По доброй воле

«Давай, Стоун, давай! Бей! Иначе нельзя!».

В груди нестерпимо зажгло. Воздух встал в горле комом.

– Я не хочу, чтобы реабилитация затянулась. И… давай на чистоту. Мне не нравится, что мы снесли личные границы. Давай не будем усложнять. В конце концов, мы же… доктор и пациент.

В кабинете повисла мертвая тишина.

Я с трудом заставил себя поднять на девушку взгляд… и едва не застонал. Жжение в груди стало таким сильным, что захотелось нырнуть в ледяную воду.

Я попал в цель. Вот только радости попадание не принесло.

Алессандра смотрела на меня растерянно. Она не просто не ожидала услышать эти слова – они ее задели.

Какого труда стоило не обнять ее! Не спрятать на своей груди, не извиниться за жестокость! Эта девушка столько времени была рядом! Она была единственным человеком, который…

Суровый голос в голове процедил:

«Которого ты к себе подпустил, не обольщайся…».

Она была так добра и терпелива, сносила все мое дерьмо, когда другие…

«Что “другие”? Откуда тебе знать, что сделали бы другие доктора? Она была единственной не потому, что сама этого хотела. А ты лишь пациент с травмой…».

Я ненавидел этот холодный, источающий презрение голос, но увеличил громкость, чтобы он выбил из головы остальные мысли и не позволил сдаться.

Всю неделю я старался разубедить себя в том, что у нас с Алессандрой что-то… есть. Даже дружба, речь не о симпатии! Всю неделю я хотел обнять ее, раствориться в ее тепле, прижаться губами к ее волосам. А сейчас все эти желания вышли на новый уровень – на уровень жизненной необходимости!

Но я стоял, натянув на лицо отстраненное выражение, гасил пожар в глазах… и молился, чтобы Алессандра не вздумала ни о чем меня спросить. Чтобы не задала самый страшный вопрос: «какого черта ты опять ведешь себя как мудак, Стоун?!». Чтобы не напомнила, как много сделала для меня! Чтобы не напомнила, как мне было хорошо, когда мы целовались! Как я сам целовал ее! Чтобы оказалась выше меня. Иначе придется сделать ей еще больнее. А она это не заслужила…

Алессандра молчала, пригвожденная к месту грязным, нечестным упреком! В ее глазах все сильнее проступала золотыми крапинками боль. Лучше бы была злость…

Кажется, прошло сто лет, прежде чем я смог заставить себя двигаться. Алессандра была так близко, что я мог разглядеть каждую морщинку в уголках ее глаз. И понял – не уйду сейчас, не смогу уйти вообще. А потому сделал то, что должен был.

Я пошел прочь из гребаного кабинета. И уже на выходе, держась за дверную ручку, обернулся и едва не застонал. Девушка обняла себя обеими руками и уронила подбородок на грудь. Она смотрела в одну точку не моргая.

– Прощай, детка.

Она лишь кивнула. И этого было достаточно.

Я вышел из кабинета и закрыл дверь, ощущая в груди неимоверного размера пустоту. Такую, что она раздвигала ребра. Она образовалась в том месте, где засела Алессандра, так и не ставшая ни моим другом, ни моей любимой.

Но почему же тогда она заняла так много места?!

СПУСТЯ ТРИ НЕДЕЛИ

– Мистер Стоун…

– Дэниел.

– Не вижу смысла в Ваших визитах ко мне. Вы сопротивляетесь каждому предписанию, спорите и угрожаете. Я не могу работать в таких условиях.

Я прищурился, глядя на мужчину немногим за тридцать. Он выглядел слишком молодо, чтобы быть ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ! И как вообще это определяется?!

Молодой доктор смотрел на меня, выгнув брови. В его глазах застыла немая мольба. Он явно хотел, чтобы я свалил и не возвращался.

Я его достал.

Это был третий прием. ТРЕТИЙ! А он уже выгонял меня!

