Ромашковый лес

К утру они снова расстались. Сорока проверещала тревогу, и дятел улетел к своим, а волк пошел к своим. Сегодня ожидался самый жестокий бой. Весь лес затих на сорок секунд…Было не слышно ничего: война не гремела, ветер так и не дул, никто даже не шуршал – жутчайшая тишина, но хотелось, чтобы она длилась вечно…Раздался птичий выкрик и послышались шелесты их крыльев. Началась битва. Волку было отбиваться тяжело, как никогда. Ему не за что было бороться – его уже избавили от семьи, а значит ему незачем жить, только если обитать. Он пытался убедить себя в том, что надо драться ради собственного леса, он пытался пробудить в себе "патриотизм", но действительно не сдаваться ему хотелось только тогда, когда он вспоминал про своего друга. Тогда он снова рвался в драку. На мгновение он завис вне времени и в голове мелькнула мысль: а что, если дятла сегодня убьют? Птицам хватило этого времени, чтобы убить его одним мощным и точным ударом клюва. Сегодня волки и дикие собаки после боя будут его обвывать.

Он очнулся на поле, где не так давно защищался от яростных птиц. Рядом лежали еще живые и уже мертвые. Вдруг он услышал шелест листьев. К нему спустились птицы. Одну из них он сразу же узнал. Когда она подошла к нему, ненависть заблестела в его глазах и верхняя губа затряслась, открывая клыки. Волк хотел броситься на неё, но он был связан и, рванув, он упал мордой на землю. Птица загоготала. Это была Ворона, затеявшая войну. Она подходила к волку близко-близко, он пытался схватить её, но не мог, и за это злился на себя.

– Ну, – сказала Ворона, – где этот дятел?

Волк задрожал.

Птицы, вытолкнули дятла. Увидеть его здесь волк был совсем не рад. Дятел чувствовал то же самое.

Ворона продолжала:

– До меня дошли слухи, будто ты дружишь с нашими врагами. Это так?

– Нет. – Уверенно произнес совершенно побелевший дятел. На перьях не было видно ни одного тёмного пятнышка.

– Нет?! – не успокаивалась Ворона, – Ты можешь нам это доказать. Просто убей его! Давай! Клюнь его! Клюнь его в глаз! Ты же дятел? А дятлы знают, что один удар в глаз способен убить даже лося. Клюй его!

Дятел подскочил на месте, а по волку даже ни одной мурашки не пробежало. Он смотрел на дятла и ждал. Он понимал, что если дятел сейчас убьет его, то это всё. Всё, потому что закончится его жизнь, потому что закончится его вера, не останется даже ненависти. Но он понимал, что если дятел не убьет его, Ворона прикончит обоих. Тем не менее, волк был удивительно спокоен.

Дятел смотрел хищнику в глаза и не двигался с места. Ворона вновь противно загоготала. Дятел опустил голову и развернулся, чтобы уйти. На лице волка появилась еле заметная улыбка. Он уже опустил голову, как вдруг почувствовал сильнейшую боль в левом глазу. Он приподнял голову, и увидел перед собой дятла. Собравшись уходить, тот резко передумал, развернулся и с разгону клюнул волка прямо в глаз. "Прости" – успел услышать волк, перед тем как умереть.

Казалось, что вместо одного глаза у него вставлено лезвие ножа, и все-таки он сумел поднять веки. Левый глаз совершенно ничего не видел, зато правым он заметил, что лежит всё на том же поле, прикрытый огромными листьями лопуха. Он услышал чьи-то шаги слева, развернулся правой стороной, чтобы знать, от кого обороняться, и увидел…дятла. Дятел подлетел к волку и крепко-крепко обнял его. Волк ничего не понимал, но тоже крепко прижал его. Они посмотрели друг на друга.

– Я бы не смог без тебя. Кроме тебя у меня нет никого.

Больше ничего не объясняя, дятел подтолкнул волка в бок, волк понял, что надо скорей бежать домой, и они помчали.

