Ромашковый лес

Обезьянкой восхищались! О ней говорили за каждой пальмой, а детёныши хотели быть как она: такой же бесконечно доброй и всегда готовой жить для других. Всех восхищало это умение отдаваться полностью не себе, а каким-то порой совершенно чужим животным. Сьюзи все знали в лицо, и каждый обязательно здоровался с ней при встрече и старался якобы случайно дотронуться до её теплой шерстки на спинке и кончике хвоста.

Однажды маленький слоненок Кинди гулял со своей мамочкой по саванне, ведь полдень был его любимым временем для прогулок! И тут он заметил, как ему навстречу, медленным шагом идет та самая обезьянка. Он хотел было броситься к ней, поздороваться и сказать, как сильно он хочет с ней дружить, но вдруг споткнулся и почувствовал невероятную боль в левой передней ножке. Он невольно дунул в хобот, издав пронзительный звук. Он кричал так долго и громко, что даже и не заметил, что буквально через несколько минут боль совершенно исчезла. Слоник пришел в себя, оглянулся, и увидел вокруг себя толпу восторженных животных. Он взглянул на ногу и заметил рядом с ней обезьянку, которая складывала капкан, чтобы потом от него избавиться. На ноге у слоника остался маленький шрамик из-за зубчиков ловушки. Все восхищались Сьюзи, и слоних был невероятно счастлив тому, что его спасла такая замечательная обезьянка. Он поймал её взгляд, она – его, улыбнулась, запрыгнула на ветку и упрыгала куда-то за горизонт.

С этого самого дня Кинди решил совершенно точно, что будет таким же, как Сьюзи. Он стал искать тех, кому может понадобиться его помощь. Первое время он подходил ко всем с желанием сделать что-нибудь доброе и хорошее, но все смотрели на него, как на помешанного и нелепо улыбались. Но попавшие в беду животные стали появляться на пути всё чаще. Кинди, как правило, встречался с очень грустными животными, которым нужно было только, чтобы кто-нибудь их послушал, кто-нибудь с ними поговорил. И слоник разговаривал, бывало, целую ночь. Он совсем не высыпался, но был уверен, что он нужен, поэтому пылающее сердце придавало сил. Некоторые взрослые стали ставить его в пример своим детишкам. Но идеалом для всех, конечно же, оставалась Сьюзи.

Как-то раз, когда слоник разговаривал за деревом с гадюкой, которая очень переживала из-за того, что она гадюка, он услышал шорох на этом самом дереве, как будто к нему кто-то приближался. Он поднял голову и увидел…Сьюзи! Он так был рад ей, что сейчас же простился с довольной гадючкой и поздоровался с обезьянкой.

–Сьюзи! Привет! – радостно протрубил слонёнок.

–Привет, – сухо ответила обезьянка. На её мордахе не шевельнулась не единая морщинка. Было заметно, что она чем-то очень сильно расстроена, – есть разговор.

–Конечно, Сьюзи! – всё так же радостно ответил слонёнок.

–Ты зачем животным помогаешь?

Улыбка упала с мордахи слоника, а правая бровь приподнялась в недоумении.

–Я спрашиваю: зачем ты им помогаешь? Ты что, не знаешь, что это моя работа? Это я должна всех спасать!

–Послушай, – попытался сказать Кинди, – но ведь чем больше нас будет совершать хорошие дела, тем лучше станет всё кругом!

Обезьянка рассмеялась. Она долго хохотала, хватаясь за живот, и казалось, будто она никогда не сможет остановиться. Но потом перестала и, оставив на лице лёгкую усмешку, стала говорить:

–Ты что, и правда думаешь, что я делаю хорошие дела только для того, чтобы кому-то было хорошо?

–А разве нет? – переспросил слоник, всё больше и больше удивляясь обезьянке с каждым словом.

Она снова выплеснула эмоции смехом, но на этот раз гораздо сдержанней.