Да, прошло уже три недели с тех пор, как я вышел из кабинета Алессандры, опустив голову и пряча взгляд от окружающих. Три недели как один гребаный миг… растянувшийся в вечность. И все три недели я прятался от внешнего мира как мог.

Мой телефон звонил каждый вечер и не по одному разу. Но я не брал трубку, потому что мой номер знало два человека. И ни с одним из них я не хотел разговаривать.

Я прятался, тренируя левую руку и понемногу нагружая правую. Мучил эспандеры и стискивал челюсти, повторяя про себя лишь одно слово: нельзя.

Мне хотелось встретиться с Аароном и его парнями, но, стоило накинуть куртку, вина и стыд загоняли меня обратно в квартиру. И, кажется, я херил шанс на работу в Гильдии, как только мог. Оставалось надеяться, что предложение Джексона не имеет срока годности. Тем более я так и не понял, что значит «приведи себя в порядок». Что привести-то? Тело, душу и мозги?! Все в руинах!

Я нашел нового доктора очень быстро, всего за пару дней и уже трижды пожалел, что пошел к нему. По сравнению с ним Алессандра была рисковой штучкой, согласной потакать всем моим прихотям и капризам, лишь бы я был доволен. Но с ней я, хоть и воюя там, где делать этого не следовало – ох уж этот горький опыт! – шел на поправку.

Новый доктор напрочь запретил тренировки, едва я упомянул мышечные боли. И тот факт, что я принимал лекарства, не повлиял на его решение. И я был в ярости…

«Зато тебе не хочется его трахнуть».

– Док…

– Мистер Стоун…

– ДЭНИЕЛ!

Мужчина отъехал на кресле подальше от меня, скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу.

– У кого из нас диплом по медицине?

«Ты свой, похоже, в переулке купил…».

Я с трудом сдержал едкое замечание. Я и так пугал беднягу, не хотелось довести дело до того, чтобы охрана выставила меня из здания.

Несколько раз глубоко вздохнув, я взял себя в руки и ответил:

– Док, это слишком сильное лекарство. Я не буду его принимать.

– Дэниел, то лекарство, что Вы принимаете сейчас…

– …помогает. Его достаточно. Я больше… не хочу терпеть боль. И этого…

Я кивнул на пузырек у него на столе.

– …мне достаточно.

Доктор Веллер смотрел на меня и молчал. И я смотрел на него, не рассчитывая победить в этой битве взглядов. Потому что парень был непрошибаем. И собирался пичкать меня наркотиками.

Наконец он вздохнул и провел пятерней по волосам. Совсем как Аарон.

Дьявол, кажется, я скучал по этому засранцу, обрывавшему мой телефон.

Ведь это он звонит? Точно он. С чего Алессандре до меня дозваниваться?

Пожалуйста, пусть это будет он…

«И какого дьявола ты опять от всех спрятался, Стоун?! Вина ли заставляет тебя сидеть дома по вечерам, а?».

Верные вопросы – верные ответы. И я старался задать тот самый вопрос, который дал бы мне тот самый ответ. И не мог.

Я ДАЖЕ ЖЕЛТУЮ УТКУ КУПИЛ ВО ВРЕМЯ ВЫЛАЗКИ ЗА ПРОДУКТАМИ!

Но чертова резиновая штука, вопреки всем статьям в интернете, не помогла найти ответ. А я выглядел дебильно, разговаривая с игрушкой.

– Хорошо, я выпишу ЭТОТ препарат. Но…

Док серьезно посмотрел на меня, и я едва не засмеялся. Не шло ему это выражение лица! Слишком молодо он выглядел, слишком… нелепо.

– …пообещайте – если боли станут возвращаться, если почувствуете себя хуже, если снова начнутся проблемы со сном и аппетитом, Вы согласитесь на…

– Идет.