Когда они зашли к нему в логово, дятел рассказал, что происходило после того, как волка "убили":

– Ворона предложила мне убить тебя. Я понял, что не смогу, у меня просто не хватит сил убить того, кому полностью принадлежит моя душа. Без души жить невозможно, поэтому я решил, пусть убивают нас обоих. Я готов был уйти, но вдруг меня осенило! Я подумал, что смогу клюнуть тебя, только не в глаз. Ты же знаешь, что удар дятла в глаз убивает за миг. Я клюнул тебя чуть выше глаза так, чтобы никто ничего не заметил. Чтобы ты потерял сознание на пару дней и только. Но этот удар…я не хотел ослепить тебя… – Дятел виновато опустил голову, и было видно, как его добрые глаза становятся похожими на озера, выходящие из берегов.

Волк слегка толкнул его лапой в плечо и улыбнулся. Он был безмерно благодарен своему другу и готов был ему простить всё, даже свою слепоту, ведь что такое слепота по сравнению со спасенной жизнью и дружбой. Глубоко заглотнув воздух, дятел продолжил.

– Никто из птиц не ожидал от меня такого, ведь они все подозревали, что мы друзья. А теперь они говорили, что я отличный боец, ведь я убил одного из сильнейших противников, а значит я – герой. В честь меня даже устроили праздник, но мне было не до него. Я жутко боялся…А вдруг я всё-таки убил тебя, тогда я не достоин жизни…Я каждый день приходил к тебе и приносил с собой по одному лопуху, чтобы прикрыть твое тело. Когда меня замечали, я говорил что прячу тебя от врагов. Птицы совершенно стали мне доверять. Да и животные тоже: они видели, как я тебя оберегаю, поэтому и не трогали меня. А сейчас ты проснулся и я…я…я… – дятел больше не смог выговорить ни слова. Он просто резко рванул к волку, обнял его за хищную лапу и уткнулся в нее лбом.

Волк был счастлив! Он был счастлив, как никогда! Счастлив, что жив, счастлив, что на свете есть дружба! Что она досталась ему. Такая. Он еще крепче прижал к себе дятла. Как он был ему благодарен!

На следующий день война закончилась, потому что выяснилось, что воевать не хотел никто. Это Ворона так умело управляла своими птицами, что они беспрекословно слушали её, нападали на животных, а зверям ничего не оставалось, как защищаться. Когда выяснили, что войны желала одна жестокая Ворона, все тут же перестали точить свои иголки, клыки, когти и зубы, и разошлись каждый по своим местам: птицы – в гнезда, животные – в норы и дупла. И с этих пор в лесу воцарился полный мир. Какое-то время птицы с животными не могли спокойно общаться, но когда над лесом вновь засияло солнце, когда ночи стали освещаться звёздами, когда ветер встал с облачной кроватки и покрыл своим лёгким дуновением лесной мир, когда вновь зацвели цветы, тогда снова стало кругом мирно. Птицы дружили с животными, животные – с птицами. Они устраивали лесные праздники и жалели о том, что так много времени потратили на вражду.

А дружба волка и дятла стала еще прочней. Теперь они не расставались никогда. Однажды, солнечным цветущим утром, в дверь волчьей норы кто-то постучался. Волк открыл, на пороге стоял еще юный, но совсем уже взрослый волк.

– Сын… – не скрыв радости, шепотом произнес волк, – Сын! У меня же их было 6! Конечно! Конечно 6! Сын! Сын мой! Сыночек!

Дятел впервые видел старика волка рыдающим, рыдающим взахлеб. Он заплакал вместе с ним. Ведь друзья всегда всё делают вместе.

Что такое «дети»?

I.

– Таааак, сначала эту ниточку за эту, теперь вот эту, потом вот так, так, иии…всё! Готово! Мама! Мама! Смотри, какую паутинку я сплела!

Довольная маленькая паучонка бегала вокруг своего творения и восхищалась.

– Мама! Мама! Ну мама! Смотри! Смотри! Я сама! Я сама ее сделала!