–Что ты! Да я ж это для себя делаю!

–То есть как это для себя?

–А вот так! Я делаю хорошие дела, чтобы их заметили! Понимаешь, глупенький? Я делаю это для того, чтобы на меня обратили внимание! Плохого уже никто не замечает, а вот если сделать хорошее, да ещё и так, чтобы у кого-нибудь на виду, чтобы о тебе потом говорили – вот это то, что надо! Вот так: сделала какую-то мелочь – и уже героиня! И все-то тебя любят и, глупые, думают, что я это все делаю для них! А я славу люблю! Понимаешь? Славу!

–А как же тогда тот бой…

–С тигром ты хочешь сказать? Ах, боже мой! Неужто ты думаешь, что я бы сражалась с ним, если бы тигр был здоров?! Он болел, ему немного оставалось, он был очень слаб! И я знала! Зато как эффектно получилось! Скажи?

–Но ведь это…это обман! – всё еще не мог поверить слонёнок.

–А где обман? – размахивая лапками, и перемещаясь с места на место продолжала Сьюзи, – Обман! Где он? А нет его! Потому что я правда помогаю животным! Порой, я спасаю их жизни. Только знаешь, чем я отличаюсь от тебя? Я умней! Обо мне будут долго говорить, меня все уважают, а ты так и будешь делать добро, и никто об этом не узнает! Ладно, бывай! – закончила обезьянка, хлопнула слоника по плечу и поскакала дальше совершать хорошие дела.

Слоненок сидел в совершеннейшем недоумении.

–Как так? – думалось ему. – А разве так можно? Наверное, да, ведь, как бы там ни было, для себя или для других, Сьюзи всё равно всем помогает и без неё в Африке многие никогда бы не спаслись. Она творит добро, у неё есть сердце. Но какое! Она спасает, но лишь для того, чтобы о ней говорили! Она помогает, но лишь для того, чтобы её слава обрастала еще большими разговорами о её подвигах! А это…это тоже добро?

Слоненок выдул всю свою боль от разговора громким криком в хобот, так что его слышала, наверное, вся Африка, а может быть и весь мир. Он был рад, что у них есть Сьюзи, но теперь его постоянно мучил вопрос: «А вот это её добро, добро для других ради себя, это тоже добро?» Он искал ответ…

Что такое счастье?

Лесной воздух был наполнен запахом сосновых иголок, которые приносили с собой аромат морского бриза. Высоко над лесом пели птицы, сливаясь с нотками ветра и создавая свою неповторимую мелодию лесного утра. Деревья устлали землю хрустящим ковром и беседовали шумом листочков.

Каждое утро в лесу было по-своему запоминающимся, но это начало дня было совсем особенным! Зверюшки вместе с птичками играли на полянке, и даже не заметили, что в их компанию как-то быстро и даже незаметно влился один странный зверек. Он был цвета осеннего кленового листочка: с переходами по тельцу от желтого к зеленому цвету, весь покрытый жесткой чешуей. Тоненькой линией на спинке его расположились непонятные треугольные зубчики, а лапки украшали длинные острые коготки. Но у него были такие огромные карие глаза с длиннющими, мягкими как пушок ресничками, что никто из малышей его не боялся. Он так веселился и, казалось, был настолько доволен всем происходящим вокруг, что от его хорошего настроения всем становилось теплей. Но когда вечером за малышами на полянку пришли родители, и увидели это странное животное с устрашающим видом, они тут же забрали своих детенышей, оставив новичка одного. На следующее утро, странный зверёк снова нашел своих друзей, и все они опять стали играть вместе.

Взрослые очень серьезно начали волноваться за своих детишек: уж что-то этот малый совсем не внушал им доверия! Тогда они собрались на совет.

–Надо его выгонять! – говорил старый ворон.

–Но детям, вроде как, с ним очень весело, они его совсем не боятся, – возражала олениха.