Я протянул ему руку на прощание. Правую. После того, как синяки и отек сошли, боли возвращались, сопровождаемые спазмами и судорогами. Но я знал, что смогу вынести их даже без таблеток. Вот только рисковать больше не хотелось.

Мужчина с нескрываемым скепсисом пожал мою руку. Мягко, словно боялся навредить. И я снова с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза от нахлынувшего раздражения. И вспомнил, как Аарон сдавливал мои пальцы.

«Ох, приятель, и надо же было запасть на девчонку, в которую ты втрескался…».

И стоило бы послать нахер и его, и отряд, вернуться к Алессандре и… не знаю, что из этого вышло бы, но я мог хотя бы попробовать!

Но мне нужен Джексон. Мне нужно, чтобы он сдержал обещание. Потому что только благодаря этому я смогу сдержать свое…

***

Дома, на крыльце, ведущем в блок, меня ждал сюрприз. И я не очень понимал, приятный или нет. Но сердце заколотилось так сильно, что вернулась невралгия.

Я увидел сидящую на ступенях фигуру издалека и замер, не зная, что делать. С одной стороны, я мог уйти, а домой вернуться спустя пару часов, когда горизонт освободится. Но с другой…

Я криво улыбнулся, слишком сильно радуясь неожиданному гостю.

«Если гора не идет к Магомету, да, Стоун?».

Шагая по тротуару, я смотрел на человека, сжимавшего картонную подставку с двумя стаканчиками, и ощущал что-то вроде признательности.

«Ты кретин, Стоун. Просто признай уже этот факт и живи дальше».

Мы встретились взглядами, когда между нами оставалось около десяти шагов. Серые глаза укоризненно сверкнули, но губы Аарона растянулись в теплой улыбке.

Он был рад видеть меня. И я тоже. Охренеть как рад.

Мужчина поднялся со ступенек и склонил голову набок. Его щеки слегка покраснели, и я невольно приподнял брови. Смущен тем, что заявился без приглашения и предупреждения?

«А как он получил бы первое и сделал второе, если ты прячешься?!».

Аарон кинул взгляд на окна, потом на домофон и неуверенно протянул:

– Кажется, мужик с третьего подумал, что я пришел к его жене. Он заорал «ДАНИЕЛА! ИДИ СЮДА!». Так что…

Я недоуменно моргнул, а спустя секунду хохотал как ненормальный.

Аарон широко улыбался. Его плечи подрагивали от сдерживаемого смеха.

– Ты это, последи сегодня ночью, чтобы он ее не прибил, уговор?

Я согласно кивнул, утирая слезы.

– Уговор!

Я выдохнул, ощущая приятное спокойствие. Во мне вдруг не осталось ни вины, ни смущения, ни смятения. Простая человеческая радость от того, что кто-то про тебя помнит и сидит на твоем крыльце с…

– Что это?

Я кивнул на стаканчики, и Аарон хитро прищурился.

– Серьезно? Не понял?

Я отрицательно мотнул головой, не переставая улыбаться, и мой собеседник театрально вздохнул.

– Я ж не на свидание приперся! Не потащу же я тебе кофе? Это скотч!

Я снова засмеялся. Аарон присоединился ко мне.

В голове уютным мурчащим клубком сворачивалась мысли:

«Тебе нужны люди, Стоун. Не одиночка ты, совсем не одиночка».

Я протянул руку, и Аарон вручил мне неожиданно тяжелый стаканчик.

– Какого черта ты здесь забыл? Выпить не с кем?

– А какого черта ты пропал со всех радаров?

– Нужно было… кое-что утрясти.

Аарон многозначительно кивнул и пригубил напиток. Я последовал его примеру и спустя мгновение недоуменно сорвал со стаканчика крышку.

Кофе! Охренительно сладкий кофе!

– Ты же сказал, что это скотч!

Мужчина озадаченно моргнул.

– Вот черт. Раз мы пьем кофе, значит, малолетки из кофейни сейчас глушат наш алкоголь.