Паучиха всё-таки оторвалась от своих дел и подползла к дочке. Каждое движение отдельной её лапки напоминало ползки маленького червячка, но создавалось впечатление, что все её восемь червячков – как одна семья: никто никого не толкает, а все послушно двигаются, один за одним.

Малышка крутилась вокруг нее, то подныривая под мамашу, то перепрыгивая через нее.

– Вот! Вот она! Паутинка! Моя!

Мама взглянула на паутинку: нитки переплетались между собой, образуя совершенно нераспутываемые узелки. Не было ни одной идеально приглаженной ниточки – все они были растрепаны и связаны между собой кое-как. Да и держалась паутиночка на ветках еле-еле. Даже приземлившаяся на паутинку маленькая мушка, казалось, не попадет в плен, а просто прорвет сеточку.

– Умничка моя! – сказала мама, притянула к себе за лапку довольную дочь, почесала ее пушистую спинку и прижала к себе.

Малышка закрыла глаза и наслаждалась каждым стуком маминого сердца, который она слышала как будто бы у себя в груди.

С довольной улыбкой на лице она открыла глазки и увидела несказанное чудо: на соседнем дереве красовалась удивительная паутинка, похожая на ту, что была у нее, только сказочней. Каждая ниточка была будто шелк: гладкая, блестящая и сияющая. Каждое крепление ниточек было сделано настолько искусно, что не было видно ни одного узелка, а на самих нитках нежились удивительной красоты перламутрово-хрустальные капельки росы. Ниточки рисовали собой идеальную спираль, которая просто гипнотизировала паучонку своей совершенностью.

Мама заметила, что дочка чем-то захвачена, ведь она уже отпустила её, а дочка осталась стоять в том же положении, что и раньше, теперь уже обнимая воздух.

– Милая! – только на этот практически крик девочка наконец-то откликнулась. – Тебя просто не дозваться! Что случилось?

Маленькая паучишка показала маме паутинку.

– Ты только посмотри, какая красота! Мама!

Мама улыбнулась.

– Чего ты улыбаешься? – спросила, попытавшись повторить мамину улыбку, дочурка.

– Это моя паутинка, – сказала мама.

Паучонка не сводила с мамы глаз.

– Твоя? Мамочка, она такая…такая…такая красивая! И эта роса! – малышка посмотрела на свою паутинку и расстроилась.

– Нуу, чего ты загрустила? Не грусти! Я тебя научу. И ты будешь делать такие же паутинки! Это просто! Только нужно время. А сейчас поползли обед ловить – пора уже.

Паучонка поверила маме, и они умчались за мошками.

II.

– Мама! Мама! Мама! Мама!

– Иду-иду! Сейчас! Так: вот тебе мушка, и тебе мушка. Еще раз тебе? Держи? И тебе еще раз? И ты держи!

Теперь маленькая паучонка бегала вокруг своих детишек, как когда-то за ней бегала её мама. Она доставала им еду, учила ползать, двигая каждой лапкой как червячком, и учила делать паутинки. Теперь она умела делать паутинки так, как никто другой! Её паутинки были самыми гладкими, самыми росистыми и просто самыми-самыми! Только никто об этом не знал. Всю эту красоту видели только дети и несколько знакомых паучков, зато умение плести идеальную спиральку помогало ей ловить больше мошек.

Несколько лет назад, когда паучатки были еще совсем малютками, папа-паук не вернулся домой. Потом его семье принесли весточку, что его съела ящерица. Все очень тосковали по нему, особенно паучиха, ведь она любила его больше всех на свете! Только его стук сердца она слышала за миллионы километров, только к нему ее душа просилась беспрестанно, только его прикосновение могло пустить по телу приятный холодок. А теперь его не было. Паучиха всегда, всегда помнила о нем, и часто с ним разговаривала, ведь она по-прежнему его чувствовала.

Прошло время. Боль не улеглась, она просто стала терпимей, чем раньше. Паучиха всё также скучала, просто теперь это не мешало ей жить.

Как-то раз, когда дети гуляли с друзьями, к паучихе неожиданно пришла её мать. Мама залезла на дерево и случайно застала свою дочь плачущей.