–Да ну что вы! Вы посмотрите на него! Эти когтища! Эти зубцы! Этот голодный взгляд! Он поиграет с нашими детишками, а потом пожрет их всех! И нас за одно! – пугал всех барсук.

–А кто он вообще такой? И где его родители? – спросила вдруг белка.

Все переглянулись. И правда, где его родители?

Решили взрослые у малыша обо всем разузнать. Только уж очень он им не нравился, поэтому они договорились отправить для переговоров лисицу, а пару волков поставить за деревья, охранять. Но волки не пришли.

Следующий день подошел к концу. Неизвестный детеныш попрощался со своими друзьями, весело пожал им лапки и лег спать в корнях большого дуба, прикрывшись листочками. Через несколько минут он уже спал, как спят обычно суслики – его сон теперь не могло потревожить ничего. Лиса подошла к этому чуду, посмотрела, умилилась, и не смогла разбудить…Малыш слегка посапывал и улыбался. Лисица вырыла небольшую ямку, уложила в неё детеныша и прикрыла его одеялом из веточек и листочков.

Зверёк проснулся в замечательном настроении, и тут же заметил, что ночью кто-то о нем позаботился. Он оглянулся и увидел рядом с собой лису. Он бросился к ней, погладил её по хвосту и очень нежно сказал «Спасибо». Лисица улыбнулась в ответ, дотронулась лапкой до его чешуйчатой головы и ушла к взрослым.

Когда она вернулась на совет, то сказала, что ничего не узнала, зато точно поняла, что этот малыш очень славный.

И все-таки родители поначалу волновались за своих детей, но как только познакомились с новым обитателем леса – бояться тут же перестали. Все подружились с ним, потому что он сиял, искрился, светился и грел всех своим теплом и несущимся со скоростью доброты сердцем. Никого уже не пугали ни его когти, ни чешуя, ни зубчики на спинке. Обитатели леса всегда были очень рады этому детенышу. Он перестал спать под деревом, его приютили все и сразу. Теперь он ходил ночевать к каждому из своих друзей по очереди, и все были рады ему.

Он был всегда каким-то безумно счастливым! Казалось, что у него не бывает плохого настроения, и что у него совсем нет проблем. Но вскоре оказалось, что малыш очень болен, и наслаждаться жизнью ему осталось всего пару дней…

Когда об этом узнал лес, то сразу же приблизил к себе тучи, прогнал солнце и вызвал сильный ветер…А малыш был всё также весел. Все смотрели на него и улыбались, а потом вспоминали о том, что видят его, может быть, в последний раз, и начинали плакать. Малыш сразу же очень расстраивался и пытался взбодрить своих друзей. И это у него получалось! Никто не решался спросить у него о болезни, пока он не решился сам…

Одним прекрасным утром, когда лесной воздух был наполнен запахом сосновых иголок, которые приносили с собой аромат морского бриза, высоко над лесом пели птицы, сливаясь с нотками ветра, создавая свою неповторимую мелодию лесного утра, а деревья устлали землю хрустящим ковром и беседовали шумом листочков, малыш, как всегда светясь от счастья, пришел на поляну. В этот день на ней, почему-то собрались все. Он начал говорить:

–Друзья! Я так счастлив, что у меня есть вы! Вы сделали мою жизнь незабываемой! Она впиталась во Вселенную. Я каждое утро просыпался, и думал о вас! Я счастлив! Я знаю, что говорю совершенную правду! Я счастлив настолько, насколько это вообще может быть возможно! Даже больше…Спасибо вам! Вы очень мне дороги!

Маленький ёжик посмотрел на говорящего друга большими мокрыми глазами и прошептал:

–Ты уходишь?

–Да, – подойдя к ёжику и пощекотав его носик так, что тот улыбнулся, сказал малыш, – да, я ухожу, но ухожу совершенно счастливым! Это была моя лучшая жизнь!