Я согнулся пополам в приступе хохота, представляя восторг подростков. И почувствовал себя потрясающе! Живым и опьяняюще свободным.

Растерянный Аарон осторожно хлопнул меня по плечу, и я с трудом выпрямился, утирая слезы.

– Таппер, ты… Ты…

– Хватит ржать, придурок.

Он выкинул подношение в урну возле крыльца и застонал, сдерживая смех. Я последовал его примеру. Тяжелый стаканчик с отвратительно сладким напитком громко стукнул дно.

– Ну, что ж, раз это свидание…

– Пошел ты, Стоун! Пойдем выпьем, я знаю неплохой бар рядом.

Я кивнул, все еще посмеиваясь.

***

Мы сидели в атмосферном местечке, которое я никогда не нашел бы сам. Я постоянно ходил по этой улице и проходил мимо. Ни яркой вывески, ни рекламы – ничего. Словно бар работал только для посвященных в тайну его существования.

Темно-красные стены с коричневыми узорами, увешанные черно-белыми фотографиями в тяжелых рамах, небольшие столики из темного дерева с мягкими кожаными диванами, такая же темная барная стойка и улыбчивый здоровяк зеленом ирландском фартуке за ней, тихая музыка – идеальное место для вечера в хорошей компании.

Бармен поставил на стол бокалы и удалился, оставляя нас в самом темном и дальнем уголке заведения. Я с улыбкой повернулся к спутнику.

– Ты все бары в Чикаго знаешь или только… особенные?

Аарон пожал плечами, оглядывая помещение.

– Я много где побывал по долгу общения с толпой мужиков. Но этот бар – мой любимый, и именно по этой причине я не вожу сюда никого из отряда. Эти придурки напьются и что-нибудь разгромят. А я перед владельцем вроде как…

Я с удивлением заметил мелькнувшую в глубине его глаз тоску.

– …в долгу. Да, я перед ним в долгу.

Аарон провел пятерней по волосам и пригубил темное пиво. Я последовал его примеру и отпил пряный скотч. Кубики льда звякнули об стенку бокала.

То ли дело было в месте, то ли в моем настроении, но даже скотч сегодня был особенно приятным.

Аарон притих, видимо, нырнув в воспоминания о неоплаченном долге перед владельцем заведения. Я не мешал ему, блуждал взглядом по фотографиям и наслаждался душевным покоем, о котором успел забыть за прошедшие три недели.

Голос Аарона вырвал меня из мыслей:

– Итак, какого черта ты пропал? Я, конечно, не твоя главная фанатка, но даже я начал переживать. Со стороны выглядит так, словно ты испугался и спрятался, чтобы Хаммер тебя не нашел.

– Ну, уж не настолько он меня напугал.

– Ой ли?

В глазах Аарона зажглись огоньки, и я не смог сдержать улыбку.

– Обосраться можно, как сильно напугал. Мне нужно было хорошенько подумать над тем, во что я собираюсь ввязаться, приняв предложение твоего командира.

«И привести себя в порядок, что бы это ни означало».

– Тебя правила смущают?

– Как будто мне их кто-то рассказал. Командир меня ваш смущает.

Аарон многозначительно хмыкнул и подался вперед.

– Хаммер суров, но справедлив. И когда я говорил…

– …что он заботится о вас? Таппер, что это за забота такая – избивать бойцов?

– Да что ты заладил одно и то же? Не избивает он нас, а…

– …тренирует.

– И делает это охренительно хорошо. Это единственное, что тебя смущает?

Я взъерошил волосы на затылке и раздраженно поморщился.

– Я хочу в ваш отряд. Охренеть как сильно. Умеете вы с Джексоном рекламировать Гильдию. Но я до сих пор не понял, что означают его слова: приведи себя в порядок.

Я вытянул перед собой правую руку и сжал кулак.

– Если это касается руки, то я…

– Не в этом дело, уверен на сто процентов.