Паучишка заметила, что кто-то вошёл, резко вытерла слезы, сделала вид, что улыбнулась и подползла к мамочке.

– Что случилось? – спросила мама.

– А что, что-то случилось? – почти искренне удивилась дочка.

– Малыш, я же вижу.

Паучиха даже обрадовалась, что мама пришла так не вовремя и что теперь ей не надо скрывать слёз.

– Понимаешь…да нет, тебе не надо этого знать… – вдруг передумала паучишка, но наткнувшись на мамин вопрошающе-требовательный взгляд, перед которым устоять она не могла никогда, она продолжила, – мне уже столько лет, а что у меня есть? Вот скажи мне, что?

– Ты потрясающе делаешь паутинки! Ты так хотела научиться их делать, и ты научилась.

– Да, умею. Только кому они нужны, кроме как мне и моим детям? Пройдет какой-нибудь зверь, порвет её, и делай себе новую! Всё сначала! А я, между прочим, мечтала, чтобы все знали, какие паутинки я делаю! Чтобы знали, как ты меня научила! А так, что толку от этих паутинок? Мошки одни только попадаются в них, и всё! Что у меня есть? Ящерица сожрала моего паука, поэтому у меня нет даже половины самой себя. Что у меня есть? Я ничего в этой жизни не достигла! Ничего! А я уже такая взрослая! У меня даже дети большие!

– А скажи мне, милая, от чего ты последний раз смеялась от души?

Паучишка тут же вспомнила и, улыбаясь, рассказала:

– Да вчера вон, маленький мой, сынишка, забрался на верхушку дерева и не знал как спрыгнуть оттуда! Доченька полезла за ним. Еще главное лезет, смелая такая! "Братишка держись, я тебя спасу!" А как доползла, самой так страшно стало! Сидит, лапочками держится, и боится. Я им говорю: "Прыгайте вниз, тут паутинка, она вас поймает!" Они сначала трусили-трусили, потом маленький закрыл глаза, прыгнул, упал на паутинку, как на батуте отпрыгнул и встал лапками на землю. Дочка еще долго не решалась, но когда увидела, что сын снова лезет наверх и смело прыгает вниз, тоже прыгнула. И так им это понравилось, что они вчера весь день забирались на верхушку и прыгали, прыгали! Потом отталкивались от паутинки, подпрыгивали, снова приземлялись на паутинку, и так они хохотали! Ой, и мне тоже весело было! Так они резвились!

– А что тебя расстроило в последний раз?

– Когда сынишка лапку поранил. Он от птицы убегал. Я так испугалась! А вдруг поймала бы! А потом смотрю: малыш мой бедный еле приполз, доченька за лапку его тянет. Приползли, плачут сидят, и я вместе с ними. Залечили лапку, теперь ползает как ни в чем не бывало.

– Видишь! А ты такие глупые вопросы задаешь!

– Я не понимаю тебя, мама.

– Ты спрашиваешь, что у тебя есть? Говоришь, что нет ничего. А дети? Как же дети? Дети – твоя жизнь! Посмотри, ты живешь ими! Да если у тебя есть дети, значит у тебя есть всё! Пока они есть у тебя, твоя мечта обретает надежду! Она может сбыться! Дети спасут твою мечту, ведь ты подарила им жизнь! Как ты можешь говорить, что у тебя ничего нет, если даже после тебя ты останешься на земле! Как ты можешь говорить, что ты ничего не достигла, если твои дети выросли и сами уже чего-то достигли? Это всё ты! И они это знают, и ты должна это знать!

Вдруг на дерево ворвались детишки и с веселым смехом подбежали сначала к бабушке, чмокнули ее с двух сторон, а потом помчались обниматься к маме. По маминой щеке текла сладкая-сладкая слезинка. Она прижалась к детям.

Детёныши стали переглядываться, улыбаться и подталкивать друг друга локтями. Наконец сынок сказал:

– Мама, а это ведь твоя паутинка на соседнем дереве висит?

– Да, милый, моя.