Животные недоумевали! Совершенно недавно они узнали, что у приютившегося в лесу малыша почти никогда не было мамы, что он многих и многое потерял, что он жил всего пару лет, что болезнь заставляет его уйти в какой-то другой мир, о котором в лесу даже говорить боялись, а он так уверен, что счастлив! Почему?

И малыш объяснил почему.

–Это моя жизнь, и лучше, чем я её вижу, чем я на неё смотрю, она не будет никогда. А я совершенно ясно вижу, что моя жизнь – самая счастливая!

Все кругом плакали, а малыш подходил к каждому, улыбаясь заглядывал в глаза, и получал соленую, но теплую и искреннюю улыбку в ответ.

–Мамочка, – посмотрев на маму, сказал бельчонок, – а почему динозаврик уходит?

Динозаврик! Ну конечно! Это же был динозаврик! Но ведь…ведь все динозавры вымерли…Этот последний…Неужели вместе с ним сейчас уйдет и это бездонное добро, и умение радоваться каждой секундочке своей жизни? Неужели с этого самого мига все это станет безответным?

–Слушайте свое сердце! Грейте им друг друга! Я не последний! Мы не вымерли! Мы никогда не вымирали! Мы все равно будем жить всегда! А значит и добро тоже никогда не вымрет. Только берегите его!

Он в последний раз улыбнулся, посмотрел на каждого. Ни у кого не было сомнений в том, что динозавр был действительно счастлив. Счастлив, несмотря ни на что! Просто он никогда не понимал, зачем тогда нужно всё это, если нет счастья. А оно у него было, просто потому, что он так хотел. Чистая слезинка скатилась по его жесткой чешуйчатой щечке. Он лег в ямку, вырытую когда-то лисой, прикрылся веточками и листочками, закрыл глаза и уснул с прозрачной слезинкой, доплывшей до губ, которые подслащивала улыбка…

Что такое жизнь?

Он сидел перед лицом компьютера, вглядываясь в его безжизненные глаза. Мимо бесшумно пробегали секунды, хватаясь за минуты и собираясь в часы. Он и не заметил, как солнце снова оделось в пижаму облаков и устроилось спать на ветки деревьев, как луна по одному начала будить своих бесконечных детишек, которые, просыпаясь, играли в созвездия. Он посмотрел на часы в правом нижнем углу экрана, нажал пуск, выключить, и пошел в постель, которую он даже не застилал, чтобы не тратить время зря. Утром он опять вставал, бросал вызов компьютеру, который весь день портил ему глаза. А он держался, и только что-то бесконечно писал, удалял, снова писал и опять всё удалял.

Было восемь часов утра, когда послышался крик сумасшедших заведённых часов. Он встал и пошёл умываться. Глянул на себя в зеркало «Ну! Вдохновляйся же! – крикнул он своему отражению, а потом тихо сам себе ответил, – где вдохновляться, если вокруг всё одно и то же, а я хочу писать о том, как сделать свой мир особенным…» – и он начал умываться. Взял в руку щётку, как всегда выдавил почти четверть тюбика и лениво начал начищать зубы. Паста случайно пробралась в горло, и он смачно кашлянул, разбросав её по всей раковине. От кашля появилось много-много мелких пузырьков. Один из них разбился о его нос и радужным туманом на время заполонил глаза. Он посмотрел вокруг и увидел, как еще несколько пузырьков летают вокруг него.

–Отдавай себя идее, а идею, не страшась, дари – вдруг послышался откуда-то голос.

–Кто это? – испугался он

–Ку-ку! – ответил голос, – я здесь!

–Где это здесь?

–Да здесь, рядом с твоим левым ухом летаю.

Он с опаской, как обычно это делают актеры в фильмах ужасов, повернулся и вскрикнул, потому что увидел огромный мыльный пузырь, глядевший на него, и широко улыбающийся.

–Обычная реакция, – спокойно и не переставая улыбаться сказал пузырь.