Я обреченно вздохнул.

– А что тогда? Голову? Что?

Аарон пожал плечами, и я тихо зарычал. Для проформы. Чтобы не расслаблялся.

Он тут же вскинул ладони в обезоруживающем жесте.

– Я серьезно не знаю, что ты сразу бесишься?

Мужчина улыбнулся, когда я засмеялся.

– Твое чувство юмора еще хреновее моего!

Он хмыкнул и продолжил серьезным тоном:

– У Хаммера есть одно качество, которое бесит и восхищает в равной степени. Он читает людей как книги. И если ему кто-то понравился, значит, есть в этом человеке что-то действительно особенное.

– Я ему понравился?

– На комплимент нарываешься?

Я хрипло засмеялся.

– Нет, не нарываюсь, просто… не похоже, что я ему понравился.

– Он тебя в отряд позвал. А это кое-что значит. Охренеть, как много, на самом деле. Хаммер абы кого к себе брать не будет. Каждый в нашем отряде обладает рядом личностных качеств и профессиональных навыков, которые значительно выделяют его на фоне других. Лиам – потрясающий рейнджер. Николас – фантастический снайпер. Мартин – охренительный боец.

– А ты?

Серые глаза лукаво сверкнули.

– Придешь – узнаешь. Хаммер каждого из нас нашел сам, выделил из толпы. Он разглядел в нас то, что мы сами в себе не видели.

– И что же это?

– Потенциал.

Я откинулся на спинку дивана, поглаживая ободок бокала. Потенциал, значит…

Губы Аарона тронула странная улыбка, от которой мне внезапно стало не по себе.

– Что-то есть в тебе, что зацепило его. Что-то он в тебе увидел и решил заполучить.

Я недоверчиво хмыкнул, но в груди стало очень тепло, а самооценка выросла на хрен знает сколько пунктов.

– Звучит так, словно я школьная красавица на выпускном, дьявол вас всех раздери.

Аарон расхохотался в бокал. Мелкие брызги полетели на стол, и я улыбнулся. Мой собеседник смеялся так искренне, что я, желая того или нет, проникался к нему всей душой.

– Хочешь, можешь и так думать, красотка ты наша смазливая.

«Наша. Словно я уже вступил в отряд».

Я усмехнулся.

«Что-то видит в людях». Джексон почти так же говорил об Аароне. Но смысл все же был другой. Джексон, по словам Аарона, видел в людях то, что они сами в себе не могли разглядеть, и помогал раскрыть это. Интересно, какими методами?

Я похолодел, едва подумав про тренировки… с Хаммером. Если это его методика…

«Боишься, что ли?».

«Боюсь».

– Как бы то ни было, это не приближает меня к ответу на вопрос…

– Ты слишком много думаешь, тебе не кажется?

Я иронично изогнул бровь.

– Да вот нет, знаешь ли, не кажется.

«Порой даже маловато думаю! Чересчур часто!».

– Много, Дэнни, много. Ты уверен, что хочешь в наш отряд?

Я уверенно кивнул. Аарон окинул меня задумчивым взглядом, задержав его на пару мгновений на моей правой кисти.

– Думаю, ты привел себя в порядок. И тело, и мозги и… Что там дальше, красотка ты наша смазливая? Душу, да?

Я двинул его с правой в бок. Несильно, но плечо отозвалось ноющей болью.

«Тело еще не совсем в порядке…».

Аарон охнул и засмеялся.

– Побереги силы, дружище. Они тебе понадобятся. Болит?

Я кивнул, разминая мышцы.

Доктор Веллер старался объяснить мне, почему плечо болит так долго, но я не особо слушал его. Мышечные волокна, разрывы, кислота… Я не понимал половины терминов, которыми он осыпал меня с ног до головы. Алессандра объяснила бы проще и понятнее.