– Мама, – продолжила, немного смутившись, девочка, – а у нас так не получается…Может…может ты нас…

– Конечно научу! – довольно сказала мама.

Детишки обрадовались, взяли друг друга за лапки и начали кружиться.

– Урра!!! Значит мы скоро тоже будем делать такие же паутинки! – вопил сынишка.

– Мама, – тихо обратилась к мамочке доченька, – а ты не обидишься, если мы научимся делать их лучше, чем ты?

Мама прижала к себе детей и слышала, что три их сердечка бьются одинаково, как будто все они бьются в одной общей груди.

Что такое понимание?

–Ты меня совсем не понимаешь! – крикнул он и, ударив ластами по воде, поднялся на берег и уполз подальше от всех и от всего. Так далеко, что даже солнцу было не добраться до него и не пощекотать своими острыми лучиками его невозмутимо толстую кожу.

Тюлень еле пошевеливал усиками и тщательно вглядывался в одну из миллиарда льдинок, одну из клеточек снежного покрытия земли. Он мучился.

–Неужели так сложно меня понять? Так сложно проникнуть в меня и понять?

Ветер порывом дунул в мордочку и пустил по телу несколько десятков холодных мурашек.

–Почему я должен всех прощать? Должен всех понимать? А меня кто поймет? Почему, если ей сложно быть рядом, когда мне плохо, я понимаю ее, а когда я один единственный раз помочь не смог, я вдруг стал эгоистом! А может, когда ей было плохо, мне было в триста миллионов раз хуже?..

Он замолчал и прислушался к ударам волн.

–Тогда нам тем более надо было встретиться…поговорить… Я мог бы и отвлечься от своих проблем, если любимой нужна моя помощь…Но и она могла…Да что я все: она могла, я мог! Надо было просто наступить на гордость и прийти! Тогда мне самому стало бы легче… Мне ведь всего лишь хочется, чтобы обо мне тоже думали, обо мне заботились, угадывали мои желания…

Его мысли снова улетели куда-то за облака. Но южный ветер вернул их ему обратно.

–А как? Как их можно угадать, если я сам же в себе закрылся и ничего не говорю? А потом обижаюсь на то, что она не стала ко мне приставать со своими расспросами, когда я попросил не приставать. Ну как можно догадаться, что я попросил меня не трогать только потому, что мне хотелось внимания? Не понимает она меня!..

Он сложил ласты одна на другую, усевшись в недовольной позе, а потом снова стал думать.

–Хотя, как меня можно понять, если я сам понять себя не могу…Точнее нет, я понимаю, но понимаю себя совсем не так, как понимает меня она. И ее я понимаю совсем не так, как понимает себя она. Может тогда стоит понять хотя бы только себя и совершенно не пытаться понять больше никого? Но когда ты пытаешься понять кого-то, кто-то пытается понять тебя. Она пытается…Мы дополняемся за счет этого. Кто знает, может быть когда-нибудь мы оба сможем поняться и понять друг друга одинаково. У нас у каждого свои миры, свои понимания. И если мой синий цвет чем-то немного похож на ее синий цвет, это еще не значит, что остальные цвета у нас хоть на капельку такие же похожие. Даже в самом простом белом мы видим разные оттенки. Мне кажется, что я что-то в этом мире понимаю правильней, чем она. А кто сказал, что я прав? Может, это я ничего не понимаю, а она понимает? Или мы оба не понимаем ничего? А мы всё понимаем, только понимаем сами для себя. И то не всегда. Так как же можно обижаться на то, что кто-то нас не понял? С чего я вообще взял, что не поняли? Поняли, только не так, как хотел бы этого я! Значит это моя вина! Она старалась понять, а я не донес до нее свое понимание. Выходит, она ни в чем не виновата. Ведь также как внутри нас не может стучать чужое сердце, не может говорить и чужой разум. Как же тогда жить, если в мире миллиарды миллиардов пониманий?

Он бросил свой взгляд туда, где всё превращается в еле заметную точку.

–Только любить друг друга, только чувствовать. Без этого ничего понять невозможно.

