя поддержки, хотя бы малой, небольшой, спросил: – Может, зря мы поверили Древним Богам?

– На всё воля Бессмертного Тэнгри.

– Иди. – С досадой проговорил воевода. В словах Лурфара он услышал упрёк. Или это только показалось?

Он отошёл в сторону, туда, где они вчера сидели с Михаилом, и, не выпуская из рук меч Вальгера, опустился на обломки мебели, туда, где был и вчера. Он не мог объяснить, почему его тянуло сюда. Казалось, что здесь будет легче, и он как-то сможет привести свои мысли в порядок.

Если бы было можно всё вернуть на сутки назад! Он бы всё сделал по-другому и добился, чтобы все эти тесты проводились здесь, или хотя бы того, чтобы при них присутствовала большая часть воинов. Так было бы спокойнее, и они могли вмешаться, почувствуй хоть малейшую опасность со стороны Древних. Почему же он не сделал так ещё вчера? Проклятье! Как бездарно, как глупо упущен и сам шанс заглянуть в четвёртый уровень, куда вигов не пускают, да и вряд ли вообще когда-нибудь пустят!

Рутгер посмотрел влево, туда, где вокруг костровища собирались воинов. Смогут ли они слушать Древних, зная, что их друзья где-то там, в глубине Улья, и над ними собираются делать что-то непонятное, кажется, нечто противоестественное? Хотя Михаил заверял, что с ними ничего не случится, и всё же необъяснимая тревога никак не хотела покидать сердце. Нет, нельзя быть таким доверчивым, ведь он отвечает за своих людей перед самим собой, и перед Бессмертным Тэнгри. Как он будет смотреть в глаза их родным, когда вернутся в страну Лазоревых Гор? Как сможет объяснить, что его друзья погибли не в бою, а под ножами учёных?

Хотя… Он ещё многое не сможет объяснить и понять из того, что произошло с ним в этом походе. Столько новых, неизведанных чувств, волнующих сердце. За какой срок, сколько бы ушло времени на то, чтобы прочувствовать всё это, останься он в стране Лазоревых Гор? Месяцы? Годы?

Любовь. Что рождает её? Почему при виде лица Эррилайи у него всегда щемит сердце, и каждое её прикосновение жжёт, как раскалённое железо? Почему он готов отдать за неё жизнь, и за каждую её слезинку может пролить реки крови? Как раньше он вообще мог жить, и существовать без неё? Теперь ему казалось, что до встречи с девушкой весь мир выглядел чёрно-белым, и он только совсем недавно разглядел другие, прекрасные цвета. Как же так получилось, что он влюбился в это, казалось бы, невзрачное, серое существо, и не желает знать, и не хочет замечать что-либо, может быть, даже более красивое?

Пусть она немного нескладная, даже смешно выглядит в перешитых с чужого плеча одеждах, но в этом было что-то волнующее, то, что невозможно объяснить словами, а можно только почувствовать сердцем.

– Что с тобой? – Девушка подошла ближе, и, заглядывая ему в глаза, запустила длинные, тонкие пальцы в его распущенные волосы. Раньше она так не делала, и от этого прикосновения снова замерла душа, вот-вот готовая выпрыгнуть из груди, и улететь в небеса.

Боясь вспугнуть это мгновение, Барс замер, и вдруг, вместо того, чтобы сказать что-то нежное, ласковое, сказал первое, что пришло в голову, и тут же понял, что совсем не это она хотела от него услышать:

– Я волнуюсь за Вальгера и Хортера.

Эрли глубоко, с сожалением вздохнула, и присела рядом, как вчера, обняв за руку, прислонившись к плечу:

– Я не чувствую опасности.

Рутгер улыбнулся, посмотрел туда, где воины, рассевшись полукругом на плащах из шкур, внимательно слушали Древних, и, наклонившись, тихо спросил:

– А что чувствуют они?