Алессандра…

Я тосковал. Все три недели после нашего разговора. И по другу, который поддерживал меня, и по доктору, который поставил меня на ноги. Как же меня бесила необходимость существовать без нее, знал бы кто! Меня бесило, что решение уйти от нее я был ВЫНУЖДЕН принять. Ведь Аарон…

Внезапное озарение стукнуло меня по темечку. Хорошо так, словно отбойным молотком прилетело.

Бросив взгляд на собеседника, я наконец понял, почему прятался от него. Не вина была тому причиной. Не совесть. Все дело было в злости. Я Аарона винил в том, что мне пришлось сменить врача. А ведь он не просил об этом…

Какая-то явно умная мысль мелькнула в голове. Я попытался ухватить ее за хвост, но она спешно скрылась, оставив обрывки фраз, кое-как завязанных друг на друге.

Добрая воля. Ответственность за действия и решения. Только моя ответственность.

Мне вдруг стало стыдно перед Аароном. И на этот раз, потому что я три недели злился на него просто так.

«Ты сам принимаешь все решения в своей жизни. По доброй воле. И только тебе отвечать за последствия».

Я вздрогнул от неожиданности, когда Аарон дотянулся до салфеток, достал одну и огляделся с задумчивым видом.

– Что ищешь?

Он молча встал из-за стола и ушел к барной стойке.

Я снова принялся разглядывать фотографии на стене, пытаясь прогнать уже два тянущих из меня жизнь чувства – тоску и вину.

Черно-белые снимки мне всегда нравились больше, чем цветные. Нужен особый талант, чтобы сделать их живыми. Не зря говорят – «жизнь заиграла новыми красками» и «черно-белые дни»…

Аарон вернулся с карандашом, что-то написал на салфетке и протянул ее мне.

– Если ты точно принял решение – вот. Позвони, когда соберешься с духом. Раз уж твои тело, мозг и душа в порядке, осталось разобраться с духом.

Я пробежал взглядом по цифрам и озадаченно нахмурился. Номер явно был телефонный, судя по коду города, но очень странный.

– Ты уверен, что правильно написал?

– Уверен. Именно так и наберешь.

– Но здесь…

– Я знаю. Ты что, думаешь, я тебя разыгрывать буду?

Я машинально покачал головой, на всякий случай запоминая цифры. А когда наконец убрал салфетку в карман, Аарон поднял бокал. Я невольно вскинул брови – уж слишком у него был торжественный вид.

– Я рад, что встретил тебя. Думаю, ты идеально дополнишь наш отряд.

– Ты меня знаешь пару месяцев. Почему так уверен в этом?

Я вспомнил «собеседование» с Джексоном. Наш разговор, лишенный логики на первый взгляд. Да и на второй тоже…

– Аарон, что ты во мне разглядел?

– Воина. Настоящего бойца. Того, кто не сдается ни перед трудностями, ни перед поражениями. Того, кто способен своим примером доказать другим очень многое.

– Как поэтично!

– Пошел ты, красотка смазливая.

Странное чувство сдавило грудную клетку после его слов. И оно очень походило на гордость…

Я вспомнил нашу первую встречу. Как он умудрился разглядеть в том сломленном парне воина?..

– Могу теперь я задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Почему ты ушел от Эйс?

Я мгновенно заледенел и даже дышать перестал на несколько секунд.

– С чего ты…

– Не «с чего», а «от кого». Я был у нее, когда понял, что на звонок ты не ответишь. Признаться, я решил, что ты либо сдох от боли, либо сбежал. Так и что? Почему ты сменил врача?

Его глаза поблескивали, напряженно, выжидающе.

«Вот он, момент истины. Что будешь делать, соврешь? Или правду скажешь? По какому пути пойдешь? Доверия или обмана?».

«Да пошло оно все!».

– В общем-то… из-за тебя, потому что ты влюблен в нее.

Аарон замер, глядя на меня совершенно круглыми глазами.