Тюлениха подползла к нему так тихо, медленно и еле слышно, что он даже слегка вздрогнул, когда ее заметил, как будто она застала его не за его собственными мыслями, а за воровством рыбы у соседей.

–Прости, – сказал он, – я всё понял…

Сказал, и осёкся. Он хотел бы забрать эти слова обратно и оставить их где-то между верхним небом и языком, но она не позволила. Она прижалась к его шее своей промокшей, чуть взъерошенной от холода головой и прикрыла в удовольствии глаза. Он решил, что сделал все правильно. И если он признался, что понял, значит и правда что-то понял. Главное – верить ему, главное вообще верить, тогда что-то в этой жизни удастся понять.

Что такое одиночество?

–И тогда, представляете, он стал моим лучшим другом! Вот этот волк, которого все боялись и от которого все бежали в другие леса – он! Мы с ним очень-очень дружим. Мы очень любим ночь, он даже научил меня выть на полную луну! А я приучил его есть ягоды, и поэтому мы вместе собираем малину, бруснику, чернику…Он самый преданный! Он всегда защищает меня от охотников, ведь я еще такой маленький. А вместе мы спасаем маленьких кроликов. Представляете? Волк спасает кроликов!

Тут кто-то из слушавших медвежонка не выдержал и засмеялся.

–Это правда! – обиделся мишка и даже привстал с места, чтобы показать, насколько ему важно, чтобы животные верили его рассказам. Но все на это только расхохотались и долго не могли остановиться.

–Волк дружит с медвежонком! Ха-ха-ха! – смеялись зайцы.

–Да! И кроликов спасает! – поддакивали им лисицы.

А медвежонок ходил из стороны в сторону, подходя к каждому из животных и глядя в их глаза своим чистым взглядом, говорил, что все это правда! Но они от этого только еще больше смеялись.

–Раз это правда, где ж тогда сейчас твой волк? – спросил бобр. Все на минутку притихли, чтобы услышать ответ.

–Волк…сейчас он живет в другой стране, куда мне не добраться, но когда-нибудь он все-таки вернется, – как будто что-то припоминая, улыбаясь, ответил медвежонок

И новая волна всеобщего веселья снова прибилась к звериному берегу. А медвежонок все также метался из стороны в сторону и кричал, что это все – правда, заставляя всех смеяться еще громче. Наконец животным это надоело, и они начали расходиться. Медвежонок шел за каждым из них и вслед говорил: «Это правда! Все это правда!» Но животные от него только отмахивались и уходили.

Все разошлись. Малыш остался совсем один. Он вернулся в свою берлогу и лег спать. Но как всегда не смог уснуть. Он смотрел на звездное небо и сочинял свою жизнь. Он был так одинок, что его одиночеству позавидовал бы даже месяц. Медвежонок всегда хотел, чтобы у него были друзья, но все смеялись над его рассказами о несуществующем прошлом, поэтому он всегда был один, и фантазии стали для него самой жизнью. Когда он кого-то встречал, он начинал ему рассказывать о своей счастливой прошлой жизни, о том, как там было здорово. Он даже начинал чувствовать, что это действительно была его жизнь, поэтому очень обижался, если животные не верили ему, ведь даже он сам верил. Он весь день искал хоть кого-то, кто мог бы просто послушать его и вместе с ним просто помечтать, но никогда не находил, возвращался в свою холодную берлогу, укутывался в засушенные лопухи и с улыбкой начинал вспоминать придуманное счастливое прошлое.

Пробежало время, и он перестал делиться с животными своей нереальностью. Он ходил по лесу, опустив голову, но улыбаясь, а все смеялись над ним, мол, «смотрите, а медвежонок-то наш всё потерял! Потерял то, чего не было! Ха-ха-ха!» А медвежонок не потерял, ведь придуманное прошлое потерять невозможно.