–Кто ты? Ты – мой сон? – спросил человек.

–Да брось ты! Я – обычный мыльный пузырь, я пришел тебе помочь.

Парень осторожно приблизился к пузатому шарику и хотел до него дотронуться.

–Но-но! – отпрянул от него пузырь – не надо в меня своими пальцами тыкать, а то еще на капельки разлечусь, кто тебя тогда спасет?

–Да не надо меня спасать! Сам справлюсь! Зачем ты мне?

–Затем, что я – твоя жизнь!

–Ты?

–Да!

–Моя жизнь?

–Ну да!

И парень расхохотался, а вместе с ним и пузырь. Человек смеялся искренне и полностью утопал в мгновении, как ребёнок. Когда он немного успокоился, пузырь спросил его.

–Посмотри на меня. Какого я цвета?

–Ты прозрачный! – абсолютно уверенно ответил человек.

–А если присмотреться…

–Тогда желтый! Нет, ты синий! Красный…рыжий…малиновый… – сомневаясь и замедляясь с каждым словом, говорил парень.

Пузырь опять расхохотался.

–Вот видишь! Вы, люди, видите только то, что хотите видеть! Ваша жизнь, она такая же, как мыльный пузырь: смотрите – вроде прозрачная, а глядишь – а она ведь такая радужная!

–Надо же…не замечал никогда…

–Ты многого еще не замечал! Найдешь еще сходства мыльного пузыря с жизнью?

–Сходства…ммммм…. – задумался…

–Я помогу тебе. Дунь на меня. Э-эй! Не так сильно, а то не вернусь! Видишь, полет будет длиться до тех пор, пока ты не устанешь помогать мне летать своим дыханием! Ты, может, сумеешь поддерживать это зависание вечно, а кто-то уже устанет через миг, тогда я просто разлечусь, ударившись бочком о землю.

–Ты прав…жизнь ведь тоже зависит от силы нашего дыхания и желания дышать…А ведь люди тоже как мыльные пузыри – рискуют быть унесенными куда-то далеко, если дует встречный, не попутный ветер.

–Вот! Ты уже соглашаешься со мной!

–А еще, – взглянув сквозь потолок и как будто что-то вспоминая, сказал парень, – еще человек – пузырь, потому что он бликует большими цветами, если его ласкает солнце и почти совсем потухает, если наступает ночь. Пузырь всегда как будто сияет изнутри или изнутри тёмен, как человек: который любит жизнь, светится и освещает своей радугой другие пузыри, а который угрюм и вечно недоволен – своим мраком охватывает других. Ну конечно! Вот как я смогу доказать людям, что всё, что происходит в жизни подвластно им. От них самих зависит, какой она будет: прозрачной или бесконечно разноцветной. Мы сами решаем, когда летать выше, а когда лучше приблизиться к земле! Мыльные пузыри! Мы все – мыльные пузыри! – договорил он, бросил зубную щетку схватил какую-то ёмкость, смешал в ней воду с моющим средством для посуды и трубочкой стал пускать мыльные пузыри. И всякий раз, надувая пестрый шарик, он хохотал и веселился, как будто рождал новую вселенную. Он вспомнил детство, ведь оно началось с мыльных пузырей. Как мы смотрели на мыльные пузыри! Это же было чудо! Так что изменилось? Это ведь по-прежнему сотни маленьких планеток, где нет грусти и обычности – есть только улыбки и перламутровые отблески. И он наблюдал за их полетом и за тем, как, медленно спускаясь к земле, они бьются на миллионы разноцветных хрустальных капелек. А пузырёк, который разговаривал с парнем, весело засмеялся, оставшись сотнями бубенцов звенеть в ушах, и затерялся среди пускаемых человеком мыльных шариков…

Он почувствовал, как случайно уткнулся лбом в зеркало. Во рту он держал зубную щетку с четвертью тюбика пасты на ней, кругом летали маленькие пузырёчки. Что это было? Сон? Стоя уснул что ли? Или и правда был этот пузырь…Может быть, это была муза? Вдохновение? Теперь это уже не важно! Главное то, что парень был настолько захвачен идеей с мыльными пузырями, что решил подарить её миру.