– Страх. – Просто ответила девушка, и воевода сразу ей поверил. Что ещё могут чувствовать безоружные люди перед сорока вооружёнными, бородатыми, покрытыми шрамами воинами? Древние ещё долго будут бояться их, считая варварами, дикарями, теми, кто не видит дальше собственного носа, и не знающими, какая мысль придёт в голову через мгновение. Что если они прямо сейчас выхватят свои мечи и изрубят их в мелкие куски?

– Мы ещё долго не сможем понять друг друга, хотя, и говорим на одном языке. Нас разделяет пропасть глубиной в тысячу лет. – Грустно сказал воевода.

– Они знают всё, что знали люди до Апокалипсиса, но совсем ничего не знают про наш Обитаемый Мир. Они многие века жили затворниками, и до сих пор выбираются из Улья только в случаи крайней нужды. Можно ли их винить за это? Нет. Ведь они были окружены врагами, и сама природа сейчас против них.

– У них есть оружие, с помощью какого они могут покорить все существующие народы, племена, и держать их в страхе, в повиновении. Почему они не сделали этого?

– А ты не думал о том, что это им просто не нужно? Разве сейчас мир не прекрасен в своём разнообразии?

– Ты так не думала, когда пряталась от челманов в шалаше. – Усмехнулся воевода, и по лёгкому смешку девушки понял, что она улыбается.

– Да. Многие ритуалы других народов, мягко говоря, нам не совсем понятны. Я почему-то уверена, что пройдёт немного времени, и все люди будут жить в мире. Невозможно без конца воевать, и заливать землю кровью. Кто же тогда останется, чтобы выращивать хлеб, и растить детей?

– Наверное, того, что ты говоришь, никогда не будет, хотя это и страшно звучит. – Нахмурился Стальной Барс. В памяти ещё жили слова Коура и того мутанта из их логова о Первородном Зле, наступающем с юга. Успокаивало только то, что это произойдёт через несколько лет, и виги успеют подготовиться к вторжению. Только, не будет ли это бесполезными потугами, если сами твари говорят, что это невозможно победить, и у него нет тела? Пока об этом не хотелось и думать, не то, что говорить. Конечно, угроза уничтожения Обитаемого Мира никуда не исчезнет, но ведь это будет потом, в будущем, а сейчас все думы воеводы были о своих друзьях, каких становилось всё меньше и меньше с каждым боем.

– Когда-нибудь люди поймут, что уничтожать друг друга не имеет никакого смысла, и они только лишаются самого ценного, что может быть в Обитаемом Мире.

– Попробуй, скажи это мутантам. – Усмехнулся Рутгер. Перед глазами снова встали морды, изуродованные Невидимой Смертью, их скрюченные, покрытые язвами, уродливыми наростами тела, и глаза, горящие красным, демоническим огнём. Он снова услышал их зловещий, невнятный говор, и то, как они не по-человечески, так, что холодит душу, кричат.

– Тебе было страшно в плену? – Спросила Эрли.

На этот, казалось бы, простой вопрос, было нелегко ответить. Барс помнил свой первый бой, и подумал, что вот тогда ему было действительно страшно. Почти всю ночь он не мог уснуть, и воображение рисовало ему разные картины, где он то погибал под мечом какого-то челмана, то наоборот, вёл за собой воинов, и они опрокидывали степняков, с лёгкостью взламывая их ровный, неприступный строй. Но даже, наверное, не первый бой напугал его больше всего, а смерть того гаара, хладнокровно зарезанного Сардейлом. Он долго не мог прийти в себя, и всё время ему казалось, что это по его горлу скользит холодная, остро отточенная сталь ножа, и это его кровь хлещет струёй из перерезанного горла. Казалось, что он никогда уже не сможет оправиться, и погибнет в первой же схватке, но нет! Душа как будто окаменела, а тело само знало что делать. Только радостно вспыхивало в подсознании, что и сейчас он не получил смертельного удара, убив в ответ.

– Трудно сказать. – После небольшой паузы ответил воевода. – Тогда мне было всё равно. Я думал только о том, успели ли вы найти укрытие, и цела ли ты. Да. Вот этого я боялся больше всего. Ты испугалась за меня?