Однажды он сидел на берегу реки, отрывал лепесточки от ромашки и вспоминал, как когда-то он поднимался в горы с одним замечательным козликом. Вдруг его воспоминания прервались резким и очень сильным толчком в бок. Мишка очнулся. Он схватился лапкой за болящее место, обернулся и увидел рядом с собой черного пса с белым пятнышком на левом глазу, грязным носом, счастливой мордахой и извиняющимся взглядом. Медвежонок улыбнулся и, отвернувшись, снова погрузился в воспоминания. Тут он опять почувствовал толчок, но только гораздо слабее и аккуратнее, чем до этого. Он опять обернулся и увидел все того же песика.

–Пррррривет! – пролаял тот, – пррррости, заигрррался.

–Ничего, – ответил медвежонок.

–А чего ты тут сидишь? – поинтересовался пес.

–Я? – удивился медвежонок. Ведь раньше его никто ни о чем не спрашивал, – Я вспоминаю…

–Что ты вспоминаешь?

–Свою жизнь.

–А мне ррраскажешь? – подсев к мишке и приготовившись слушать, спросил песик.

–Расскажу! – обрадовался медвежонок, – конечно расскажу!

И он стал рассказывать. Собака слушала его с таким вниманием и упоением, что мишке даже казалось, что она издевается над ним. Пёс всей своей мордочкой следил за историями: когда было страшно, он отшатывался назад, когда грустно – поднимал бровки вверх, когда смешно – от души смеялся. И Мишка был этому так рад, что фантазировал всё больше и больше, делая свое прошлое еще насыщенней.

Вечер приблизился совсем незаметно. Медвежонок понимал, что песику уже пора домой, поэтому он неохотно закончил:

–А хочешь, я тебе завтра еще что-нибудь расскажу?

–Хочу! – обрадовался пес, – а почему не сейчас?

–Тебе домой пора…

Пёс отвернулся.

–Эй! – похлопал его по плечу медвежонок, – Хочешь, оставайся со мной!

Собака завиляла хвостом в знак согласия, и они всю ночь просидели, разговаривая о небывалом.

Прошло время, и пёс с медвежонком стали лучшими друзьями. Только теперь они не придумывали себе жизнь, а проживали её. Им не нужно было фантазировать, они просто были вместе. Им было ради кого жить, им было чем жить. Они могли воплотить в реальность всё, о чем мечтали, ведь теперь одиночество не заставляло их оставаться наедине с несуществующим прошлым, они были во времени. Они вместе научились выть на луну, собирать малину, бруснику и чернику. Пёс защищал медвежонка от охотников, и вместе друзья спасали кроликов. И знаете что? Никогда, даже в самых отчаянных фантазиях они не были так счастливы, как сейчас!

Что такое добро?

Райские птицы кружили в небе, раскрашивая собой скучные облака и даря жителям Африки наслаждение собой. Они летали над пустынями и саваннами и кричали о том, что известная всем обезьянка по имени Сьюзи снова спасла кого-то из обитателей Африки. На этот раз она прыгала по пальмам как раз тогда, когда в яму браконьеров упали два маленьких тигренка. Она заметила их, тут же спустилась, и лёгким движением хвоста спасла малюток. Тут вокруг неё сразу собралось много зверей, от маленького жучонка до длинноногошеего жирафа, и все стали хвалить ее. Какая же обезьянка всё-таки молодец! Вот всегда она оказывается рядом, когда кому-нибудь нужна помощь! И ведь ничего ей взамен не надо! Стоит себе скромненько в сторонке и ждёт случая, чтобы снова кому-нибудь помочь, кого-то от чего-то спасти. Не осталось в Африке больше таких животных! Иной раз посмотришь: идёт себе бегемот, а в лианах птичка запуталась, так он лениво глянет на неё, бывает даже, что пару раз за хвост дернет, пытаясь вытащить. Но не получается, и бегемот, оставив беднягу справляться с жёсткими растениями, идёт себе дальше куда шёл. А обезьянка всегда до конца дело доведёт! Всегда всех спасёт! Даже если это жизни её угрожает. С тигром-то как она смело сражалась! А ведь он её на заплатки разорвать мог! Но ей было важно спасти маленьких ужат, и добро прибавляло ей силы. Горячее всё-таки сердце у Сьюзи!