– Я не… Ты рехнулся? Из-за меня?! Да видел бы ты ее! Эйс рвет и мечет! Она, конечно, сдержанная, как всегда, но вокруг нее воздух трещит как перед грозой!

– Мы поцеловались.

Мой собеседник внешне не отреагировал. Ни один мускул на его лице не дрогнул, но в глубине глаз разлилась боль. И мне стало очень хреново. И именно эта боль окончательно убедила меня в правильности принятого решения.

– Я должен был сразу рассказать.

– Нет. Не должен.

Аарон сохранял невозмутимый вид, но в глубине его глаз все еще плескалась боль.

– Дэнни, я ведь не маленький, понимаю, что Эйс… Она ко мне… Я для нее лишь пациент. А по вам… Да знал я все! Не знал, но подозревал. Чувствовал.

Он тихо засмеялся и прикрыл глаза ладонью. Я удивленно моргнул.

Я ждал… более эмоциональной реакции. И дождался.

Аарон тяжело вздохнул и поднял на меня злой взгляд.

– Ты кретин.

– Аарон…

– Заткнись.

Я послушно замолчал.

– Нихрена ты мне не был должен. Ни рассказывать, ни уходить! Нет, ты только задумайся над тем, какое дерьмо натворил! Ушел от охренительного врача только потому, что в нее влюблен парень, которого ты без году неделю знаешь! Ты кретин!

– Дело не только в этом! Я подумал, что…

Аарон тихо застонал и уронил голову на руки.

– Ты слишком много думаешь, Дэнни. Слишком много!

Он резко выпрямился и принялся загибать пальцы.

– Первое – она ко мне равнодушна. Второе – к тебе нет! Третье – мы с тобой едва знакомы. Четвертое – она охренительный врач! Пятое – она хороший человек!

– Ты предложил бы мне вступить в отряд, если бы знал, что я с ней целовался?

Аарон засмеялся, откидываясь на спинку дивана.

– Шестое – ты кретин! Да, Дэнни, предложил бы!

Я подался вперед и заглянул ему в глаза.

– Тогда ответь честно. Каково тебе было бы работать бок о бок с человеком, который трахает твою любимую женщину?

Смех моментально стих. Мужчина тяжело вздохнул и кивнул с явной неохотой

– Это было бы тяжело.

– Вот и я так подумал.

Аарон невесело усмехнулся

– Дэнни Стоун, чтоб тебя черти в аду трахали во всех позах, это…

Он смущенно улыбнулся.

– …самый тупой поступок, который ты мог совершить, и самый… Ты что, в друзья ко мне набиваешься?

– Если согласишься прикрывать мою задницу на ваших таинственных и не всегда законных заданиях, я, так и быть, готов терпеть твое дерьмовое чувство юмора.

Аарон ухмыльнулся и поднял бокал. Я чокнулся с ним и допил остатки скотча. Мой собеседник тут же махнул бармену рукой и указал на наш столик.

Я откинулся на спинку дивана и прикоснулся пальцами к груди. Дышать стало легче. Вот только досада никуда не делась…

– Ты злишься на меня… за этот поцелуй?

Аарон ответил с искренней улыбкой.

– Злюсь, но переживу. И твой поступок… Честно? Очень глупый. Но я благодарен за твою глупость. И за честность.

Я согласно кивнул, отвечая на его улыбку. В груди затеплилась радость.

Кажется, я только что обрел друга. По доброй воле…

***

Я возвращался домой, комкая салфетку в кармане. Холодный дождь заливался за воротник куртки, но я был слишком занят собственными мыслями, чтобы это досаждало мне.

Я пытался сложить все имеющиеся сведения о моем будущем командире в одну картинку. Получалось хреново. Я ничего о нем не знал. Даже возраста не знал, не говоря уж о том, есть ли у него семья, к примеру.

«А нахрена тебе эта информация? По-моему, гораздо важнее знать, какими навыками он владеет и какие будет развивать в тебе, разве нет?».