Он написал книгу, которую так и назвал «О жизни, или как я встретился с мыльным пузырём». Он верил в то, что писал, и, знаете, стал намного счастливее. Он теперь стал искать цветные стеклянные пузырики повсюду. Он долго смотрел на лампочку, потом резко отводил взгляд и видел мыльные пузыри, он бросал взгляд на обычный диск и видел мыльные пузыри. Каждый вечер перед сном он заходил в ванную комнату, брал пластмассовый стаканчик, наливал в него воды, средство для мытья посуды и соломинкой выдувал из неё пузыри. Иногда ему даже казалось, что он видел того самого пузыря, который помог ему понять счастье, но как только он хотел дотянуться до него пальцем, тот сразу же либо улетал, что его было не догнать, либо тут же лопался в воздухе, как будто взрывалась снежинка.

Однажды утром, когда он проснулся и подошел к зеркалу, он увидел на нем какую-то невероятно разноцветную капельку. Он приблизился к ней, взял в руки и стал рассматривать. Вдруг она мгновенно исчезла и вместо нее там, где должно было быть отражение, появилась рожица, подмигнула и тут же исчезла. Парень улыбнулся – конечно же, он узнал эту мордашку.

Теперь человек стал «светиться» изнутри. Он просто улыбался и видел, что те, кто улыбаются ему в ответ, тоже замечают, что весь мир заполнен мыльными пузырями, что у каждого своя вселенная, укрытая от внешнего мира хрупкой оболочкой. Какой? У каждого свой мыльный пузырь…

Предметно о жизни

Про бессмертие

Никто не мог переубедить его в его собственном великолепии. Более того – никто бы не осмелился. Даже он сам. Его создал величайший композитор, настоящий мастер изысканно выражаться музыкой. Возникнуть от его прикосновений пальцами к клавишам фортепиано и не быть гениальным – немыслимо. Его музыкант придумал спонтанно, что делало его еще более выразительным и достойным в глазах других и, главное, – в глазах самого себя. Он был невероятно окрылен, ведь он знал, что находится в начале какого-то невероятно грандиозного пути, ведь именно он, мотив, вдохновит художника на глобальнейший в его жизни шедевр. Он был в этом уверен и был счастлив быть рожденным.

Когда отец впервые сыграл мотивчик своим друзьям, они были в диком восторге! Они расхваливали создателя, а мотив был горд слышать все эти восхищенные возгласы. Потом композитор решился познакомить с мотивом своих знакомых, а потом – незнакомых. Овациям не было конца! Мотив был уверен: раз рукоплещут, значит любят.

В один из вечеров, когда, уставший от затолпленных мероприятий, музыкант сел сам для себя поиграть на фортепиано, он начал исполнять сочиненный им мотив, и получалось у него это так душевно, что сам мотив был приятно поражен тем, как он может звучать в тишине. В эти минуты он только жалел, что никто его не слышит. Но он ошибался.

Она работала рядом за столом, когда до нее донеслись удивительной нежности и силы звуки. Она оторвалась от компьютера и с невыразимой задумчивостью стала вслушиваться в каждую ноту мотива. Он ее покорил. С той самой минуты она решила, что должна слушать его всегда и везде, не пропускать ни единой его нотки. Это не составило ей труда: когда композитор проходил мимо стола, флэшка прыгнула к нему в карман и теперь повсюду была с ним и с его сыном – мотивом. А мотив даже не подозревал о своей преданнице.

Но она не могла вечно следовать за ним в кармане музыканта. В конце концов, ее работодатель компьютер отказывался прощать ей все прогулы. Тогда она попросила у него одну единственную вещь: забить кусочек своей памяти мелодией мотива, чтобы тот всегда был с ней, и в любую секунду она могла бы насладиться его звуком. Компьютер согласился и записал на нее мотив. Но, когда они начали работать, оказалось, что места на флэшке больше нет – всё занято им. Компьютер потребовал стереть его. Она не смогла. Лишиться работы смогла, а стереть – не смогла.

Мотивом по-прежнему восторгались и ждали того дня, когда он превратится в громадное произведение. Когда его будут играть оркестры, и он будет покорять еще миллионы ушей своих воздыхателей. Так бы и случилось, если бы не скончался его отец. Случилось это так же спонтанно, как спонтанно когда-то написался мотив. Он умер быстро и окончательно. Мотив погибал вместе с ним. Почему? Потому что никому не было до него дела. Композитор отошел от жизни, не оставив ни одной записи с нотами, просто потому, что ненавидел делать записи от руки. Он никогда не любил свой почерк и особенно не любил, как у него рисуются ноты. Все сохраненные данные на компьютере удалились в тот миг, когда музыкант сделал свой последний выдох. Никто не знает: случайность эта была, глупое стечение обстоятельств или богу так было угодно, но компьютер «полетел» одновременно с вылетевшей из тела душой композитора. А все сотни слушавших и наслаждающихся когда-то мотивом людей даже не вспомнили, как он звучал. Забыли. Не запоминающийся он, говорят, какой-то был. Вот и не осталось от мотива ничего.

И только она, любившая его по-настоящему, знала, что он жив. Ее двухгигабайтовое сердце заполнено только им, поэтому она не даст ему умереть. Ни за что! Она обязательно попадет под руку какому-нибудь известному музыканту, знавшему отца мотива, и отдаст ему свое сердце, лишь бы мотив слушали вечно.

Про взаимопонимание

Такого раньше не было никогда! Сколько лет уж прошло, а такое – впервые! Чтобы оно, и не знало, чем заполнить собственную душу, как выразить собственные мысли, как излить свои переживания и поделиться эмоциями? Нет, это немыслимо! Письма всегда могли краше слов, брошенных в детально продуманном разговоре, описать всё то, что описанию не поддается. Письма всегда умело впечатляли своим внутренним миром глаза там, где уши переставали верить звукам. Все письма знали, как преподнести себя так, чтобы тот, кто держит их в руках, обязательно либо прослезился, либо умилился, либо что-то вспомнил, либо что-то понял. Они всегда очень точно угадывали, что хотят в них прочитать, и никогда не ошибались. Точнее, ошибались, конечно, но делали это специально, чтобы разнообразить свою жизнь и полюбоваться на разные эмоции заглядывальщиков в письменный мирок.

Но сейчас речь не об этом, а о том, что, в первый раз за всю свою историю, письмо, одно единственное, но очень важное, не знало, какими словами лучше всего раскрыть свою душу. Оно пробовало вместить в себя все самые прекрасные и самые изысканные выражения, оно играло эпитетами и метафорами, пытаясь всё это органично собрать в один неповторимый текст. И получалось, вроде как, неплохо, но всё равно – не то и не так. Текст был огромным, но письму казалось, что в нем не удалось уместить и пятимиллиардной доли того, что так хотелось сказать. Письмо отчаялось. Завтра такой важный день, и оно так обязательно должно оказаться на столе у одной очаровательной особы, а оно выразиться не может. А что, если оно так и не сумеет ничего придумать? Что тогда? Она с трепетом поднимет его со стола своими нетерпеливыми ладошками, слегка приоткроет, чтобы продлить миг ожидания чего-то волшебно-фантастически-замечательного, потом резко ворвется в душу и…обнаружит пустоту? Нет-нет! Так быть не должно! Ни в коем случае! Нет! Нельзя! Если бы душа и правда была пустой – хоть не обидно. А тут – она же переполнена! Только что со всем этим делать? Как описать? Письмо себя изводило.